***
После невероятного путешествия на чудесный остров, где Вилли и Чарли провели незабываемые две недели, мужчины вернулись к своим повседневным делам. Их жизнь была наполнена любовью. У Вилли как будто открылся невиданный резерв, чему, возможно, способствовало купание в волшебном водопаде, который даёт силы и здоровье на много лет. Он действовал, как фонтан молодости, наполнив уже далеко не юного мужчину энергией и тягой к новым приключениям. Его любимый человек был с ним, и интересы обоих перекликались. Вилли жил на одной волне со своим партнёром, они появлялись везде вместе. Газетчики с удовольствием следили за их жизнью, уж очень колоритная и загадочная была их пара. Дни летели незаметно, и на Рождество они решили собраться у Дины дома. Девушка мало ещё отличалась от себя прошлой, только немного осунулась от невыносимого токсикоза. Чарли с обожанием смотрел на свою любимую сестрёнку. Ему хотелось потрогать небольшую выпуклость её животика. Как же ему было интересно, кто там внутри и какие у него глазки или ручки, как он сделает первый шаг. Он уже любил этого малыша. Часто они сидели в кабинете с Диной, и Чарли каждый вечер читал по одной сказке. Дина любила свою работу и, как всегда, увлечённо рисовала новые и новые обёртки для конфет и шоколадок — это была её страсть. Ей казалось, что в обёртке какая-то магия: вот съел конфетку, а потом, глядя на фантик, можешь вспомнить её вкус. Вот «Ванильное сердце», оно было с карамелью и миндалём, а вот «Звёздная ночь», эта конфета из тёмного шоколада, а внутри тирамису и мелкодроблёный лесной орех. Дина очень любила яркие обёртки и могла часто рисовать их в своём блокноте. Но даже став взрослой, она продолжала любить сказки и особенно когда их читают вслух Вилли или Чарли. Однажды под чтение сказки произошло чудо. В животике Дины кто-то начал толкаться то ли ручкой, то ли ножкой. Это было чудо, настоящее обыкновенное чудо, Чарли никогда ещё не видел такого и как завороженный смотрел на свою сестрёнку. Он был счастлив от нахлынувших чувств. Вечером, обнимая спящего Вилли, который по привычке уткнулся в его плечо, Чарли предавался странным мечтам. Ему очень захотелось ребёнка, произошедшее чудо сильно впечатлило его. Вдруг захотелось, чтобы мужчина мог родить. Было бы фантастикой обнимать Вилли за круглый живот, в котором был бы их малыш, от этого сладко ныло внизу живота. Удивляясь своей фантазии, парень покрепче прижал к себе своего любимого мужа. Это так сладко — обладать самым гениальным кондитером. Вилли сильно изменился за эти полгода, особенно характер. Он стал более открытым, с удовольствием бывал с Чарли на выставках современного искусства, катался с ним после работы на его новой машине и становился действительно счастливым. По выходным они часто ездили на рыбалку или, надев джинсы и ветровки, отправлялись в поход по лесу. Во многом они понимали Итана с Арнольдом. Кстати, недавно на их головы свалился двухгодовалый малыш, сын Тима. Лулу пришла к ним с внуком и, сказав, что её заведение не место для него, оставила Питера им. Мужчины были шокированы её наглостью, но согласились присмотреть, пока Тим лежит в клинике для наркоманов. Мать малыша исчезла в неизвестном направлении. Вилли иногда мечтал о том, чтобы кто-то маленький и тёплый снова украсил их быт. Он как и Чарли с нетерпением ждал появления на свет малыша. Празднуя Рождество, мужчины думали о том, что давно не отмечали его вместе. Вспомнилось их первое совместное Рождество в этом доме. Сейчас опять была пышная ёлка, пахло мандаринами и пирогом с клюквой. На этот раз гуся запекла Дина. Всем было уютно, но Робин не скрывал своей неприязни и рано ушел, сказав, что после праздников решил сдать проваленную сессию и возобновить учебу. Деньги за универ были уплачены ещё его отцом. Так что он собирал вещи и купил билет на поезд. Дина волновалась за него. Чтобы он окончил учёбу, было её прихотью. Зачем сидеть в магазине, если до получения диплома оставалось всего ничего. Робин взялся за эту идею с энтузиазмом, но Дина не обратила внимание на то, что вещей было как-то очень много. Муж сказал ей, что задержится там надолго. Дине казалось, что стоило им пожениться и её Робина как подменили. Из добродушного и весёлого парня он постепенно превращался в очень злого и завистливого человека. Особенно девушку задели однажды его слова о Вилли. Она старалась не думать об этом.***
