***
Они ходили от одного магазина к другому уже около двух часов, и терпение Гермионы стремительно подходило к концу. — Мерлин, Джинни, я больше не могу, — простонала она, и Скорпи энергично закивал головой, соглашаясь, потому что тащил целый ворох пакетов с различными женскими штуками и выглядел настолько усталым, что девушке стало его жаль. — Давайте хотя бы перекусим! Вон как раз кафе Флориана Фортескью, — заканючил мальчик, и огни яркой вывески отразились в его полных надежды глазах. — На этой улице остался всего один магазин, прекратите ныть! — решительно прервала их Уизли, которая уже поднималась по лестнице в очередную лавку. Гермиона и Скорпи обменялись обреченными взглядами и направились следом. Волшебное ателье было совсем небольшим по сравнению с теми, в которых они успели побывать, и это пришлось по вкусу Джинни. Только открыв дверь, она шепнула Грейнджер, что здесь они обязаны найти что-то исключительное, хотя та подобрала пару подходящих платьев еще несколько лавок назад, но все они были жестко забракованы подругой. Колокольчик звякнул, пропуская их троих внутрь, и за стойкой тут же показалась приятной наружности старушка. — Здравствуйте, милые дамы, — она обратила свой взор на Скорпи и улыбнулась еще шире, — и юный джентльмен. Меня зовут миссис Макклейн, я владелица этой лавки. Чем могу быть вам полезна? — Нам нужно вечернее платье, — сразу же вышла вперед Джинни и принялась весьма туманно, по мнению Гермионы, обозначать свои пожелания: — Что-то женственное, но без всех этих розовых воланов и рюш. В общем, простое, но с изюминкой и не слишком банальное.. Слушая ее, Гермиона подумала, что это звучит чересчур обтекаемо, но миссис Маклейн, к ее удивлению, понимающе кивнула и, попросив их немного подождать, направилась прямиком к многочисленным стойкам с одеждой у дальней стены. Пока она отсутствовала, Грейнджер огляделась, отмечая про себя, что ей нравится интерьер. Он был довольно простым, но уютным — это было особенно заметно после того розово-лилового безумия, которое они видели в прошлом магазине. — Вы можете пройти в примерочную, я все подготовила, — любезно обратилась к ней женщина. В небольшом помещении, которое служило для примерок, на стойке для одежды висело всего три вешалки. Критичным взглядом осмотрев предложенные наряды, Гермиона сразу же отмела белое атласное платье — этот цвет ассоциировался у нее со свадьбой — и взяла в руки шелковое великолепие цвета шампанского. Через пару минут она вышла к ожидавшим ее Джинни и Скорпи, и остановилась напротив зеркала в полный рост с подсветкой, придирчиво разглядывая себя. Наряд был довольно простым, с открытыми плечами и мягким корсетом, который выгодно демонстрировал ее ключицы и линию талии. Разве что длина оказалась слишком короткой — как минимум на ладонь выше колена, — но этот недостаток (тут Джинни наверняка закатила бы глаза) нивелировался фатиновой юбкой в тон платья, которая крепилась к поясу поверх него. Девушка разгладила пальцами складки юбки на бедрах и осталась довольна своим внешним видом. — Так, покрутись, — приказала Уизли, и Гермиона сделала, как она велит. Она закивала: — Знаешь, довольно неплохо.. — Всего лишь «неплохо»? — скептически спросила Грейнджер, оборачиваясь через плечо, и посмотрела на Скорпиуса: — Тебе тоже не нравится? — Оно слишком обычное. Красивое, конечно, но не подчеркивает твою индивидуальность, — на мгновение задумавшись, выдал рецензию тот. Гермиона снова встала ровно и улыбнулась, встретив не по-детски серьезный взгляд сына в отражении. Он повернулся к владелице ателье и учтиво поинтересовался: — У вас есть что-нибудь, — он посмотрел вбок, подбирая нужное слово, — особенное? Для моей мамы подойдет только такое платье. Миссис Макклейн задумалась, перебирая в голове весь свой ассортимент, и ее глаза загорелись. — Кажется, я знаю, что можно вам предложить! — сказала она и скрылась в подсобке. Вскоре она вернулась, бережно неся в руках вешалку с тем самым платьем. — Само платье довольно простое, вся прелесть кроется в накидке, — пояснила женщина, зайдя вместе с Грейнджер в примерочную и вывешивая наряд на стойке. — Она расшита мною вручную, такое не повторить магией, а после зачарована таким образом, чтобы сесть точно по фигуре. — Как красиво, — восхищенно сказала Гермиона, кончиками пальцев касаясь золотой вышивки и не сводя с наряда горящего взгляда. — Я убрала его из торгового зала, потому что, когда оно висело на витрине, все так и норовили зайти и примерить, буквально по несколько раз на дню. Но к такой ткани нужно бережное отношение, а его только трогали без толку, но так и не покупали. Оно довольно дорогое, все же ручная работа, — словно пыталась оправдаться миссис Макклейн, но девушка понимающе закивала. Буквально через несколько минут облачившаяся в платье Гермиона вновь показалась из-за ширмы и первая ахнула, увидев свое отражение. Обычное короткое платье-комбинация насыщенного синего цвета было не слишком примечательным: вся красота, как и сказала владелица ателье, была в накидке, которую следовало надевать поверх. Она была невероятной. Выполненная из фатина цвета ясной ночи и расшитая золотыми нитями, она тонкой, почти невесомой вуалью ложилась на шелк нижнего платья. Тонкие переплетения вышивки складывались в целые созвездия и мириады одиночных звездочек разного размера, и вместе они создавали на теле сверкающее полотно ночного неба. — Мерлин, как красиво! — воскликнула Джинни, как только Гермиона поднялась на возвышение перед зеркалом и немного покрутилась, разглядывая себя со всех сторон. — Ты выглядишь как настоящая принцесса, — подхватил ее восхищение Скорпи, не отрывая взгляда от отражения своей мамы. Платье на самом деле было волшебным.. и наверняка должно стоить баснословных денег. Грейнджер подхватила ценник и, взглянув на него, облегченно выдохнула. Она вполне сможет себе это позволить, учитывая, что к Рождеству Малфой выдал всем сотрудникам приличную премию. — Видишь, и без оголенных ног обошлись, — поддела она Джинни, которая вечно норовила заставить ее надеть юбку покороче. — Тут ты ошибаешься, — засмеялась подруга. Она подошла к ней и, схватив за