Десять лет спустя.
- Современное общество не в силах пока воспринимать что-либо, отличающееся от него, - Новак положил мел на стол и повернулся лицом к аудитории. – И я сейчас говорю не только о подростках, причисляющих себя к определенным молодежным течениям, но и о людях нетрадиционной ориентации. Студенты недовольно загудели, засвистели и возмущенные возгласы слились воедино с одобряющим улюлюканьем. Кто-то из аудитории выкрикивал что-то, не соглашаясь с преподавателем, но Кастиэль лишь легко улыбался, глядя на взбудораженных учеников, расслабленно облокотившись на край стола. - Профессор, - с задних парт поднялась белокурая девушка с сомнением глядя на преподавателя, – Вы говорите нам о мнении общества, о его узких суждениях, но вы так и не озвучили своё мнение. Студентка явно с вызовом окинула взглядом Новака в его классического покроя темных джинсах, белой, отглаженной рубашке, поверх которой был одет черный пиджак, а на шее повязана темно-синяя удавка-галстук. - Моё мнение? – Кастиэль незаметно для аудитории хмыкнул, запуская пятерню в густые черные волосы, вечно стоявшие торчком. Он стоял рядом с окном и ярко светящее солнце не упустило возможности поиграть бликами на обручальном кольце мужчины. Оно, подобно волшебному перстню, заискрилось светом и многие студенты с восторгом замерли, рассматривая причудливый блеск. - Я положительно отношусь и к тому, и к другому, и считаю, что оба эти факта, состояние – называйте, как вам угодно – не влияют на умственные способности человека. Только лишь на личность. А в какую сторону – зависит уже от него самого, - Кастиэль опять улыбнулся, внимательно осматривая аудиторию. В середине его лекции один из студентов задал вопрос касающийся отношения общества к секс-меньшинствам, когда они затронули тему современного искусства, и Кас охотно развил эту тему. Никто из учащихся даже не предполагал, насколько она близка профессору… Кто-то из студентов уже было поднялся со своего места, желая задать очередной вопрос, но именно в этот момент в дверь тихо постучали, и, не дождавшись ответа, кто-то её медленно приоткрыл. - Па… Ой… Простите… Мистер Новак… - появившийся на пороге мальчишка, залился краской и робко потупил глаза в пол. При виде этой картины Кастиэль покачал головой, несмотря на то, какое яркое тепло разлилось в его груди. В дверном проеме стоял мальчик лет восьми, с рыжими волосами, самые длинные пряди которых были заправлены за уши, и яркими синими глазами. Он нервно теребил край своей серой футболки с причудливым принтом героев Мстителей, а другую руку запустил в карман бридж в шотландскую клетку. - Ди, не стесняйся, проходи, сядь за мой стол пока что. Я уже практически закончил, - он подмигнул мальчику, и тот тут же расслабился, быстро подбежав к небольшому постаменту, на котором стоял преподавательский стол, и забрался на деревянный, местами побитый стул. Он натянул на нос лежавшие около папки с бумагами очки, и многие студенты нахмурились. Почему они раньше не заметили незатемненные вайфаеры у своего преподавателя. Проследив за манипуляциями сына, Кастиэль счастливо улыбнулся, но попытался побыстрее взять себя в руки, чтобы закончить лекцию. - Профессор, а это ваш сын? – спросил какой-то парень с первых парт, и в его тоне слышалось плохо скрываемое разочарование. - Да. Диудонн Кассиди Новак, - он жестом прервал сына, который хотел возмутиться и поправить отца. Со стороны студентов послышались женские вздохи – многие студентки мечтали о преподавателе истории искусств, но никто не рисковал посягать на его личное пространство, встречая в качестве препятствия обручальное кольцо, хотя многих оно не смущало – большинство девушек боялось того, что личная жизнь профессора была покрыта мраком. Он взглянул на наручные часы, со вздохом отметив, что до конца пары еще минут пятнадцать. - Думаю, на этом я закончу сегодняшнюю лекцию, собирайтесь, - слишком быстро проговорил Новак, и студенты нахмурились, но не придали этому никакого значения, желая побыстрее покинуть аудиторию – для некоторых групп эта была последняя пара. Когда последний ученик покинул аудиторию, мальчик зашевелился на стуле: - Почему ты не назвал мою полную фамилию? - Потому что, - хмыкнул мужчина, нажимая