***
— Черт, больно! — вскрикнула Астория, отдернув палец от острого лезвия клинка гоблинской работы, которым Драко едва прикоснулся к ее коже. Они сидели друг напротив друга в его домашнем кабинете, разложив на рабочем столе все необходимое для ритуала. Он приподнял бровь, наблюдая за тем, как она рассматривает одинокую капельку крови на своей белоснежной гладкой коже, и резким движением полоснул собственную руку. Ярко-красная жидкость крупными каплями стала накрапывать в кварцевую миску, приготовленную специально для этой цели. — Нужно больше твоей крови, — спокойно сказал Малфой, когда его порез затянулся с помощью заклинания и покрылся новой розоватой кожей. Девушка посмотрела на него с возмущением. — Черт, Астория, о какой кровной магии мы ведем речь, если нет крови? Драко был напряжен. Он весь был как искрящий оголенный нерв. То, что они делали, было полной импровизацией, и это заставляло чувствовать себя некомфортно. Цокнув языком, она выхватила у него клинок и полоснула свою руку так же резко, как он ранее. Первая капля ее крови упала в чистую плошку, отрезая все пути к отступлению. — Мы собираемся писать обычными перьями? — нервно спросила Астория, когда Малфой залечил ее рану, как только емкость наполнилась достаточно. — А ты чего ожидала? Перья ворона, потому что мы вершим тут темную магию? — хмыкнул он, стремясь разрядить обстановку. — Мне не до шуток, Драко! — воскликнула девушка и, схватив перо, нашла нужную страницу в семейном древе Гринграссов. Она занесла руку, чтобы приступить к письму, но застыла и посмотрела на Драко: — А что писать? Салазар, если бы он знал! Малфой бегло пробежался по строчкам о себе в собственном древе. Запись о женитьбе на Гермионе Джин Грейнджер была неестественно четкой на желтоватом фоне листа старой книги, потому что появилась здесь недавно. Или потому что его взгляд будто приклеился к ней, игнорируя все прочие. Он задумчиво провел пальцем по загнутому корешку и, так и не ответив, сделал короткую запись: «17 декабря 2002 года Драко Люциус Малфой расторг помолвку с Асторией Гринграсс». Кровь на мгновение вспыхнула серебряным светом, а когда погасла, вместо красного оттенка он увидел обычные темные чернила. — Кажется, это подойдет, — кивнул он Астории, и она вывела аналогичный текст. Он загорелся и точно так же стал неотличим от остальных записей. — Это все? — пораженно спросила она, взглянув на Драко. — Полагаю, да, — слегка напряженно ответил он, все еще ожидая какого-то подвоха. Малфой и сам был удивлен, что все оказалось так просто. Он прислушался к себе, но внутри ничего не изменилось. Не было даже ответной реакции организма в виде слабости или других побочных эффектов, какие бывали при использовании темномагических заклинаний. Разве что сердце билось чуть быстрее, чем обычно, поэтому Драко медленно выдохнул, чтобы привести его в норму. Его история с Асторией Гринграсс заполнила собой по одной захудалой строчке в семейных древах и была завершена парой капель крови. — Когда ты собираешься объявить о нашем разрыве? — деловито спросила Астория, прерывая его размышления. Драко нахмурился, обдумывая ее вопрос. Близился благотворительный бал, и меньшее, чего ему хотелось сейчас, — это громкого скандала. Но станет ли Астория помогать ему? Малфой скосил глаза на девушку, которая беззаботно натягивала перчатки. Что-то ему подсказывало, что она станет первой, кто купит «Ежедневный пророк», где на первой полосе в красках будет описано, насколько провальным в плане инвестиций вышел вечер после внезапного сообщения о разрыве помолвки. — Я хотел бы тебя попросить подождать до утра двадцать пятого числа, — все же выдавил из себя Драко. Просить было совсем не в его характере. Он привык отдавать приказы. Но портить отношения с Асторией было чревато слишком большими неприятностями, поэтому с ней он шел на уступки там, где с другими уперся бы рогом, — и то только до тех пор, пока она не переходила черту. — Отличный подарок ты припас моему отцу к Рождеству, — хмыкнула Астория. Она выглядела вполне довольной, и уже то, что не послала его сразу, было хорошим признаком. — Его инфаркт хватит. — Я поговорю с ним, — заверил ее Драко, потому что в любом случае планировал заглянуть к старику Гринграссу. — Потерпи меня еще один вечер, ладно? — Ох, ты же прекрасно знаешь, что твое общество мне приятно, — игриво улыбнулась она. Те метаморфозы, что происходили с ней на глазах, были из разряда невероятного. Он устроил для нее хорошую встряску, заставил подумать (чем Астория обычно себя не утруждала), но, как только все закончилось, она мгновенно вернулась в свое обычное легкомысленное состояние. Ее стремление к комфорту было поразительным. Целеустремленные люди всегда восхищали Малфоя, даже если их цели были такими никчемными. По его мнению, стагнация была тем, что рано или поздно убивает личность, но, поскольку личность Тори, судя по всему, замерла в наивысшей точке своего развития, ее поразительная способность возвращаться в состояние полного и безмятежного покоя, этакий стазис, буквально по щелчку пальцев могла только