руку, подвела ближе к зеркалу, по всему периметру которого находились огоньки. Когда свет со всех сторон окутал Гермиону, она увидела, что имеет подруга имела в виду: длина платья и прозрачность накидки больше демонстрировали, чем скрывали ее ноги. — Не вздумай теперь передумать, — строго сказала подруга, хотя Грейнджер и не собиралась возражать, и перевела взгляд на миссис Макклейн: — Мы берем это платье! — Папа будет в восторге, — заверил Скорпиус, подбегая с другой стороны, пока девушка рассматривала себя в зеркале. Гермиона задумчиво пропустила между пальцами плетеный пояс из гладкой шелковой нити, который должен был сдерживать края накидки, чтобы они не расходились. Хотела ли она увидеть реакцию Малфоя на себя в этом наряде? Посчитает ли он его вычурным или, наоборот, будет доволен ее выбором? Девушка едва сдержалась, чтобы не фыркнуть от нелепости своих рассуждений. Главное, она сама была в полном восторге! И все-таки невозможно отрицать, что слова Скорпи ей польстили.***
Гермиона не любила все эти напыщенные приемы от слова совсем. Как девушке любезно объяснила Пэнси перед началом, все, что требовалось от нее, — улыбаться и не мешать богатым снобам демонстрировать свою щедрость друг перед другом. Присутствие на вечере Золотого трио подняло статус мероприятия на тот уровень, при котором суммы пожертвований в тысячи галлеонов становились обычным делом. Грейнджер тяжело было приноровиться к этому фарсу — она чувствовала себя чужой в таком мире. Зато Малфой среди всего этого цвета аристократической знати Лондона ощущал себя на своем месте. Гермиона проследила взглядом за тем, как он подносит к губам стакан с огневиски, внимательно слушая какого-то пожилого волшебника. Она опустила глаза, отмечая идеально сидящий костюм, драгоценные запонки и дорогую обувь. Пиджак плотно сидел на его плечах, подчеркивая их широкий размах, и девушка невольно засмотрелась. Драко, будто почувствовав на себе взгляд, повернул голову в ее сторону. Они еще не сталкивались сегодня, потому что он все время был занят разговорами с нужными людьми, а Гермиона только и делала, что приветствовала гостей и улыбалась всем подряд так активно, что у нее уже болели щеки. Малфой вполуха слушал собеседника, скользя взглядом по ее фигуре. Когда он вновь поднялся к ее лицу, в его глазах читалось явное одобрение. Она кивнула ему в знак приветствия, ощущая, как щеки заливает румянец смущения, будто только что произошло что-то интимное. Зал был полон людей, но, казалось, Грейнджер стояла прямо рядом с ним и могла ощущать тепло его тела, даже несмотря на слои одежды. Потом он посмотрел куда-то сбоку от нее, и Гермиона увидела, как меняется его взгляд, становясь тяжелым и колючим. Она проследила за ним, заметила приближающегося к ней Рона и не сразу сопоставила два этих факта, а когда до нее все же дошло и она снова посмотрела на Драко, тот уже отвернулся и разговаривал с незнакомой дамой. — Я принес тебе сок, — с улыбкой сказал Уизли, приподняв бокал. — Я помню, что ты не переносишь алкоголь. — Думаю, те случаи, когда я демонстрировала свою непереносимость, сложно забыть, — покачала головой Гермиона. Ее глаза будто магнитом тянуло к Малфою, однако она постаралась сосредоточиться на собеседнике, который так стремился ей угодить, что даже проявил редкую для себя галантность. Она улыбнулась скорее своим мыслям, чем ему, и сказала: — Спасибо. — Я уже говорил, что ты выглядишь потрясающе? — спросил он, вручив ей сок. — Трижды, — засмеялась девушка и ехидно поинтересовалась: — И когда ты успел стать таким джентльменом, Рональд Уизли? Грейнджер попросила его стать ее кавалером на один вечер, но Рон, кажется, воспринял все слишком буквально. Он начал осыпать ее вниманием и комплиментами, как только появился в их с Джинни квартире сегодня вечером. Подруга закатывала глаза за его спиной и энергично демонстрировала все, что думает о заигрываниях брата, и Гермиона, вообще-то, была солидарна с ней. Она мягко пресекала все его попытки начать с ней флиртовать, но Рон.. Ну, это просто Рон. Он считал, что их отношения на паузе, хотя со дня рождения Скорпи девушка уже трижды объясняла, как работает родовая магия чистокровных и, чтобы подкрепить свои слова, даже устроила небольшую лекцию по маггловской генетике. Рон так привык считать ее своей, что до его сознания не доходила никакая здравая аргументация. Это одновременно и злило, и расстраивало Гермиону. Он не желал видеть свою дальнейшую судьбу без нее и просто закрывал глаза на то, что они распались как пара еще задолго до того, как Грейнджер проговорила это вслух. Их двоих связывало огромное количество общих воспоминаний и пройденных трудностей, поэтому Рон всегда будет важной частью ее жизни, однако пришло время перерезать ниточку, оказавшуюся бракованной, чтобы другая связь, соединяющая их двоих, более важная и глубокая, не пострадала. — О Мерлин, я представляла себе все это по-другому, — тихо пожаловалась подошедшая к ним Джинни, при этом махая рукой и улыбаясь какому-то знакомому на другом конце зала. — Такая скука, что я скоро сопьюсь. В другой руке подруги находился бокал шампанского, и он явно не был первым. — А чего ты ожидала от благотворительного вечера? — удивилась Гермиона. — Вроде бы скоро должны начаться танцы, если это тебя утешит. — Годрик, только не это, — простонал Гарри, которого его девушка, судя по глуповатой пьяной ухмылке, явно планировала взять в оборот, и признался: — Ненавижу танцы даже больше, чем эти вечеринки для избранных, — он даже не понял, как двусмысленно это прозвучало. — Напомните, зачем я на это согласился? — Потому что все богачи хотят пожать руку великому Гарри Поттеру, — подколола его Уизли, чуть подтолкнув локтем в бок. — И на радостях от этого события они примутся перечислять миллионы галлеонов на исследования нашей Гермионы. — Ах да. Я помнил, что причина была важной, раз я променял возможность пить огневиски в «Котле» и смотреть квиддич на это. Джинни рассмеялась, Гарри подхватил ее смех, но их состояние вызывало у Грейнджер тревогу. Она опустила взгляд на стакан с чем-то горячительным в руках друга и незаметно вздохнула, понимая, что это тоже