Sol adentro

Пожалуй, еще ни одно возвращение Геральта «с задания» не вызывало столь бурной реакции окружающих. Отсутствуя всего лишь сутки, он казался себе солдатом, который чудом приволок ноги с Соддена или из еще какой кровавой бани. Не хватало только фанфар и триумфальной арки. — Великие боги! — Эльза бросилась к нему навстречу и едва не повесилась на шею. — Мэтр Геральт, вы живы! — А с чего бы мне... — но тут на крыльцо выскочил Лютик, из-за конюшни появился Иоганн Уоттенсон, из сарая — мастер Антоний, и ведьмак, заключенный в тесное кольцо возгласов, ахов, охов, рукопожатий и хлопков по плечу, забыл начатую фразу. Аромат маков обвил его мягким плотным коконом. Отцепившись от Лютика, который орал что-то прямо ему в ухо, Геральт вошел в дом и, несколько смущенный и растерянный, присел к столу в гостиной. Рене и Шеро снова играли в гвинт. — Воротились? — не отвлекаясь от карт, заметил сыщик. — Хорошо-о... Мне нужно будет с вами побеседовать. — Пожалуйста, хоть сейчас, — съязвил ведьмак; по правде говоря, он мечтал умыться и подкрепиться чем-нибудь посущественнее пары сухарей. — Потом. Я, кажется, выигрываю. Рене, прикрывая рот «рукой», хитро посмотрел на Геральта. Чуть позже, когда немного отдохнувший ведьмак за тем же столом уплетал за обе щеки поздний завтрак, ему в подробностях изложили, какой переполох вызвало в «Последнем приюте» его внезапное исчезновение. Весь вчерашний день, а в особенности вечер, Лютик от волнения не находил себе места. Шеро Хомс с Иоганном ходили буквально по краю северной пропасти, аукали и заглядывали в гибельную бездну. Мастер Антоний и Эльза отправились на поиски к южной границе долины. Стефан нырял в озеро, потому что господин поэт забрал себе в голову, будто господин ведьмак мог там утонуть. Плотва отказывалась от еды. В общем, «вы нас всех жутко напугали, мэтр Геральт». — В следующий раз оставлю записку, — пообещал тот. — А теперь, если не возражаете... — Нет уж, теперь мы вас не отпустим! — воскликнула Эльза. — Поведайте о своих приключениях! Вам удалось найти чудище? Или вы напали на след принца аль Маджана? Ужас, несчастный юноша!.. Да, мэтр Лютик рассказал нам о вашем княжеском заказе. Какая трагедия, совсем как в детективных историях господина Уоттенсона! — Извините, сударыня, но мои истории заканчиваются, как правило, хорошо, — поправил ее Иоганн. — О, безусловно, благодаря гению мэтра Хомса! Однако сама ситуация... Что за чудовище могло похитить бедного ребенка? — Лютик, на пару слов, — вполголоса приказал Геральт и под шумок дискуссии в гостиной вышел во двор. Благоухающий духами поэт последовал за ним, обмахиваясь беретом. — Ты куда? Все хотят послушать, как... — Какого черта?! — в тени фургона ведьмак резко развернулся и припер незадачливого спутника к стенке. — Всем известно, что ты болван, но язык у тебя совсем без костей! Зачем растрепал ей про принца? — Я не «растрепал», как ты изволишь выражаться, — парировал поэт, — а пытался объяснить, куда ты мог уйти так надолго! Я беспокоился! Да что с тобой, Геральт? Пусти меня! Ведьмак разжал кулаки; Лютик отшатнулся от него, поправляя съехавший набок шейный платок. В глазах поэта сквозили неподдельный страх и обида, он побледнел. Геральт уставился на собственные руки — пальцы дрожали. — Лютик, прости, я не хотел... — Ничего себе «не хотел» — чуть не задушил! Какая офирская муха тебя укусила? — и поэт, возмущенно сопя, удалился с самым оскорбленным видом. Геральт глухо выругался. Он вправду не понимал, что на него нашло, проклятый аромат опять сбивал с толку. Проведя сутки вне долины, ведьмак отчетливо ощущал контраст между чистым воздухом предгорья и здешней атмосферой, напоенной запахом цветов. Он заглянул в конюшню, почесал холку Плотве, которая грустила над своим овсом и, обогнув постройку с другой стороны, оказался перед открытой дверью в сарай. Сидя возле перегонного аппарата, Стефан длинной пипеткой переливал эссенцию мака в стеклянные пузырьки. Вот, значит, откуда так сильно пахнет днем... — Прошу прощения, что доставил вам вчера столько хлопот, — проворчал Геральт. Юноша ничего не ответил, только кивнул: мол, знаю, бывает. Пузырьки рядками выстраивались в аптекарском ящике, как крошечная ядовитая армия в расчерченном на квадраты лагере. До самого ужина Лютик демонстративно не замечал ведьмака, оживленно болтая со всеми, кроме него. Выглядело сие страшно по-детски, но Геральт старался игнорировать выходки поэта. Между тем Шеро Хомс и Иоганн Уоттенсон, посвятившие послеполуденное время изучению пещерных кладовых, оказались в центре внимания. Шеро, блистая красноречием, объяснил, какие методы применяются для раскрытия краж со взломом и без — в результате его лекция плавно перетекла в череду воспоминаний о старых расследованиях. Последовала трапеза, на которой впервые присутствовали сразу все жители «Последнего приюта». Эльза надела нарядное платье и сияла нежной