Хочешь, я расскажу тебе сказку?

      Если бы жизнь была справедлива, то на земле был бы рай.       Уже вторую неделю Чарли Бакет, мальчик, который выиграл шоколадную фабрику, живёт в лондонском приюте. Не сказать, что его жизнь сильно отличалась от той, которую он вёл в пансионе. Та же работа, та же скверная еда, даже неприятнее той, что была в пансионе, там хоть повариха оставляла им с Диной всякие вкусности с банкетов. Главным недостатком было отсутствие Вилли и его любимых книг. Последнее для Чарли стало большей потерей, чем всё остальное. Каждую книгу он заработал и любил, как дети любят котят или щенков, он знал их все даже по цвету корешка. К сожалению, книги остались у Арнольда и Итана. К мальчику никого не пускали, он не мог понять почему. Пару раз в окно он видел чёрный Роллс-Ройс Вилли с буквой W вместо номеров. Но из машины тот не выходил, и Чарли так его и не увидел.        Дело в том, что Приют Св. Луки был расположен в здании старой церкви, и директор, мистер Крюгер, был ранее в ней священником, но потом церковь закрыли из-за отсутствия прихожан. Местные власти решили, что добру пропадать, и прибрали это заведение в свои загребущие лапы вместе с бывшим служителем. Хоть мистер Крюгер и снял белый воротничок священника, но его помешанность на религии никуда не делась. Именно из-за его проповедей о том, что чуть ли не дышать — грех, от него и ушла большая часть прихода. Вопреки мнению, что святые отцы — это светлые и добрые люди, этот человек был полной им противоположностью. Он ненавидел излишества, считал, что детей можно воспитать только в строгом посте и наказаниях — только так можно воспитать порядочного и законопослушного гражданина. Поэтому в приюте давно не было ремонта, было печное отопление и не покупалось ничего нового. Ни проверка, ни замечания не повлияли на этого человека. Никто не мог понять, почему убогое и страшное здание до сих пор работает, но ни закрывать, ни сносить его не собирались. Доходило до того, что родители стали пугать своих непослушных детей этим неприглядным местом. Единственное, что не возбранялось детям — это читать Библию. Эта книга была в каждой комнате и у каждого ребёнка. Если через пару недель ребёнок не выучивал «полезные» страницы, то его могли наказать. К примеру, не накормить обедом.       Чарли Бакет не понравился бывшему священнику с первого взгляда. Несмотря на то, что он выглядел вполне тихим и спокойным мальчиком, Крюгер чувствовал в нём какую-то особую силу, и это ему не нравилось. Этот ребёнок не был простым десятилетним идиотом, которому без труда можно что-то внушить. Нет, этот ребёнок жил вне системы несколько лет и не только выжил, но и сломал представление о том, каким должен быть подобный человек.       Мистер Крюгер замечал всё: и доброту Чарли, и искреннее желание помочь, и его ум, но всё это ему не нравилось в этом конкретном мальчике. Прям бесило, и хотелось взять ремень и лупить этого паршивца за то, что он идеален. Как можно за помои на завтрак благодарить повариху? Да ей это варево на голову вылить, и того мало. Как можно помогать мальчику, который тебя побил вчера, а сегодня подвернул ногу и не может идти. Разве можно просто так сидеть в младшей группе и читать им сказку, когда на улице поднялась небольшая буря, и ветер, страшно завывая, пугал самых маленьких. Этот странный мальчик всё время кому-нибудь помогал и всегда улыбался. Это не нормально, это было непонятно и раздражало. Дьявол, по мнению бывшего священника, скрылся под пологом добродетели. Необъяснимая волна ненависти поднималась в нём, когда он видел Чарли. Вот и сейчас этот сатана в овечьей шкуре тщательно намывал лестницу, что-то мурлыкая себе под нос. Прислушавшись, Крюгер понял, что это формулы по физике. Да кто знает физику в таком то возрасте? Ну конечно, только сын преисподней. С раздражением он схватил ничего не понимающего Чарли за руку и потащил в кладовку, где, ничего не объяснив, запер и оставил без обеда.       Мальчик был растерян и напуган, ему были непонятны действия этого мужчины. Он ведь ничего не нарушил и исправно делал то, что ему поручали. Как добро и порядочность могут кому-то не нравится? Это пугало и вызывало недоумение. За эти дни мальчик опять потерял в весе, и выданная ему приютская роба висела на нём, как на вешалке. Он и так был ниже детей его возраста, а отсутствие нормальной еды этому не способствовало.       