отголоски внутреннего состояния. Поттер всегда был равнодушен к алкоголю, но сегодня он так явно пытался заглушить в себе все, что болит и ноет внутри, что она не могла не сочувствовать ему всей душой. Как и Джинни. Их попытки вести себя как обычно были такими натужными, что на это было больно смотреть. Однако это было тем, на что Гермиона никак не могла повлиять, поэтому она сделала единственное, что было в ее власти: втянула всех в непринужденный разговор, который помог немного ослабить напряжение. Как и сказала Грейнджер, через некоторое время на сцену поднялись музыканты, и помещение заполнила живая музыка. Гарри и Джинни исчезли среди других пар, хотя это явно не было тем, что подруга подразумевала под словом «танцы». — Могу я пригласить вас? — слегка поклонился Рон и, несмотря на шутливые отговорки Гермионы, схватил ее за руку, увлекая за собой в танец, весьма отдаленно напоминающий вальс, и впервые за вечер девушка вдохнула полной грудью. Уизли закружил ее, и девушка ощутила холодок в районе коленок, когда полы накидки разошлись в стороны пылу танца. Он с усилием потянул ее на себя, и Грейнджер ойкнула, ударившись о его грудь. Рон обхватил ее за талию и прижал к себе немного ближе, чем было необходимо, но это расстояние все еще не переходило границы дозволенного. Они скорее плыли по кругу, чем танцевали, поэтому Гермиона, чуть отстранившись, заметила: — По-моему, наш танец совсем не подходит под музыку. — Я в курсе, но, к сожалению, этим мои навыки ограничиваются, — сказал он, тем самым вызвав у девушки слабую улыбку, и продолжил неспешно вести ее в каком-то подобии медленного танца. Прошло еще немного времени, прежде чем он решился, и как гром среди ясного неба прозвучало: — Гермиона, я давно хотел поговорить с тобой. Она ощутила, как ее сердце тревожно забилось, предчувствуя сложный разговор. Судя по тому, как посерьезнел Уизли, его было не избежать. — Ох, Рон, — начала она, но он перебил ее, качая головой. — Нет, просто выслушай меня, ладно? — Он немного помолчал, будто собираясь с духом, однако в следующий момент ошарашил ее: — Я так много думал о том, почему все так вышло.. у нас с тобой. Я любил тебя, правда. Порой мне кажется, что и сейчас ничего не изменилось, но тогда я, кажется, забыл об этом? Я запутался. — Его речь звучала довольно сумбурно, но Гермиона слишком хорошо понимала, о чем он говорит. Всегда понимала. — Мне казалось, что все произошло так, как должно было, но тогда почему никак не могу отпустить тебя? — Больно вот здесь, правда? — Она подняла на него взгляд, приложив руку туда, где находилось его сердце. Это просто был сильнейший синдром отмены, когда отрываешь себя от человека, в которого пророс с корнями. Грейнджер знала, что это такое, потому что пережила подобное раньше. Однако она понимала, что нет ничего хуже, чем сказать это прямо, — было бы слишком жестоко. — Да. Я понимаю, что вел себя недостойно, и корю себя каждый день за то, что упустил тебя. — Рон погрузился в свои мысли, глядя на ее плечо, но потом посмотрел в глаза и сказал: — Мерлин, как же мне жаль, ты бы знала. Я ненавижу себя за то, что не смог тогда оценить, что имею, и.. Его вид был таким же болезненным, какими слышались его слова. — Не говори так! — перебила его девушка дребезжащим от эмоций голосом. — Это произошло не потому, что ты не придал мне должного значения или что-то вроде того, нет. — Тогда почему? «Почему ты бросила меня?» — Первая любовь часто заканчивается ничем, — просто сказала Гермиона и тут же оборвала себя, когда задрожала ее нижняя губа. Она шмыгнула носом, пытаясь взять себя в руки. Не хватало еще, чтобы Рон ее утешал. Это она должна делать, ведь выглядел он после ее слов не лучше, чем побитый щенок. Однако Уизли собрал себя по кусочкам и признался: — Я ощущаю, как ты отдаляешься от меня, и это заставляет меня чувствовать себя ненужным. — Было очевидно, что слова даются ему тяжело. Он не мог смотреть ей в глаза. Но не менее тяжело ей было их слышать, это бередило старую рану. — Думаю, я знал, что рано или поздно это произойдет. Гермиона положила руку на его щеку и слегка надавила на нее, заставляя посмотреть себе в глаза. — Рон. Мы разошлись не потому, что ты был меня недостоин — или что ты там себе навоображал? — заговорила она твердым тоном, чтобы вбить это ему в голову раз и навсегда. — Мы с тобой разные, вот и все. У нас разные интересы, взгляды на жизнь и увлечения, и наши дороги разошлись. Так бывает. Но это не значит, что теперь тебе нужно себя винить. Тебе просто следует прекратить держаться за меня. — Я не.. — Держишься, — убежденно повторила девушка, наблюдая за тем, как меняются эмоции на его лице. — Ты не виноват, и никто не виноват. Ты просто пытаешься оставить при себе что-то привычное, потому что так ты чувствуешь себя в безопасности. Это.. — Это психология, да? — спросил он, через силу улыбнувшись, и Гермиона запнулась. — Я знаю, звучит так, будто это все полная чушь, но ты должен попробовать жить без меня. У тебя наверняка получится. — Она правда верила в то, что говорила. Гермиона знала, как это происходит. Мозг просто верит в то, что заставляет его находиться в зоне комфорта, а как только снаружи происходит какая-то встряска, он пускает по телу тревожные сигналы, заставляя изо всех сил придерживаться привычной линии поведения. Но этот механизм нужен, чтобы выжить в момент опасности, а когда ее нет, он не дает двигаться дальше. — Что у тебя с Малфоем? — вдруг спросил Рон. — Что? — не сразу расслышала девушка, задумавшись. Ей так не хотелось поднимать эту тему, но и не ответить она не могла: — Между нами нет ничего такого. — Когда ты врешь, у тебя краснеют уши, ты знала? — прозвучало разбито. Из-за его слов Грейнджер чувствовала себя так, будто ее разрезали, пошарили внутри руками и снова зашили, даже не позаботившись вернуть все на место. — Я убью его, если он сделает тебе больно, — продолжил Рон, глядя ей прямо в глаза. И Гермиона знала, что это не просто слова. Некоторое время они молча стояли посреди танцующей толпы. Два человека, которые уже не будут вместе. Все звуки доносились до нее как сквозь пелену, и единственным, что казалось