Такие разные...

Он гнал машину по прямой трассе, вдавливая педаль, краем глаза замечая бешеную скоростную стрелку. Ночь плотным сгустком опустилась на городишко, и только несколько неярких звездочек светило на небосводе. Они казались такими робкими, такими неприступными сейчас для человека, а сами звезды… Они хотели быть ближе к земле, хотели касаться тела мужчины, успокаивающе скользя по его коже. - В античное время воплощением прекрасного был небосвод, - Кастиэль медленно подошел к учительскому столу и присел на его край. – Люди в этом видели вечность, бесконечность. Некую постоянность, которой им не хватало в жизни. Парень робко улыбнулся, оглядывая кабинет, сталкиваясь со взглядом зеленых глаз. Их обладатель смотрел пристально на Новака, но со дна глаз уже начали подниматься озорные чертята, готовясь к своему сумасшедшему танцу. Он выделялся. Он был похож на яркое пятно в этой серой массе. Кас еле сдержал улыбку, глядя на парня в косухе, с короткими рыжими иглами и подведенными глазами. - В средние века же, прекрасным считалось постижение истины. А что тогда являлось этим? – спросил Кас у класса, не надеясь на ответ. – Вера. То есть то, что ведет нас к Богу. Ученики уткнулись в свои тетрадки, записывая информацию. - Так, есть какие-либо вопросы? – спросил Новак, отстраняясь от стола, делая шаг к классу. На минуту повисла тишина, но вскоре обладатель тех самых зеленых глаз встал со своего места, опираясь руками о парту. - У меня, мистер Новак. Вы считаете, что небосвод – воплощение прекрасного? Кастиэль нахмурился, с непониманием глядя на парня, который был старше учеников лет на восемь. - Конечно… - ответил он, облизывая губы. - Тогда почему вы каждую ночь отрицаете тот факт, что ваши глаза, мистер Новак, самое прекрасное на свете? Они же как такой любимый вами небосвод… Небосвод…. Дин нервно хихикнул, крепче сжимая руль. Он поймал себя на мысли, что не помнит, какого цвета глаза Кастиэля. Синие, это точно… Но не чистый оттенок, волшебный, как будто обладатель этих глаз не из этого мира. Ангел. Точно, ангел… А ведь раньше он мог бы несколько часов подряд описывать глаза возлюбленного… Он помнит, как смущен был Кастиэль после той его выходки на уроке искусства. Кастиэль подрабатывал учителем начальной группы в местной школе, где работала подруга его мамы. Им было тогда двадцать лет… Это была их первая серьезная ссора. Ссора, после которой Дин не находил себе места, и плюнув на все, пошел на урок своего парня, решив действовать по обстоятельствам… Им было двадцать лет. Сейчас им двадцать восемь. Что же произошло за это время? Что изменилось? Почему Дин не смог поехать к Кастиэлю, попросить прощения, почему был так уверен, что его не простят? Не простят, так, как делали тысячу раз до этого… Еще одна звезда зажглась на небе, и Винчестеру на короткий миг показалось, что они указывают ему путь. Ведут к Кастиэлю… - Кас, я, кажется, заблудился нахрен… - Ты пьян. Господи… - на том конце трубки послышался обреченный вздох. - Да. Я пьян. И я заблудился. Черт, Кас… А еще я возбужден. Твой голос… Ммм, детка… - пьяно засмеялся Винчестер, прижимая трубку к уху плечом. - Ты идиот, ты это знаешь? – Кастиэль зашебуршал чем-то, а потом послышался звук закрывающейся двери. – Ты где? - Без понятия, крошка… Тут темно… И деревья. Много деревьев! – парень, закусив нижнюю губу, запрокинул голову назад, глядя на Небо. – Ух ты!!! Тут та-аааа-акие звезды! Мне кажется, они мне подмигивают… - Стой на месте, Дин! Опиши просто что ты видишь… - Деревья, Кас! – засмеялся он. – Слушай, я пойду по звездам! Да!!! Они приведут меня к тебе! - Дин! - Я иду, Кас!!! Еще