восхищать Драко. — Прекрасно. Спасибо, что пошла навстречу, — сказал Малфой, поднимаясь на ноги. Он надеялся, что Астория верно поймет его посыл, но она, наоборот, откинулась на спинку кресла для гостей, глядя на него снизу вверх. — Драко Малфой благодарит меня! Я буду отмечать этот день каждый год так же пышно, как Рождество или День святого.. Она не успела закончить свою фразу, потому что ее прервали. — Пап! — раздался крик Скорпиуса со стороны спальни отца, и за ним тут же последовал звук бьющегося стекла. Они находились в кабинете, который был соединен с его личной комнатой, и слышимость была отличной, даже несмотря на то, что стены в Малфой-мэноре очень толстые. — Блин! — так отчетливо прозвучал панический шепот, что Драко невольно улыбнулся. Он резко взмахнул палочкой, отворяя дверь, и сразу же заметил светлую макушку Скорпи, склонившегося над разбитой вазой. — Эй, приятель, что ты там делаешь? — громко спросил Малфой, и мальчик выронил крупный осколок, который держал в руках, и поднял на него испуганный взгляд. — Я искал тебя, пап. Тинки сказала, что ты прибыл домой, и, когда я не нашел тебя в комнате, решил заглянуть в кабинет, а тут эта ваза, — скороговоркой произнес Скорпиус, но ваза была последним, что волновало Драко. — Отойди от осколков. Ты не поранился? — спросил он, подходя к сыну, и, присев перед ним на корточки, осмотрел его на предмет повреждений. Мальчик отрицательно покачал головой. Он и правда был в порядке, только взбудоражен. — Тинки! Личная эльфийка Малфоя мгновенно появилась в помещении и, увидев развороченную вазу и стоящего рядом ребенка, тут же запричитала: — Ох, маленький господин, с вами все в порядке? — Она схватила его за руку и, прямо как Драко минуту назад, принялась искать на теле мальчика увечья. — Тинки не должна была отпускать маленького мистера Малфоя одного, — пробормотала она, виновато опустив уши и стараясь не смотреть на своего хозяина. — Тинки примет любое наказание от хозяина Драко. — Тинки не виновата! — сразу же вступился за нее Скорпиус, вставая перед эльфийкой с раскинутыми в стороны руками. Драко невольно вспомнил, как неделю назад его мать точно так же заслоняла ее собой. Это повеселило его. Подняв взгляд на отца, мальчик честно признался: — Я сам сбежал от бабушки, пока они с Тинки отвлеклись на планирование ужина. Мы с самого утра читали французскую поэзию, — шепнул он, сделав большие глаза и скривившись, как бы говоря: «Ты должен меня понять!» Скорпи изо всех сил старался изобразить раскаяние, но, судя по отвращению, с каким он говорил о французской литературе, мальчик совсем не чувствовал за собой вины. Малфой засмеялся и потрепал его по волосам. — Просто в следующий раз будь осторожнее, ладно? — попросил Драко, и он энергично закивал, соглашаясь. — Так вот ты какой, Скорпиус Малфой, — раздался из-за его спины нарочито радостный голос Астории, о присутствии которой Малфой уже успел забыть. Она лучезарно улыбнулась мальчику, но тот смотрел на нее настороженно. — Все в порядке, Скорп, Астория знает о том, кто ты, — успокоил его Драко, именно таким образом расшифровав его замешательство. — Добрый день, леди Астория, — поздоровался он и чуть склонил голову, на что девушка едва не захлопала в ладоши от восторга. — Какой воспитанный! Удивительно, правда? — спросила она, многозначительно глядя на мужчину, и он был готов поспорить, что она хотела закончить предложение фразой «учитывая, кто его мать». — Астория, ты вроде как устала с дороги и наверняка хочешь отдохнуть. Я и без того отвлек тебя, — перебил ее Малфой, все еще пытаясь быть вежливым. Он был готов осадить ее в любой момент, даже рискуя навлечь проблемы, потому что уж точно не собирался позволять ей оскорблять Грейнджер при Скорпиусе. Девушка хмыкнула, смело встретившись с испепеляющим взглядом своего бывшего жениха, но развивать тему все же не стала. — Что же, было приятно познакомиться, Скорпиус. — Гринграсс кивнула мальчику, который не смог скрыть своего явного облегчения от того, что она уходит, после чего посмотрела на Малфоя и многозначительно вскинула бровь: — Проводишь меня до камина, Драко, дорогой? Он едва не закатил глаза на это неуместное кокетство. Астория была в поместье по меньшей мере сотню раз и уж точно могла сама найти путь к камину. Но, конечно же, Малфой кивнул и пропустил девушку вперед, за ее спиной изобразив на лице измученную гримасу, от которой Скорпи захихикал.***