реальным, было теплое дыхание Уизли где-то в районе ее скулы. — Испытываю непреодолимое желание нажраться, чтобы прекратить ощущать себя так, будто мне всадили нож в грудь. Это ведь должно помочь? — спросил он нарочито непринужденно, пытаясь скрыть свои настоящие эмоции. — Рон.. — Все в порядке, Гермиона, — покачал он головой, прерывая ее. — Или будет, рано или поздно. Уизли сделал шаг назад и, взглянув на нее последний раз, растворился в толпе. Разговор разворошил старую рану, которая уже давно затянулась тонкой корочкой времени, но на этот раз для того, чтобы наложить швы в конце концов заживить окончательно. Боль давно уже не была такой острой, однако для сердечных ран анестезии еще не придумали, поэтому это всегда было нелегко. Грейнджер осталась одна среди танцующих пар и поняла это, только когда одна из них едва не задела ее. В последний момент кто-то подхватил ее под локоть, оттаскивая вбок. — Мерлин, Грейнджер, может, прекратишь витать в облаках? — начал Драко, но оборвал себя, заметив выражение ее лица. Он нахмурился, видя, какая она потерянная. — Разве ты не пришла с Уизли? Где он? Что с тобой? — Просто завершила одно важное дело, — тихо произнесла Гермиона, глядя в ту сторону, куда ушел Рон.***
— Здесь подают кофе? Потому что мне срочно нужен кофеин! Я слышала, что он существенно уменьшает вред от алкоголя, — сообщила Астория, рухнув на стул около Драко. По пространству, отделенному от зала мраморными колоннами, были разбросаны круглые столики, за которыми гости могли передохнуть или выпить. Прямо посередине был установлен временный бар — на самом видном месте, чтобы можно было наблюдать, как работники наливают алкоголь и мешают коктейли, что тоже превращалось в их исполнении в настоящее шоу. Малфой считал — а Пэнси его поддерживала, — что алкоголь облегчает понимание между людьми, поэтому в такой атмосфере гораздо легче завести полезные знакомства. Кроме того, тепленькие после выпивки богачи начнут охотнее раскрывать кошельки, чтобы сделать пожертвования. Однако в компании с алкоголем часто бонусом идут скандалы, поэтому, когда Астория появилась в поле зрения, Малфой напрягся. Несмотря на то что выглядела она, как всегда, с иголочки, в его взгляде не было восхищения — только настороженность. — Его нужно было пить до того, как ты напилась, Тори, — беззлобно поддел девушку Забини, отсалютовав ей стаканом с крепким огневиски. На ее лице появилась обиженная гримаса: — А чего это вы такие кислые? Драко чуть дернул уголком губы, выказывая раздражение. Голос Гринграсс всегда звучал особенно высоко, когда она перебирала со спиртным, а это были первые пять минут за вечер, когда он мог не выслушивать трескотню самодовольных выскочек, и хотелось провести их в тишине. Под градусом Астория становилась капризной и надоедливой. До этого он весь вечер вполне успешно избегал ее, ссылаясь на занятость, но сейчас деваться было некуда. Малфой искренне надеялся, что Астории станет скучно в их обществе и она вернется на танцпол. — Ты ведешь себя неподобающе, — укоризненно сказала Пэнси, наблюдая за тем, как та неловко наливает воду из графина. — Здесь ведь репортеры.. — Я сопровождаю Драко, как он и просил. Вам что-то не нравится? — Астория приподняла брови, смотря на Паркинсон, и вскинула руку, подзывая официанта. — Молодой человек, будьте добры, чашечку эспрессо! Юноша принял ее заказ и удалился, а Малфой скользнул безразличным взглядом по разомлевшей от алкоголя бывшей невесте. Вообще-то, ему было откровенно плевать, как она себя ведет, главное, чтобы не устроила скандал до окончания благотворительного бала. То, что после Гринграсс все равно представит все прессе так, будто Драко по меньшей мере изменял направо и налево, вполне его устраивало. Подобные слухи никак не вредили его репутации — скорее наоборот. — Драко, ты пригласишь меня на танец? — обратилась к нему Астория, коснувшись ладони, сжимающей стакан, и Малфой едва сдержался, чтобы не закатить глаза. Она угомонится сегодня или нет? — Тори, хочешь, я с тобой потанцую? Не трогай ты эту угрюмую задницу, он того не стоит, — попытался перевести на себя внимание девушки Блейз, который всегда тонко ощущал, когда друг подходит к пределу терпения. Малфой на самом деле чувствовал себя выжатым лимоном, но, хоть вечер еще не закончился, его уже можно было назвать успешным. Завтра на счета компании поступят приличные инвестиции, и большая часть из них пойдет на проект, который курировала Грейнджер. Это не говоря о главной цели бала — благотворительности. Здесь все тоже прошло как по нотам. Драко слишком легко нашел Гермиону в толпе танцующих, чтобы пытаться убеждать себя, что не наблюдал за ней все это время. Полы ее причудливого наряда взметались вокруг стройных ног, демонстрируя коленки, пока она со смехом кружилась, держась за руку Поттера. Они пересекались несколько раз, но Грейнджер больше не выглядела такой подавленной, как тогда, когда Малфой спас ее от невольного столкновения с Джаредом Тейлором и его женой. Не было сомнений, что это разговор с Уизли вывел ее из состояния равновесия, и ему было тяжело бороться с искушением пойти и выбить у рыжего кретина ответ, какого черта он вообще смел к ней приближаться? Но вряд ли Гермиона оценила бы. Она ведь сама выбрала его в качестве сопровождающего.. — Ты единственный, кто меня понимает, Блейзи, — отвлек его от наблюдения за Грейнджер писклявый голос Астории. — А что это у тебя? — Это то, чего тебе на сегодня достаточно, — произнес Забини, перенеся стакан в другую руку, подальше от нее. — Мне хочется забыться, чтобы не видеть, как Драко пялится на Грейнджер, — доверительным шепотом, который был отчетливо слышен всем за столом, сказала Гринграсс. — От этого зрелища мне становится дурно. — Ну так сходи в уборную, — равнодушно бросил Малфой, даже не взглянув в ее сторону. У него не было ни капли желания участвовать в этих играх. Напускное благодушие мгновенно слетело с Астории, и ее лицо вытянулось от удивления. — Какого черта, Малфой? — выкрикнула она возмущенно. На их возню стали оборачиваться гости, сидящие за соседними столиками. — Салазар, прекрати орать, — процедила Пэнси, напряженно улыбаясь