[1]
Майки? Почему Майки так напуган? Почему он выглядит так, словно расслаивается на волокна от боли? Сердце Фрэнка схлопывалось, когда он видел друга в таком состоянии. Он чувствовал, как боль Майки разрывает его собственную душу: они оба безнадёжно напуганы. Фрэнк был готов на всё, только чтобы закончить эту пытку. Он пытался подать голос, но из горла не исходило ни звука. Словно все капли жизни вытекли из его тела, заставляя вцепиться в плечи Майки, всё сильнее и сильнее вдавливаясь лицом в его шею. И, о Боже. Он чувствовал это. Чувствовал тепло, звучание, запах и свет крови, пульсирующей под кожей. Так близко. Майки ощущался, как заполненный искушающий сосуд. А себя Фрэнк чувствовал таким пустым. Внезапно Фрэнк понял, что он должен предпринять, чтобы прекратить страдания Майки. Он понятия не имел, как оказался так близко, однако, это, должно быть, ещё один дар Божий. Фрэнк планировал спасти своего друга, как только осознал свою власть, и теперь Майки сам пришёл к нему. Цель начинала превращаться в жажду. Он знал, что так правильно. Ангел подтвердил суть намерений Айеро, разливая свет по стенам комнаты. Сперва Фрэнк лишь почувствовал Его присутствие, а затем к ушам добралась прекрасная мелодия из разливающихся голосов. То, как они ласкали его уши, пробираясь до самого разума и обволакивая его дурманящей дымкой, ощущалось намного иначе, чем в прошлый раз. Так приятно. Вот, что творится — понял он. Вот, почему Майки в ужасе. Он всё ещё не спасён, поэтому может внимать Ангела только под призмой греха и человеческих страданий. Конечно, он в ужасе. Но так не должно быть. Фрэнк наделён правом исправить это.***
Должно быть какое-то объяснение. В детстве Рэй боялся темноты. Он видел в ней вещи, которых не было. Однажды мальчик так сильно испугался, что громкие рыдания донеслись до его старшего брата — и тот пришёл к нему, чтобы утешить. И сказал что-то настолько тёплое, что растопило весь страх Рэя и с тех пор изменило его точку зрения. Он говорил, что всему есть объяснение. Видишь ту штуку, которая выглядит, как монстр? С его слов, это всего лишь чехол для гитары и пальто, накинутое на него. И это было правдой. Комната была заполнена вполне реальными и осязаемыми объектами, выглядящими, как монстры, потому что тьма сделала их такими. Рэй цеплялся за эту фразу, как за спасательный круг, каждый раз, когда боялся чего-то — и это всегда работало. Всё можно объяснить. Это должно сработать и сейчас. Ситуация не очень-то и отличалась. Он отвёл взгляд от бледного, словно камень, лица Майки и уставился на Джерарда. Священник стоял неподвижно, охваченный восторгом, и выглядел так, словно даже не дышал — его глаза сияли. Рэю нужно было понять, почему. Почему братья смотрели на одно и то же с совершенно разными выражениями лица. Что ж, он обернулся. В голову не приходило ни единого слова для того, чтобы описать увиденное. Это, чёрт возьми, не просто пальто на чехле от гитары. Он даже не понимал, как воспринимать картинку происходящего. Не понимал, как заставить себя хотя бы пошелохнуться. В реальность возвращали только крики Майки со стороны кровати — и этого достаточно, чтобы вырвать тело из парализующего страхом тумана и вернуться на землю. Внутри словно что-то щёлкнуло. Рэй видел, как внезапно к Фрэнку вернулись силы, дающие ему возможность утянуть Майки в кровать одним резким движением. Видел, что Майки не в силах отреагировать. Понял, что не может поверить в то, что Фрэнк может причинить ему боль. Старался оттолкнуть от себя эту мысль так долго, как только мог. Однако уже через несколько мгновений существо облетело всю комнату, останавливаясь на кровати, прямо за Фрэнком. Майки застыл с лицом, отражающим немой ужас, повёрнутым вверх, и со спиной, плотно прижатой к матрасу. Фрэнк навис сверху, любезно улыбаясь. Сливаясь с доброй улыбкой Фрэнка, существо одаривало взглядом Майки. Оно распахнуло свои мерзкие конечности, походящие сразу и на крылья, и на олицетворение жёсткой шутки про ошибку генетики — казалось, кости рук свисали