Гермиона выдохнула, когда дверь за последним на сегодня пациентом захлопнулась. Она отложила на столик блокнот и ручку и потянулась, разминая затекшие конечности, а затем устало откинулась в кресле. День выдался напряженным, и ей удавалось вполне успешно отвлекаться на работу и притворяться, что все в порядке, но стоило остаться одной, как мысли об увиденном в кабинете у Малфоя неминуемо обрушились на нее, словно потолок, собранный из прогнивших и плохо сколоченных деревянных балок. Девушка едва остановила себя, чтобы не пнуть стоящий рядом пуф, но вместо этого, мгновение посомневавшись, выскользнула из туфель и, забросив на него гудящие ноги, стала в воздухе перебирать пальцами в колготках телесного оттенка. Даже если кто-то зайдет не постучав, ее будет не в чем упрекнуть: она не занималась чем-то непристойным. Например, не лизалась с Асторией Гринграсс на своем рабочем месте. Грейнджер запрокинула голову на спинку кресла и уставилась в белоснежный потолок. На что она злилась? Это просто: на все сразу. И на Малфоя, который ничего не обещал, но Гермиона почему-то чувствовала себя обманутой, и на Асторию, убийственно неотразимую даже в подобной ситуации, и все же больше всего — на себя. Увиденное не должно было задеть ее за живое, однако сознание, будто насмехаясь, продолжало проигрывать ту сцену раз за разом. Руки Малфоя на тонкой талии Астории, ее ладони на его плечах, его взлохмаченные волосы и блуждающий взгляд, который далеко не сразу сумел сосредоточиться на лице вломившейся и помешавшей им Гермионы. Наверняка это она растрепала всегда уложенные пряди своими длинными пальцами с идеальным красным маникюром. Все это выглядело настолько клишированно, словно типичный кадр из фильма, где жена застала мужа с любовницей, что напоминало карикатуру. Однако это был не тот тип абсурда, базировавшегося на тонкой иронии, над которым хотелось посмеяться в голос. Что-то набухало в грудной клетке и саднило в горле, но это был вовсе не смех. Гермиона не должна была думать о том, что было скрыто под столом, и уж точно не должна была ощущать разочарование из-за того, что он скрыл это от нее. Зачем? Зачем ей нужно было удостовериться в том, что они занимались сексом? И конечно, она не должна была ощущать на корне языка это вязкое и горькое на вкус чувство обиды и делать вид, будто не знает его причины. Но все это было, и Гермионе хотелось впиться ногтями себе в ладони, чтобы отвлечься на боль и прекратить думать хотя бы на секунду. Да, это было бы прекрасно. Хотя бы мгновение передышки. Но вместо него, наверное, чтобы ее добить, перед мысленным взором возникло лицо Малфоя, когда он склонился над ней в своем номере в Кельне. Он запутал ее. Дезориентировал. Сначала наорал, даже испугал немного внезапным всплеском эмоций, а потом просто прижал к двери и поцеловал, как будто преследовал коварную цель заставить Грейнджер сомневаться в собственной адекватности этими резкими переменами. В тот момент, когда его губы коснулись ее, она действительно чувствовала себя человеком, которого завели в лес со связанными руками, предварительно закрыв глаза плотной повязкой, раскрутили и даже слегка подтолкнули в спину. А ведь у Гермионы голова и без того шла кругом! Все, что оставалось, — это прибиться к другому человеку, казавшемуся незыблемым, как скала, и надеяться, что он знает, что делает. Это было похоже на оправдания перед самой собой. Перекладывание ответственности на другого. В конце концов, Драко давал шанс сбежать, но она, вместо того, чтобы благоразумно воспользоваться им, смяла его в руках, как ненужную бумагу, и выкинула туда же, куда отбросила самообладание, здравый смысл и другие ненужные на тот момент вещи, ведь единственным, что имело значение, были прикосновения суховатых губ и чужое сбитое дыхание, мешавшееся с собственным. Позже Грейнджер убеждала себя, что поцелуй был просто касанием кожи к коже, что он ничего не значил, но это была такая наглая ложь. Она ложками принимала ее, как пилюлю, как антидепрессанты, которые прописывала своим пациентам, чтобы те могли жить нормальной жизнью. Для рациональной и собранной Гермионы было дико признавать, будто одно касание губ Драко могло разделить ее жизнь на до и после. Но тогда почему она так отреагировала на то, что увидела в его кабинете? Девушка мельком бросила взгляд на часы и поняла, что должна была забрать Скорпи еще полчаса назад. Мысль о том, что сын ждет ее, оказала эффект не хуже, чем Бодрящее зелье, заставляя ее подскочить на ноги. К черту Малфоя. Он не стоил того, чтобы она столько о нем думала. Грейнджер взмахом палочки отлевитировала к себе сумку и бросила в нее блокнот с записями, которые делала в ходе сессий, подхватила с вешалки кашемировое пальто классического кроя и, перекинув его через локоть, вышла за дверь. Прошло еще пять минут, прежде чем она добралась до общественного камина в приемной компании. Ее останавливали несколько раз: то финансовый аналитик, то офис-менеджер, и ей пришлось перекинуться с каждым парой любезных слов, поэтому конец пути щеки болели от наигранной улыбки. Когда она вышла из зеленого пламени камина в мэноре, ее сразу возмущенно окликнули: — Ну наконец-то, мама! Мы тебя заждались. — Извини, немного припозднилась, — тепло улыбнулась сыну Гермиона. — Добрый вечер. Она осмотрелась, отмечая, что это не та гостиная, в которой она впервые встретилась со Скорпи. Было совершенно непонятно, каким образом работала каминная система в мэноре, потому что до этого момента девушка была уверена, что тот камин — единственный рабочий. Возможно, магия замка направляла посетителей туда, где их ждали? Почему бы и нет, старинные дома были под завязку напичканы заклинаниями. Помещение, в котором Грейнджер оказалась на этот