красотой. Мастер Антоний откупорил две бутылки Нурагуса; учитывая скромность запасов, это была настоящая роскошь. Звучали тосты за благополучное окончание сбора урожая, за плоды благополучных трудов сыщика и ведьмака, просто за всеобщее благополучие. Геральт отметил про себя, что их труды еще ох как далеки от завершения, но промолчал, дабы, цитируя ее светлость Анну-Генриетту, «не портить людям праздник». Также от него не ускользнуло то, как странно Шеро отпивал из своих кубков: небольшой глоток воды и такой же — вина, либо в противоположной последовательности, но всегда с коротким интервалом. Геральт стал пить так же. Шеро чуть улыбнулся ему сквозь огоньки канделябра и отсалютовал бокалом. После застолья праздник продолжился. Когда посуда была убрана, все расположились кто в креслах, кто на диване, и в гостиной воцарилась непринужденная атмосфера беззаботного веселья. Эльза подала сладости и экзотический напиток прямиком из Офира — темную резко пахнущую жидкость в маленьких чашечках. Зелье под названием «кофий» было горьким на вкус, но по жилам мигом пробежал почти магический заряд бодрости. Хомс вежливо отказался от очередной партии в гвинт; его место занял господин Уоттенсон, который во время игры развлекал Рене своими рассказами. Лютик приволок лютню, недолго уламывал сыщика на дуэт со скрипкой, но в итоге к вящему своему удовольствию устроил сольный концерт. Баллады разной степени новизны сменяли одна другую; Эльза не жалела ладоней, и каждый всплеск аплодисментов с ее стороны заставлял Лютика поддать жару. В какой-то момент Стефан извинился и откланялся. Мастер Антоний также вышел проверить перегонный аппарат и подготовить кое-что на завтрашний день. — Очень любопытно, — тихонько произнес сыщик. Сидевший в соседнем кресле ведьмак наклонился к нему. — Что именно? — В конце следующего музыкального номера я поднимусь к себе. Подождите еще балладу и сделайте то же. Браво, маэстро Лютик, бра-во! Геральт поступил так, как ему было велено. Войдя в комнату и постояв перед благоухающими цветами, он сообразил, что к чему, пересек площадку и постучал в дверь напротив. Никто не ответил. Лютик внизу по-прежнему заливался соловьем. Ведьмак постучал громче, взялся за полированную ручку... дверь поддалась. В нумере «три» никого не было, лишь колыхались шторы на приоткрытом окне. — Мэтр Геральт? — донеслось откуда-то сверху. — Я здесь. — Отлично. Соблаговолите пожаловать ко мне на крышу. Ведьмак приблизился: за окном свешивалась с карниза полноценная веревочная лестница. Ухватившись за пеньковый трос, упираясь ногами в балясины, он выбрался из комнаты, прикрыл за собой ставни и вскарабкался по черепице до самого конька. Шеро уже сидел там, умело привязав концы лестницы к дымоходу. — Зачем так высоко? — поинтересовался Геральт, устраиваясь рядом. — Звезды, горы... — глубокомысленно произнес сыщик. — И приятный свежий ветерок. Почти все маки сорваны, осталось совсем немного вдоль расселины. Чувствуете? Дышать стало легче, ум прояснился. Я слушаю, милсдарь ведьмак. Даже без лишних подробностей рассказ о встрече с офирцем получился довольно длинным. Шеро внимал молча, не шевелясь, впитывая информацию, словно каждая ее крупинка была на вес золота. Выслушав все до конца, он сосредоточенно помычал себе под нос. — Благодарю вас, Геральт, и при случае передайте мою благодарность господину Санжу Рандипу. К сожалению, вы оба упустили уйму важных деталей, но придется работать с тем, что есть. — Так уж и уйму! — воскликнул ведьмак, но тут же понизил голос. — Какие, например? — Что ж... Господина Рандипа можно понять, он пережил большое потрясение, хотя человек его рода занятий обязан владеть своими эмоциями. Он ведь ничего не сказал вам о ранах на трупах своих соратников, так? Тем самым исключив возможность опознать чудовище хотя бы по отпечаткам зубов и когтей. — Хм-м, с этим не поспоришь, — согласился ведьмак. — Далее: он не заходит в долину несмотря на то, что другие пути из ущелья на север закрыты. Вы не считаете подобное поведение странным? Рискну предположить, этот Санжу в прошлом имел частый контакт с пурпурным маком и теперь избегает его так же, как завязавший пьяница обходит десятой дорогой трактир. — Сами сказали, что у него безупречная репутация, — напомнил сыщику Геральт. — Верно, и не отказываюсь от своих слов. Но Санжу когда-то сильно повредил ногу. Я допускаю, что в процессе лечения он пристрастился к маковому молоку... либо принимал снадобья на основе мака при обучении в рядах "Теней Пантеры". Его реакция на воду из реки также вызывает определенные подозрения. Поймите, я не хочу оскорбить Санжу или выставить его слабаком. Однако мы ни в коем случае не должны идеализировать свидетеля, даже такого ценного. Это серьезно повредит делу. — Ладно. Что вам еще не нравится? — Пустое ведро на крышке колодца, — задумчиво протянул Шеро, — оно уже было там, когда мы подъехали. Кто