прямо из позвоночника, противно обтянутые кожей. — Всё в порядке, — прошептал Фрэнк, вплетая пальцы в волосы Майки на затылке. — Я люблю тебя, чувак, — его голос такой нежный и растроганный. Но Рэю было плевать на это мнимое тепло. Фрэнк приник к шее Майки, и Рэй непоколебимо знал, как должен действовать. Он вытащил пистолет. Даже Майки не догадывался о том, что полицейский взял с собой оружие. Последовало три выстрела из дула, направленного в существо. Оно испустило адский визг; самый мерзкий звук, которой Рэю приходилось когда-либо слышать. Фрэнк вскинул голову, в замешательстве хмуря брови, и Рэй выстрелил ему прямо в лоб. Он не сомневался. Это больше не Фрэнк. Полицейский бросился к Майки. В его глазах, полных слёз, растерянно тонула боль. Нужно было утешить друга, прижать близко-близко к себе и никогда не отпускать. Сказать, что так нужно. Что это правильно. Но он не смог. Существо не умерло. Оно материализовалось в считанные секунды прямо перед ним, а после — мир погрузился в тьму.***
Я мёртв? Оно убило меня? Нет, Рэй оказался жив. Понял это, как только медленно начал ощущать своё тело, возвращая его в реальность по крупицам. Майки. Чёрт. Нужно среагировать. Нужно что-то сделать. Ему нужно как-то помочь. Рэй распахнул веки. Единственное, что отзывалось волнами боли по всему телу — это голова, но полицейский обнаружил, что совершенно не может пошевелиться. Он словно… связан? Рэй обнаружил себя в гостиной. Кто-то или что-то нарочно переместило его в комнату, погружённую в глубокий полумрак, лишь слабый свет от огня свечей освещал помещение. Потребовалось некоторое время на то, чтобы сфокусировать зрение, после чего Рэй изучил обстановку вокруг себя. Он один в ней. В полнейшей тишине, которая на фоне воспоминаний о звуках, издаваемых тем существом, казалась блаженством. Рэй опустил взгляд вниз. Он действительно оказался привязан к стулу. — Майки, — попытавшись окликнуть друга, Рэй едва ли не закашлялся — голос звучал настолько грубо, будто парень не подавал его несколько недель. — Майки, — Рэй произнёс в пустоту. Отчаяние начинало мерзко ползать по его телу, так как ответом служило только лишь глухое молчание. — Ты в порядке? Никто не ответил. Рэй вздохнул. Бесполезно поддаваться потоку мыслей, рисующему все наихудшие сценарии. Нужно было просто освободиться и найти Майки. Сосредоточившись на ощущениях, Рэй попытался придумать, как освободиться от стула, к которому он оказался предательски привязан. Он немного поёрзал, подёргал конечностями и осознал, что запястья связаны вместе за спинкой, а лодыжки прикованы к ножкам стула. Блять. Полицейский не мог слишком резко двигаться, иначе упал бы- — Эй, — послышался голос. Рэй вскинул голову и замер. Кто-то шептал из угла той части комнаты, которая полностью была накрыта вуалью непрозрачной темноты. — Ты очнулся. Чёрт. Это Джерард. Рэй услышал звук его приближающихся шагов, а через несколько мгновений уже смог рассмотреть священника прямо перед собой. Он выглядел вымотанным. Огорчённым. Слишком давно Рэй не видел Джерарда таким. — Я… Рэй, я… — начал Уэй. Его голос был переполнен нескрываемой болью. Даже на расстоянии Рэй мог заметить, насколько несчастен парень. — Мне так жаль, что я связал тебя. Рэй завис. На его лице отобразилась полнейшая запутанность, выражающаяся сведёнными к переносице бровями. Полицейского выкинуло в яму воспоминаний, где сейчас полные сожаления глаза Уэя сверкали восхищением тогда, когда он влюблённо разглядывал монстра в своей спальне, полностью безразличный к тому факту, что существо собирается сожрать его родного брата. Торо всё ещё ясно видел Майки, поддавшегося ужасу, утопающего в парализующем испуге. Раненого. Смирившегося и готового к худшему. — Иди нахуй, Джерард, — с желчью выплюнул Рэй.[2]
