***
Гермиона хмурилась, бегая глазами по исписанным страницам своего блокнота. Очередная встреча с Генри уже подходила к концу, и она привычно оставила ее с десятком новых вопросов. Зелье на нем не работало. Вообще. Это стало ясно несколько дней назад, когда к ней в руки попали данные сразу по всем исследовательским группам. Не было ни одного ребенка, который на этом этапе испытаний не пережил хотя бы одного спонтанного выброса магии. У некоторых особенно эмоциональных детей это происходило по пару раз в неделю, а у Генри — абсолютно ничего, кроме того единственного случая со светом, о котором он рассказал в прошлый раз. Но они не могли записать его в протокол просто со слов мальчика. Нужны были свидетельства очевидцев. Грейнджер сидела напротив мальчика, пытаясь собрать разбегающиеся мысли воедино. Она четко осознавала, что у нее нет ни единого повода не верить ему. Генри не был замечен в манипуляциях на предыдущих сеансах, это было не в его характере, а сейчас он и вовсе находился в таком унынии, какое невозможно было сыграть. — Я не понимаю, что со мной не так? — спрашивал он с таким отчаянием в голосе, что у Гермионы сжималось сердце. — У Лили, у Пола, у Дина — у всех уже были выбросы магии! Даже у мерзкого Джейми Трэверса их было несколько, он хвастался на групповом занятии. Разве это справедливо? После начала эксперимента все его участники посещали что-то наподобие подготовительных курсов, которые организовала компания. Это было сделано сразу с двумя целями. Подразумевалось, что зелье подействует и все дети поступят в магические школы вместе со сверстниками, а поскольку часть из них жили и воспитывались в маггловских приютах из-за старой политики Министерства магии, плавное погружение в среду волшебников было им необходимо. Гермиона помнила, как резко изменился ее собственный мир после письма из Хогвартса, поэтому горячо поддержала эту инициативу. Но кроме того, наблюдать за влиянием зелья, когда дети регулярно сходились в одном месте, было проще. Кто-то из преподавателей всегда находился с ними и мог подтвердить слова детей, когда те отчитывались перед медиками, наблюдающими за их здоровьем и собирающими данные для статистики. — Организм каждого человека индивидуален, и все по-разному воспринимают ингредиенты зелья. Возможно, тебе просто нужно чуть больше времени, — сказала Грейнджер, пытаясь утешить его. — И у меня был выброс, но даже вы не верите мне! — горячо перебил ее Генри, и это «даже вы» сильно покоробило девушку. Его подбородок немного дрожал от обиды, и, чтобы скрыть это, он резко отвернулся. — Я верю, — уверенно, но мягко сказала Гермиона, желая до него достучаться. — Но мы не можем внести эти данные в официальный протокол, потому что не было свидетелей. — Вы врете мне, — резко прервал ее Генри, и она осеклась. — Послушай, — она попыталась что-то сказать, но он отрицательно замотал головой, останавливая ее. — Не пытайтесь оправдываться. Вы так много лжете мне сегодня, что у вас скоро вырастет нос, как у Пиноккио из той маггловской сказки, помните? — Он дождался, пока она кивнет, и только тогда продолжил, поражая ее серьезностью рассуждений: — Я понимаю, что вы не верите мне на слово, и не злюсь на вас за это. Ни капельки. Правда. Но, пожалуйста, прекратите обманывать меня, будто это не так. Гермиона чувствовала себя загнанной в угол. Она медленно щелкнула ручкой о блокнот, пытаясь урвать себе еще хотя бы секунду на размышления. Собраться с мыслями под его грустным, умоляющим о понимании взглядом было нелегко. — Хорошо, Генри, — наконец, произнесла она и, осторожно подбирая слова, продолжила: — Я не могу верить тебе на слово, но это не значит, что я не допускаю того, что у тебя на самом деле произошел выброс магии. — Вы очень добрая, мисс Грейнджер, — внезапно сказал Генри. — Но горькая правда лучше, чем сладкая ложь, вы знаете? Его голос звучал спокойно, но во взгляде было столько всего.. Страх быть непринятым, отчаяние, такое густое, что в нем можно было легко утонуть, а еще тотальная обреченность и.. боль. Так много боли, что ей стало трудно дышать. Но Гермиона не отвела глаза. Она просто не могла так поступить с ним. Потому что, кроме всего остального, в его глазах читалось еще и такое безусловное смирение с обстоятельствами, в которых он оказался, будто он прожил уже сотни жизней. Когда детям плохо морально, они кричат, бьют подушки и все, что попадается под руку. Они просят о помощи. А Генри смирился, и это было пугающе. Так не должно быть. Грейнджер всем своим существом хотела помочь ему. — Я привык к вам. Вы слушаете меня так внимательно, будто я рассказываю вам о самых интересных вещах на свете. Меня, вообще-то, редко слушают, — грустно улыбнулся он. — Поэтому мне очень жаль, что я не оправдываю ваших ожиданий. Кажется, я