на кончик носа сына, отчего тот скорчил моську, но тут же весело рассмеялся. От этого смеха счастливая улыбка тут же появилась на губах Кастиэля, и, подойдя к Диудонну, он притянул парнишку к своей груди, целуя его в макушку. - Но вы рано, - отстранился он и отошел к стоявшему в углу стулу, на котором висел черный пакет. – Я думал, вы приедете к концу пары, а не к окончанию… Не дождавшись ответа от сына, мужчина вынул содержимое пакета на стол и стал быстро стягивать с себя пиджак, рубашку, и мерзкий галстук. Мальчик глянул на отца, но лишь тяжело вздохнул, но его глаза тут же загорелись детским восторгом, когда он заметил на столе телефон Каса. - Па, я поиграю? – не дождавшись ответа, он потянул детские ручки к айфону. - Мгх… - послышалось в ответ, и Ди все же обратил внимание на отца, который быстро застегивал пуговицы приталенной, красной в черную клетку рубашки, зажав в руках широкий черный шарф. - Ты решил полностью переодеться? – удивленно вскинул бровь мальчик, уже позабыв о телефоне, повернувшись всем корпусом в сторону мужчины. – У нас же будет время… Он наблюдал за отцом, жалея, что не обернулся раньше и не увидел в который раз татуировку Новака – огромные крылья во всю спину, основание которых было словно обмотано небольшой цепью и приковано к земле. Как объяснял смысл своей тату сыну сам Кастиэль – любовь Новака спустила его с небес на землю и навсегда привязала к себе. - Не будет никакого времени… Знаю я вас… - пробурчал Кастиэль, подходя к небольшому зеркалу. Обмотав вокруг шеи шарф так, чтобы края свисали лишь на чуть-чуть, а сама ткань образовывала дугу, он запустил руку в волосы, взъерошивая их. Он засунул руку в карман узких черных джинс, на которые он заменил «классику», и вынул небольшой мешочек. Открыв его, Кас тут же извлек оттуда ловким движением небольшой кулон на цепочке и несколько кожаных браслетов и фенечек. На то, чтобы привести себя в порядок потребовалось около десяти минут, и вот уже Новак критически оглядывает себя в зеркало. - Чего-то не хватает… Ди сзади хихикает, и Кас понимает о чем забыл. - Отдай очки, ты, маленький хулиган!!! Но несмотря на грозный, хоть и шутливый тон, мальчик отдал очки Кастиэлю, вернее сам надел их на нос отца. - Люблю тебя... – тихо шепчет Новак, целуя сына в щеку, после чего собирает вещи и, держа мальчика за руку, выходит из кабинета. Стоит только им покинуть здание университета, как их взгляд тут же замечает толпу студентов на парковке, и они оба тяжело вздыхают, подозревая, что увидят. - Боже, он настоящий!!! – вскрикивает какая-то девушка, пробегая мимо Новака, чуть не сбив с ног Ди. Прижав испугавшегося сына поближе к себе, Кас хмурится, приближаясь к толпе. - Так, разойтись! – поставленным голосом преподавателя произносит Новак, но многие смерили его презрительным взглядом – мало кто узнает в этом мужчине своего профессора. Только несколько студентов, из последней группы, странно выдыхают. - Профессор Новак… Толпа все же расступается, пропуская вперед странно одетого преподавателя с ребенком. Увидев причину столпотворения, Кастиэль отвесил смачный фейспалм. - Ди-иииииии-ин!!! – подавленно произнес он, качая головой. Мужчина с русыми волосами, поднятыми наверх, который несколько секунд назад расписывался на листочке покрасневшей девчушки, обернулся к Кастиэлю, тут же расплывшись в чеширской улыбке: - Я уже заждался тебя, крошка! А ты не говорил мне, что среди твоих студентов так много моих поклонников! «Конечно, ну кто сейчас не любит Дина Винчестера – гитариста одной из самых популярных групп современности – Supernatural, ага…» - мысленно фыркнул Кастиэль, с укором глядя на приближающегося мужчину. Дин шел, легко покачивая бедрами. Его чуть кривоватые ноги обтягивали узкие зеленые джинсы. Несмотря на свои годы, мужчина поддерживал прекрасную фигуру, о чем свидетельствовала обтягивающая белая футболка, от ворота которой вниз и влево тянулась линия из британских булавок, доходя до места на груди, под которым билось сердце. В горле Кастиэля пересохло, и он поспешил побыстрее сглотнуть, отчего кадык его дернулся, и Дин облизнул губы. Ему никогда не надоест смотреть на любующегося им Кастиэля. Его милого, славного Кастиэля… Подойдя практически