поставил его обратно? — Елки зеленые, да какая разница?! — Вполне возможно, что очень большая. Именно из таких мелочей, мэтр Геральт, и складывается картина преступления. Именно такие пустяки способны развалить железное, казалось бы, алиби, представить события в новом свете, перевернуть ход расследования... Давайте рассуждать логически. Нильфгаардские солдаты мертвы, предгорье обезлюдело. Мазель Эльза была с нами и вперед не выезжала. Ее родственники, или друзья, или кем там они ей приходятся, находились в долине — они не отлучаются из дома по ночам, так как боятся чудовища. Санжу атаковали возле колодца, он чудом спасся и точно не стал бы возиться с ведром. Отсюда вопрос: кто вернул его на место? Ваши версии? — Не знаю! — отрезал ведьмак. — Вот и я не знаю, — передразнил его Шеро, — однако не отмахиваюсь от таких вопросов лишь потому, что отсутствие быстрых ответов меня злит. А злит еще как... Но дьявол, как известно, в деталях. Например, вы заметили, какая милая сцена разыгралась в гостиной во время выступления мэтра Лютика? Или ваш взор был устремлен лишь на декольте, улыбку и прическу прелестной барышни? На это Геральту было нечего сказать. К счастью, сыщик не усмехался. — Тот юноша, Стефан — ему стало дурно от пения милсдаря поэта. Он долго терпел, прикрыв глаза рукой, но я видел, что он физически страдает. Возможно, приступ мигрени, однако я предполагаю другое. Для персоны с тренированным ухом и глубоким эстетическим вкусом произведения вашего друга, вкупе с исполнением, кажутся варварскими воплями, а то и надругательством над высоким искусством. — Ну, каждому свое... — начал было ведьмак, которого такой вердикт малость огорошил. Шеро поднял руку, веля ему замолчать. — Не отвлекайтесь. Лучше задумайтесь: откуда у помощника парфюмера развитое музыкальное чутье? Не в ярмарочных же балаганах он его нахватался. — Действительно... откуда? — повторил Геральт. — Вот-вот. Мастер Антоний тоже проявлял недовольство, но почти сумел его скрыть. Язык тела, мэтр ведьмак, выдает наши чувства и мысли прежде слов. — А Эльза? — Прекрасная актриса, и отлично справилась со своей ролью. Вы ведь не обратили внимания ни на юношу, ни на старика. Элементарный отвлекающий маневр из тех же балаганов. Пока вы глазеете на чудо на сцене, воришки пасутся у вас в карманах. Геральт опустил голову. Шеро правильно сделал, что выманил его на крышу; внизу, в пропахших благовониями душных комнатах не было места трезвым размышлениям. Свежий воздух будто очистил восприятие происходящего; так при дневном свете предметы обретают цельность, показывая все свои грани. Он подумал о Санжу, как тот сидит в гномьей караульной на черством хлебе и воде; подумал о пропавшем принце аль Маджане, о мальчиках из академии Tor Feainne. Намеки Шеро вплетались в полотно истории, дополняли неясные до сих пор контуры. Узор проступал все четче, превращаясь во что-то чудовищное. — Не вешайте нос, — промолвил сыщик. — Правда — горькое, но безусловно целебное снадобье, и важно принять его вовремя. Теперь нужно решить, что делать дальше, не вызывая при этом подозрений. Вчера мы с Иоганном тоже не тратили времени даром. Будет что вам показать. — Сейчас? — Нет, завтра ближе к полудню. А сейчас мы должны вернуться в гостиную и дослушать сладкоголосого господина виконта. Все равно скоро Рене отправят спать и концерт закончится. — Шеро! — позвал ведьмак, когда тот уже раскатал по черепице лестницу. — Этот несчастный мальчик, он тоже... — Нет, — твердо ответил Шеро Хомс. — Я пока не выяснил, в чем еще замешана здешняя «маковая гильдия», но Рене ничего не знает и ни в чем не виноват. Кроме пары-тройки карточных фокусов. После музыкального вечера, затянувшегося почти за полночь, все спали дольше обычного и встали немного разбитыми, как частенько бывает после пирушек да балов. Однако порция утреннего кофия вернула трезвость ума и гостям, и хозяевам. Лютик, облитый комплиментами, как новиградский пирог — медом, оттаял и снова разговаривал с Геральтом. Ободренный вчерашним успехом, поэт «поймал музу» и сел за новую балладу; ведьмак не стал ему мешать. Рене отдыхал у себя в комнате на первом этаже — позже туда вошла и Эльза, неся толстую книгу и сундучок с лекарствами. Мастера Антония и Стефана как обычно поглотили некие безотлагательные парфюмерные процессы. Не желая путаться у них под ногами, Геральт, Шеро и Иоганн Уоттенсон отправились к пропасти. По дороге сыщик отчаянно жестикулировал, показывая, где пещеры с продуктами, откуда, вероятно, появлялся грабитель и куда затем исчезал. Все это явно было нужно на тот случай, если за ними наблюдают из гостиницы. Проснувшись, ведьмак не сразу восстановил в памяти подробности ночного разговора на крыше, но сейчас, глядя на ломающего комедию Шеро, дивился такому наглому притворству. Плантация маков уже превратилась в вытоптанное желтое поле, сухие обезглавленные стебли и листья хрустели