Через час сидения в темноте стало совсем тоскливо. Почему-то полезли мысли о том времени, когда он был маленьким, лет так пяти или шести. Его мама, самая лучшая на свете, повела его в парк, тогда они жили хорошо. Папа работал мастером на заводе, и у его мамы были деньги на разные весёлые забавы для него. В тот день мама покатала его на пони, потом они проехались на экскурсионном поезде через весь парк и ели пиццу с соком в маленьком кафе. Это было, наверное, самое яркое воспоминание о маме из всех, их самый лучший день. Наверное, у каждого есть такое, но у Чарли это было самое-самое. В темноте кладовки он дал волю слезам, его всё равно никто не видит, и стыдно не было, потому что Вилли сказал, что плакать — это нормально, а он ему почему-то верил. Вспомнив о мистере Вилли, Чарли улыбнулся. Это тоже теперь самые счастливые его воспоминания. Глубоко в душе он верил, что Вилли не наплевать на него, и он обязательно придет. Эх, эту бы уверенность самому мистеру Вонке.       В это время Вилли отбивал пороги разных служб, он не мог себе позволить остаться без его мальчика. Первые дни он просто не находил себе места без Чарли. Вилли и сам не мог понять, как и почему, но его жизнь изменилась. Если раньше его интересовал мир конфет, то теперь интересовала жизнь одного конкретного мальчика. Не видеть его голубые горящие жаждой знаний глаза и искреннюю улыбку было пыткой. Но всех смущал тот факт, что одинокий состоятельный мужчина вдруг просто так захотел взять к себе мальчика, который ему никем не приходился. Как оказалось, чтобы усыновить Чарли одного желания и денег мало. Есть такое неприятное слово, а вернее, буква закона, и вот эта каверзная буква и водила известного кондитера с мировым именем из кабинета в кабинет вместе с мистером Бобби и иногда Итаном. Молодой мужчина неплохо разбирался в системе и иногда помогал Вилли с бумагами. Кондитер не знал, как быть. Никаких оснований претендовать на роль опекуна для Чарли у него не было. Только то, что мальчик остался единственным претендентом на звание ученика и преемника на его фабрике, увы, не давало в реальности никакого преимущества. Болезнь мальчика во время конкурса только подлила масла в огонь. Получается, Вилли пропустил состояние Чарли и подверг риску не только мальчика, но и окружающих, ведь болезнь была заразной. Вонка чудом избежал комиссии из центра по контролю заболеваний и огромного штрафа. Просто никто не пожаловался в эту комиссию. Это ему и пытался втолковать мистер Бобби. Вонка никак не реагировал на всё это. Что ему штрафы там всякие, когда рядом нет того, ради кого хотелось встать утром и бежать сломя голову. Хотелось вместе пить какао, рисовать проекты и познавать заново этот мир. У Вилли не было такого друга, как Чарли, и даже те, которые были, не годились этому мальчику и в подмётки. В очередной раз проезжая мимо приюта, куда его не пустили даже навестить мальчика, Вилли попросил водителя остановиться.       Он уже не в первый раз останавливался возле этого отвратительного здания. Вилли не любил церковь, возможно, в этом виноваты проповедники, которые однажды напугали его. Эти двое кричали посреди улицы, что всем надо в чём-то каяться, а маленький Вилли подумал, что он ничего ещё не сделал и каяться ему не в чем. Это было то самое время, когда он носил тот страшный шлем и гулял один после школы. Лицо одного из проповедников он хорошо запомнил из-за заячьей губы. Сейчас он носил усы и выглядел старше, но мужчина вспомнил того человека, который фанатично вещал на улице о конце света и, больно ухватив его за плечо, обозвал «сатанинским отродьем». Глаза мужчины были просто безумными в тот момент. Он вырвался и бежал до дома без остановки. Исключительная память Вилли подкинула эту картинку в тот момент, когда тот мужчина увозил от него Чарли. Он знал, что безумцы очень хитрые и скрывают свою сущность. Это доказала попытка отравить Королеву. Вилли очень хотел обратиться к ней за помощью, но монаршая особа, как оказалось, отбыла с премьер-министром на переговоры в Антверпен и прибудет не раньше, чем через неделю. Сейчас кондитер упрекал себя за то, что не обратился раньше, понадеявшись на свои силы и влияние, которых оказалось мало, чтобы покорить жестокий бюрократический Эверест.       