совершенно безнадежен. Вам не нужно притворяться, будто это не так. Генри, без преувеличения, был самым сложным пациентом, с которым Гермиона сталкивалась за время своей практики. Он не был той самой канистрой с бензином, готовой вспыхнуть от любой искры, он напоминал скорее ядерный реактор с саркофагом над ним — снаружи ничего не происходит, а внутри томится и догорает все живое. Поэтому она относилась к нему со всеми мерами предосторожности. Очевидно, что отсутствие магии мучило Генри, однако основной его проблемой было то, что не существовало человека, который находился бы с ним рядом постоянно. Как и все дети, он воспринял все тяготы мира на свой счет, признал себя виновником. Что-то не так с ним. И именно эта мысль обременяла его сильнее всего, толкала из лихорадочного состояния нервного перевозбуждения в уныние и обратно, заставляла расстраиваться из-за зелья. Генри просто ужасно хотел быть таким, как все. И важнее всего, по мнению Гермионы, было объяснить ему, что, даже если он отличается, это вовсе не значит, что он хуже. — Мне правда нравится слушать тебя. Ты очень необычный человек, — твердо сказала она, смотря мальчику в глаза. — И я не вру, когда говорю это, ты должен видеть это в моем взгляде. Генри прищурился, пытаясь распознать в ней признаки обмана. Вероятно, он их не нашел, потому что через некоторое время он снова заговорил: — Я знаю, что вы говорите правду. Но уверен, вы так же внимательно относитесь ко всем своим пациентам. Такой вы человек. Хороший, — убежденно сказал он. Гермиона прикусила изнутри щеку, ощущая, как сильно он давит на нее, даже не осознавая этого. — Да, я стараюсь быть внимательной ко всем, но мне правда было интересно слушать тебя, — возразила девушка, сделав акцент на последнем слове. Генри не выглядел так, будто доверял хотя бы одному ее слову, и поэтому Грейнджер спросила: — Почему ты не веришь, что можешь быть интересен мне? — Потому что так относятся ко мне все люди. Никто не слушает меня, — сказал он таким тоном, будто у него в голове не укладывалось, как она может не понимать такие очевидные вещи. Ее щека уже кровоточила изнутри из-за того, как сильно девушка ее прикусила, стараясь сохранить на лице спокойное выражение. Это было сложно, потому что слова Генри отдавались ноющей болью где-то в груди. — Послушай, Генри, я правда с нетерпением жду наших встреч, — выдавила из себя Гермиона, сглотнув ком в горле. После чего окончательно наплевала на врачебную этику и призналась: — Я не должна говорить тебе этого, но я сама инициировала наши индивидуальные занятия. Она не должна была рассказывать это, но разве это имело значение, когда его глаза так засияли от одних ее слов? — Что? — пораженно спросил мальчик. — Я попросила мистера Малфоя об этом. Просто мне показалось, что тебе не помешает поговорить с кем-нибудь. Однако зелье и правда действует на тебя иначе, — быстро добавила Гермиона, решив, что сейчас самое время добавить ложку дегтя. — Ты абсолютно здоров физически, но магия.. Это не так просто. Волшебство на самом деле было чем-то, что невозможно предсказать. Маггловская генетика могла бы немного прояснить ситуацию, но в волшебном мире эту науку не воспринимали всерьез. — Еще совсем недавно у всех твоих друзей не было и шанса стать волшебниками, — продолжала Гермиона, видя, что Генри внимательно слушает ее, — а теперь ты сам рассказываешь мне о выбросах магии у них. У тебя все тоже еще может измениться. — Но прошло так много времени, — с болью в голосе сказал он, однако она четко видела, как в его глазах загорается лучик надежды. Это одновременно воодушевило и заставило почувствовать на плечах огромный вес ответственности за его разочарование, если зелье все-таки никогда не сработает. Однако Грейнджер тут же отмахнулась от этих гнетущих мыслей и возразила: — Не так уж много, чтобы ты вешал нос и грустил. Мы будем пытаться до тех пор, пока не получится. Если не сработает это зелье, его всегда можно усовершенствовать, для этого и проводят испытания. Гермиона говорила это и сама верила в свои слова. Черта с два она слезет с Малфоя, пока тот не разработает зелье, которое будет работать на всех детях. Или она не Гермиона Грейнджер! Спустя пять минут дверь кабинета скрипнула, пропуская их в приемную. — Неужели ты закончила! — сразу же вскочил с места Скорпиус, откладывая книгу, которую читал до их появления. — Я уже заждался! — пожаловался он, но осекся, когда заметил ее пациента. — А.. откуда ты здесь? — Вы знакомы? — удивилась Гермиона, переводя взгляд с одного мальчика на другого. — Мы виделись в Косом переулке однажды, — задумчиво протянул Скорпи, рассматривая явно смутившегося Генри. Единственный день, когда сын был там без нее, — тот день, когда его украли. — Ничего не понимаю. Что ты делал в Косом