Если бы вы были наделены возможностью спасти чью-то душу, что бы вы сделали? Учитывая, что ваша собственная душа уже спасена, и вы убедились в даре, лицезрели его своими глазами. Вкусили блаженство. Джерард готов поспорить, что любой первой очередью отправится спасать людей, которых любит. Это очевидно. Более того, вы бы воспылали желанием спасти тех, кто распадается на части, кто наиболее несчастен в своём жизненном пути, кто нуждается в спасении. Вы бы ухватились за ситуацию, которую действительно можете перевернуть с ног на голову в лучшую сторону. Тем более, если вы осознаёте свою силу. Осознаёте страдания на вкус, можете легко ощутить их послевкусие на кончике языка — вы сами прошли через эти тернии. Было бы просто подло продолжить наблюдать, если вы в силах спасти пропащих. Может, именно из этих побуждений Джерард чувствовал себя так по отношению к Фрэнку с тех самых пор, как увидел его. Это притяжение. Необходимость помочь, жажда увидеть, каким он может быть в своём лучшем проявлении. Майки также нуждался в этом. Он погибал, терял себя, утопая в бесконечности разрушающих и бесполезных вещей. Он впустую растрачивал всё, что дал ему Бог. Бог подарил Майки так много, но мальчишка просто не знал, что со всем этим делать. Сердце Джерарда разрывалось на мелкие клочки, как тряпочное одеяльце, когда он думал о том, насколько младший брат был похож на него самого… до того эпизода, в котором он настолько заблудился, что нашёл путь назад. Джерард знал всё это, поэтому радушно приветствовал намерение Фрэнка вывести Майки на Божий дар. Однако когда сцена расстелилась перед его глазами, как перед наблюдателем, уверенность начала сходить на нет. Джерард не ощущал и толику голода — кровь Фрэнка совсем недавно утолила всю его жажду, наполнила священника до краёв таким правильным и блаженным образом, что Уэй невольно задавался вопросом, сможет ли ощутить похожее насыщение вновь. Но клубок мыслей начал распутываться. Восприятие блаженства приобрело совсем другие образы — они наполнили его глаза, лицезрящие ужасные вещи, слезами. Через минуту Джерард скользнул взглядом по прекрасному, милосердному лицу Фрэнка, держащего Майки в тисках намерения одарить его самым лучшим из всего, что он только может дать. Однако очарованность пропала так же быстро, как и взбурлила в венах священника — за долю секунды. Когда голод съедает твои внутренности изнутри, ты видишь искажённую картинку реальности. Ты ощущаешь, слышишь и осязаешь всё неправильно. Джерард снова видел тьму, а в её лапах — поблёскивающие страхом глаза Майки. Он чувствовал, как его душу охватывает ужас, скручивая её в узел от болезненных криков, вырывающихся из горла брата по его же вине. Джерард видел застывшие в глазах Майки слёзы — даже они не могли высвободиться, чтобы стечь по побледневшим щекам. И Джерард видел Фрэнка. Хищного. Он видел, каким по-животному изголодавшимся стало всё его существо. Священник так хотел, чтобы это оказалось иллюзией, неправдой, но реальность происходящего больно била по вискам. Жажда утолить голод лилась из его уст тихими рыками, оповещающими о безразличности к причиняемой его руками боли, о полной решимости схлопнуть челюсти вокруг своей жертвы, несмотря ни на что. Джерард не смотрел на Фрэнка, в которого влюбился, там была не его яркая, добрая душа с тенденцией жертвовать собой во благо других. Не было Фрэнка, что так пленил Джерарда своей любовью, излучающейся прямо из его сердца таким верным и самоотверженным образом. Нет, Джерард смотрел на зверя. Фрэнк видел его в таком же облике в то время как Джерард думал, что спасает предмет своего обожания? Безмолвный ответ не заставил себя ждать, и осознание больно ударило по рёбрам, оставляя на сердце шрам, что никогда не позволит о себе забыть. Потому что вдруг трепещущее восхищение от совсем недавнего восприятия испарилось, оставляя ужас. Ужас, который происходил всё это время, пока Джерард смотрел на него через наивно закрытые глаза. Уродливо, неправильно и темно. Джерард наблюдал за тем, как Фрэнк подкрадывается к жизни его младшего брата, покушается на неё и капает голодной слюной на искажённое страхом лицо. Полностью безразличный к боли. Но яснее, чем Фрэнка, священник видел это. Ангел Божий совсем не был похож на ангела. В Библии Джерард