кому-то за спиной Драко, будто у них все под контролем. — Ты же, черт возьми, цвет высшего общества, веди себя соответственно. — Пэнси, дорогая, не сходите припудрить носик? Астории не помешало бы пройтись, — сказал Забини с нажимом, давая понять, что ее лучше увести отсюда во избежание проблем. — Я в порядке, — не слишком внятно, но пылко отмела та его предложение вместо Паркинсон, приняв фальшивую заботу за чистую монету. Пэнси закатила глаза, осознавая, что разрешать ситуацию предстоит ей. Она поднялась, повесив на плечо крошечную сумочку, схватила упирающуюся Асторию за руку и посмотрела на Драко. — Будешь мне должен. — Как ты собирался прожить с ней всю жизнь, ума не приложу, — покачал головой Блейз, задумчиво глядя в сторону, где скрылись девушки. — Она такая.. — оборвал себя он, подбирая подходящий эпитет. — Поверхностная? — иронично спросил Малфой, и друг кивнул. — Пустая? Бессмысленная? — Да-да, именно это я и хотел сказать. — Я был явно не в себе, когда соглашался на эту помолвку, — вздохнул Драко, потирая уставшие глаза пальцами. Убрав руку, он добавил: — Да и она тоже. Какой же идиоткой нужно быть, чтобы связать свою жизнь с таким ублюдком, как я? — Грейнджер? — ухмыльнулся Забини. — Сделаю вид, что я этого не слышал, — буркнул Малфой, и он рассмеялся. Драко опрокинул в себя оставшийся огневиски и почти отшвырнул опустевший стакан. Тот несколько раз прокрутился вокруг своей оси, мгновение опасно балансировал на краю стола, но в итоге оказался придавленным к его поверхности рукой Блейза. Он укоризненно цокнул языком, смотря при этом так, будто все действия и реакции друга являлись для него чем-то до ужаса предсказуемым, и Малфою захотелось ему вмазать, чтобы стереть это выражение снисходительного понимания. Однако не успел он ничего сказать, как к ним подлетела встревоженная Пэнси. — Она сбежала! — выпалила она. — Что? Куда? — непонимающе уставился на девушку Забини, но Драко сразу же понял, о чем она говорит. Он встал, выискивая взглядом темную макушку Астории или ее сияющее множеством пайеток платье. Она нашлась довольно быстро. Сложно было не заметить полоумную девицу, которая взобралась на возвышение и с решительным видом отпихивала дирижера оркестра, стремясь занять середину сцены. Астория поднесла палочку к горлу и воспользовалась Сонорусом, явно планируя произнести речь. Лавируя между гостями, Драко стиснул зубы с такой силой, что, окажись на них камень, он превратился бы в пыль. Злость вихрем раскручивалась внутри, подстегивая его двигаться быстрее. Малфой надеялся, что успеет стащить ее с постамента раньше, чем Астория успеет опозориться. И плевать, как завтра об этом напишут в газетах. Он должен остановить ее. — Дамы и господа, минуточку внимания, — заговорила девушка, и ее голос, усиленный чарами, был слышен в каждом уголке огромного зала. — Меня зовут Астория Гринграсс, я невеста мистера Малфоя, который организовал этот замечательный прием и собрал нас всех под одной крышей. Поаплодируем же! Со всех сторон раздались бурные овации, но Драко упорно шел к цели, не обращая внимания на слова благодарности, поддержки и одобрения, которые сыпались со всех сторон. Сейчас он видел только сцену и Асторию, которая пока что не заметила его, ослепленная светом софитов. — Знаете, я знакома с Драко так давно, что такие цифры неприлично произносить вслух, — хихикнула она, легкомысленно расхаживая по сцене. Вовсе не вылизанный внешний вид, а что-то безумное в глазах позволяло девушке с легкостью удерживать внимание и интерес публики. Никто не понимал, в чем дело, но воздух наполнился предвкушением. — Он прекрасный предприниматель, вы согласны? Столько слухов ходит о том, каково работать в «Малфой индастриз»! И все они правдивы. Даже самые невероятные из них. Можете мне верить. — Драко, что происходит? — возникла сбоку встревоженная Грейнджер и тут же подстроилась под шаг Малфоя, лавируя между людьми. — Она не выглядит так, будто все в порядке.. Он бросил на нее короткий взгляд, плотно сжав губы в тонкую линию, но тут же вновь вперил его в Асторию, которая только распалялась, вдохновленная реакцией толпы. — А знаете, какой у Драко характер? Золото, а не человек, — продолжала вещать Гринграсс. — Он ежегодно тратит на благотворительность бюджет небольшой африканской страны, — пошутила она и тут заметила Малфоя. Взгляд тут же изменился: Астория злобно прищурилась, пронзив Драко холодным презрением, призванным продемонстрировать всю глубину того, насколько она оскорблена и задета им. Губы дрогнули, готовые выплюнуть порцию яда, и она поставила выразительную точку в своей хвалебной речи изменившимся ледяным тоном: — А еще он спит с Гермионой Грейнджер. Тоже своего рода благотворительность. После ее слов в зале воцарилось молчание настолько полное, насколько это вообще возможно в зале, полном людей, и в наступившей тишине Астория спустилась по лесенке со сцены, продолжая прожигать Малфоя взглядом триумфатора. Она считала, что победила. Он ощутил, как вся злость из-за этой ситуации, все раздражение, которое он испытывал к ней, ярко вспыхнули и опалили его внутренности. Драко хотел свернуть ей шею. — Какого черта она натворила? — раздался ошарашенный шепот Гермионы, но окончание фразы потонуло во всеобщем гуле, который начал нарастать с каждым шагом Гринграсс, удалявшейся к бару. Несколько репортеров, которые были здесь для освещения вечера, ринулись прямо к ним, расталкивая людей локтями, — поднялся такой шум, что в нем невозможно было ничего разобрать. Он заглушил даже мысли, но не инстинкты. Первым порывом Драко оказалось схватить Гермиону за локоть, притягивая к себе, словно мог физически защитить ее от наплыва прессы и реакции общественности, и начать озираться в поиске путей отхода. — Что нам делать? Драко? — пролепетала она, испуганно глядя на приближающихся журналистов, но он все равно расслышал. — Мерлин.. — Аппарируй к себе домой, — бросил он и оттеснил девушку за спину, закрывая ее собой и спешно прикидывая в уме возможные варианты развития событий. — Я разберусь. — Малфой! — воскликнула она с нажимом в голосе. В ее тоне слышалось несогласие. — Грейнджер, — жестко ответил он, глянув на нее через плечо, но вместо пылающего гнева в глазах Гермионы увидел всполох магии. Они растворились в воздухе. Оба. Девушка успела положить руку ему на плечо.***