переулке? — обратилась она к Генри. — Детям из моей исследовательской группы устроили экскурсию, чтобы мы могли познакомиться с волшебным миром, — сказал он, ощущая себя некомфортно под недоуменным взглядом Гермионы. — Так тот кретин — сквиб? — приподнял в недоумении брови Скорпи. — Скорпиус! Тебе стоит более тщательно подбирать слова! — возмутилась Грейнджер, резко оборачиваясь к сыну. Но вид Скорпи говорил о том, что он совсем не чувствует себя провинившимся. Она вздохнула и ворчливо спросила: — О ком вы? — Я вышел посмотреть филина. Я тебе рассказывал, помнишь? Там был мальчик, который задирал, — Скорпиус замялся и вопросительно посмотрел на Генри. — Меня зовут Генри, — представился он и, спохватившись, протянул руку — все дети в его возрасте любили подражать взрослым. — Я Скорпиус. — Мальчик сжал его ладонь. — Так что за мальчик? — спросила Гермиона, которая все никак не могла собрать в своей голове воедино отрывочные факты. — Джейми, — пояснил Генри. — Ох, Джейми. Теперь мне все ясно, — сказала девушка, сделав себе мысленную пометку обсудить эту ситуацию на следующем сеансе. Этот мальчишка был типичным чистокровным снобом и к тому же невоспитанным сорванцом и вечно доставал Генри. — Приходи на мой день рождения, он в воскресенье, — вдруг сказал Скорпи мальчику. — Можно? — обратился он задним числом уже к ошарашенной Гермионе. — Я бы очень хотел этого, — пробормотал тот, так же переводя взгляд на нее. Эти две пары горящих ожиданием глаз совсем не делали ее жизнь легче. Не то чтобы приглашение Скорпиуса было такой уж хорошей идеей. Она не должна была это делать, являясь квалифицированным психотерапевтом, точно нет. Это было крайне непрофессионально.. — Хорошая идея. Тебя ведь отпустят под мою ответственность? — в противоположность своим мыслям с улыбкой спросила Гермиона. Да, ей каким-то образом придется объяснять свой поступок Малфою, но девушка предпочла отложить профессиональные муки совести на потом. Разве это не стоит того? — Я.. Да. Думаю, да, — быстро сказал Генри, будто опасаясь, что она может передумать. Гермиона в который раз ощутила острый укол жалости к нему. — Прекрасно, я позабочусь обо всем, — сказала она, наблюдая за тем, как на его лице расцветает искренняя улыбка.***
— Я не понимаю, с чего вдруг Скорпиус пригласил этого Генри, — без предисловий начал Малфой, бесшумно подойдя к ней со спины, и Гермиона едва не подпрыгнула от испуга. Вообще-то это был первый раз с того самого вечера в поместье, когда Драко заговорил с ней прямо. Не то чтобы у него был шанс сделать это раньше: Гермиона осознанно избегала его общества на прошлой неделе. Она опасалась, что Малфой поднимет тему произошедшего в его кабинете. Это было бы очень в его духе: ткнуть ее носом в то, как она растеклась перед ним лужицей расплавленной соленой карамели. И совсем не важно, что он сам вел себя ничуть не лучше! Грейнджер глубоко вздохнула, пытаясь прогнать от себя эти мысли. Как будто это было возможно. За прошедшие несколько дней она достаточно прокручивала эту сцену в своей голове, чтобы запомнить ее досконально. Каждый раз, когда в памяти всплывало имя Малфоя, автоматически приходили воспоминания об их несдержанных поцелуях, откровенных касаниях и сбитом дыхании, разделенном на двоих. Кожа в тех местах, где он ее касался, начинала гореть, словно его пальцы намеренно оставили ожоги, призванные не дать ей забыть о случившемся. И в конечном счете щеки Гермионы краснели, где бы она ни находилась и что бы при этом ни делала. Чего она ожидала, идя на день рождения их общего ребенка? Что Драко не придет? Или что получится не столкнуться с ним нос к носу? Наверное, Грейнджер рассчитывала на буфер в виде Скорпи, но того не было поблизости. Некому было спасти ее от Малфоя. — Ему просто захотелось общения со сверстником, в этом нет ничего удивительного, — сказала она, разглядывая убранство шатра, лишь бы не смотреть на мужчину, присутствие которого рядом с собой ощущала всем телом. Эльфы украсили навес разноцветными шарами и лентами — вышло очень ярко и празднично. — Как ему может не хватать общения? Он постоянно либо с Нарциссой, либо с одним из нас, — нетерпеливо спросил Драко, казалось даже не подозревая о ее терзаниях. Это и заставило Гермиону немного расслабиться и сказать: — Очень просто. Скорпиус — активный ребенок, и ему могло просто стать скучно со взрослыми, а Генри — единственный мальчик его возраста, с кем он знаком в этом времени. Ничего удивительно, что он решил позвать его на свой праздник. Она вернулась к тому, чем занималась до его появления: продолжила расставлять пластиковые стаканчики с изображением героев мультфильма «Корпорация монстров» возле каждого прибора. Скорпи увидел их в супермаркете вчера вечером, когда они брали готовую еду навынос, и