читал, что ангелы — поистине страшные существа, и предположил, что в этом кроется причина такой негативной реакции окружающих, заметивших присутствие существа. Однако Джерард и сам впервые увидел его совершенно под другим углом — без прекрасной источающей свет формы. Или, может быть, он никогда не был прекрасен? Джерард вспомнил Рим, своё ослабленное, холодное тело, из которого последние капли крови вот-вот норовили выскользнуть, пачкая тонкие запястья в алый цвет. Священник вспомнил свои ощущения: как кто-то поднимает его, наполняя уста, грудь и живот теплом. Вспомнил, как чувствовал себя настолько благодарным, что даже не верил в то, что заслуживает второго шанса на жизнь. И, может, в этом крылась причина. Может, он видел этого чёртового монстра с самого начала, но упрямо лгал себе. Водил себя за нос, облачая отвращение к существу и боль в обаяние и прекрасный облик, ведь монстр спас его. Но теперь Джерард увидел. Он, блять, хорошо это увидел. Внутренности горели, изнывали от гнева, заполнившего всё естество Уэя, когда существо пользовалось Фрэнком, цепляясь за его тело своими мерзкими конечностями, нашептывая всякую ересь прямо в мозг Айеро, чтобы превратить его в своего собственного покорного монстра. Разрушая его красивые душу и тело, ломая каждую косточку этого парня под своей волей. Наконец Джерард очнулся от дурманящего, обволакивающего прекрасными образами сна — мечты не созданы для того, чтобы жить в них вечно, — и обнаружил, что не может шелохнуться по собственной воле, вероятно, из-за влияния Ангела. Затем, благодаря Божьему чёртовому помыслу или просто тому, что его друзья потрясающие, он увидел, как Рэй трижды стреляет в эту штуку, а затем — в лоб Фрэнка. «Рэй ёбаный Торо» — подумал Джерард. Он всегда брал дело в свои руки, когда всё бесповоротно катилось к обрыву. Он явно был самым смелым из всех. Даже эта библейская ересь не может этого изменить. Он знал, что пуля остановит Фрэнка на некоторое время — он же никогда не кормился, — но окажется бесполезной для Ангела. Тем не менее, существо зависло на несколько секунд — этого времени хватило, чтобы переполняющая Джерарда ненависть дала ему силы двигаться. Он изо всех сил попытался закричать, предупредить Рэя, что ему нужно бежать со всех ног, но визг Ангела настолько чертовски громкий, что заглушает любой другой звук. Он бросился к кровати с намерением попытаться остановить существо, но на фоне сверхъестественно быстрых движений его человеческие теряли всякую скорость. Джерард не мог не обернуться, чтобы взглянуть на Майки — всего на секунду. К удивлению, он всё ещё был в ужасе, но дышал. Его тело было целым и живым. Обратив взор к Ангелу, Уэй застал, как тот нокаутирует Рэя. Чёрт. Ему придётся остановить существо до того, как оно решит напасть первым. Джерард бросился на него, оттолкнувшись от кровати. Он знал, что будет больно. Существо излучало ёбаное святое поле или что-то в этом роде. Тем не менее, Джерард не был готов к такой боли — ощущению, разрывающему всё его существо и выворачивающему внутренности наизнанку. Крик смешался с рычанием, изливаясь из горла Джерарда, когда тот вцепился в бесчисленные конечности Ангела мёртвой хваткой в попытке вскарабкаться на него. Нет времени бежать и прятаться от боли. Достаточно. Добегался. Наконец-то он добрался до той части тела, что должна являться шеей. Ангел бился в конвульсиях и не по-человечески вопил что-то, что до мозга Джерарда доходило, как угрозы и оскорбления, но Джерарду было плевать. «Иди ко мне, детка» — мысленно обращался к твари он. — «если оставишь Торо в покое, можешь издеваться надо мной, как захочешь. Перекрой мне путь на небеса, хорошо». В тот момент, когда его кожа пылала и горела, норовя буквально расплавиться и стечь с костей, он достаточно приблизился к Ангелу, чтобы иметь возможность проскользнуть к уязвимому месту. Джерард впился зубами в шею существа и заставил себя выпить столько его крови, сколько мог вместить в себя человеческий желудок. Срань Господня, это так отвратительно, что Уэй