вплотную к профессору, Дин, отчего-то занервничав, потеребил рукав старой доброй косухи, на которой до сих пор остались старые нашивки, а самое главное – заветный значок с котенком. На том же самом месте. - Привет… - улыбнулся Кас, заглядывая в любимые, зеленые глаза. - Привет… - Дин, не медля, прикоснулся к губам Новака, даря легкий, мимолетный поцелуй. Простое, самое невинное касание. Дин целовал Кастиэля легко. Не принуждая к большему, а когда отстранился, то первое, что он заметил – облака. Огромные, белые, пушистые облака. Самые красивые, что он когда либо видел. Быть может, это какой-то знак, а быть может, просто погода будет хорошей. Облака мерно проплывали над университетом, над толпой, над Дином, Кастиэлем и Диудонном, мягко переваливаясь с одного воздушного бока на другой, покачиваясь на светло-голубом небе. Улыбнувшись, Дин снова приник к губам Новака. Они вместе около двадцати лет. Больше семи тысяч пробуждений в объятиях друг друга. Бесконечное число поцелуев и признаний. Многое произошло за это время. Ссоры, примирения, расставания «вот сейчас точно навсегда!» и до слез в глазах правдивые «я не могу без тебя…». Двадцать лет Кастиэль любит своего вечного панка. И он не устанет повторять это ему каждый день, каждое утро, каждую ночь; каждую секунду. Они прошли испытание временем и теперь уж точно ничто не сможет их разлучить. Никакие недомолвки, о которых сейчас никто и не вспомнит; никакие случайные связи, которые никого сейчас не интересуют. Каждый из них добился наконец-то того, чего желал с детства. Кастиэль преподает историю искусств в университете и проводит благотворительные мастер-классы живописи для сирот и больных детей, раскрашивая их тусклые серые дни яркими красками на полотне. Дин известен во всем мире; его лицо красуется в модных журналах и смотрит с афиш в каждом городе. Их группа добилась успеха, завоевав любовь миллионов людей в каждой стране. Только вот Винчестеру не нужны миллионы. Ему нужна любовь только лишь двух самых близких и родных людей. Тех, кто встречает его с гастролей с распростертыми объятиями и счастливыми лицами – наконец-то он дома. Он наконец-то не боится делать так, как велит ему душа, потому что знает – есть те, кто поддержат его всегда, не дадут опуститься на дно и зачахнуть нераспустившимся цветком. Но есть и еще одно, чего они добились вместе – Диудонн Кассиди Новак-Винчестер. Их сын. Маленькая копия Каса, только с рыжими волосами. Копия, перенявшая многие привычки Дина, и уже не раз заставлявшая Новака завыть. Они не могут точно сказать, когда решились на этот шаг, просто одним утром они встали с кровати и поехали в клинику суррогатного материнства. Единственное, что они не сделали еще, так это не объявили всему миру о своих отношениях. Менеджеры группы посчитали, что сообщать об ориентации и тем более о муже лица группы будет не перспективно, лучше подогреть интерес со стороны поклонников к этому факту. Но это затянулось, и Дин устал скрывать свою любовь. Он счастлив, и это самое важное. А рейтинги, репутация… Кому оно нужно, кроме как директорам и менеджерам? Прошло много времени и многое поменялось. Дин больше не красит волосы, не ходит на демонстрации и не бьет себя кулаком в грудь, крича о позиции; Кастиэль не пьет кофе в Старбаксе и не находит в себе силы посмотреть какую-нибудь арт-хаусную ленту. Но все же что-то осталось с ними навсегда. Котенок на косухе, старенькая книжонка Паланика. Но самое главное – огромное, светлое чувство, называемое любовь. У них все не так, как прежде. У них все намного лучше… Отстранившись от таких сладких, манящих и вечно любимых губ, Дин приобнял Кастиэля за талию и потрепал сына по волосам. - Ну, готовы ехать? Мы с Эшем договорились встретиться на выезде из города. А там уже через несколько километров нас будет ждать автобус, Бенни с Анной и технический персонал. Вот не спрашивай, почему решили на автобусе, а не на поезде! В конце концов, - он приложил палец к губам Каса, который хотел было уже что-то сказать, – ты сам согласился взять Ди и поехать на наш концерт!!! - Это было весьма опрометчиво с моей стороны… – пробубнил Новак, но только лишь ближе прижался к панку. - Не ворчи… - нахмурившись, Винчестер обвел