пожелал в свой праздник непременно пить тыквенный сок из такого. Они решили не волновать Нарциссу раньше времени и договорились, что Гермиона тайком выставит их перед тем, как все устроятся за столом, потому что, по словам Скорпиуса, его «благовоспитанная бабушка не станет делать замечание при гостях». Сама Грейнджер была уверена, что миссис Малфой была бы в ужасе от такой посуды в своем доме, но план сына казался ей разумным. — Он вроде как не из тех, кто быстро подпускает к себе людей, — не унимался Драко, следуя за ней по пятам. — Он просто пригласил на свой день рождения другого ребенка, а не сказал ему пароль от ячейки Малфоев в «Гринготтсе», — цокнула языком девушка, распрямившись. Паранойя Малфоя удивляла и не удивляла одновременно — это было в его духе. Она осмотрела стол, прикидывая, не лишила ли кого-нибудь стаканчика. Оставалось только место во главе стола, куда Грейнджер и направилась, продолжая рассуждать: — Наверняка они найдут чем заняться вместе. Детские игры и все такое. В этом возрасте они начинают применять новые способы логического мышления к обычным ситуациям для развития когнитивных функций и.. — Какие еще игры? — перебил Драко, хотя Гермиона не договорила. — Мы через день играем с ним в квиддич. Думаешь, этого недостаточно? Она остановилась, обернулась через плечо и даже прищурилась, словно так могла убедиться, что ей не послышалась обида в его тоне. Малфой этого маневра явно не ожидал, поэтому чуть не налетел на нее, но в последний момент удержал равновесие — рефлексы бывшего ловца давали о себе знать. — Ты что, ревнуешь? — засмеялась она, наконец-то разгадав природу его ворчливого настроения. Мужчина несколько раз растерянно моргнул, но уже через мгновение в его глазах появилась стена, а лицо приняло надменное выражение. — Что ты несешь, Грейнджер? — Извини. Я просто не ожидала от тебя подобного, — она выдохнула, изо всех сил стараясь сдержать улыбку, чтобы не смущать его. — Это было.. ну, знаешь, мило. — Мило? — переспросил Малфой, скривившись и наблюдая за ней с таким выражением на лице, что, будь у Гермионы маховик времени, она вернулась бы назад и точно выбрала другой эпитет. — Я, конечно, не специалист, но у тебя явные проблемы с адекватным восприятием действительности. Есть какой-то психологический термин, описывающий это? К счастью, девушке не пришлось отвечать, что подобный симптом можно отнести практически ко всем расстройствам психики. К ним маленьким светловолосым ураганом несся Скорпи, сияя довольной улыбкой. — Вы чего смеетесь? — радостно спросил он, хватая родителей за руки, и раньше, чем они успели что-нибудь ответить, принялся возбужденно тараторить: — Видели, какую хлопушку принес Блейз? Он сейчас будет ее взрывать, вы должны это увидеть! — Разве не опасно делать это в помещении? — с сомнением спросила Гермиона, но он уже тянул их за собой. — Вечно ты занудничаешь! — нетерпеливо прервал ее Скорпиус. — Скажи ей, что это безопасно, пап. — Абсолютно безопасно, — спокойно произнес Драко, который, похоже, сегодня решил соглашаться со всем, что бы ни сказал сын. С утра он вышел из зеленого пламени в ее гостиной, до чертиков испугав Гермиону, которая совсем забыла, что открыла для него доступ к их камину. Малфой притащил с собой такое количество картонных коробок, покрытых яркой оберточной бумагой, что девушка не была уверена, осталось ли в магазинах Косого переулка хоть что-то после его набега. — Ну видишь! — мальчик повернулся к ней с таким видом, будто одно слово Драко должно было снять все вопросы. — Папа всегда говорит, что я могу под его присмотром хоть на голове ходить. — Замечательно, — не скрывая сарказма в голосе, сказала Грейнджер, бросив недовольный взгляд на невозмутимого Малфоя, но решила не устраивать лекций в праздник. После похищения Скорпи Гермиона смогла прочувствовать, как в ней зарождается то, что официальная наука не признавала, — материнский инстинкт. Ей хотелось уберечь его от всего на свете, но здравый смысл подсказывал, что из этого не выйдет ничего хорошего, поэтому девушка старалась держать в узде свои порывы и не наседать на мальчика со своей опекой слишком сильно. Она не позволит себе когда-либо оказаться в числе тех самых мамаш-наседок, не позволявших своим чадам и шага ступить без разрешения. По крайней мере будет очень стараться.. — О, а вот и родители нашего именинника! — воскликнул Блейз, как только они приблизились к компании у входа, состоящей из него, Джинни, Рона и Генри, которого девушка самолично переместила по каминной сети из приюта. — Уизел. Не припоминаю, чтобы я звал тебя, — раздался сбоку от Гермионы неприязненный голос Драко. — Приглашение было на Поттера и его рыжую подружку. Его слова вызвали у Джинни цоканье языка и закатывание глаз. — У меня есть имя, Малфой. — Меня