Наверное, самое счастливое, что может быть в жизни любого человека — это ожидание рождения малыша. Дина ждала со всей любовью, на которую только была способна. Последние месяцы беременности были тяжёлыми для девушки. Сильные отёки и большой живот не давали ей спокойно жить. Хотелось только одного — скорее родить этого малыша. Вопреки желанию мужа назвать мальчика Патриком в честь деда, Дина звала того, кто пинал её изнутри каждый день, Джерри. Когда она была маленькой, это был их любимый мультик с Чарли про кота и мышку. Когда она говорила: «Джерри, мышонок, не пинай маму», это помогало и можно было поспать до утра. Вилли часто оставался с ней почти на весь день. Ему было очень жаль девушку, которая стала ему дочерью и просто дорогим человеком. Он злился на её мужа, который уехал на учёбу ещё зимой и даже не звонил вот уже больше двух месяцев. Дина чувствовала изменения в Робине, но не хотела верить в то, что ошиблась. Чарли сменял Вилли, когда тому нужно было отлучиться по делам. Он, в основном, составлял чертежи и проекты, не выходя из дома, а иногда гулял с Диной, пока она могла ещё свободно передвигаться, но последний месяц был слишком трудным. Чарли вместе с Вилли жили с ней. Он читал её любимые книги, иногда они смотрели смешные чёрно-белые фильмы. Это были лучшие их вечера. Как-то однажды они все вместе лежали на кровати и смотрели старую комедию, Вилли как в детстве сварил им шоколад, и они не спали почти до полуночи. Дина смеялась своим заливистым, почти детским смехом. Этот образ самого лучшего вечера навсегда останется в их памяти. Приближался день родов, а Робин так и не дал о себе знать. Чарли звонил в его кампус, но там ему ответили, что Ломакса нет в университете. Он приехал в январе, забрал документы и перевёлся в Бостон, сказал, что доучится там. От декана он также узнал, что парень уехал к родителям в Америку. Поверить в происходящее было сложно. Его жена должна родить, а он исчез. Чарли не знал, что делать. Расстраивать Дину произошедшим он не хотел. Оставалось просто ждать. Его сестрёнка отчего-то совсем не печалилась отсутствием мужа. Это выглядело подозрительно, но толку искать того, кто сбежал. Среди неразобранных писем однажды он найдёт пухлый конверт. В нём были документы на развод и слезливое письмо о том, как ему жаль и как он не готов. Чарли было противно даже видеть это, а тем более показывать Вилли. Он кинул это в камин и заплакал, прижимая к себе самое дорогое, что может быть на этом свете, своего Джерри. В тот памятный день за две недели до положенного срока, Дина дремала после обеда, Чарли сидел в библиотеке над одним интересным расчётом. НАСА прислало ему задание рассчитать траекторию новых спутников, ему это было очень интересно. Он как раз закончил набросок с чертежом, когда услышал крик Дины. Вскинувшись, он побежал в её комнату. Сердце недобро рухнуло куда-то в пятки. Ему стало тревожно и очень страшно. Войдя в комнату, он увидел сестрёнку Дину, согнувшуюся от боли на кровати. Убедившись, что дело плохо, позвонил в медблок на фабрику. Доктор Престон, их штатный гинеколог, пообещал быть в кратчайшее время. Хорошо, что их дом стоял совсем рядом с фабрикой. Парень позвонил также в кабинет Вилли, к сожалению, его на месте не оказалось. Вилли нужно было обязательно быть в новом торговом центре на открытии. Пока ждали врача, Чарли обнимал Дину и пытался её успокоить. Девушке было очень больно, она плакала и явно мучилась. Быстро пришедший врач осмотрел Дину и сказал, что её срочно надо везти в больницу. Ситуация критическая. В это время у Дины отошли воды, но вместе с