взглядом студентов. – Ой… Юноши, девушки, дворняги, воробьи – все с удивлением смотрели на двух мужчин и ребенка, застывших у черной Импалы. - Профессор… - самый смелый студент подал голос, но смог найти в себе силы только на самые простые незамысловатые слова. Завертев головой, Кастиэль словно искал помощи, но наткнулся лишь на доску объявлений. На него в упор смотрело несколько десятков студентов, с немым вопросом в затуманенном взгляде, и ведь никак не выкрутишься. В конце концов, они сами решили не скрываться больше. Но почему-то именно сейчас он ощутил всю беспомощность, и только крепче сжал кожаную ткань куртки Дина, и прижал к себе сына. Он ощущал себя как на первом занятии в университете. Первом… - Кас?... – от Дина не ускользнули загоревшиеся глаза мужа. Но тот не услышал этого, найдя в толпе нескольких студентов, присутствующих на последней лекции, он кивнул им: - Я не успел подвести итог нашего занятия. Пройдет время, но общество не изменится, как не изменимся и мы. Мы будем разными, непохожими и вечно спорящими, и наш спор будет бесконечным и бессмысленным. Призывать к толерантности – бессмысленно, трудно вложить что-то в головы кого-то, пока они не дойдут до этого сами. Кастиэль прикусил губу, понимая, что говорит сейчас не об обществе, а о себе и Дине. О том, как долго они шли к этому счастью, через что им пришлось пройти, чтобы жить спокойно, и быть уверенными в следующем дне. Быть уверенными друг в друге. - Взрослые, подростки – их конфликт вечен, и уже сравним с классикой, так не проще ли дать детям возможность учиться на своих ошибках, и выражать себя так, как им хочется? Невозможно убедить бушующий разум в собственной правоте, будучи категоричными. Он вспомнил себя в детстве и перевел взгляд на руки. Все тот же. Он повзрослел внутренне, стал более разумным, сообразительным, но в душе остался сущим ребенком, сущим хипстером, несущим себя на волнах модного течения. - Искусство – проявление себя, своих переживаний и чувств. Наша душа – наш холст. Наши действия – наши кисти. Наши эмоции – наши краски. И если есть конфликт – он будет на картине. Многие творения гомофобам зловещи и не готовы к восприятию неподготовленного человека, так как их суждения узки, они загоняют себя же в собственную клетку. В то время как произведения людей без каких-либо предвзятых отношений к ЛГБТ-сообществам полны смысла и пестрых красок. Их картины может понять каждый и каждый в них видит себя. Но это не означает, что холсты детские и незатейливые. Просто там нет ненужных нагромождений в виде железных рамок собственного восприятия и суждения. Новак перевел взгляд на Дина, заметив, что тот смотрит на него и ободряюще улыбается. Ради этой улыбки, ради этой поддержки Кастиэль бы отдал многое… Но он счастлив, что обошлось малыми жертвами, и теперь его персональное счастье рядом с ним. Он опустил руку с талии Дина, и переплел их пальцы, так, что бы все видели. - Но что я хочу сказать. Мы все разные. Гомофобы и ЛГБТ-сообщество; дети и родители; панки и хипстеры. Мы – такие разные, но, по сути, мы такие одинаковые, что иногда сами удивляемся сходству. И самое главное! Это не мешает нам любить и быть любимыми! Мы найдем дорогу друг к другу через все невзгоды, перешагнем через бездонную пропасть, но мы окажемся рядом с нашей одинаковой противоположностью. Кастиэль хмыкнул, толкая Дина и сына к машине, продолжая улыбаться мужу. И в этой улыбке играло солнце, играло время, играла их вечная любовь. - Наше занятие теперь точно окончено. Следующая лекция ровно через неделю, попрошу не пропускать занятия!Мне глубина твоего океана всё чаще важнее длины волны. Мне глубина твоего океана всё чаще важнее длины волны. Нам лучше быть вместе, пока нам снятся такие цветные сны. Мне глубина твоего океана всё чаще важнее длины волны. Облака этим летом, пожалуй, будут особенно хороши. Облака этим летом, пожалуй, будут особенно хороши. Не обещай мне, что будет как прежде. Не обещай мне, что всё решим, Но облака этим летом, пожалуй, будут особенно хороши.
Сансара - Облака Вот и подошла к завершению одна из сюжетных линий фф. Она имеет, на мой взгляд, логическое завершение. НО у меня будет к Вам вопрос, уважаемые, и любимые мои читатели. ... Проду?