позвал Скорпиус, — напряженно сказал Рон, стараясь звучать ровно и равнодушно, но только глухой не услышал бы в его голосе вызов. — Так и есть, — вставил мальчик, не замечая накаленной атмосферы между отцом и дядей. — Так, для ссор сейчас точно не лучшее время и место, — убежденно сказала Гермиона и окинула взглядом всех присутствующих, попутно припоминая оставшихся в поместье: — Кажется, все уже на месте? — Разве дядя Гарри не придет? — расстроился Скорпи. — Он в командировке, милый, — улыбнулась ему Джинни. — Но привезет тебе самый крутой подарок, можешь не сомневаться. — Очень жаль, я так хотел, чтобы здесь собрались все, — с нажимом сказал сын, глядя почему-то на Драко, и Гермиона поразилась тому, что он сейчас пытался.. манипулировать Малфоем? Она открыла рот, намереваясь как-то исправить ситуацию, потому что Драко не походил на человека, который станет терпеть подобное. Но, к ее удивлению, он, посмотрев на Скорпи, фыркнул. Судя по всему, замысел мальчика был для него прозрачен, однако это его не разозлило, а скорее позабавило. Скорпиус подхватил смех и захихикал так заразительно, что и Гермиона не удержалась от улыбки. На землю ее вернул громкий голос Блейза. Он подбросил в воздух хлопушку в яркой обертке и весело посмотрел на детей: — Ну что, готовы? — Конечно! — тут же переключился Скорпи и вскинул руки, закрывая ладонями уши. — Сейчас будет круто, но громко! — пояснил он Генри, и тот спешно последовал его примеру. — Раз.. два.. — Мерлин, Забини, ты совсем с головой не дружишь? Направь ее в другую сторону, что, если все полетит им в глаза? — заверещала Джинни, ошарашенная его безответственностью. Когда мужчина направил хлопушку над их головами, чтобы осыпать мальчиков конфетти, она схватила его за руки и попыталась отвести ее в сторону от детей. — Джинни, ты ведешь себя как наша мама. Эта хлопушка из магазина Джорджа, и она совершенно безопасна, — попытался остановить ее панику Рон, но у Блейза были другие планы — устроить переполох: — Три! — заорал он, и его голос потонул в оглушительном хлопке. Гермиона и Джинни взвизгнули вместе со Скорпиусом и Генри, когда разноцветные бумажки заполнили все пространство вокруг. Мальчишки с улюлюканьем принялись подбрасывать их в воздух, вдохновленные подбадривающими восклицаниями Забини. За всей этой неразберихой они пропустили появление еще одной гостьи. — Я смотрю, вы неплохо тут развлекаетесь, — иронично сказала Паркинсон, оставляя свой подарок рядом с остальными. — Здравствуйте, тетя Пэнси, — поздоровался запыхавшийся Скорпи, в кулаках которого были зажаты конфетти, которыми он планировал осыпать маму. — С днем рождения, дорогой, — улыбнулась она и притянула к себе упирающегося мальчика, после чего звонко чмокнула его в щечку. — Надеюсь, тебе понравится мой подарок. — Спасибо, — с широкой улыбкой кивнул тот и принялся яростно оттирать со своей кожи красный след от помады. — Вечно вы пачкаете меня! — Извини, не удержалась, ты слишком очаровательный, — хихикнула Паркинсон и помогла громко возмущающемуся Скорпи очиститься с помощью заклинания. Гермиона переступила с ноги на ногу, сильно желая подойти к нему и увести подальше от елейно улыбающейся Пэнси. Ей совсем не понравилось то, как чужая женщина воркует с ее сыном. Голос Паркинсон всегда звучал так противно? — Там эльфы расставляют пирожные, хотите посмотреть? — громко сказала Грейнджер, привлекая к себе внимание мальчишек. Она отчетливо ощущала насмешливый взгляд Малфоя на своей скуле, но даже не обернулась к нему. Много чести. — Прелестно, — скривилась Паркинсон, брезгливо подцепив острым мыском своих туфель валяющиеся на полу конфетти, как только дети унеслись мешать домовикам. — Раньше приемы в этом доме выглядели несколько иначе. — Тебе обязательно всегда вести себя как стерва, Паркинсон? Может, возьмешь выходной на сегодня? — Вопрос Джинни звучал скорее как риторический, но Пэнси, к удивлению, рассмеялась. — Знаешь, я воспользуюсь твоим предложением, Джиневра. Сегодня здесь и без меня будет весело, — многозначительно сказала она, следя взглядом за кем-то за спиной Гермионы. Девушка обернулась и увидела, как в шатер величавой походкой входит Люциус. Он остановился и оглядел собравшихся таким взглядом, будто пришел на поле битвы, а не на детский праздник. — Добрый вечер, — процедил мистер Малфой. Судя по лицу, добрым он его назвал только потому, что так следовало сказать в соответствии с этикетом. Гермиона предостерегающе сжала руку Рона, удерживая его от необдуманных решений. Тот вспыхивал как спичка от такого пренебрежительного отношения к себе или своим близким, и девушка прекрасно это знала, поэтому поспешила предостеречь его. Однако Люциус не стал комментировать гостей вечера. Он остановился взглядом на Грейнджер, прямо как тогда, в