этим на постель полилась кровь. Чарли завернул её в одеяло и на руках отнёс в машину, медлить было нельзя. Доктор Престон поехал с ними. По его мнению, у Дины были серьёзные проблемы с положением плода, и сама она не сможет родить, это опасно для обоих. Нарушая все мыслимые и немыслимые правила, Чарли нёсся по улице, не обращая внимания даже на красный свет. Сейчас он боялся за родного ему человека, роднее её у него был только Вилли. Сердце отчаянно стучало, отдавая где-то в ушах. Доктор придерживал девушку на заднем сидении, она стонала от боли и, сцепив зубы, терпела всю дорогу. Доктор старался как мог успокоить её. Кто бы ещё успокоил Чарли. Больница Святого Патрика встретила их шумным приёмным покоем. Чарли знал, что здесь самое лучшее родильное отделение, сюда он возил Дину как-то на обследование. Доктор Престон тоже знал здесь многих и быстро связался с нужным им врачом. Через пять минут их уже приняли, и девушку повезли в родильное отделение. Чарли остался ждать, а доктор, по просьбе парня, поехал за Вилли, благо это было не далеко. Парень знал, что его любимый ждал этого ребёнка, как своего, с большой любовью и нетерпением. Месяц назад он скупил полмагазина и переоборудовал старую комнату Чарли под детскую.***
Чарли и Вилли сидели в комнате ожидания рядом с родильным отделением, доктор Престон пошёл взять кофе в автомате. Их не пустили в родзал, потому что у Дины был узкий таз и потребовалось кесарево. Они ждали новостей. Вилли крутил в руках трость. Он только что приехал после презентации новой продукции, его лицо было задумчиво и было видно, что он сейчас погружён в себя. Врач вышел из операционной. Он шёл медленно, потому что никто не спешит говорить плохую весть. Оба поняли всё ещё раньше, чем хирург открыл рот. Холодок пробежал по телу в районе лопаток и затерялся где-то в солнечном сплетении. Поверить в худшее было тяжело, но это было реальным и осязаемым. Доктор устало произнёс: — Вы родные миссис Ломакс? — Да. Я её отец, — сказал Вилли и встал со своего места. Он сказал это как никогда уверенно. За эти годы Дина стала его дочерью, разве что не по крови. Мужчина помнил всё. Это особенность его предательницы-памяти. Особенно тот день, когда это солнышко назвала его папой. Доктор посмотрел на него, потом на Чарли и доктора и, грустно вздохнув, сказал: — Ребёнка удалось спасти, мы сделали всё возможное. Но мать, увы, потеряла много крови. Она не выжила. — Что… что вы такое говорите?! Я вам не верю, она просто не могла! Не могла… — голос Вилли менялся от крика до неясного шёпота. Он беспомощно смотрел то на доктора, то на Чарли. Парень стоял молча, его губы побелели и дрожали. Обоим принять тот факт, что Дины больше нет, было не просто сложно, а практически невозможно. Вилли обожал её и с таким трепетом радовался её успехам и её беременности. Дина стала тем мостом, благодаря которому они сейчас вместе. — Кто отец ребёнка? — спросил доктор. Чарли подобрался и просто не зная, что ещё делать, просто сказал «я». Вилли вздрогнул, но всё понял. Это было ему яснее и понятнее, чем свет на потолке. Только так мог поступить его Чарли. Не важно, кто отец этого малыша, но воспитает его именно этот человек, а он, Вилли Вонка, будет рядом и поможет. Вилли понял, что Робин попросту сбежал. Это было ожидаемо, другого он и не ожидал от человека, который мало к чему стремился, кроме лёгких денег. Он понимал, что Дина допустила ошибку, но не хотел мешать её счастью. Слишком любил её. — Вы знали, что вашей дочери три месяца назад предлагали прервать беременность? В её карте значились тонкие сосуды, кровотечение было неизбежно. — Ч-что?! — Вилли шокированно посмотрел на доктора, — нет, она не рассказывала, она ничего такого не говорила. Правда? Ведь правда, Чарли? — Вилли опять совсем беспомощно посмотрел на доктора. — Правда, правда, она ничего не говорила, — Чарли был раздавлен, но понимал, что должен держаться, должен ради Вилли, ради родившегося малыша. Доктор участливо сказал: — Я сочувствую