В прошлый раз после отказа увидеть мальчика, чтобы передать ему его вещи, кондитер чуть не сорвался на скандал, но рослый охранник с неприятным лицом вывел его за территорию приюта и сказал, что ему приказали никого не пускать. Сердце мужчины ещё тогда почему-то заныло, словно предчувствуя беду. Но сделать он ничего не мог. Аккуратно сложенные вещи Чарли и сейчас лежали в багажнике. Причина этого была ещё в том, что спустя неделю, как мальчика увезли, Вилли напился от бессилия, тоски и одиночества, но, увы, это не помогло. Тогда он собрал всё, что ему напоминало о мальчике, и решил отдать законному владельцу. Вот только до сих пор не отдал. Единственное, что он оставил себе — сплетённые из разноцветных бусинок закладки, их мальчик сделал сам и подарил своему взрослому другу. Глядя сейчас на одну из них, из черного и белого бисера, Вилли не выдержал и, сказав Майклу ждать, резко вышел из машины и, подойдя к воротам приюта, позвонил в звонок. Перед этим он был в министерстве и заверил там бумагу, которая разрешала ему видеться с мальчиком до дня его совершеннолетия или усыновления. Через несколько минут к нему вышел всё тот же мордоворот и, тупо посмотрев на протянутые ему бумаги, сказал ждать, а сам пошёл показать их начальству. Через тянущееся, как самая тягучая тянучка, время к нему вышел мистер Крюгер и сказал, что мальчик наказан за шалость, и сейчас свидание с ним запрещено. Это было последним спусковым механизмом, Вилли Вонка взорвался и, не помня себя от ярости, затопившей его сердце, набросился на мужчину. Он знал, что последним человеком, которого стоит наказать за шалость в этом мире, будет его Чарли. Вилли чувствовал, что его маленькому другу плохо в этом месте и просто ничего не мог поделать с той болью, что сейчас была в нём.       Очнулся кондитер за закрытыми воротами на земле и с наливающейся на скуле гематомой от кулака охранника. Его водитель выскочил из машины и помог встать. Вилли готов был выть от бессилия, а сердце так и рвалось от беспокойства за эти чёртовы ворота. Но ничего не сделаешь, и мужчина, потирая ушибленное место, поехал домой. В руке он сжимал маленькую закладку. В какой-то момент ему казалось, что это какая-то ниточка, что связывает их на расстоянии.       Через три долгих часа в темноте дверь кладовки открыли, и Чарли вышел, щурясь и моргая отвыкшими от света глазами. Их воспитательница, Пенелопа Хаус, выпустила мальчика. Она понимала, что в действии мистера Крюгера что-то странное, этот человек ей никогда не нравился, его методы воспитания были жестокими.       — Чарли, что случилось? — голос Пенелопы был всегда тихим и печальным, эта женщина сама воспитывалась в приюте и потом осталась тут работать, — почему тебя наказали, ведь утром всё было нормально?       — Мисс Пенелопа, я не знаю, — голос Чарли был обиженным, — я ничего не сделал, честное слово. После завтрака я просто мыл пол, как обычно, но мистер Крюгер схватил меня и почему-то отправил в чулан. Я не понимаю, за что он так. А?       — У него свои причины, но это странно… Ты сильно испугался? — женщина погладила мальчика по голове.       — Нет, просто обидно. Не понимаю, что со мной не так.       — Пойдём, я накормлю тебя обедом, я принесла кое-что из дома.       — Спасибо, мисс Пенелопа, — Чарли улыбнулся ей.       Мальчику было стыдно, что в первые дни он так враждебно отнёсся к этой некрасивой и полной женщине, похожей на мопса. Она оказалась доброй и очень заботливой. Вот и ещё один повод понять, что порой люди совсем не такие, какими кажутся.       Они вошли в учительскую, где Мисс Хаус хранила литературу, пособия и составляла планы работы. Там на стуле возле окошка сидела Дина и вышивала на месте заплатки на наволочке цветочек. При виде Чарли девочка подхватилась и кинулась к нему на шею. Его комочек радости, она ждала своего «братика Чарли» и даже спрятала для него пару кусочков хлеба и кусок сахара за обедом.       Мисс Хаус сделала немного недовольное лицо, но больше из-за того, что малышка не поела как следует. Воспитательница полюбила Дину всей душой и очень хотела забрать девочку из этого мрачного места, где ей так часто напоминали, что единственная любовь должна быть к Богу. Хоть женщина и не понимала, зачем ему столько этой самой любви, когда она нужна этим малышам. Для неё дети не имели возраста, она знала, что все они нуждаются в заботе и любви. Когда она была маленькой, то мечтала, что вырастет и сама станет помогать детям.       