раз, было более светлым и уютным и скорее напоминало небольшую столовую. Еще одну. И она явно попала на чаепитие, потому что посередине комнаты был накрыт стол, за которым сидели Скорпиус, Нарцисса и.. Олоф. Девушка невольно вскинула брови. — Здравствуйте, Гермиона. Несказанно рад вас видеть, — поздоровался он, когда они встретились взглядами. — Позволите поухаживать за вами? — Не утруждайтесь, Винсент, — попыталась остановить благородный порыв Гермиона, но мужчина уже поднялся на ноги и резво направился к ней. Она машинально опустила взгляд на его ноги, пока Винсент приближался. Обувь явно была гораздо старше самого норвежца и уходила своими корнями в те времена, когда Великобритания была колониальной империей. Это так не вязалось с его современным твидовым костюмом, что выглядело почти комично. — Люблю стиль Викторианской эпохи, — с улыбкой пояснил он, когда понял, куда направлен взгляд девушки. Она смутилась, но от неловкости ее спасла появившаяся словно из ниоткуда эльфийка. Забрав верхнюю одежду, Тинки аппарировала с ней в неизвестном направлении. — Очень неординарный выбор, — попыталась спасти ситуацию Грейнджер, но Винсент вовсе не выглядел обиженным ее бестактностью. Он улыбнулся и с готовностью подал локоть, хотя расстояние было всего несколько метров. Гермиона взяла его под руку. Ей еще не доводилось иметь дело с джентльменами старой закалки, и собственная неосведомленность заставляла чувствовать себя несуразной и неловкой, но такое предупредительное внимание, безусловно, было приятно. — Спасибо, — поблагодарила девушка, когда Олоф пододвинул для нее стул. Сев, она придирчивым профессиональным взглядом осмотрела миссис Малфой и с облегчением отметила, что женщина выглядит почти как всегда: о былых волнениях свидетельствовали только более отчетливые, чем обычно, тени под глазами, но кто из них сейчас хорошо спал? — Как поживаете, Нарцисса? — Все прекрасно, спасибо, — благосклонно улыбнулась ей женщина, плавно помешивая чай ложкой. — Давно вы прибыли? — Обращаясь к Винсенту, Гермиона приняла из рук вновь появившейся Тинки чашку с дымящимся чаем. — Буквально час назад. Нарцисса только успела рассказать мне о ваших приключениях. — Он перевел на нее сочувствующий и полный понимания взгляд. — Представить не могу, что вам пришлось пережить. Скорпиус — настоящий герой! А бедная Цисси так вообще едва пережила ту ночь.. — Мы все волновались за Скорпи, — попыталась урезонить его миссис Малфой, но Винсент будто не слышал ее. — Но не все волнуются так, — с нажимом сказал он, и Гермиона мысленно закивала, соглашаясь. — Винсент, тебе совсем нельзя доверять секреты, верно? — перебила мужчину Нарцисса, с негромким, но каким-то многозначительным стуком опустив ложку на блюдце. — Некоторые секреты стоят того, чтобы быть раскрытыми, — странным тоном сказал Олоф, глядя на нее так бесхитростно, что не оставалось сомнений в том, что эта фраза точно была сказана им неслучайно. Гермиона сочла это знаком и зацепилась за слова Винсента: — Что-то не так? — с беспокойством в голосе спросила она, надеясь выведать о состоянии миссис Малфой побольше — хотя та не была ее пациенткой, девушка искренне желала помочь. — О нет, все в порядке! — слишком поспешно отмахнулась Нарцисса, стремясь поскорее перевести разговор в другое русло. — Бабуля много грустит, — сдал бабушку Скорпиус, простодушно глядя в глаза Гермионы. — Серьезно, в этом доме когда-нибудь прекратят обсуждать меня? — шутливым тоном возмутилась миссис Малфой. — Мы просто заботимся о тебе, — серьезно сказал Скорпи. Грейнджер проследила за тем, как уголки ее губ потянулись вниз, выдавая, насколько она расстроена тем, что внук вынужден за нее волноваться, и, посмотрев на Скорпиуса, едва заметно качнула головой, запретив развивать тему. К счастью, мальчик был очень понятливым и послушно спрятал нос в чашке. Для себя Гермиона решила, что обязательно поговорит с Нарциссой наедине. Предчувствие ее явно не обмануло, когда она захотела проведать ее. Если даже Скорпи, будучи ребенком, стал замечать перемены в поведении бабушки, она не имела права их игнорировать. Но сейчас не стоило смущать миссис Малфой еще больше — было заметно, что внимание ее тяготит. — Драко обещал мне передать книгу после того, как вернется домой, чтобы я изучил заклинание Абраксаса. Скандинавские руны — моя стихия, в Новергии их изучают чуть ли не с пеленок, — заговорил Винсент, словно услышав мысли Гермионы. — Он написал мне весьма занятное письмо, где фразы «Приношу свои глубочайшие извинения» и «Ваша преступная безответственность и безрассудство заставляют меня сомневаться в вашей адекватности» идут в одном предложении. Но я был впечатлен, правда, — подмигнул он закатившей глаза Гермионе. — Мой сын бывает несносен, — покачала головой Нарцисса, которая явно испытала облегчение из-за того, что вектор разговора сместился с нее. — Несносен — слишком мягкое определение для него, — проворчала Грейнджер, поскольку одно только упоминание ужасного характера Малфоя заставило ее вспомнить о том, почему она на него злилась, — и от этого разозлиться