под ногами. — Очень хорошо, — объявил Хомс, когда они порядочно удалились от дома и повернули за большой валун; «Последний приют» пропал из виду. — Господин Уоттенсон, прошу вас. Иоганн закатал рукава, полез в яму между камнями и вытащил объемистый мешок; внутри что-то постукивало и позвякивало. Мешок развязали, перевернули — на землю змеями вывалились веревки с крюками на концах, ременные жилеты, нечто похожее на подбитые шипами стремена, рукавицы, молотки, большие гвозди и стальные кольца с несколькими цепочными звеньями. Сыщик и его ассистент прекрасно ориентировались в этой путанице: обтянули себя ремнями, приспособили веревки, надели на сапоги шипастую «обувь». Иоганн собрал скользящие петли, накинул их на валуны и крепко затянул. Спиной вперед двигаясь к расселине, оба скалолаза с каждым шагом потихоньку удлиняли трос. Наконец Шеро занес ногу над бездной и, отклонившись от почти вертикальной поверхности, плавно перемахнул через край. Иоганн последовал за ним. — Вы как, в порядке? — спросил Геральт, встав на четвереньки и осторожно заглядывая вниз. Сыщик уже спустился локтей на пять. — Тс-с-с! — шикнул он и зацепился крюком за уже вбитый в гранит крепеж. Ведьмак присмотрелся внимательнее: тут и там из скалы выступали широкие железные шляпки, прижимавшие к скале эти самые цепи с кольцами. Он спросил себя, когда Шеро с Иоганном успели так подготовиться, но потом вспомнил о вчерашней поисковой операции. Наверное, пока один надрывал глотку, клича ведьмака, второй висел над пропастью и орудовал молотком, не боясь эха от ударов. Теперь сыщик надежно закрепился на скале с помощью сразу двух крюков, освободил руки и достал уже знакомую Геральту подзорную трубу. Изгибаясь в жилете из ремней, он исследовал сначала дальнюю, северную стену пропасти, затем ближнюю, в обе стороны. Поморщился, щурясь и стараясь увидеть что-то в густой тени... убрал инструмент и сделал ведьмаку знак: поднимай. Геральт потянул на себя гладкую, плотно сплетенную веревку, и вскоре над обрывом показалась макушка Шеро. Ухватившись за руку ведьмака, он выбрался на камни, встал, отряхнулся и начал снимать снаряжение. Иоганн Уоттенсон смог вылезти без посторонней помощи. — Придется все-таки попробовать вам, мэтр Геральт, — заявил Шеро, стаскивая через голову ремни. — Внизу темновато, а меня заинтересовали некоторые неровности на этом склоне. Найдется какое-нибудь зелье для зоркости? Превосходно, держите трубу. Мы с господином Уоттенсоном обеспечим вас двойным комплектом страховки и будем регулировать высоту. Принцип вам понятен? Сначала цепляете крюки к поверхности, на уровне груди, потом перемещаетесь. Не спешите, не отталкивайтесь слишком сильно, не елозьте коленями по скале, не... — Благодарю за советы, — Геральт уже выпил «Кошку» и отвернулся от солнца к полосе глубокого провала. Шеро затягивал у него на спине ремни, Иоганн занимался веревками. Стальной меч пришлось снять, серебряный и так остался в гостинице. Опутанный хитроумной сетью из пеньки и кожи, ведьмак невольно чувствовал себя пленником. Ему доводилось когда-то взбираться по крутым утесам вокруг Каэр Морхена, однако приспособления из арсенала Весемира были куда проще этих составных конструкций. «Технический прогресс», — заметил про себя Геральт и попятился к краю пропасти. Все было очень удобно: тросы хорошо скользили в металлических петлях на жилете, шипы на подошвах помогали упереться в гранит. Геральт дивился тому, как вбиты гвозди — стена выглядела совершенно монолитной, но Шеро и Иоганн сумели отыскать на ней тонкие щели и вдолбить в них железо. Ведьмак опустился до уровня, где заканчивались кольца-крепления. И без увеличительных стекол было видно, что справа что-то есть — выступ, складки породы?.. — Эй! — негромко позвал ведьмак; сыщик с ассистентом, придерживая веревки, подошли к краю. — Еще чуть ниже! Иоганн в сомнении посмотрел на Шеро. Тот кивнул, и Геральт продолжил опускаться, полагаясь только на тросы и упор ногами. Наконец помахал, сигналя остановиться, и когда колебания прекратились, вытащил из-под жилета трубу. Касаясь скалы шипастыми стременами и пальцами левой руки, повернулся и навел инструмент на нужное место на склоне. Сосредоточив все внимание в линзе трубы, сместил ее ниже, ко дну... Не заметил, как вдруг задрожала веревка. Дальше события развивались стремительно. Левый трос лопнул, хлестнув Геральта по лицу. Наверху ахнули; ведьмак покачнулся, теряя равновесие, заскрежетал «стременами» по камню. Подзорная труба полетела в пропасть. Геральт едва не перевернулся, вцепился мертвой хваткой в оставшуюся натянутую, как струна, веревку. Вырвал из жилета крюк оборванного троса, хотел зацепиться им за кольцо на гвозде — нет, не достать. Тогда попытался засадить его в скалу: крюк отскочил, разрезал рукав и руку до локтя. Тело взмокло холодным потом, боль была красная, какая-то чересчур острая. «Боишься