Усадив детей на маленький, серого цвета диванчик в углу комнаты, она достала из сумки пирог с картошкой и печенью и, разделив его пополам, с улыбкой накормила их. Потом достала термос и налила тёплого чаю с пахучими травами. Увы, она больше ничего не могла им дать, но и этого для этих двоих сейчас было достаточно.       Приехав на фабрику, Вилли поднялся к себе на этаж и приложил лёд к фиолетовому синяку. Но не успел это сделать, как телефон зазвонил, и в трубке раздался очень недовольный голос мистера Бобби.       — Вилли! Вилли, ты в своём уме?! Что ты творишь?! — кричал мужчина.       — Бобби, что случилось? — устало спросил кондитер.       — Это я тебя спрашиваю, что с тобой случилось? Только что мне звонит Бигль и заявляет, что к нему пришёл служащий социальной службы и заявил, что ты напал на него при свидетеле. Написал на тебя заявление. Ты понимаешь, что натворил?!       — Я… Я не хотел, — прозвучало как-то жалко и потерянно, — Бобби, что теперь будет?       — Тебе теперь и Королева не поможет.       — Я виноват, не знаю, что на меня нашло.       — Эх! Я почти подготовил всё для того, чтобы ты смог оформить опеку над мальчиком. Ну почему ты такой ребёнок? Почему не подождал?       — Бобби, зайди ко мне, прошу, так паршиво…       — Сейчас, куда тебя денешь…       Вилли снял пиджак и, расстегнув рубашку, сел в кресло, и смотрел на соседнее. Там так уютно спал однажды Чарли. Настроение было ужасным. Он понимал, что теперь ему точно не отдадут ребёнка. Даже за все конфеты, что у него есть. Поможет теперь только чудо.       Дело затянулось. Из-за выходки кондитера ему назначили судебное разбирательство, которое совпало по случаю с делом об опеке над Чарли Бакетом. Мистер Крюгер нашёл мальчику, по его мнению, идеальную семью, и их дело будет рассмотрено. Обращение к Королеве ничего не дало, так как дата суда была уже назначена, и по документам миссис и мистер Риддик были уважаемыми и законопослушными гражданами со стабильным доходом. Недавно их старший сын умер от врождённого порока сердца, и они очень хотели усыновить мальчика лет одиннадцати-двенадцати, который бы помог им пережить трагедию. Когда эта пара увидела фото мальчика, то просто прикипела к нему. К слову, эти люди много лет были прихожанами мистера Крюгера и истинными верующими. Он лично рекомендовал их на роль опекунов для Чарли. Во время его речи проникся даже судья.        Вилли, уплатив немалый штраф за нападение на Крюгера, поспешил на жизненно важное для него заседание и практически опоздал. Крюгер с довольной миной сидел в зале. Рядом с ним сидел бледный и худой ребёнок с замученным видом, в котором мужчина с трудом узнал своего Чарли. И только ясный взгляд голубых глаз смотрел в душу, и яркая улыбка была подарена ему.       Вилли остановился рядом и поздоровался с мальчиком, за что был одарён злым взглядом бывшего священника. Тот смотрел на мужчину так, как будто у него росли рога вместо цилиндра, а вместо трости был дьявольский трезубец, как на картинах и фресках. Чета Риддик сидела тут же: худой высокий мужчина с сединой на висках с суровым классическим лицом с выправкой военного, темноволосая, кареглазая женщина, напоминающая ворону, с очень тонкими руками, одетая в траур по покойному сыну. Рядом с ними сидела девочка, лет шести на вид, без двух передних зубов с такими же тёмными глазами и волосами, как у её матери. Ребёнок тоже был одет в траур. Вилли понимал, что всё бесполезно. Всё было против него, у него ни единого шанса. Семья Риддик была богата и влиятельна не менее его самого. Это был провал. После часа переговоров Риддик ушли из здания суда с мальчиком Чарли. Мнение, которое хоть и выслушали, но решили во внимание не принимать. Вилли Вонка и мистер Бобби подали прошение об обжаловании решения суда. Но их прошение отклонили, обосновав это тем, что новое заседание возможно только если мальчику будет плохо по каким-либо причинам у новой семьи, и его опять поместят в приют. В любом случае новое прошение можно подать только через полгода. Вилли был готов кусать локти, но ничего не поделаешь, придётся смириться и вооружиться терпением и адвокатами.