еще сильнее. Поэтому следующую фразу она сказала немного чопорно: — С вашей стороны очень любезно было приехать сюда после всего, что Драко вам наговорил, Винсент. Тот захлопал глазами, удивленный ее тоном. — Кажется, будто вы злитесь на него, — заинтересованно спросил он, и тут Гермиона заметила, что внезапно именно она стала центром внимания для всех за столом. — Вы опять поссорились? — неприятно удивился Скорпиус, словно его родители были двумя несмышлеными детьми, спорившими из-за карточки от шоколадных лягушек. — Я думал, вы смогли поладить. Гермиона втянула воздух через нос, чтобы успокоиться. Даже сейчас, когда Малфоя не было рядом, он доставлял ей проблемы своим идиотским поведением. — Все в порядке, — отрезала девушка, пододвигая себе пиалу с десертом, и добавила, обращаясь к Винсенту: — В любом случае спасибо, что решили помочь нам. — Никаких проблем, я только рад быть полезным семье своего давнего друга. К тому же я чувствую себя несколько виноватым. — Он на самом деле выглядел как живая иллюстрация для своих слов, хотя Грейнджер не спешила доверять его искренности — слишком уж быстро менялось выражение лица этого человека. — О, бросьте, я только рад побыть с мамой и папой в этом времени, — успокоил мужчину Скорпиус, подхватывая кусочек торта ложкой и запихивая его в рот. — Я рад, что ты не теряешь присутствия духа, — через силу улыбнулся ему Олоф, и тогда Гермиона тоже поспешила его ободрить: — Если вы смогли разрешить эту загадку один раз, уверена, это получится снова. У меня есть один словарь, но я оставила его дома.. — «Расширенный словарь скандинавских рун» Альвгейра? — догадался Винсент. — Это довольно неплохая книга, но здесь, — он постучал указательным пальцем по своему виску, горделиво улыбаясь, — есть знания получше. — Не сомневаюсь, — улыбнулась и она. Пока что Олоф был единственной ниточкой, которая соединяла их с возможностью вернуть Скорпиуса в будущее, и то, что он все же приехал, несказанно радовало ее. Дверь резко отворилась, и в комнату вошел раздраженный Малфой. Это читалось в каждом его жесте и даже мимике, что было большой редкостью. — Винсент, вы прибыли, — бросил Драко отрывисто, остановившись около стола. Он даже не взглянул на Гермиону. Он настолько демонстративно проигнорировал ее, что не оставалось сомнений — это было сделано намеренно. Это ее уязвило. Девушка сжала тонкий фарфор чашки чуть сильнее, надеясь, что его кажущаяся хрупкость обманчива и на самом деле на посуду нанесены заклинания прочности, гордо вскинула подбородок и прежде, чем Олоф успел хотя бы открыть рот, надменно процедила: — Несмотря на все твои усилия для того, чтобы этого не случилось. Малфой мучительно медленно перевел взгляд на ее лицо. Он молчал, поджав губы, и собиравшиеся в его глазах тучи сулили ей неприятности. — У тебя какие-то проблемы, Гермиона? — почти ласково спросил он, показательно назвав ее по имени при сыне. Этим он словно ставил себя выше — смотри, я всегда держу себя в руках. — Мерлин, вы опять ссоритесь, — разочарованно покачал головой Скорпи. — Мы не ссоримся, — напряженно улыбнулась ему Грейнджер. — Просто.. — Просто иди за мной, будь добра, — все еще до приторности любезно оборвал ее Малфой, хотя его глаза метали молнии, и, резко развернувшись, вышел из столовой. Гермиона поджала губы, копируя его жест, и четко решила для себя, что ни за что не сдвинется с места, даже если.. — Мам, иди, — кивнул по направлению к двери Скорпиус. — В будущем ты всегда говоришь, что замалчивание проблемы не помогает ее решению. Черт, ей в будущем стоит поменьше болтать, потому что этот мальчик явно схватывает все на лету! Она бросила отчаянный взгляд на Нарциссу, но на лице той играла такая загадочная улыбка, что Гермиона осознала, что в этот раз она не найдет союзника в ее лице. — Верно, ты прав, — со вздохом признала она, нехотя поднимаясь на ноги. — Прошу меня простить.***
Гермиона влетела в кабинет Малфоя первой и тут же развернулась к нему лицом, готовая высказать все, что думала, однако, обнаружив его трепещущие от гнева крылья носа и подрагивающую жилку на лбу, немного смешалась. Он был зол. Причем чертовски зол. Девушка поджала губы и невольно отступила к столу, замаскировав это тем, что просто прошла вглубь комнаты, но ей казалось, что Драко прекрасно понял ее маневр. — Что с тобой не так, Грейнджер? — вкрадчивым тоном, в котором явно проступало бешенство, спросил он. — Какого хера ты опять ведешь себя как одиннадцатилетка? Мне казалось, мы с этим разобрались: если у тебя какие-то претензии — решай их лично со мной, а не устраивай представление для всех. — Что, прости? — прищурилась Гермиона, и новая волна раздражения накрыла собой и размыла тот самый замок из песка, в который превращалось ее здравомыслие в его присутствии. — Это говоришь мне ты? Да даже горный тролль смог бы написать письмо с извинениями лучше! — принялась отчитывать она. — Нам просто повезло, что Винсент оказался таким добрым человеком и согласился помочь. Гермиона с каким-то мстительным удовольствием наблюдала за тем, как Малфой закипает с