Кельне, и улыбнулся ей персонально, но улыбка не коснулась глаз. Казалось, выделяя ее среди всех, мужчина пытался что-то сказать, не используя при этом слов. Но девушке было сложно понимать его аристократические ужимки, поэтому она просто кивнула в знак приветствия, на что он хмыкнул — как ей показалось, слегка разочарованно. — Пойду поздороваюсь с именинником, — обронил он. Все стояли и молча смотрели на то, как мистер Малфой идет к Скорпиусу. Гермиона ощутила, как ей физически становится легче дышать по мере того, как Люциус отдаляется от них. У него на самом деле была гнетущая энергетика. — Сегодня здесь настоящее минное поле. Помяни мое слово, приятель, одна из них точно рванет, — хохотнул Забини и дружески похлопал Драко по плечу, но тот тут же сбросил его руку. — Рон, держи себя в руках, — тихо попросила Гермиона, едва шевеля губами и боковым зрением замечая, что взгляд Малфоя направлен на их с Уизли сцепленные руки. Она убрала свою, будто обжегшись, и с опаской оценила реакцию друга: не слишком ли поспешно? Однако тот, судя по всему, ничего такого не заметил. Как и Драко, который как-то слишком резко развернулся и в компании Забини и Паркинсон направился к столу. Вид его удаляющейся спины подействовал на Грейнджер удручающе, но она постаралась этого не показать. — Я стараюсь, но ты же сама видишь, что они ведут себя как полные задницы! — тем временем громким шепотом возмущался Рон, и Гермиона шикнула на него, дернув за рукав. — Может, удивишься еще тому, что трава зеленая или небо голубое? Это Малфои, — ядовито сказала Джинни, подойдя к ним. — Меня волнует другое. Почему Скорпи называет Забини Блейзом? — вдруг спросила она, удивив и подругу, и брата. — Что? — не сразу поняла Гермиона. — Нет, серьезно, ты не заметила? Он постоянно называет меня «тетя Джинни», но Забини для него просто Блейз, — пояснила девушка, посмотрев в сторону стола, куда постепенно стекались гости. — Это так странно.. — Как-то не обратила внимания, — честно призналась Грейнджер, которую эта занимательная деталь сейчас волновала в последнюю очередь. Куда больше ее беспокоила тающая на глазах вероятность пережить этот вечер без скандалов. Но она не теряла надежды достучаться хоть до кого-нибудь: — Просто помните, что мы все здесь ради Скорпи, и ведите себя достойно. — Да все будет хорошо, не беспокойся, — отмахнулась Джинни, к которой это предупреждение относилось лишь косвенно — она-то умела держать себя в руках. — Нужно будет спросить у Скорпи, с чем это связано. Или не стоит? — засомневалась она, подхватив Гермиону под локоть. — Это может повлиять на временное полотно? — Ты все равно это забудешь, как только он вернется в будущее, — сказала она очевидное. — Можешь спросить, если тебе любопытно. — Тогда не буду. Какой в этом смысл, если я все равно не запомню? — беспечно махнула рукой Джинни и обернулась к брату, который плелся за ними примерно с таким выражением лица, с каким идут на эшафот: — Рон, ты что там копаешься? Подойдя к остальным, Грейнджер почти со смирением приняла, что ее место находится между Роном и Малфоем. Мог ли этот вечер стать еще более некомфортным? Во время трапезы напряжение за столом было таким густым, что его можно было есть ложкой вместо праздничной панна-котты. Несмотря на все попытки Нарциссы завести светскую беседу, ей отвечали односложно, и, если бы не болтающие без перерыва Скорпиус и Генри, атмосфера была бы совсем уж гнетущей. Гермиона по большей части делала вид, что наслаждается едой, потому что на самом деле ей кусок в горло не лез от волнения. Она не слишком внимательно вслушивалась в разговоры за столом, наблюдая за одиноким снегирем, сидящим на веточке сиротливого дуба, который рос неподалеку от навеса. Птица подобралась и нахохлилась, стараясь сохранить тепло. Когда время приблизилось к десерту, Гермиона ощутила, что тревожное кольцо, сжимающее ее грудь, давит гораздо меньше. Совсем скоро они отправятся домой, и тогда она сможет расслабиться и.. — Так вы профессиональный игрок в квиддич, мистер Уизли? — внезапно обратился к Рону Люциус, и все надежды на спокойное окончание вечера пошли прахом. Грейнджер медленно отложила десертную ложку и переглянулась с Джинни, вслушиваясь в их диалог. — Да, я загонщик сборной Ирландии, — не без гордости сказал тот, не уловив подвоха. — Замечательно, — елейно улыбнулся мистер Малфой, настроение которого улучшалось прямо на глазах. — Слышал, что игрокам в квиддич запрещено вступать в отношения, это правда? Все за столом затаили дыхание. Рон нахмурился, начиная понимать, что что-то здесь не так. — Так и есть, — медленно кивнул он. Гермиона бросила взгляд на Драко, но тот сидел с таким же удивленным лицом, как и все остальные. Отличие было только в том, что его изумление было веселым и напомнило ей