— Какого хера, Грейнджер? — рявкнул Драко, как только они материализовались в ее гостиной. — Я.. черт, я не знаю, зачем это сделала! Ты меня разозлил этим своим приказным тоном, и я растерялась, — оправдывалась девушка. Она поступила опрометчиво. Нет, не так, глупо. Как вообще можно объяснить ее нелепую выходку? Теперь журналистам даже не нужно было подтверждение слов Астории от них самих — ее поступок сам по себе был достаточно красноречив. — Ты понимаешь, как это выглядело? — резким тоном спросил Малфой, озвучивая ее собственные мысли. — Я должен был остаться и дать комментарий, но теперь это совершенно бессмысленно. — Я вполне могу постоять за себя, Малфой, — разозлилась Гермиона, которой надоело, что он вечно пытался решать за всех вокруг себя. — Почему тебе вечно нужно взвалить все на себя и тащить одному? Я такой же участник, — она всплеснула руками, подбирая слова, и в конце концов выпалила: — Всего этого! — Потому что когда я делаю все сам, такой херни не происходит, — едко выплюнул Драко, и девушка осеклась, внутренне признавая, что в чем-то он прав. — Благодаря тебе у них теперь в два раза больше тем для статей. Поздравляю, Грейнджер. Отличная работа! В глазах Гермионы мелькнул проблеск осознания, и она поджала губы. Конечно, гораздо лучше было дать репортерам свои разъяснения, ведь теперь они будут сочинять свои опусы на основе слов одной Астории. У них в распоряжении просто не было позиции противоположной стороны. И все равно был момент, который Малфой упустил из виду, и Грейнджер поспешила предъявить его в качестве оправдания своих действий: — Какая бы реакция ни последовала, мы все равно о ней забудем. Сказанное будто скребком прошлось по их нынешнему конфликту, обнажив главную проблему — Скорпи. Вернее, проблемой был не он, а невозможность вернуть его в будущее. Но прежде, чем Драко смог заметить, как изменился ее взгляд из-за всплывшего на поверхность глубинного страха, который она постоянно глушила в себе, Гермиона отвернулась от него. Сев на диван, она подогнула под себя ноги, совершенно не заботясь о том, что ткань из-за этого безбожно смялась, достала подушку из-за спины и обняла ее. Часть нее хотела, чтобы Малфой воспринял это как предложение уйти. Но другая.. другая хотела, чтобы он остался. Чтобы не оставлял ее наедине пугающими мыслями о том, что в итоге они не справятся. Чтобы сказал, что все будет хорошо.. До чего же жалкое зрелище Грейнджер представляла в тот момент, если Малфой просто опустился рядом. «Наверное, слишком вымотался, чтобы продолжать спор», — подумала она, пытаясь объяснить себе его поведение. Или прислушался к ней и осознал, что возвращаться на вечер бессмысленно — момент упущен. Но в глубине души Гермиона знала, что он просто почувствовал, что нужен ей. Что бы ни толкнуло Драко остаться, впервые за то время, как их привычная жизнь перевернулась вверх дном, она почувствовала, что между ними возникло понимание. Тишина заботливо укрыла их от всех волнений, и произнести сейчас хотя бы слово было бы жестоким надругательством над безмолвием. За окном завывал холодный зимний ветер, а в камине тихо потрескивал огонь, даря мнимое чувство защищенности. Грейнджер наблюдала за тем, как вздрагивают от ветра голые ветви громадного дуба, растущего около дома. Когда завывало особенно отчаянно, они постукивали своими лапками по стеклу, будто просясь на огонек, но этот звук доносился до нее будто сквозь слой ваты в ушах. В отличие от мерного дыхания Малфоя. Гермиона осторожно взглянула на него. Драко выглядел измотанным. Она чувствовала себя так же. В тусклом лунном свете, льющемся из окна, были отчетливо видны тени под его глазами и в уголках губ, чуть искривленных вниз, как у человека, привыкшего ставить все под сомнение и относиться скептически ко всему, что видел перед собой. Устало запрокинув голову на спинку дивана, он потер глаза большим и средним пальцами: они соприкоснулись на переносице, и он на некоторое время застыл в таком положении, словно желая зафиксировать это состояние. Когда Малфой отнял руку от лица и уронил ее на бедро, его глаза все еще были прикрыты. Глазные яблоки подрагивали под тонкой кожей век, словно он над чем-то напряженно размышлял — скорее всего, над той самой темой, которую Гермиона невольно подняла. Она чувствовала себя ответственной за тот факт, что его лоб, испещренный морщинками от возрастающего беспокойства, напряженно морщился. Между бровей залегли особенно глубокие складки — несмотря на расслабленную позу, в его разуме протекала кипучая деятельность. Повинуясь странному внутреннему порыву, Гермиона придвинулась к нему и, опершись ладонью о диван, вскинула руку и кончиками пальцев провела по морщинкам между его бровей. Малфой тут же открыл глаза, но даже не шелохнулся, наблюдая за ней. — Что ты делаешь? — Я не знаю, — честно призналась Грейнджер и поразилась тому, насколько спокойно звучит ее голос. Ей хотелось отвлечь его от тягостных мыслей, которые сама же навлекла на его голову, и только. Девушка замерла на мгновение, задним числом обдумывая свои действия. Но стоило признать, что ее мозг частенько превращался в патоку, когда Драко находился так близко. Прохладные пальчики снова запорхали над нахмуренными бровями, стремясь разгладить их, коснулись припухшего от недосыпа пространства под ними, слегка натянув. Гладили, изучали, трогали. Судя по всему, это было щекотно, потому что его веки затрепетали и Малфой моргнул, но он тут же вновь открыл глаза, словно не желал упустить ничего из того, что она станет делать. Но даже тот пристальный взгляд, который он ни на секунду не отрывал от Гермионы, не смущал ее. Расстояние между ними было настолько незначительным, что она могла рассмотреть, что глаза Драко прямо у зрачка гораздо темнее, чем стальная радужка. Девушка припомнила, что слышала где-то: такое бывает у людей, одержимых темными силами. И рядом с ним она начинала верить в это. Малфой — демон-искуситель. Как иначе объяснить то, что, всякий