* * *
Бет раскачивалась на стуле и задумчиво грызла дужку любимых солнечных очков. Из-за опущенных жалюзи в кабинете было полутемно — только на окне горела крохотная рожественская елочка, которую принесла Морин, чтобы воодушевить сотрудников в преддверии праздника. Противную лампу пришлось выключить, чтобы не раздражала зудящие от бессонницы глаза, а компьютер погас сам, заскучав от бездействия. Мик привез ее домой среди ночи, и она старательно пыталась заснуть, но стоило ей закрыть глаза, как ужасное чудовище снова терзало бедного Джозефа, или Джозеф, оскалившись и рыча, тянулся к ней. Когда за окнами окончательно рассвело, она с тоской вылезла из-под одеяла и поплелась в душ. Раз сон к ней так и не пришел, то она попытается хотя бы поработать. Но работа тоже не шла. Дело было закрыто, а написать было нечего — от чудовища не осталось даже фотографий. Попеняв себе для порядка, в конце концов Бет сама себе призналась, что это даже и к лучшему: читатели вряд ли окажутся готовы к таким публикациям. Она снова крутанулась на стуле и тут же пожалела об этом — закружилась голова. Закрыто дело или нет, а работу сдавать придется. Когда придет Морин, снова придется выкручиваться, поэтому нужно хотя бы составить план. Ежедневник открылся на записи «мистер Р.: агресс. потуст. сущ. — выяснить подробности», и Бет грустно улыбнулась, а потом решительно ее перечеркнула. Хватит с нее таких подробностей. Во всяком случае, до тех пор, пока она снова не сможет нормально спать. Долистав календарь до чистой страницы, она в задумчивости закусила карандаш. Историю придется как-то закруглить, при этом не сообщая Морин, что продолжения не будет. Бет сосредоточенно перебирала варианты. Можно обличить власти и опубликовать негодующую статью о том, что полиция заминает опасные происшествия. Правда, это вряд ли улучшит отношения с лейтенантом Карлом из полицейского управления Лос-Анджелеса, и он окончательно перестанет закрывать глаза на ее самоуправство и делиться даже крошками информации. Или заняться конспирологией и выкатить несколько абсурдных теорий? Нет, это слишком желтушно. Морин такое не пропустит, и будет права. Бет потянулась и встала из-за стола, морщась и разминая плечи. За стеклянной стеной простучала глуховатая увертюра каблучков, и дверь с ветерком распахнулась, впустив стремительную Морин. Неужели уже почти полдень, удивилась про себя Бет, и быстро подавила легкую панику. Придумать она ничего не успела, и теперь надеялась, что ее вовремя осенит. — Ну что? — Морин оперлась руками о стол Бет и нетерпеливо побарабанила по нему пальцами. — Нашла что-нибудь? — Пока ничего, — покаялась Бет и на всякий случай пожаловалась: — И полиция молчит, ничего о них не добьешься! — В отделе ходят слухи, что ночью на пустыре кто-то был, — прищурилась Морин. — Ну, на том, куда ты ездила на репортаж. То ли трава там оказалась не так примята, то ли ленты не так оборваны. Это была ты? Бет внутренне воспряла духом, но виду не подала. — Я, — деланно равнодушно кивнула она. — Но ничего не нашла, полицейские там все убрали, и вообще было темно. — Молодец, — неожиданно похвалила ее Морин и внимательно посмотрела на журналистку. — То-то ты бледная, не выспалась совсем? Ну, ничего, работай. Не буду тебе мешать. Бет изумленно проводила Морин взглядом и подождала, пока за той захлопнется дверь. Надо же, даже выкручиваться не пришлось. Пожав плечами, она выбросила Морин из головы как уже решенную задачу и вернулась к пустой странице ежедневника. Может, съездить в морг и поболтать с Гильермо? Разве что рассказать ему про чудовище и вместе порадоваться, что проблема исчезла… Или сходить на обед? Последняя мысль ей показалась самой многообещающей. Быстро покидав в сумку телефон, кошелек и солнечные очки, она тихонько вышла из редакции. Бульвар Уилшир сразу оглушил ее ревом моторов, окутал автомобильной гарью и ослепил пронзительным беспощадным солнцем. Измученные бессонницей глаза немедленно начало жечь огнем, и Бет нацепила темные очки, в душе посочувствовав Мику, когда его что-то вынуждает выходить на солнцепек. Сегодня бульвар шумел даже сильнее обычного: на соседнем перекрестке затеяли ремонт, и