выражение лица Скорпи после того, как Забини взорвал хлопушку. Малфой не понимал, какую игру ведет его отец, но то, что он завел эту тему не просто так, было ясно как день. — Как же прекрасно, что вы с мисс Грейнджер прекратили отношения до того, как заключили контракт со сборной, правда? — загадочно улыбнулся Люциус, зачерпнув ложкой немного мороженого из креманки, словно не происходило ничего такого. — Так никто не сможет использовать эту информацию против вас и навредить вашей карьере. — Люциус, — напряженно улыбнулась Нарцисса, но ее негромкий голос прозвучал слишком отчетливо в наступившей тишине. Бум. Это был взрыв, о котором говорил Забини. Уизли застыл, пораженно уставившись на мистера Малфоя. Застыла и Гермиона, задержав взгляд на краснеющем лице Рона. — Вы пытаетесь меня шантажировать? — как-то растерянно спросил не привыкший к словесным играм Уизли. — Я? Нет. Я таким не занимаюсь, что вы. Просто упомянул этот занимательный факт, — отмахнулся от него Люциус, чем окончательно установил вагонетку «Рон Уизли» на путь, ведущий к станции «Выйти из себя и наделать глупостей». — Рон, все в порядке, тебе правда не стоит обращать на это внимания, — шепотом попыталась вразумить его Гермиона, но тот ее перебил: — Тебе не кажется, что Малфои стали слишком активно лезть в твою жизнь, а теперь еще и в наши отношения? — спросил он, повысив голос и обратив на нее сердитый взгляд. Ничего удивительного, что в своем взвинченном состоянии Рон воспринял слова девушки в штыки. Она на самом деле ценила то, как он проявлял терпение в течение всего ужина (в обычных условиях Уизли взорвался бы еще на этапе обмена приветствиями с Малфоем), однако не могла не испытывать досаду из-за его вспыльчивости. — Давай поговорим об этом потом? — предложила она, но одновременно с ней подал голос Драко: — Отношения между вами существуют разве что в твоей голове, Уизли, — резковато сказал Малфой, и Гермиона посмотрела на него возмущенно. Он-то куда лез! Драко одарил ее нечитаемым взглядом и тут же вернул свое пристальное внимание Рону. Тот, в свою очередь, тоже уставился на него с самым свирепым видом, и Гермиона подумала, что еще немного — и ее макушка натурально задымится из-за их испепеляющих взглядов, направленных друг на друга. — Почему бы вам не обсудить это позже? — поддержала девушку Нарцисса, поставив на стол картонный стаканчик с изображением одноглазого зеленого чудика. Казалось, она была единственной, кто расслышал слова Грейнджер и попытался сгладить царящую за столом нервозность, но выходило из рук вон плохо. Тогда миссис Малфой прибегла к главному аргументу: — Вы портите Скорпиусу праздник своими скучными разговорами. — Нет, все в порядке, — напряженно сказал Скорпи, сверля Рона точно таким же взглядом, как его отец. Мерлин, что здесь вообще творится! — Очень даже интересная тема для разговора. — Скорпиус! — возмутилась Грейнджер, но так и не придумала, в чем должно заключаться замечание, потому что сын не сказал ничего ужасного, поэтому повернулась к Уизли и произнесла уже более жестко, с нажимом, взывая к его здравому смыслу: — Рон! Мы не будем говорить об этом здесь и сейчас. Потерпи до окончания ужина.. — Нет, вы и позже не будете говорить об этом, — сказал Драко безапелляционным тоном, от которого Гермиону едва не передернуло. Она сжала губы в тонкую линию, понимая, что развивать эту тему за столом было бы не самым умным решением. Хотя, по правде говоря, очень хотелось. Однако так она только подкинет Уизли повод для нового витка конфликта. А поскольку Грейнджер все еще считала, что договориться с Роном будет гораздо проще, чем переубедить Малфоя, она просто проглотила свое раздражение, дав себе обещание разобраться с его собственническими замашками позже. Гермиона выпрямилась, поскольку ей надоело вертеться на стуле, поворачиваясь от одного мужчины к другому, и процедила: — Ладно. — Ладно? — разъяренным тоном переспросил Рон, неверяще заглядывая ей в лицо. — Рон, хватит! — одернула его и Джинни, но Гермиона не нуждалась в помощи. — Да, ладно! — внезапно рявкнула она и резко повернулась к Уизли, прожигая таким яростным взглядом, что тот опешил. — Это день рождения моего сына, и я не позволю вам, — она указала сначала на него, а после поочередно на обоих Малфоев, обличая всех провокаторов, — испортить его. Ешь свое чертово мороженое, Рон Уизли! И вы тоже, мистер Малфой! Друг приоткрыл рот, намереваясь что-то произнести, но тут же захлопнул его, обиженно засопев. — Замечательный вечер, не находите? — поднял свой стаканчик с огромным синим монстром в воздух Люциус, салютуя ухмыляющейся Пэнси. — Верно. Я прекрасно провожу время, — кивнула она, но внимание от их приторной светской беседы, полной скрытого яда, отвлекло появление Винсента. Гермиона, которая все еще