раз, оказываясь на расстоянии вытянутой руки, она теряла контроль на своими руками и губами? Он поднял руку и провел костяшками пальцев по линии подбородка, простым прикосновением дав понять, что поощряет ее действия. Гермиона прикрыла глаза, наблюдая за мужчиной из-под полуопущенных век. У нее даже на задворках сознания не мелькнуло мысли, что она делает что-то неправильно. Вероятно, что-то такое отразилось в ее затуманенном взоре, потому что рука Драко уверенно легла на ее затылок. Девушка успела заметить, как расширились его зрачки перед тем, как ладонь надавила на основание ее шеи и ее губы встретились с его. Язык Малфоя очертил ее нижнюю губу, и это казалось таким правильным продолжением ее несмелого порыва, который однозначно сработал, потому что он отвлекся, что она заерзала на месте от нетерпения. Драко мучительно медленно заскользил по чувствительной коже, оставляя за собой влажный след. Дойдя до кончика губы, его язык тут же скользнул ей в рот, делая поцелуй глубже, и Грейнджер сладко выдохнула ему в рот, подавшись навстречу всем телом. Малфой пил на вечере, поэтому она отчетливо почувствовала привкус дорогого огневиски, и впервые он не показался ей чем-то гадким. Поддерживаемая сильными руками, Гермиона перекинула ногу через Драко и оказалась над ним. Шелковая ткань нижнего платья безбожно затрещала — оно оказалось слишком узким, чтобы девушка могла без проблем оказаться сверху. Ее деликатная попытка привстать, чтобы осторожно приподнять подол, была бесцеремонно прервана: Драко проскользнул рукой внутрь накидки, нетерпеливым движением задрал шелковую ткань прямо на талию и усадил ее обратно. Грейнджер даже не успела толком смутиться — она вообще не успевала размышлять. Скользя по шее Малфоя пальцами, иногда царапая кожу ноготками, девушка вылизывала его язык с таким усердием, что некогда было сделать такой необходимый вдох — и легкие начинали гореть от недостатка воздуха. — Я хотел снять это платье с того момента, как увидел тебя в нем, — хрипло признался Драко, оторвавшись от нее на мгновение, необходимое, чтобы его руки проворно развязали пояс и сбросили с ее плеч накидку со звездами. Гермиона судорожно зачерпнула ртом воздух, но его ладонь вновь легла на ее затылок, запрокидывая голову и поворачивая так, как ему было удобно. Ее позвоночник покрылся мурашками, когда губы и язык Малфоя вновь торопливо нашли ее. Грейнджер, вопреки себе обычной, была податливой и охотно отвечала ему, реагируя на каждое движение и больше не сжимаясь от смущающих звуков поцелуев, которые заполняли комнату. Ее состояние напоминало алкогольное опьянение, хотя она вообще не пила сегодня. Кожа вдруг стала слишком чувствительной, и каждое прикосновение Драко, каждый его укус или — в противовес ему — нежное поглаживание, ощущались настолько ярко, что на контрасте казалось, будто до этого она не ощущала вообще ничего. Запах Малфоя заполнял ее легкие, встраивался малый круг кровообращения и разносился к каждой клеточке. Возможно, встраивался даже в клеточную структуру, потому что это явно была уже не та Гермиона Грейнджер, которую все знали. — Ох, — протянула она, стиснув зубы и чуть выгнув спину, когда он принялся осыпать влажными поцелуями подбородок и шею. — Ох? — хмыкнул Драко, почти утыкаясь носом в ее ключицу, на которой оставлял влажную дорожку языком. Но потом внезапно отстранился: — Посмотри на меня, — раздался его повелительный голос, которому невозможно было противостоять, и Гермиона открыла глаза, осознав, что все это время они были прикрыты от удовольствия. Она слегка нахмурилась. — Что такое? — Просто хотел убедиться, что ты понимаешь, кто перед тобой находится, — сказал он насмешливо, но глядя при этом так серьезно, что и Грейнджер невольно прониклась важностью момента. — Ты издеваешься надо мной? — оскорбилась она, осознав смысл его слов, и Малфой рассмеялся, притягивая девушку к себе. — Я думал об этом с того самого момента, как нас прервали в прошлый раз, — прошептал он ей на ухо, и это вызвало новую волну мурашек. Гермиона рвано выдохнула и инстинктивно прижалась к нему плотнее, но Драко снова мягко отстранил ее — на этот раз чтобы провести вдоль ее талии, наслаждаясь плавными изгибами, и выше, заставляя поднять руки. Он потянул платье вверх, и завороженная чужими горячими ладонями девушка позволила это сделать. Однако послышался треск рвущейся ткани, натянувшейся в районе плеч, и Грейнджер встрепенулась. — Там молния сбоку, — попыталась остановить она, но Малфой предпочел проигнорировать ее. Тонкая ткань легко поддалась его нетерпению, расходясь по шву, и вскоре ненужной тряпкой полетела на пол. — Как будто меня это волнует, — бросил Драко, снова потянувшись к ее губам, но теперь, положив ладошку на его плечо, отстранилась уже она, вызвав у него непонимание: — Ну что еще? Это было, наверное, нелепо, но Гермиона вдруг смутилась. Ее платье не предусматривало бюстгальтер, поэтому она оказалась слишком обнаженной, в то время как Малфой все еще был затянут в смокинг. Еще месяц назад Грейнджер ни за что не смогла бы представить ситуацию, в которой она оказалась бы сидящей на коленях Драко Малфоя в одних кружевных трусиках.. но вот она здесь. Румянец окрасил щеки в багряный оттенок, и девушке захотелось прижать к ним ладони, чтобы хоть немного охладить их. Или скрыть это от Малфоя, потому что в его глазах уже загорелась насмешка. — Тебе не кажется, что для этого уже поздно? — вкрадчиво спросил он, сдвинув ободок кружевной ткани ее белья и погладил тазовые косточки большими пальцами. Этот жест казался непринужденным, но руки Драко на ее бедрах ощущались очень весомо, словно пригвождая к месту. Девушка приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но ладонь Малфоя уже скользнула между ее ног, касаясь сквозь тонкую ткань, и она резко выдохнула. Это было приятно, но не настолько, чтобы она не могла сдерживаться, однако Драко определенно знал, что делать, чтобы распалить ее до такого состояния, чтобы Гермиона начала несдержанно подаваться навстречу: его пальцы кружили рядом и иногда из стороны в сторону, задевая клитор, а губы перемещались от одной груди к другой, мокро