вашей утрате, но шанс выжить был очень мал. Но есть светлая новость: родился мальчик, совершенно здоровый и крепкий малыш. Я прошу вас, живите ради него. Вы нужны ему. Сейчас было невыносимо больно от потери и от понимания того, что он никогда уже не обнимет своё сероглазое солнышко. Всё, что происходило, было ошибкой, досадной ошибкой, насмешкой Вселенной. Зачем Бог даёт жизнь, чтобы потом её так безжалостно отобрать. Доктор попросил их остаться и оформить все необходимые бумаги. Вилли, запинался и совершенно потерянно попросил только об одном — посмотреть на Дину в последний раз. Он не мог поверить в произошедшее, всё это было нереальным каким-то, как картина этого чудака, Дали. Как может юная девушка умереть? Ведь вот они ещё три дня назад пили шоколад и смотрели фильм. Вот Дина обнимает его и как в детстве целует в щеку. Её «папа, я тебя люблю» отдаётся в ушах гулом. Он стоит возле железного стола в морге, он ещё никогда не был в морге. Тут так страшно и такой противный запах формальдегида, антисептика и хлора. Ему хочется уйти, убежать отсюда, но нельзя. Ему важно, очень важно посмотреть на свою дочь, пока ещё тело совсем живое, оно ещё не лежит в холодильнике. Вилли трогает её руку и ему кажется, что она ещё принадлежит живому человеку. Это неправильно, как же это всё неправильно. Чарли пока ушёл подписать всё необходимое. Он что-то знает, явно знает, что Робин не вернётся. Вилли пугает та уверенность, что выказал его муж. Ему хочется сейчас найти Робби и набить ему морду. Но что это даст? Уже ничего. Он стоит и смотрит, боясь забыть её лицо или её волосы, такие мягкие тёмно-каштановые, она заплетала их в косу. Вот она улыбается, так задорно, и ямочка на её щеке, правой. Слёзы застилают глаза, он не вытирает их. Зачем? Сейчас никто не видит его слабость, кроме неё, но она тоже её не видела. Вилли нагнулся над своим солнышком, и в этот момент ему хотелось умереть, так тяжело было осознать, что смерть зачем-то забрала её именно сегодня. Никогда она уже не обнимет их с Чарли и не увидит, как вырастет её малыш. Чарли спустился к нему и подошёл со спины, Вилли испуганно обернулся. — Пойдём, я прошу тебя, пойдём отсюда, Вил. Ну прошу, лучше уйдём. — Я не могу, мне кажется, она жива, просто спит. Чарли, я не могу, как мне без неё, а? — Мне тоже больно, очень больно, но сейчас мне показали одно чудо, его зовут Джерри. Завтра нам надо будет забрать малыша домой и нанять ему няню. Ты хочешь посмотреть? Вилли улыбнулся сквозь слёзы: — Да… очень, очень хочу, я не выдержу это всё, — он схватился за руку Чарли и сжал её. — Пойдём, прошу, давай уйдём, нам нужно пережить это, просто нужно и всё. — Почему, почему ты так спокоен? Почему ведёшь себя так, словно всё в порядке?! — Поверь мне, я не в порядке, просто мои слёзы сейчас ничего не решат и ничего не изменят. Они вышли из морга. Чарли старался не смотреть на Дину, он старался помнить её живой, не предаваясь унынию. Поднявшись на лифте до родильного отделения, мужчины прошли к помещению, где были младенцы. Подойдя к окну, за которым находилось восемь малышей в прозрачных кроватках на колёсиках, Чарли показал на первого малыша справа от них. — Посмотри, это наш. — Наш? Удивительно, это её ребёнок? — Это наш ребёнок и его зовут Джерри. Так, как она хотела. Я записал его как Джерри Вонка. В этот момент Вилли не слушал уже Чарли, всё его внимание было сосредоточено на маленьком новом человеке. Всё, ради чего им стоит жить. Тут тёплые губы потянулись к нему, и руки обняли крепко и надёжно. Вилли почувствовал, как его невыносимо тяжёлая боль уходит, опять предательски выступили слёзы. Но на этот раз радости. Он был рад, что есть продолжение, что смерть его малышки не напрасна.***