пыталась выровнять дыхание, почувствовала облегчение при виде Олофа. Каким-то образом тот всегда создавал вокруг себя атмосферу спокойствия и непринужденности — то, чего им всем явно недоставало в этот вечер. — Простите, я опоздал. Надеюсь, именинник извинит меня? — улыбнулся он Скорпиусу, который при его появлении просиял. — Все в порядке! — радостно проговорил тот. — Вы как раз успели к десерту. Я знаю, вы обожаете сладкое. Кстати, знакомьтесь, это мой друг, Генри! Грейнджер едва удержалась от того, чтобы хлопнуть себя ладошкой по лбу. Генри! Она совсем забыла о своем маленьком пациенте, который стал свидетелем ее драм. Девушка повернулась к нему, но мальчик был полностью увлечен новым человеком в их компании. — Люблю общаться с представителями юного поколения. Это занимательнее, чем заплесневелые беседы со старым занудой Люциком, — сказал Олоф подтрунивающим тоном, устраиваясь на стуле между мальчиками — эльф перенес его специально для него. — Я не виноват, что ты остановился в развитии в возрасте десяти лет, Винс, — закатил глаза мистер Малфой, и тот хохотнул. — Ты сейчас распугаешь всех своим занудством, — проговорил мужчина, лукаво глядя на друга детства, но тот счел ниже своего достоинства как-то это комментировать. — А мне бы этого не хотелось, ведь я даже не успел познакомиться с Генри. — Рад познакомиться с вами, мистер.. — Генри замялся, так как не знал фамилию Винсента. — Называй меня Винсент, — повернулся к нему Олоф, и, как только они встретились взглядом, с лица норвежца в буквальном смысле сошли все краски. Гермиона нахмурилась, наблюдая за тем, как он застыл, с обезумевшим видом всматриваясь в лицо Генри. Поскольку она отвечала за мальчика головой, реакция Винсента ее встревожила. Однако тот, как и всегда, овладел собой спустя всего один взмах ресниц. Будто кадр сменился, раз — и его лицо снова светилось привычным озорством. Грейнджер невольно усомнилась в своем разуме, но бледность не покинула его лицо так же быстро, как шок, и красноречиво свидетельствовала о том, что девушке не показалось. — Обязательно попробуйте мороженое с картошкой фри, это бомбическое сочетание, — пододвинул к нему наполненную креманку Скорпи и перевел взгляд на своего нового друга, ожидая подтверждения: — Правда, Генри? — Да, очень вкусно, — кивнул тот, совершенно не замечая изменившегося взгляда Олофа. — С вами все в порядке, Винсент? — любезно поинтересовалась Нарцисса. — Вы побледнели. — Я.. да. Это из-за перемены погоды, — попытался улыбнуться он, но Гермиона видела, как тяжело ему это далось, так как наблюдала слишком внимательно. — Годы все-таки уже не те, правда? — уколол мистер Малфой. — Сегодня очень холодно, — согласилась его бывшая жена, сделав глоток горячего чая. — Мы с утра даже сомневались, стоит ли проводить праздник на воздухе. — Скоро пойдет снег, — убежденно сказал Олоф, и Грейнджер перевела взгляд на видневшийся за пределами навеса сад. Внутри шатра было так тепло, что, если бы не голые деревья и кусты на фоне серого неба, можно было решить, что сейчас лето. В этом году снега еще не было, несмотря на конец декабря, и заявление Винсента прозвучало почти фантастически. — Сколько тебе лет, Генри? — вдруг спросил он, посмотрев на ребенка. — Вы ровесники? — Мне совсем скоро одиннадцать, — важно кивнул мальчик, потянувшись за новой порцией картошки фри. — Насколько скоро? К кому из вас я должен обращаться с приставкой «мистер»? — шутливым тоном спросил Винсент. — Одиннадцатого января. — Уже так скоро, — важно кивнул он. Олоф выглядел как обычно, он совсем оправился от своего недомогания, но когда Гермиона опустила взгляд на его руки, то заметила, как подрагивает в пальцах десертная ложка. Все присутствующие за столом разбились на небольшие группки и вели беседы по интересам. Никто из них не обращал внимания на детей и Олофа, кроме нее. Гермиона повернулась и проследила за взглядом Малфоя, который, чуть прищурившись, так же наблюдал за мужчиной. Стало немного спокойнее, что не только она параноит. От Грейнджер не ускользнуло, как Винсент, с трудом поддерживая беседу с детьми, покосился на Люциуса и после этого повернулся к Скорпи. — Я и правда чувствую себя неважно, приятель. Наверное, твой дедушка оказался прав, и мне нужно передохнуть. Извинишь меня? — спросил он. — Конечно, никаких проблем. Зовите нашу с папой эльфийку, если вам что-то понадобится, ее зовут Тинки, — сочувственно посмотрел на Олофа мальчик. — Еще раз с днем рождения, — улыбнулся тот, потрепав его по волосам, и, Мерлин, Гермиона видела, как изменился его взгляд, когда он снова перевел его на Генри. Будто кто-то нажал на выключатель, и из самоуверенного и игривого он стал беззащитным. Но вот он моргнул, и это впечатление пропало: — Было приятно познакомиться с тобой, Генри.