целуя и слегка надавливая твердым языком на соски. Он постепенно наращивал темп и интенсивность, с видимым удовлетворением наблюдая за тем, как девушка прикрывает глаза от накатившего удовольствия. В какой-то момент на задворках сознания Грейнджер различила хныканье и с удивлением осознала, что это она издает эти звуки. Ее ошарашенное выражение лица явно повеселило Малфоя, и, будто издеваясь над ней, он ускорил движения. Гермиона дотянулась до его губ и принялась покрывать их короткими, легкими поцелуями, которые Драко не давал ей углубить. Ему слишком нравилось наблюдать за тем, как ее брови слегка хмурились, а рот приоткрывался от частого дыхания. А ведь Грейнджер так хотелось отплатить ему тем же! Хотелось, чтобы он, прямо как она, не ощущал власти над своим телом, растворился в моменте, но Малфой, как обычно, был воплощением самого понятия «самоконтроль». Она бы многое отдала, чтобы посмотреть, как он теряет его. Стать той, благодаря кому это произойдет. Пальцы Гермионы судорожно принялись расстегивать его рубашку, но пуговицы оказались слишком тугими, а руки ее совсем не слушались. Тем временем ладонь Драко сместилась, отодвигая ткань ее трусиков, и он ввел внутрь указательный палец, большим продолжая массировать клитор. Она обессиленно опустила голову на чужое плечо, опалив его своим горячим дыханием, провела языком по ключице Малфоя, повторяя его раннее движение, и наконец услышала, как он удовлетворенно выдохнул. Внизу живота будто что-то взорвалось от этого мимолетного звука. — Сними эту чертову рубашку, — взмолилась Гермиона. — Я хочу касаться тебя. Малфой неожиданно подался к ней, дав ощутить эрекцию внутренней стороной бедра, и резко прибавил второй палец. Он совершил несколько поступательных движений, легко скользя внутри нее, и спросил: — Тогда мне придется убрать пальцы. Ты же не хочешь этого? Девушка с шипением втянула воздух через рот, ощущая, как он слегка разводит пальцы внутри нее. — О черт, плевать на рубашку, — выдохнула она, и Драко засмеялся, попутно убирая свободной рукой упавшую на лицо прядь за ее ухо. Это простое движение почему-то отозвалось в Гермионе чувством щемящей нежности. Оно возникло в районе солнечного сплетения и волной распространилось по всему телу, пока не сконцентрировалось на кончиках пальцев. Ощущение было настолько мощным, что девушка на секунду испугалась, что не выдержит этого. В этом был весь Драко — все эти крошечные островки абсолютной заботы и внимания в бушующем море его рационального и жесткого характера. Как тогда, в лавке Джонса. Как сегодня на балу. Как сейчас, когда его пальцы были внутри нее. Малфой двинул рукой, немного согнул пальцы, задевая все самые чувствительные точки, и Гермиона задрожала, хотя ей было жарко. Он следил за каждым ее мимолетным движением и судорожным вздохом. Видел, как вздымается обнаженная грудь от неглубокого и частого дыхания, и, опустив взгляд ниже, засмотрелся на то место, где его пальцы входили в нее. — Вот так, Гермиона, — хрипло выдохнул Драко, когда она сорвалась на частые и негромкие стоны, которые ему еще не доводилось слышать от нее. — Черт, какая же ты.. Он сделал еще несколько движений и внезапно остановился. Грейнджер едва не захныкала от разочарования, когда он вышел из нее. Малфой чуть отстранился и, в отличие от нее самой, за несколько секунд справился с фраком и рубашкой. Гермиона потянулась к нему, пока он возился с пряжкой ремня; ее ладонь коснулась его груди и двинулась вниз, оглаживая подкачанный живот, остановилась у резинки трусов. Пресс Драко напрягся от ее прикосновений, и он прервался на то, чтобы оставить влажный поцелуй на ее губах, словно был не в силах оторваться от нее даже на то время, которое было необходимо, чтобы раздеться. — Грейнджер, — хрипло сказал он, но посмотрел при этом на нее так, как никогда до этого момента — будто умолял о чем-то. В тот момент, когда их глаза встретились, что-то произошло. Гермиона ощутила, как она полностью отпускает контроль над ситуацией, позволяя Малфою руководить ее действиями. Пусть творит что хочет. Ведь все, что он делал до этого, было так прекрасно и заставляло ее плавиться, как мороженое под солнечными лучами. Она поспешно привстала, опустила ладони на спинку дивана по обе стороны от его головы и, удерживаясь над ним, пока Драко немного приподнялся, стащила брюки вместе с бельем. Он обхватил ладонями ее талию, направляя, и Гермиона с протяжным вздохом опустилась на него, наблюдая за тем, как Малфой откинул голову на спинку дивана, сжимая зубы. — Ох, блять, — пробормотал он и, притянув ее к груди, толкнулся к ней. Грейнджер впилась ноготками в его плечи, но Малфой будто не чувствовал легкой боли. Она приоткрыла рот в удовольствии, ощущая, какие сухие у нее губы. Будто у нее вдруг началась лихорадка и температура подскочила под сорок. Будто она горит заживо. — Драко, — выдохнула Гермиона, когда его рука вновь скользнула между их телами и принялась поглаживать ее внизу живота. — Да, пожалуйста.. Малфой чуть сместил их положение, изменяя угол проникновения, и девушка застонала в голос, чувствуя, как ее мозг отключился полностью. Пальцы больше не впивались в него, но Драко мог ощутить, как они чуть подрагивают. Она вся была напряжена, будто натянутая струна. Он вновь опустил руки на ее талию и сосредоточился только на фрикциях: стал двигаться жестче, быстрее, ритмично опуская ее на себя. Прошло совсем немного времени, и Гермиона вскрикнула и дернулась. Напряжение внутри нее, собиравшееся так долго, взорвалось, сделав тело легким и воздушным. Драко совершил еще несколько резких, размашистых движений — таких, какие нравились ему, — и вновь запрокинул голову, простонав. Грейнджер без сил опустилась на его грудь, пытаясь отдышаться, и Малфой обхватил разгоряченную девушку за плечи, прижимая к себе. Рука Гермионы находилась там, где так часто билось его сердце. Ее собственное колотилось не меньше. Драко отбросил волосы с ее плеча и, наклонившись, оставил невесомый поцелуй. Она доверчиво прижалась к нему. Чувство близости и единения, возникшее между ними в тот момент, было лучшим, что ей доводилось испытывать в жизни. Все было правильно.