высоты, sahiran?» Нет, предательства. Помо... помогите? Рядом упала новая веревка. Наверное, сверху ему кричали, но Геральт не слышал. Немеющими пальцами он закрепил страховку, согнул оббитые о камень ноги, легонько оперся на стену, принимая правильное положение. При первой же возможности продел крюк в ближайшее кольцо, повисел немного, отдышался. Глянул вниз. До русла высохшего ручья локтей сорок, костей... не соберешь. — Мэтр Геральт! — звал его низушек. — Осторожнее, умоляю вас! Крепеж справа... Ага, теперь руку мне дайте! Да вытяну я вас, вытяну... Ох, мэтр Геральт! Достигнув незыблемой горизонтальной тверди, ведьмак плюнул на репутацию, распластался на земле и, приволакивая еще слабые ноги, ужом пополз к валунам. Схватив меч, вскочил, развернулся мгновенно, лучом стали сквозь тень. Острие Бельхавена уперлось в кадык эльфу. — Ни с места, — процедил ведьмак, когда Иоганн, выпучив глаза, дернулся вперед. — И ни звука. — Совершенно с вами согласен, — улыбаясь, поддакнул Шеро. — Наша маленькая драма никоим образом не должна привлечь... — Замолчите! — Как вам угодно. Только один вопрос: господин Уоттенсон, чей трос лопнул? Низушек, застывший в смешной позе с предупредительно поднятыми ладонями, попятился к сваленному как попало снаряжению и, поглядывая на Геральта, стал разбирать веревки. Выудил оборванный трос, осторожно поднес его ведьмаку и сыщику. — Это т-твой, Ш-шеро. Надрезан, потом в-волокна распустились... — Вот видите? — Шеро Хомс, кажется, не замечал меча у своего горла. — Кто-то хотел убить меня, обставив все как несчастный случай. Скалолаза-любителя подвела экипировка, увы и ах, дело закрыто. Наш преступник начисто лишен изобретательности, да она тут и ни к чему. Потрясающе! Просто, но потрясающе! — Откуда мне знать, что вы не начудили с веревкой, когда я отвернулся? — не отставал ведьмак. — Ниоткуда, любезный, — ухмылка эльфа сделалась вовсе безумной; он явно получал от происходящего какое-то извращенное удовольствие. — Воспользуйтесь доказательством от противного. Отчего мне желать вам смерти? Вообразим на секунду, что я этого желаю: неужели я не нашел бы более элегантного способа от вас избавиться? Свернуть вам шею ночью на крыше, а труп притащить сюда и сбросить в пропасть. Подкрасться сзади, пока вы шляетесь по ущелью в гордом одиночестве, использовать удавку или стилет. Банально отравить. Но зачем мне убивать вас среди бела дня, в присутствии свидетеля и вопреки элементарной логике? Зачем мне делать это в шаге от разгадки, которая, скорее всего, там, на дне расселины? Или я ошибаюсь? — Мэтр Геральт, у вас кровь идет, — робко вмешался Иоганн. — Я повязки из фургона принесу?.. Приличия ради ведьмак подождал еще немного, потом опустил оружие. Иоганн вздохнул с облегчением и быстро зашагал прочь. — Вы правы, — тихо сказал Геральт. — Наверное, для вас самое главное в жизни — быть правым. Аж противно. Шеро прищурился, как кот. Ждал молча, неподвижно, чуть раздувая в предвкушении тонкие ноздри. Ветерок с севера играл его кудрями, шевелил складки накинутого черного плаща. «Банально отравить», — эхом отозвалось в памяти ведьмака. Внезапно ему захотелось оказаться как можно дальше от проклятой долины. — На дне пропасти, — произнес он ровным голосом, каким дозорные докладывают о ничем не примечательном дежурстве, — обглоданные останки, человеческие и звериные. Также труп лошади белой масти. На склоне с нашей стороны узкая площадка. Выход прикрыт занавесом в тон граниту. Среди множества вопросов, которыми мучил своих учеников Весемир, никогда не было заморочек из разряда «как поступать правильно». Действовать полагалось по ситуации и опираясь на кодекс, который, как показывал опыт, являлся гибким перечнем достаточно расплывчатых указаний. Сложная философия добра и зла для ведьмаков не являлась актуальной по той простой причине, что на нее никогда не хватало времени. Если страховидло загрызло или покалечило детей, собиравших в лесу малину, это зло, подлежащее уничтожению. Если дети сами кого-нибудь покалечили... не ведьмачья это забота. Однако именно сейчас, сидя с Шеро на валунах у края бездны, Геральт проникся идеей правильного поступка и его противоположностей. Иными словами, он был категорически не согласен с тем, что предлагал сыщик, но не находил достаточного подкрепления для своей позиции. Иоганн Уоттенсон, который страшно расстроился из-за инцидента с тросом, в диспуте не участвовал. Стараясь быть полезным, он принес бинты и чистую одежду для ведьмака, перевязал ему руку, забрал рубаху с пятнами крови и, решительно отметя все возражения, унес ее в стирку. «Один черт на озеро надо, милсдарь Геральт. Думается мне, ежели тварь захочет нас сцапать, то и парфумы эти не спасут. А я не могу больше ходить грязным да вонючим, тьфу!» Шеро Хомс считал, что им следует и дальше притворяться беспомощными овцами, хотя волк уже обнаглел и лезет в самую середку стада. Геральт