каждым ее словом, произнесенным нравоучительным тоном. Но она словно была мотыльком, который видит огонь и вместо того, чтобы лететь в противоположную сторону, целенаправленно несется к пламени, чтобы сгореть. Выплеснуть свое негодование, мучившее ее весь день, прямо на его виновника казалось актом справедливости — ради возмездия Грейнджер готова подпалить крылышки. Но она не учла, что имеет дело с Драко Малфоем, который будто видел ее насквозь. — У тебя нет ощущения, что дело вовсе не в гребаном письме? Мы оба прекрасно понимаем, что ты злишься не из-за него, — зло прошипел он, делая к ней шаг. Гермиона оскорбленно вскинула подбородок, но слова Малфоя угодили прямо в цель — это так четко читалось в ее заметавшемся взгляде. — Что ты несешь? Если бы ты не.. — Брось этот спектакль. Олоф не тот человек, что отказал бы в помощи из-за того, что я отправил ему открытку, подписанную не в соответствии с этикетом. И ты знаешь это не хуже меня, — отчеканил Драко, напротив, глядя ей прямо в глаза и этим вынуждая поддерживать зрительный контакт. — Ты же, блять, гриффиндорка. Будь храброй и признайся хотя бы себе, что это из-за того, что случилось днем. Произнеся это вслух, он словно придал реальные очертания всем переживаниям Грейнджер, и их масштаб на мгновение поразил ее. Девушка чуть вздрогнула, словно ей влепили отрезвляющую пощечину — смотри, что с тобой стало, дуреха. Вместе с тем разум все еще сопротивлялся, не желая наделять сцену в кабинете той же значимостью, которую им придали чувства, и решал вопрос радикально — тотальным обесцениванием. Гермиона злобно рассмеялась, чуть запрокинув голову. Получилось слишком неестественно, чтобы обмануть даже себя, поэтому она поспешила сгладить впечатление и добавить язвительно: — Ты слишком высокого мнения о себе, Малфой. — Она сложила руки на груди, словно стремясь удержать колотившееся сердце в грудной клетке или хотя бы немного заглушить его, чтобы Малфой не услышал. — Мне не хотелось становиться той, кто спустит тебя с небес на землю, но, видимо, все же придется взвалить на себя эту ношу. Читай по губам: ты не стоишь того, чтобы я тратила слишком много времени на размышления о тебе. Или — упаси Мерлин — ревновала! Это звучало неубедительно. Гермиона познала все оттенки унижения, наблюдая за тем, как на лице Драко появляется ухмылка — дерзкая, совершенно мальчишеская, самодовольная. Он тоже все понял. Смотрел на нее таким взглядом, будто она сказала именно то, что он ожидал от ее услышать. Иронично. Едко. Этот взгляд будто разъедал ее защиту, оставлял обнаженной, хотя она была одета, и абсолютно беззащитной перед ним. — И тем не менее какое-то время ты все же потратила, раздумывая о моей пропащей душонке, не так ли? — уличил он, хищнически склонив голову набок и внимательно наблюдая за тем, как меняется ее выражение лица. — В такой ситуации ты могла испытать отвращение. Или праведный гнев из-за нарушения этики на рабочем месте — это было бы похоже на тебя. Но ты сказала именно про ревность. Ты. Не я. Девушка приоткрыла рот, чтобы возразить, но нужные слова не шли на ум. В голове был полнейший вакуум, и в нем терялись сигналы бедствия, которые посылал ее мозг всем системам организма. Язык не подчинялся, ноги не желали уносить ее подальше от Малфоя, чтобы спасти хотя бы бегством. Поэтому пришлось перейти в наступление: — Ты несешь полную чушь, — фыркнула она, вкладывая в сказанное все свое пренебрежение. Однако это не сработало. — Тебя задело то, что я собирался трахнуть Асторию, — утвердительно сказал Драко, но бедный мозг Грейнджер явно предал ее, потому что уловил из всей фразы только слово «собирался», судорожно подал сигнал голосовым связкам, и уже через секунду из ее рта вырвалось язвительное: — О, так я вас прервала. Прошу прощения, в следующий раз буду стучаться! — Я рад. Тебе стоило научиться этому уже давно. Но сейчас дело не в отсутствии у тебя манер, — хмыкнул Малфой, но в следующий момент посерьезнел: — Прекращай замыкаться в себе каждый раз, как только что-то идет не так. Давай поговорим, как два взрослых человека. Уверен, своим пациентам ты постоянно советуешь нечто подобное. Это едва не заставило ее снова рассмеяться, но на этот раз истерически. — Ты хочешь обсудить со мной свои отношения с Гринграсс? — скривила губы Гермиона, нервно переступив с ноги на ногу. — Извини, но нет. Я планировала провести этот вечер более приятно. Сказав это, она быстро направилась к двери. Буквально сбежала. Потому что хотела оказаться подальше, чтобы Малфой прекратил смотреть на нее своим пронзительным взглядом, ведь еще секунда — и она не выдержит и.. Гермиона не знала, что скрывалось за этим многозначительным «и», но проверять хотелось меньше всего. Однако стоило им поравняться, как Драко проворно схватил ее за кисть. Гермиона рванулась вперед, намереваясь освободиться, но вместо того, чтобы отпустить ее руку, он потянул ее на себя. — Пусти меня! — возмутилась девушка, врезавшись плечом в его грудь, но, подняв взгляд, увидела одну из тех его ухмылок, которые не предвещали ничего хорошего. Она предприняла