грохот строительной техники был даже громче, чем и без того оглушительный автомобильный рев. Бет морщилась от сумасшедшего грохота как от боли и вздохнула с облегчением, только когда за ней закрылась тяжелая стеклянная дверь соседнего кафе. Здесь снова было сумрачно и тихо, и непривычно малолюдно — наверное, стройка за углом отпугнула посетителей. Радио в углу тихонько болтало само с собой, иногда сбиваясь на простенькие мелодии, и едва слышно гудел кондиционер. Бет выбрала столик в углу подальше от входа, и вскоре перед ней уже стояла огромная кружка кофе и солидный кусок пирога. Пристроив ежедневник рядом с тарелкой, Бет откинулась на спинку стула и устало прикрыла глаза. Сейчас ее не радовал даже горячий кофе и свежайший черничный пирог. Наверное, лучше сказаться больной и уйти сегодня пораньше, решила она про себя, и тут ее сумка предупреждающе вздрогнула: телефон внутри готовился выдать трель. — Бет Тернер, — механически сказала она в трубку, даже не взглянув на экран, чтобы узнать, кто звонит. — Привет, Бет, — это оказался Мик. — Просто хочу узнать, как ты. Удалось хоть немного поспать? — Я нормально, — вяло ответила Бет, как обычно забыв поздороваться. — Только поспать не удалось совсем. У тебя есть какие-то новости? — Не то, чтобы новости, — Мик в телефоне помолчал, словно не был уверен, продолжать или нет. — Джозеф хочет перед тобой извиниться. Он бы сказал это лично, но боится, что ты не захочешь его видеть. Бет ненадолго задумалась. — Я еще не знаю, — неуверенно ответила она. — Вообще-то, он меня здорово напугал. То есть, я на него не злюсь, но… Просто страшновато. — Он так и подумал, и просил передать тебе, что ему очень жаль, и он в жизни не хотел причинить тебе вреда. Просто такое… дурацкое стечение обстоятельств. Он был очень сильно ранен… — Я же сказала, что понимаю и не обижаюсь, — терпеливо сказала Бет. — Только если это повторится, ты его вряд ли сможешь остановить. Теперь задумался Мик. — Мистер Регис смог бы. Если он будет рядом, ты сможешь вытерпеть и Джозефа? Мистер Регис… Милый дядька, и такой загадочный! У нее тут же проснулось привычное любопытство. И еще с детства забытое, волнующее чувство предвкушения волшебной сказки — с рыцарями и принцессами, мудрыми волшебниками и грозными драконами. Пусть страшной сказки, от которой сердце замирает в сладком ужасе, но непременно с хорошим концом. При мысли о мистере Регисе Бет повеселела, и на всякий случай оглянулась посмотреть, не сидит ли он за соседним столиком. Но в кафе почти никого не было, только молодая парочка шушукалась у окна, да за пальмой тщательно причесанный парень напряженно общался с экраном ноутбука. Наверное, проходил собеседование. — Думаю, что смогу, — подумав, сообщила она. — Ты хочешь, чтобы я заехала сегодня? Я бы с удовольствием, но если честно, хотелось бы хоть немного поспать. — Тогда поспи сейчас и приезжай к нам вечером, а я позову мистера Региса. У меня к нему тоже накопилось несколько вопросов, — обрадовался Мик. — К вам? — удивилась Бет. — Джозеф окончательно переехал к тебе? Бет почти воочию увидела, как Мик беззвучно ругается, изо всех сил стараясь, чтобы в трубку не просочилось ни звука. — Только временно, — устало сообщил Мик. — Пока мы не решим его… проблему. Если эта проблема вообще имеет решение, уныло подумал он.* * *
Когда немного посвежевшая, но все еще зевающая во весь рот Бет вошла в гостиную, мистер Регис уже был там. С удовольствием ответив на милое старомодное приветствие, она немедленно потребовала у Мика большую чашку кофе и устроилась в углу — слушать беседу и приходить в себя. Когда Джозеф сделал движение в ее сторону — хотел лично попросить прощения — она приветливо улыбнулась ему, но едва заметно покачала головой, словно говоря: «Не нужно. Не сейчас». Джозеф не стал настаивать и вернулся на любимый диван, устроившись так, чтобы видеть всю компанию разом. — Вы сказали, фледер, — обратился Мик к мистеру Регису, продолжая прерванный приходом Бет разговор. — Вы их встречали раньше? — Всего несколько раз, мельком, — мистер Регис отставил чашку с чаем и повернулся к Мику. — Они очень теплолюбивы, а я предпочитаю умеренный климат, и в моих