Мистер Вонка

      Утро первого февраля у Бакетов выдалось суматошным. Чарли с Элизабет так разволновались, что уснули слишком поздно и едва не проспали, поэтому на сборы у них оставались считанные минуты. Наверное, это был тот редкий случай, когда они радовались тому, что живут в столь маленьком городе. Хотя подходя ближе к воротам шоколадной фабрики и видя несоразмерное количество обычных зевак и жаждущих сенсации репортеров, верилось с трудом, что столько людей может уместиться в этом городке.       Элизабет с Чарли кое-как протиснулись сквозь толпу и встали рядом с остальными счастливчиками и их родителями. Чарли едва сдерживал свою радость, он был единственным ребенком, с которого не сходила улыбка ни на миг. Остальные же, что дети, что родители, оценивающе осматривали друг друга.       — Папа, я хочу войти, — раздался недовольный голос рядом с Элизабет. Это была та самая разбалованная девочка Верука Соль.       — Еще только 9:59, доченька, — улыбнувшись, ответил ей отец.       — Заставь время идти быстрее, — потребовала она. Не успел ее отец хоть что-то возразить, как железные ворота начали медленно открываться, и из динамиков, прикрепленных к фасаду фабрики, раздался металлический голос:       — Пожалуйста, заходите. Идите вперед.       Обладатели золотых билетов ринулись к воротам, таща родителей за собой. Как только все прошли на достаточное расстояние, за их спинами с тяжелым скрипом ворота вернулись в свое прежнее положение. Гости фабрики продолжали шагать, приближаясь ко входу, пока мужской голос разносился по воздуху:       — Дорогие гости, я с удовольствием приветствую вас на моей скромной фабрике. А кто я такой? Что ж…       Тут то, что казалось главным входом, разъехалось в стороны, за ним оказался красный занавес, на котором красовались две золотые буквы «В» с завитками. Затем и он разошелся в стороны, открывая взору собравшихся нечто похожее на кукольный театр. Куклы в фартуках и поварских колпаках, прикрепленные к двигающимся декорациям в виде сладостей, запели:       Вилли Вонка, Вилли Вонка —       Всем кондитерам пример.       Вилли Вонка, Вилли Вонка —       Шоколадный инженер!       Его улыбка так мила,       Ее не проморгаешь.       А сам он добрый и смешной,       Ты об этом сам узнаешь!       Вилли Вонка, Вилли Вонка,       В шоколаде он великий спец.       Вилли Вонка, Вилли Вонка,       Он большой кудесник и мудрец.       Шоколадный мастер-чародей,       Всегда он радует людей.       Вот и он — смотри скорей!       Декорации немного разъехались в стороны, и прямо в центре из-под пола выехал золотой трон с красным сидением и спинкой все с той же золотой буквой «В». Со всех сторон хлопнули петарды и посыпались искры.       «Да уж, скромности ему точно не занимать», — подумала Элизабет, и тут же одернула себя за такие мысли. У всех людей свои причуды, и не ей их судить.       Внезапно искр стало еще больше, и декорации охватил огонь. Куклы начали плавиться, неприятно запахло паленым пластиком и гарью. Музыка исказилась до такой степени, что ушам было больно ее слышать.       — Разве не великолепно? — восторженное хихиканье и громкие аплодисменты вывели всех из молчаливого ступора. Взгляды гостей обратились в сторону говорящего мужчины, статного, высокого. На голове — цилиндр, в руке — трость, половину лица закрывают большие нелепые очки с черными стеклами, за которыми не видно глаз. — Я боялся, что в середине вышло немного затянуто, но зато финал… Вау! — продолжал восхищаться мужчина, не переставая хихикать. Затем он поднялся на несколько ступенек, чтобы всем было хорошо его видно, и просиял широкой улыбкой, демонстрируя всем ровные ряды белоснежных зубов.       — Кто вы? — прочавкала Виолетта Борегард.       — Это Вилли Вонка, — внезапно, даже для самой себя, ответила за кондитера Элизабет. Хоть он и выглядел намного моложе, чем девушка представляла, она сразу поняла, кто стоит перед ними. Мистер Вонка, не переставая улыбаться, оглядел недоумевающих гостей и выпалил:       — Доброе утро, Звездный свет! Земля говорит: «Здравствуй!» Элизабет еле удержалась, чтобы не захихикать, подражая Вилли Вонке. Но, похоже, только ей одной это показалось смешным, остальные переглянулись между собой, как бы убеждаясь, что им это не послышалось. Элизабет подумала, что многие из родителей, если не все, с большой вероятностью могли бы начать сомневаться в адекватности кондитера и жалеть о том, что пришли сюда.       В это время сконфузившийся Вилли Вонка достал из нагрудного кармана своего бордового пиджака белые карточки-подсказки и продолжил, читая заготовленный текст:       — Дорогие гости, здравствуйте! Добро пожаловать на фабрику! Я крепко жму ваши руки, — мужчина начал уже протягивать руку в фиолетовой перчатке, но посмотрев на лица напротив себя, тут же передумал и продолжил читать. — Меня зовут Вилли Вонка...       — Тогда ваше место там, — встряла Верука, указывая пальцем на сгоревший трон.       — Видишь ли, оттуда не видно представления, девочка, — изменившимся, не таким мягким, как прежде, голосом отчеканил кондитер.       — Мистер Вонка, — начал Чарли, заметно нервничая, — может быть, вы помните моего дедушку Джо Бакета. Он когда-то работал на вашей фабрике.       — Он один из тех гадких шпионов, что каждый день пытались украсть мои секреты, чтобы продать их паразитам, делающим дешевые леденцы? — сквозь зубы проговорил кондитер, голос его к концу фразы становился более громким и раздраженным.       — Нет, сэр, — выпалил Чарли, не ожидавший такой резкости от кондитера. Элизабет успокаивающе приобняла мальчика и уставилась на мужчину, удивленная его внезапной переменой.       — Вот и чудесно. Добро пожаловать! — оживился Вилли Вонка, возвращая голосу былую звонкость, а бледному лицу улыбку. — Идемте скорее, ребята. Нам надо многое увидеть.       Мистер Вонка махнул своей тростью, давая знак следовать за ним, и направился вглубь декораций, прямо к скрытому за ними входу на фабрику. Элизабет продолжала неотрывно следить за кондитером, гадая, является ли первоначальное чрезмерное веселье и радушие всего лишь маской, или же это обыденность, и стоит привыкать к его частой смене эмоций.       — Бросайте верхнюю одежду, где хотите, — сказал мужчина, как только все вошли в длинный коридор с тусклым освещением. Единственное, что тут выделялось, помимо Вилли Вонки, была красная ковровая дорожка, которая тянулась до самого конца длинного помещения. Подавая пример остальным, кондитер снял свое черное пальто и откинул в сторону, прямо на пол, туда же полетели его очки. Цилиндр и трость остались при нем, как неизменные атрибуты его необычного образа.       — Мистер Вонка, у вас тут жарковато, — заметил отец Майка Тиви.       — Что? Ах, да. Здесь всегда должно быть тепло. Мои рабочие привыкли к чрезвычайно жаркому климату. Они не выносят холода, — пояснил кондитер.       — А кто они? — не удержалась от вопроса Элизабет. Вилли Вонка развернулся и как-то странно посмотрел на нее большими глазами с фиолетовой радужкой, прежде чем весело ответить:       — Скоро узнаете. Идемте…       И пока Элизабет думала о необычном цвете глаз кондитера и причине, по которой он так на нее посмотрел, тот уже развернулся и зашагал вперед по коридору.       — Ты меня опередила, — улыбаясь, прошептал Чарли, выводя сестру из раздумий, и потянул ее за остальными.       Вдруг кондитер вздрогнул, издав странный звук, и резко остановился. Это одна из девочек подбежала и внезапно обняла кондитера, из-за чего мечтательное выражение лица сменилось недовольством и легким отвращением.       — Мистер Вонка, я — Виолетта Борегард, — представилась девочка в синем спортивном костюме.       — Оу, мне все равно, — сказал Вонка. В его голосе и впрямь сквозило безразличие, хоть он и продолжал улыбаться, пока говорил.       — Вот и нет. Потому что я — та, кто выиграет особый приз, — не отставала Виолетта.       — Что ж, ты выглядишь уверенной в себе, а это важно, — все также равнодушно сказал кондитер и продолжил идти, но тут вперед него выбежала девочка с кудряшками, заставляя его снова вздрогнуть и остановиться.       — Я — Верука Соль. Рада познакомиться, сэр, — улыбаясь еще шире, чем сам Вилли Вонка, сказала она и присела в подобии реверанса.       — Я всегда думал, что верука — это такая мозоль на пятке, — весело произнес кондитер, стирая улыбку с лица девочки, и явно наслаждаясь своим остроумием.       — Я — Август Глупп. И я люблю шоколад, — вылез вперед Веруки крупный мальчик с перемазанным шоколадом лицом и надкусанной плиткой в руке. Мистер Вонка на мгновение скривился в третий раз и, приподняв уголки губ, ответил:       — Это заметно. Я тоже его люблю. Вот уж не думал, что между нами столько общего.       Договорив, кондитер сделал один шаг вперед, но вдруг развернулся лицом к остальным и, недовольно сощурив глаза, посмотрел на щуплого мальчика, стоящего рядом с Чарли.       — Ты! Ты — Майк Тиви. Ты — маленький дьявол, который взломал систему.       Затем глаза Вонки наполнились искренней радостью, и он обратился к Чарли:       — А ты… ты просто рад, что оказался здесь, верно?       Чарли улыбнулся кондитеру в ответ и кивнул, а тот в следующую секунду обратил свой взгляд на взрослых.       — А остальные, наверное, их р… ро… ро…       — Родители, — мягко подсказала Элизабет.       — Да, — кивнул мистер Вонка и нервно рассмеялся, в его глазах на мгновение мелькнула благодарность. — Мамы и папы. Отец… Папа… — последние слова кондитер произнес, едва шевеля губами, а после завис на какое-то время с остекленевшим взглядом.       — Все в порядке, мистер Вонка? — тревожно поинтересовалась Элизабет.       — А? Что? Ах, да, все хорошо, — надтреснутым голосом сказал, наконец пришедший в себя мужчина. — Ну, ладно, идемте дальше, — натянуто улыбнулся Вилли Вонка и торопливо зашагал дальше. Заговорил он только тогда, когда они наконец дошли до конца коридора и встали возле очень маленькой двери, в которую, чтобы пройти, даже детям пришлось бы пригнуться.       — Тут важный цех. Это ведь шоколадная фабрика.       — Почему дверь такая маленькая? — спросил Майк Тиви.       — Чтобы не выходил дивный запах шоколада, — хихикнув, торжественно объявил мистер Вонка, повернул в замке один из множества ключей из одной связки и толкнул металлические двери, открывая взору гостей свой удивительный мир.