еще одну безнадежную попытку вырваться из захвата, вцепившись ногтями в его руку, однако не успела хорошенько надавить, когда Малфой сказал: — Мы расторгли помолвку. Грейнджер резко вскинула голову. — Что? — захлопала ресницами она, не веря, что Драко действительно произнес именно это, но потом нахмурилась: — Но зачем? Любое событие сотрется, как только Скорпи.. — Нет. Мы внесли записи в семейные древа, — коротко пояснил Малфой, словно проблема вообще не требовала освещения с его стороны, однако Гермиона была с ним категорически не согласна. — Вы почти переспали перед этим. Он закатил глаза. — Прощальный секс, чтобы расстаться на хорошей ноте, слышала о таком? — Но, заметив, как поджались ее губы, Драко буквально вытолкнул из себя: — Все было не совсем так, как выглядело. Судя по всему, даже это объяснение стоило ему титанических усилий. — Зачем ты сделал это? И каким образом? — никак не могла взять в толк девушка, имея в виду разрыв помолвки. Мысли в ее голове разлетались в разные стороны и к тому же жужжали, как взбесившиеся корнуэльские пикси, мешая сосредоточиться. Это давало Драко редкую возможность потешить себя гримасой абсолютной растерянности на ее лице. — И почему именно сейчас? Он закатил глаза с обреченным видом. Гермиона выглядела так, будто впервые в жизни получила «тролль» за контрольную, и казалась ему странно милой. Это возвращало во времена Хогвартса, дарило ощущение чего-то уютного и теплого — чего-то, что хотелось бы обхватить руками и прижать к себе, чтобы находилось как можно ближе к сердцу. Так слащаво и сентиментально, что Малфою даже стало немного тошно от себя самого, и тем не менее ему было приятно ощущать близость Грейнджер. Он наклонился к ней, не прерывая зрительного контакта. Гермиона и хотела бы отодвинуться, но могла только молча следить за тем, как чужие серые глаза почти светятся в сумраке комнаты. Мерлин, может, это был какой-то вид гипноза? Просто она не ощущала себя способной сместить взгляд хотя бы на миллиметр, не говоря о руке или ноге. — Тебе всегда все нужно знать, правда, Грейнджер? — так тихо, что она скорее прочла по губам, нежели услышала, спросил Драко. Или, возможно, ее слух просто притупился, чтобы другие органы чувств могли в полной мере насладиться моментом. Гермиона правда хотела бы узнать ответ на вопрос, что он о себе, черт возьми, возомнил, но задать его не смогла, потому что Малфой стоял почти вплотную и она ощущала легкий аромат бергамота и кедра — так пах его одеколон. Она с наслаждением втянула запах в себя, чувствуя, что сознание слегка плывет. Боковое зрение тоже временно превратилось в атавизм, и девушка пропустила момент, когда Драко поднял руку, но чуть вздрогнула, почувствовав осторожное прикосновение — он приподнял за подбородок ее лицо, пристально всматриваясь, и она воспользовалась этим, так же впитывая в себя его черты, которые были до обидного правильными. Прямой нос, острые скулы, упрямая линия челюсти и тонкие губы. Если бы Гермиона все-таки взялась отрицать, что хочет еще раз почувствовать их вкус на своих, собственный рот бессовестно выдал всю подноготную, чуть приоткрывшись на выдохе и полностью перетянув на себя внимание Малфоя. Когда щекочущее дыхание прошлось по его лицу, жесткие пальцы слегка нетерпеливо надавили на подбородок, поворачивая ее голову влево, но первой подалась вперед все-таки она. Как только они соприкоснулись губами, Грейнджер вновь выдохнула, на этот раз судорожно, и Малфой отреагировал на это, запустив ладонь в волосы на ее макушке. Другой рукой он скользнул вдоль ее спины и в конце концов остановился на пояснице, не привлекая к себе вплотную, но и не давая возможности отстраниться. Словно она смогла бы. Драко целовал чувственно, влажно, но не глубоко — не иначе, чтобы потом упрекнуть в том, что Гермиона сама набросилась на него. Она поспешила уколоть его этим, на что мужчина улыбнулся прямо в ее губы, а его смешок отозвался во всем ее теле, и Грейнджер стало не до смеха. В прошлый раз она была слишком шокирована происходящим, чтобы попытаться коснуться Малфоя, но теперь смело провела по его плечам, огладила шею ладошками, будто не могла выбрать, на чем остановиться, и в итоге уложила их на грудь. Казалось, даже через ткань джемпера Грейнджер могла ощутить жар его кожи. Она с ужасом поняла, что именно этого хотела. С того самого момента, как вылетела из его номера в Кельне, не разбирая дороги, часть нее мечтала о том, чтобы Малфой еще раз поцеловал ее. В конце концов план Драко осознанно не распаляться слишком сильно, чтобы этим вынудить Гермиону действовать решительнее, с треском провалился. Его руки на мгновение исчезли с ее затылка и спины, чтобы в следующий момент он подхватил девушку под бедра, приподнял над полом и, не прерывая поцелуя, направился к столу, на котором пару часов назад подписал приговор своему браку с Асторией. Какая ирония. Гермиона едва сдержала разочарованный вздох, когда Малфой оторвался от нее, чтобы одним размашистым движением смахнуть все, что лежало на столешнице, после чего снова подхватил девушку и усадил