придерживался другого мнения: для начала нужно выдвинуть мастеру Антонию и Эльзе обвинение как минимум в торговле дурманящим зельем. Затем стоит спуститься в пропасть — на сей раз без сюрпризов — и проверить площадку с занавесом, а то и поднять со дна кости, исследование которых продвинет поиски чудовища. Также ведьмак настаивал на допросе хозяев в связи с пропажей принца аль Маджана. Проезжал ли Ивраим через долину? Была ли ему оказана помощь? Есть ли отсюда пути на север? Шли ли на контакт нильфгаардские солдаты из лагеря возле колодца, и так далее, и тому подобное. За честные ответы целесообразно предложить некие послабления в «маковом вопросе», когда дело дойдет до его разбирательства. Хватит, в конце концов, играть в игры, замалчивать факты и наивно пытаться кого-то обмануть! — Наивно как раз другое — уповать на совесть подлеца в надежде, что она все-таки проснется, — наставнически изрек Шеро. — Вы дикарь, господин ведьмак, в хорошем смысле этого слова. Дитя природы, вопреки испытаниям не разуверившееся в человеческой натуре. Вам кажется, эти люди — старик, юноша и девушка — не могут быть совершенно испорчены. Они же никого не обижают, не представляют прямой угрозы для социума и вообще производят приятное впечатление. Выживают как могут, где могут. И ежели объяснить им неприглядность их поступков, а вдобавок протянуть руку помощи, они исправятся. Так думаете вы — а теперь послушайте меня. Я с детства обретаюсь в столице и много лет тружусь на ниве правосудия. Я видал «Эльз», которые заманивали доверчивых горожан в логова бандитов и работорговцев, видал «Стефанов», которые сколачивали банды и вырезали целые дворянские семьи от мала до велика, жгли поместья, деревни, поля и угодья единственно из тяги к разрушению. Встречались мне и солидные, всеми уважаемые пожилые господа. Цирюльники, лекари, галантерейщики... Вовек не догадаешься, что у них «под прилавком», а там все, что угодно самой черной душе. Маки, простите за каламбур, цветочками покажутся. Это среди чудовищ страшнее те, у кого туша мощнее, когти острее и оскал более выразительный. Самые беспощадные преступники часто неприметны, скучны до зевоты и выглядят как господин Уоттенсон. Или как мастер Антоний. — Вы готовы вменить ему все возможные злодейства? — отчаявшись спорить, спросил Геральт. — Ищете козла отпущения, чтобы бросить расследование и уехать? — Ни в коем случае. Не обладая необходимыми доказательствами, я не стану никого обвинять. Вот почему мы обязаны искать эти самые доказательства, а не переть напролом, очертя голову и раскрывая противнику все карты. Они уже нервничают, раз надрезали веревку. Что-то их сильно тревожит, тревога приводит к новым ошибкам, а нам это только на руку. — Но в пропасть лезть все равно надо, — повторил ведьмак. — Ваши рассуждения по поводу останков весьма разумны, — кивнул Шеро. — Проблема в том, что поднять их незаметно не получится, да и сил у нас слишком мало. Сюда бы подкрепление... Как думаете, ваш новый офирский друг... Он не договорил. Со стороны гостиницы послышались голоса: кто-то — кажется, мастер Антоний — звал сыщика и ведьмака по имени. Не сговариваясь, они поспешно сложили скалолазный инвентарь обратно в мешок, а мешок засунули между валунов. Оклики приближались; Геральт поправил рукав, пряча бинты. Шеро вытащил из-под плаща большую лупу, пинцет, кульки для улик и, картинно упав на колени, уткнулся носом в пыль. — А посему, мэтр ведьмак, делаем вывод, что грабитель ступал вдоль самого края расселины, где каменистая почва скрывает... О, мастер Антоний! Да что стряслось? — Дым над ущельем, — старик запыхался, спутанные волосы гривой развевались вокруг лысины. — На юге, сами посмотрите! Подхватив перевязь с мечом, ведьмак пошел впереди. Столб дыма был виден издалека, ветром его относило к востоку. Источник явно находился в глубине гор, а не у выхода. Геральт нахмурился, покосился на Шеро. — Что бы это значило? — задумчиво промолвил тот, по привычке размышляя вслух. — Караван из Офира? В августе — абсурд. Охотники? Вряд ли, ведь дичи там нет. Нильфгаардский патруль? Это наиболее вероятно, но лучше проверить. Есть короткий путь, или только в обход? — Господин сыщик прав, разведка не помешает, — немного подумав для виду, согласился ведьмак. — Укажете дорогу, мастер? — Я с вами, — кажется, Антоний разволновался еще сильнее. — Там крутой спуск, того и гляди осыпется. Вроде бы возле реки горит... Только чему там гореть? «Осторожно!» — одними губами произнес Шеро; угадать что-то еще по его лицу не удалось. Короткие тени от скал зубьями царапали землю, кое-где на склонах пытался расти лишайник. Аккуратно, чтобы старик не заметил, Геральт выпил «Белого меда», снимая эффект от «Кошки». Отстал немного, принюхался: дым, который теперь несло в их сторону, не пах ничем особенно неприятным. За мастером Антонием, как всегда, тянулся шлейф маковых духов. — Часто у вас такое