Март выдался дождливым, голые деревья и грязь придавали особо гнетущую картину. Похороны прошли многолюдно, многие работники фабрики любили солнечно добрую девушку, любившую, пожалуй, всех на свете. Они похоронили Дину только через неделю после грустных событий. Подготовить место на старом кладбище было сложно. Чарли держался, он пережил смерть всех своих близких и даже кота в детстве. Он смирился, что смерть рядом, и она неизбежно придёт однажды, только Бог, в которого Чарли не особо верил, ведает, когда придёт наше время уйти. Он решил похоронить Дину рядом со своей семьёй, потому что считал, что она как никто другой являлась именно членом семьи, родной и близкой. В отличие от него, Вилли с огромным трудом справлялся с этим ударом. Для Вилли Дина была его ребёнком, он тысячу раз пережил каждое событие, связанное с ней, в своей гениальной голове, которая запоминала, казалось, всё. Тёплые ладошки ребёнка, тугие косички малышки, подарок зайки в кабинете приюта, её привычка молчать и слушать. Казалось, без каждой этой мелочи невозможно жить дальше. Его отец был прав, он знал, что Вилли не выживет, почувствовав боль утраты. Он лишал его излишней привязанности намеренно. Сейчас, после прощания в церкви Вилли не мог даже смотреть на закрытый белоснежный гроб, на крышке которого лежали её любимые ландыши. Он помнил, как она их любила собирать весной. Как однажды они нашли в лесу поляну, и его маленькая Дина с восторгом собирала букет. Слёзы сами катились по бледным щекам мужчины, и он не мог ничего сделать, чтобы они остановились. Чарли, разговаривавший с Пенелопой и мистером Бобби, подошёл к нему и сжал подрагивающие пальцы в перчатке. В окружении друзей и близких было всё по другому. Да, боль была, жгло и пекло в груди, но сейчас он был не один. Не было того страшного шока, когда даже плакать не было сил, когда он смотрел на горящие остатки от своего родного дома и своей семьи. Только его возраст, наверное, помог ему пережить утрату и полная занятость делами пансиона, а потом знакомство с человечком, который нуждался в нём. Сейчас он стоял рядом с её могилой, а Вилли плакал от боли. Чарли понимал, что его любимый намного сложнее всё воспринимает, он ещё никого не терял кого-то очень близкого душой. Дина по-настоящему была частью его сердца. Тут Чарли посмотрел на соседнюю могилу с простым серым надгробием с именами всех его родных. Ветер трепал его непокрытую голову. Склонившись к самому уху Вилли, он сказал: — Посмотри, посмотри на эту плиту, пожалуйста, — мужчина словно отмер в этот момент и повернулся к старому надгробию, потемневшему от времени, — что ты видишь? Не думай, просто скажи. — М-могилу, пожалуй, просто могилу. — Вот именно для тебя это просто серые камни и имена, но для меня это всё, что осталось от моей огромной когда-то семьи. Я был совсем маленьким и однажды рассказал тебе в отчаянии о том, что у меня нет никого на этом свете, кроме маленькой девочки Дины. — Да, я помню, ты тогда чуть не ушёл с фабрики. Я… я был таким жестоким идиотом тогда, прости, — голос Вилли дрожал от эмоций. — Вилли. Мой любимый Вилли, ты был всяким, но никогда не был жестоким. Ты ведь поверил мне и оставил меня у себя. Более того, теперь я оставил тебя себе. Тебе сейчас больно, но посмотри вот на это маленькое чудо, — и Чарли положил руку Вилли на ручку тёмно-бордовой коляски, которая была единственным ярким пятном на всём кладбище. В ней спал их новорождённый малыш. Наутро, забрав малыша из роддома и получив кучу наставлений по уходу, они очень переживали. Никто из них не знал, что делать дальше. Им на помощь пришла медсестра Матильда. Накануне Чарли, придя домой, первым делом позвонил ей. Это была единственная женщина, которую он очень любил с самого детства. Заботливее неё, наверное, была только Дина. Также и доктор Престон посоветовал им обратиться к ней. Женщина разрыдалась в трубку, узнав, что случилось с Диной. Но, совладав с эмоциями, решила помочь и сказала ни о чём не беспокоиться, она поможет им во всём. Дети Матильды уже выросли и давно уехали, женщина жила одна. Вилли проплакал весь вечер и заснул под утро, уткнувшись в Чарли, как в спасательный круг. Ему казалось, что он тоже умрёт, так больно ему было в ту ужасную ночь. Но больше всех переживал Флаффи: он истошно мяукал и как будто завывал. Ещё когда Чарли нёс его хозяйку в машину, он бросился под ноги и замяукал, чем напугал доктора Престона. Это был знак, и он оправдал себя. Под утро кот пришёл в их комнату и, дрожа всем телом, улёгся между мужчинами в кровать, ища тепла и поддержки. Дина была его другом и любимой хозяйкой, бедняга чувствовал всё и реагировал соответственно.***