на стол. Он делал все быстро, вероятно, чтобы не слишком задуматься над происходящим. Или чтобы она не начала анализировать. Подался коленом вперед, заставляя ее развести ноги, и встал между ними, одновременно притягивая ее за бедра ближе к себе. Грейнджер сразу доверчиво подалась к нему, обняла за шею, вызывая внутри Драко ни с чем не сравнимое ощущение триумфа. Он поспешно потянулся к губам девушки, которые были уже налитыми и припухшими, словно она съела много-много мороженого. Малфой тоже был холодный — всегда казался Гермионе таким, — но почему-то его прикосновения ничуть не охлаждали ее пылающую кожу, когда он, чуть приподняв ее водолазку, безошибочно нашел большими пальцами ямочки на пояснице, словно всегда знал, что они там были. Драко повернул голову, углубляя поцелуй, и она зарылась пальцами в его волосы, взлохмачивая их и притягивая за затылок к себе — так близко, что между ними не смог бы проскочить даже крошечный атом. — Мерлин, Малфой, ты, — пробормотала девушка, прерывисто дыша, когда он оторвался от ее губ, переключившись на шею, в то время как руки беззастенчиво сместились вниз. — Мы.. Гермиона вновь попыталась что-то сказать, но он с силой сжал ее ягодицы, отчего девушка судорожно выдохнула и непроизвольно выгнула спину. Будто в противовес себе, томительно медленно он огладил ее бедра, коленки, прижатые к его бокам, после чего, достигнув лодыжек, побудил обхватить себя за талию ногами и, для удобства опершись ладонью о стол, навис над девушкой, жадно оглядывая румянец, щедро разлитый по ее щекам и шее. Драко втянул воздух сквозь стиснутые зубы, когда Грейнджер взяла инициативу на себя и проворно забралась прохладными пальцами под его черную водолазку. Его живот слегка сократился под ее руками, но девушка не стала задерживаться на мышцах пресса и завела их за спину, обнимая его. Ей ни на секунду не хотелось терять это ощущение близости, внезапно возникшее между ними. Грейнджер боялась, что если она не будет касаться Малфоя, его голой кожи, то прекрасный мираж рассеется, а ей было слишком приятно, чтобы согласиться на это. Свободная рука Драко, долго не церемонясь, скомкала край ее белой водолазки и потянула его вверх, обнажая живот и грудь, обтянутую симпатичным кружевным бюстгальтером. Малфой накрыл ее ладонью и вновь наклонился, чтобы оставить мокрый поцелуй на подбородке Грейнджер, специально для него покорно запрокинувшей голову. Они действовали как слаженный механизм, предугадывая движения друг друга, и это было чем-то совершенно новым для Гермионы. Драко надавил большим пальцем на ее сосок, натирая шероховатой тканью белья, и она негромко всхлипнула и прикусила губу, чтобы заглушить этот звук. — Тебе приятно? Тебе нравится то, что я делаю, Грейнджер? — спросил Малфой, водя губами по линии ее подбородка и намеренно обдавая нежную кожу горячим дыханием. Она зажмурилась. Только бы не смотреть в его смеющиеся глаза. Только бы он не прекращал. — Мерлин, просто заткнись.. пожалуйста, — нетерпеливо выдавила Гермиона, и он, хмыкнув, вновь вернулся к ее шее, выписывая языком влажные узоры. — Ох, Драко, — прошептала она и обхватила его за плечи, намереваясь намертво к себе припечатать и никогда не отпускать. Не тогда, когда его язык так.. — Мам! — вдруг раздался из-за двери приближающийся голос Скорпиуса, и они оба застыли, вскинув головы и прислушиваясь. — Вы где? Тетя Джинни связалась с нами по камину и сказала.. Он продолжал что-то говорить, пока Гермиона пыталась справиться с накрывшей ее паникой. Что она наделала? Нет, что они наделали! Мерлин, а если бы Скорпиус просто вошел? Они даже не заперли дверь! Пока Грейнджер дрожащей рукой пыталась нащупать палочку, Малфой отошел от нее и, взмахнув своей, привел ее одежду и прическу в надлежащий вид. Он выглядел настолько собранным, что сложно было поверить, будто они только что.. Гермиона тяжело сглотнула, краснея от одних только воспоминаний. И как она должна теперь вести себя с ним? Скорпиус влетел в кабинет ровно через мгновение после того, как все разбросанные Драко вещи вернулись на стол и он оперся бедрами о столешницу с самым непринужденным видом. Грейнджер застыла около него, не зная, куда деть руки, вдруг показавшиеся лишними, и старалась выглядеть естественно. Судя по всему, у нее не вышло. — Я звал вас, вы разве не слышали? Вы чем тут занимались? — подозрительно спросил он, увидев ее раскрасневшиеся щеки — с ними магия ничего сделать не смогла. — М-м, нет, мы были заняты. Обсуждали кое-что по работе, — нервно сказала Гермиона и услышала, как многозначительно хмыкнул Малфой. — Тетя Джинни сказала, что скоро по телику начнутся «Звездные войны». Я не хочу опоздать из-за вас! — проворчал он, подбежав к маме и схватив ее за руку. И черт побери, Гермиона впервые была так счастлива космическим монстрам и их войнам! Ведь это был повод просто уйти, избежав неловких объяснений. — До завтра, пап! — крикнул Скорпи, утаскивая ее подальше от своего отца, прожигающий взгляд которого не оставлял девушку до того самого момента, пока за ее спиной не захлопнулась дверь его кабинета.