бывает? — они начали спускаться, сизый столб вился справа из-за отвесной гранитной стены. — Чтоб дымило? Прежде, когда по ущелью ездили туда-сюда, мы и внимания не обращали. Ну а после чудовища... Признаюсь, мэтр ведьмак, я бы и раньше показал вам это место, да вы сами видели, как был занят. Есть тут одна речушка, так возле нее в начале лета разыгралась нешуточная трагедия. Здесь аккуратнее — чувствуете, камешки аж бегут? Мне бы трость купить, всякий раз забываю, как едем в город... — Что за трагедия? — напомнил Геральт. — Путники из Офира, — мастер Антоний прислонился к скале, отер пот белым платком и махнул им куда-то вниз. — Человек двадцать, не меньше: я сам не ходил, Эльза рассказала. Погибли все до единого. Раньше мы брали в реке воду для полива, ну а потом, наверное, в источник попала зараза, трупный яд... чуть цветы не сгубили. Бедняг долго никто не хоронил, потом все-таки удосужились. Дым стоял до небес. Смотрите, вон там это было, где и сейчас горит. Шурша подошвами по склону, который вправду будто утекал из-под сапог, Геральт соскочил на площадку. Место бывшего офирского лагеря выглядело именно так, как описывал его Санжу. Речка катила из-под гранита свои отравленные воды, полукольцо расколотых скал окружало ровный берег. В центре, как скорбный маяк, еще тлел костер. Геральт подошел, поворошил его мечом: ветки, тряпки, пропитанные какой-то дрянью, отчего дым был густым даже при слабом пламени. В угольях — арбалетный бельт, развернутый острием к северу, точно стрелка компаса. Геральт поднял голову. Лишь по легким колебаниям в тени было понятно, что там кто-то есть. — Все тела лежали здесь? — нарочито громко спросил он. — А лошадей вы не видели? — Была одна, — старик, кряхтя и цепляясь за выступы полами кафтана, семенил вниз по тропинке. — Белая кобыла под дорогим седлом, без всадника. Примчалась вся в пене, лягалась, не давала взять повод. Мы пытались ее поймать, потом бросили эту затею, а на следующий день кобылы и след простыл. Наверное, упала в пропасть. Жаль, красивая была лошадка. Небось, чистокровная. — Под дорогим седлом... — задумчиво повторил Геральт, обходя площадку. Даже куча мелких камней над погребенным прахом сливалась с пейзажем. — Скверное тут место, мастер Антоний. Думаю, чудище приходило сюда на водопой, давно и регулярно. Обнаружив офирцев, оно решило, что те покусились на его территорию, ну и давай крушить лагерь. Не появляйтесь больше возле реки, вы и так рисковали, наполняя здесь баклаги. — Да, в ручье на западе вода не хуже, — мастер Антоний наконец одолел спуск и снова вытирал лицо платком. — Хотя теперь ее надобно куда меньше. Поливать-то нечего. — Урожай собран, что будете делать дальше? — эхо разнесло вопрос чуть ли не криком, и Геральт понизил голос: — Повезете духи на ярмарку? — Постараюсь еще разок выбраться в Сарду, если повезет с погодой, — уклончиво ответил старик. — Так что здесь все-таки происходит, мэтр Геральт? Кто развел костер? Не тот ли молодец, который нас грабит? И Антоний уставился на ведьмака проницательными темными глазами. Ведьмак за словом в карман не полез. — Может, и он. Выманил нас, а сам, наглец эдакий, решил поживиться. Только ведь в доме полно народу, кто-нибудь его увидит при свете дня, а то и заловит. Хотя господин сыщик считает, что грабитель приходит с севера. Оттуда в долину ведут какие-нибудь тропы или туннели? — Когда-то вели, — не отводя взгляда, промолвил мастер Антоний, — только Тир Тохаир трясет, как телегу на колдобинах. Рельеф меняется — не узнать, карты бесполезны, хоть каждый год заново рисуй. Нас боги миловали, пропастью отсекло прямо по границе долины. То землетрясение случилось еще до нашего приезда. А что до путей на север... Мимо озера вроде шла тропинка, вы бы проверили. Заодно освежитесь. Геральт неопределенно хмыкнул. — Если б не мертвецы, — продолжал старик, — я бы рекомендовал искупаться в реке. От ее воды ссадины и царапины заживали быстрее. Вы ведь руку где-то поранили, милсдарь? Ведьмак глянул на левый рукав, чертыхнулся. Кровь проступила сквозь повязку и ткань рубахи. — Пустяки, — он затоптал костер, присыпал бельт пеплом. — Давайте возвращаться, но лучше вкруговую. Не нужно вам под солнцем лезть на крутую гору. Обратный путь занял намного больше времени: мастер Антоний то и дело останавливался передохнуть, пыхтел и прихрамывал. Геральт оглядывался, но никто не крался за ними по пятам. Когда добрались до ручейка, эдакого водопадика из скалы, старик с наслаждением умылся и напился из горсти. Ведьмак последовал его примеру, надеясь, что если и эта вода ядовита, «Белый мед» в желудке хоть отчасти нейтрализует отраву. — Мне вот что интересно, — мастер Антоний смочил платок и вытер им шею и лысину. — Кто похоронил бедолаг из Офира? Эльза говорила, на западной стороне стояли нильфгаардские солдаты, но они свернули лагерь и ушли, а тела сожгли уже потом. Да и не стали бы нильфы