Чарли сидел в комнате сына и не мог не любоваться им. Он был маленькой копией его подруги и сестры. Он никогда не пожалел за эти годы, что в тот день решил стать ему отцом. Оборачиваясь на их жизнь и вспоминая первые шаги, первые молочные зубы, первые слова «папа» и «дай». Его температуру и бессонные ночи, когда они втроём с Матильдой пытались успокоить малыша, который кричал, как пожарная сирена, и Вилли спросил «а где у него кнопка? Как это выключается?», чем довёл добрую женщину до истерического хохота. Потом утром ходил обиженный и тихий. Из воспоминаний его вырвал голос сына. — Пап, и вы так и жили потом со мной? Но у вас столько дел, а я был маленький и бесполезный. — Какие глупости, малыш. Ты наш, вот так вот, наш и всё. Мы тебя любим. — Я знаю, знаю. Папа? — Что? — Я тебя люблю, тебя и Вилли. Пап! А завтра будет тортик? — Будет. — Папа, а мы сходим к маме? Я хочу узнать, где она. — Конечно, конечно сходим. Я думаю, Вилли пойдёт с нами. Он ходит к ней иногда. Думал, что я не знаю, а мне смотритель проговорился. — А зря вы мне не говорили, я её всё равно люблю, ведь она ангел? Правда, Эрика мне сказала, что её папа умер и теперь он на небе присматривает за ней. — Я хочу верить в это, а говорят, если верить, то это становится правдой. — Тогда я буду в это верить. — Хорошо, Джерри, уже так поздно, завтра у нас праздник. Внизу хлопнула дверь. — Вилли вернулся! Он так долго был на своей этой конференции шоколадников. А он зайдёт пожелать мне добрых снов? — Сейчас узнаю, пойду вниз. — И я с тобой, — Джерри откинул одеялко и как был в ярко-синей пижамке с самолетиком, впрыгнул в тапки с пушистыми котятами и ухватил Чарли за руку, потащил его к двери из комнаты. Джерри был очень подвижным, как юла, и невероятно любознательным ребёнком, чуточку залюбленным и немного капризным, ну совсем чуть-чуть. Просто нормальным ребёнком, которого очень любили. Папа и сын спустились по ступенькам в гостиную, где уже снявший верхнюю одежду, стоял их Вилли, чемодан и яркий «подозрительный» пакет стояли возле шкафа в прихожей. Мужчина раскинул руки и обнял обеих своих родных мальчиков. За эти годы он почти не изменился. Всё те же его любимые костюмы, те же цилиндры, изменились пожалуй, волосы. Они были полны серебра, но он не скрывал его. Свои года он считал богатством. То, что сделали для него эти двое, не имело цены. Жизнь играла красками, бурлила, как котёл, наполненный магией. Ни Чарли, ни Джерри не дали ему печалиться и грустить. Просто было не до того. Они справились. Их семья была до невозможного крепкой и счастливой. Вместе с Чарли день за днём постигал он премудрости отцовства. Малыш и взрослые ребята, с которыми он жил когда-то, сильно отличались. Как он плакал, когда Джерри прям за столом пролепетал своё первое «папа», глядя на него и улыбаясь беззубым ртом. Такое не забыть. Оба сказали «привет» и обняли Вилли крепко и с любовью. Они так не любили расставаться. — Как вы тут без меня? Чарли, ты опять рассказал ребёнку сказки? — Вилли потрепал по волосам одной рукой мужа, а второй Джерри. — Ой, пап! Папа рассказал мне про маму. Тень грусти промелькнула на лице Вилли. — Я попросил показать мне, где она. Мы сходим завтра! Пожалуйста! — Для тебя, мой мышонок, всё, что угодно, всё, что угодно, — Вилли был счастлив, его семья ждала его, и их уютный дом опять наполнен радостью. Они постояли так ещё немного, и тут из кухни к ним вышел Флаффи. Кот побил все рекорды кошачьей жизни. Он, правда, ослеп на один глаз, но до сих пор ещё жил и выглядел бодрым. Кот прошёл к их компании и потёрся о ноги Вилли, приветствуя его дома.