одна звезда засверкала на чернеющем небе, и Дин крепко зажмурился. Тогда его звезды вывели прямо к дороге, у которой уже стоял Кастиэль, теребя в руках телефон. Как же Новак кричал, как возмущался, как бил пьяного Дина в грудь… И как сладко потом было целовать его, слизывая соленные дорожки с его щек. Как приятно было сжимать дрожащего парня в объятиях, пьяно выдыхая глупые признания в любви тому в шею. Но все воспоминания словно в тумане. Как будто кто-то специально каждый день потихоньку стирал их. Дин сглотнул. Он сам глушил в себе любовь к Новаку, сам шел к пропасти. Сам отвернулся от своих же звезд. Как же сейчас пусто на душе, как же больно… От чего? От осознания всех своих ошибок, от своего неведения. Одно единственное воспоминание было подобно яркой вспышке света. Несколько месяцев назад… Именно тогда Дин впервые заметил грамоту в ящике стола Кастиэля. А потом еще одну. И еще. Сам Новак стал задерживаться на работе в школе, а среди его книжек для занятий теперь было несколько учебников с пометкой «для института». Все чаще Кас пропадал в своей мастерской, только теперь дверь была закрыта. Оттуда не играла инди-музыка, которую включал хипстер во время работы, не пахло ароматизированными палочками… Сейчас, конечно, Дин винил себя в том, что проходил мимо, что не спрашивал, не интересовался, будучи погруженным в свою рутину, в свое поглощающее болото. Он хотел разобраться со своими проблемами, не замечая изменений в парне. Не замечая и его заботы, которой он окружал Дина… И что теперь? Винчестер прищурился, глядя вперед. Он специально не стал переезжать слишком далеко от места, где жил с Касом. С его Касом, но… Имеет ли он право так называть Новака? Считать своим, как и десять лет назад? Как тогда, когда они были молоды, когда жизнь не показала им свою обратную сторону, заставив слиться с толпой, потопив их индивидуальность. Их души. Но почему-то, Дин был уверен, что сдался только он. Что Кас, милый Кас, продолжал слушать инди-музыку, смотреть арт-хаусное кино и читать современную прозу. Что он так же любит кофе в Старбаксе, что продолжает носить узкие джинсы и широкие пестрые свитера… Уверен, хоть и не помнит этого. Не помнит, когда в последний раз они давали выход своим эмоциям, срываясь на какой-то концерт, а не проводя выходные на диване. До чего же они дошли? До чего же дошел сам Дин? Как он посмел бросить своего ангела? - Я обещаю, Кастиэль Новак, что всегда буду с тобой. Что никогда не брошу и не уйду от тебя. Буду защищать до самой смерти. Мы будем вместе. Всегда. Клянусь. Мужчина с силой ударил по рулю. Он же обещал, черт возьми!!! Глаза защипало, и Дин сглотнул комок в горле. Где сейчас тот отважный, плюющий на всех и вся панк, оберегающий своего любимого хипстера? Где тот, кто никогда не врал возлюбленному? Где тот, кто никогда не подчинялся родительскому слову? Тот, кто всегда ставил свободу выше остального? Кас не простит, Кас не позволит, Кас… Стало светать, и звезды на небе померкли, да и не нужны уже они были. Заглушив мотор, Дин вышел из машины, не в силах идти медленно. На этот раз он позволит Кастиэлю самому принять решение. Он отпустит себя, разрушит выстроенную внутри стену. Если еще не поздно… И от этой мысли, за спиной Дина ранее выросшие крылья испуганно затрепетали. Вновь испытываемое желание быть сильным и смелость померкли, угасая. Но не было желания покинуть это место, уехать. Ведь он обещал. Обещал, что не бросит Каса, что будет с ним до конца. Вздохнув, Дин вошел в больницу, откуда ему позвонили и сообщили о состоянии Кастиэля. Его детки…

У тебя забавы, утром все забыл Музыка сорвалась, ты меня убил.