прибираться в ущелье. Получается, кто-то из офирцев оправился от ран, спрятался в горах и повадился таскать наши припасы? Ума не приложу, зачем такие сложности. Мы всегда готовы помочь путнику в беде, безвозмездно. Нехорошо это — требовать за помощь деньги. Только не принимайте на свой счет, мэтр. Знаю, что ведьмаки задаром не работают, ну так на то она и работа! — Еще эта история про исчезнувшего офирского принца, — ввернул, подыгрывая, Геральт. — Сказать по правде, милсдарь, я оказался в незавидном положении. Княгиня втемяшила себе, что мальчика держат в заложниках, а я, стало быть, должен его вернуть. И как прикажете объяснить чувствительной женщине, что парень уже давно или растерзан и съеден, или лежит трупом на дне пропасти? Княгини, они, знаете ли, дамочки капризные, и попасть им под горячую руку... — Н-да, сложная ситуация, — цокнул языком старик. — А ежели вы в лучших рыцарских традициях презентуете даме голову чудовища, это ее сколько-нибудь удовлетворит? — Найти бы его сначала! — Геральт обвел взглядом ущелье. — Сидит где-то, хитрюга, и не высовывается. Ладно, и мне не к спеху. Вы же меня за порог не выставите, мастер Антоний? — Презреть обычаи горного гостеприимства? Ни за что! — добродушно рассмеялся тот. — Живите сколько хотите, и вы, и милсдарь Лютик. Мы вам только рады, только рады... Подходя к «Последнему приюту», Геральт и мастер Антоний переглянулись и прибавили шагу. Меньше всего они ожидали встретить снаружи этого человека: Рене поднялся со ступеней крыльца и, опираясь на костыль, поковылял к ним. — Что случилось? Где все? — мастер Антоний нагнулся, поддержал мальчика. Тот был бледен и напуган, Геральт еще не видел его в таком состоянии. — Мне очень жаль... — силы покинули Рене, и он опустился прямо на землю. — Господин Уоттенсон... ходил на озеро. Наверное, поскользнулся на камнях... Его принес Стефан. — Он жив? — резко спросил ведьмак. — Без сознания. С ним Эльза и мэтр Шеро, и... Простите, обеда нет, мы не успели!.. Геральт взлетел на крыльцо, в дом. Болезненный дух тревоги наполнил гостиницу, изгнав благоухание и уют. Дробно простучали по лестнице шаги: Стефан метнулся на кухню, открыл люк и прыгнул в подвал. Спустя пару минут вылез обратно с сундучком темного дерева. Увидев ведьмака, вздрогнул и чуть не выронил ношу. — Где милсдарь Уоттенсон? Юноша ткнул пальцем наверх; перешагивая ступени, Геральт взбежал на площадку и дернул на себя дверь нумера «два» с окнами на запад. Оказался визави с Эльзой. — Принес?.. О, это вы, мэтр ведьмак. Извините, сюда нельзя! — Я должен... — Геральт, выйди! — рявкнул у нее из-за спины Шеро. — Здесь и так нечем дышать! Мимо протиснулся Стефан с сундучком; Эльза посторонилась, впуская его. Геральт мельком увидел голову низушка на плоской подушке, перекошенное белое лицо склонившегося над ним сыщика. Дверь захлопнулась. Как в дурном сне ведьмак подался назад и, споткнувшись на пороге, ввалился в нумер «два-бис». Лютик, как ни в чем не бывало, сидел на кровати, пристроив перед собой резную подставку на ножках. Постель и пол возле нее были усеяны исписанными листками. Поэт самозабвенно чиркал пером по бумаге и мурлыкал себе под нос. — Эй! — Геральт шагнул ближе, разгоняя писанину по углам носком сапога. — Лютик! — А?.. — встрепенулся поэт. Осоловело вылупив глаза, он воззрился на ведьмака. — Ты уже? Как твои дела? — Да как тебе сказать... Ты вообще отсюда не выходишь? Не знаешь, что случилось? — Прости, я немного увлекся, — Лютик порозовел, словно его застукали посреди романтического свидания. — Меня давно — нет, пожалуй, еще никогда — не посещало такое вдохновение! Это не баллада, а целая опера! Представляешь? Моя опера, поставленная во дворцовом театре! Ласочка будет сражена наповал! Еще посмотрим, кто сочиняет лучшую музыку — нильфгаардские выскочки или «дикие нордлинги»! — Лютик... — Геральт покачал головой. — Иоганн тяжело ранен. — Правда? Вот же неприятность... Надеюсь, он скоро поправится. Низушки — народ крепкий, совсем как краснолюды. Кстати, стоит ли вводить в оперу партию краснолюда? Драматический бас. Не счесть алма-азов в каменных пеще-ерах... Ну чего ты так на меня смотришь? Я не лекарь, Геральт, и не виноват, что именно сейчас пегас уносит меня в бескрайные эмпиреи искусства! — Кто? — моргнул ведьмак. — Пегас. Конь с крыльями, мифическое существо, — поэт помахал разведенными в стороны руками. — Ты что, забыл? Так, а вот здесь надобен пассаж позаковыристее... Пожалуйста, передай от меня пожелания... выздоровления, мх-м-м, и на октаву выше... Усилием воли погасив все звуки вокруг, отринув восприятие внешних воздействий, концентрируясь на самом главном, Геральт стоял на лестничной площадке и думал. Подумав как следует, он поднялся к себе на чердак, взял Аддан Дейт и рассовал по карманам куртки еще несколько «Кошек» и «Ласточек», а также две дозы «Вирги». Потом никем не замеченный спустился на кухню.