краях они совсем не водятся. Поэтому я даже не подумал, что встречу здесь одного. Если бы я только знал! — он сокрушенно покачал головой и снова потянулся к чашке. Некоторое время все молчали. Бет прихлебывала горячий кофе и поглядывала на всех по очереди. Когда она приняла приглашение, она здорово трусила, и сейчас радовалась, что все-таки набралась смелости и пришла сюда. Раз уж она затеяла это приключение, то пройдет его вместе со всеми до конца. И Джозеф выглядел как обычно, и почти не пугал ее. К тому же, он так явно сожалел о своей вспышке, что злиться на него совсем не хотелось, да и Мик был рядом, и мистер Регис… В конце концов, Бет решила, что просто пока не будет подходить к Джозефу слишком близко, и на этом успокоилась. — Я вот что думаю, — Джозеф прервал затянувшееся молчание и заговорил медленно, будто размышлял вслух. — Эта тварь была чертовски сильна, и если бы Мик не был готов, то черт его знает, как бы все кончилось. Может, она и убила моего мастера и звала меня вместо него? — Мистер Регис сказал, что она неспособна звать, — Мик на всякий случай обернулся к гостю, и тот подтвердил сказанное кивком. — И потом, ты же сам говорил, что после того, как я ее прикончил, зов только усилился. — Да, точно, — Джозеф откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. — Тогда не получается. Разве что Зигфрида убила она, а звал меня кто-то другой, но это как-то слишком сложно выходит. — А сейчас не зовет? Джозеф отрицательно покачал головой. Мик поднялся и снова принялся расхаживать по гостиной, это помогало ему думать. Остальные провожали его глазами. — Зов, жажда, мастер, — Мик бездумно перечислял слова, как будто вертел в руках головоломку в надежде, что та сложится сама. — Интересно, а твоего мастера тоже кто-то звал? Теперь уже, наверное, и не узнаешь… Джозеф вскочил, и виновато улыбнулся, увидев, как Бет вздрогнула в своем углу. Мистер Регис отвлекся от своего чая и теперь с любопытством переводил взгляд с Джозефа на Мика и обратно. — Мик, а вот это чертовски хороший вопрос. Потому что тогда все складывается, — он подскочил к сейфу-холодильнику, достал из него полупустой пакет с кровью и снял с полки стакан. Потом оглянулся на Бет, заменил стакан на непрозрачную чашку и наполнил ее почти до краев. Взял и отставил в сторону. — Смотри. Когда тварь меня потрепала, у меня закономерно началась жажда. Потом я услышал зов, и жажда сразу усилилась, да так, что я совсем потерял контроль. Так? — Продолжай, — нетерпеливо велел Мик, но Джозеф и не думал тянуть резину. — В общем, останавливать меня пришлось грубой силой. А если Зигфрид тоже слышал зов, когда был голоден, то это объясняет, почему он вдруг начал убивать направо и налево, едва не наплевав на секретность. Ведь его некому было остановить… Потом он напивался крови, приходил в себя и вызывал чистильщиков. А когда его убили, то зов вместо него стал слышать я. Как тебе, Мик? — Звучит довольно гладко, хотя тут полно допущений. Но как версия вполне годится, — одобрил Мик, и вопросительно посмотрел на мистера Региса. Тот согласно кивнул. — Только как это проверить? Не можем же мы вызвать твоего мастера с того света. — Это вряд ли, — согласился Джозеф. — Но я знаю, где он жил. Можно навестить его… резиденцию, это не слишком далеко, на озере Качума. Если, конечно, ее не разорили преданные потомки, но кроме себя я в округе никого не знаю. Мик достал телефон и поводил пальцем по экрану, изучая маршрут. — Туда ехать часа два. За ночь обернемся, если выехать прямо сейчас, — он уже все просчитал. — Мистер Регис? Бет? Бет не ответила, выжидательно глядя на мистера Региса, но тот не заставил себя уговаривать. — С удовольствием, — сказал он и ободряюще посмотрел на Бет. — Я тоже с удовольствием. Только можно я возьму в машину подушку? Очень тяжело не спать две ночи подряд, — объяснила она. — И возьмите Джозефу галлон крови, чтобы он в случае чего не голодал. Мик хлопнул себя по лбу, а Джозеф расхохотался, сделав шаг к Бет, но та быстро спряталась за мистера Региса и недовольно нахмурилась. — Я просто хотел сказать спасибо, — Джозеф примирительно поднял руки, — что так трогательно заботишься о моем питании.