точно сблевал бы, только вот один факт очень мешал вывернуться наизнанку: его кровь на вкус так хороша. Уже самый первый глоток наделил Джерарда такой силой, что его больше не волновала физическая боль. Он пускал алую густую жидкость по стенкам горла до того самого момента, пока не почувствовал, что организм физически не способен вместить в себя на каплю больше. Священник вгрызался в шею Ангела, раздирая её в ошмётки. Он понимал, как по-зверски выглядит, и что в памяти Майки, вероятно, навсегда отпечатается эта сцена, но Уэй не мог остановиться. Его переполняла чистая ярость. Крик Ангела начал угасать. В конце концов существо пало на колени. Джерард продолжил давиться его кровью даже после этого, просто на всякий случай. Он наполнял уста вязкой жидкостью, что стекала по подбородку, и сплёвывал её, не в силах питаться больше. Священник убедился в том, что ублюдок обмяк — хладным и неподвижным, — прежде чем отпустил его. Джерард поднялся на ноги и посмотрел на существо сверху вниз, всё ещё задыхаясь, с выражением лица, полным ненависти. Вся его голова пропиталась кровью: мокрые пряди волос прилипли к лицу. Чёрт. Майки. Он обернулся, глазами пытаясь найти человека, который смягчит всю невыносимость происходящего одним своим существованием. Майки сидел на кровати. Неподвижно, ошеломлённо глядя на Джерарда с широко распахнутыми глазами. — Эй, — неуверенно начал Джерард низким и надломленным голосом. — Я знаю, что это полное безумие, и ты, наверное… я имею в виду, что выгляжу, как сумасшедший сейчас, но… — Это было пиздец как круто, — сказал Майки.[3]
— Почему тебе пришлось связать его? Майки завернулся в кокон из одеяла и стоял перед зеркалом, вытирая лицо предметом грязной одежды. Весь пол в ванной украшен грязно-красными узорами из пятен. Джерард полностью засунул голову в ванну, скрючившись над бортиком. Майки чуть не стошнило, пока он наблюдал за струйками воды, окрашенными в кровь, которой пропиталась копна волос Джерарда, ярко констатируя с белоснежной керамикой. — Потому что, очнувшись, он первым делом наведался бы ко мне и Фрэнку. И имел бы на это полное право. Но мы не можем терять ни секунды. — Как думаешь, когда Фрэнк очнётся? — Через некоторое время. Рэй придёт в себя первым. Я дал ему немного кров- — Какого хуя, Джи? — Майки резко обернулся, с отвращением наморщив нос. — Что, теперь тебя тошнит? Майки вздохнул и отвернулся обратно к зеркалу, пытаясь взъерошить свои волосы так, чтобы они хотя бы немного походили на что-то презентабельное. — Не моя вина, что ты выглядел круто, весь залитый этой… забей, — Майки пожал плечами, — он исцелился? — Конечно, исцелился. Зачем, блять, ещё мне нужно было поить его кровью? Джерард вынырнул из ванной, косясь на Майки. Майки в свою очередь отметил его лицо — оно выглядело не так, как в прошлом. Оно казалось более… человечным? Внешний вид брата всё ещё был каким-то неестественным, непривычным, но выражение лица стало узнаваемым. Вымотанное, немного печальное. Наконец-то это Джерард. Майки сбросил одеяло и бросился к брату. Он сгрёб его в охапку, сжимая в объятиях и пряча лицо в родном плече. Не в силах сдерживать слёзы, он приглушённо выпалил в ключицу Джерарда: — Знаешь, я скучал по тебе. У Джерарда не было огромной возможности обнять брата в ответ, потому что тот прижал его руки по швам к телу. Поэтому старший Уэй просто позволил своей голове бессильно упасть на плечо младшего. — Прости меня, — прошептал он. — Прости, что сделал это с тобой. С мамой и папой. Майки замотал головой. — Ты сделал это с собой. Я знаю, что ты не хотел причинить нам боль. — Но я причинил, — голос Джерарда звучал грубо, но в конце сорвался на всхлип. Он высвободил руки, чтобы крепко прижать Майки к себе, и пробормотал сквозь тихий плач: — Хотел бы я всё исправить. Майки хотел сказать так много вещей. Однако слова застревали комом в горле, разрешая парню только отчаянно обнимать своего брата и, приподняв голову, установить зрительный контакт. В его глазах читалось: «я рад, что наконец-то поговорил со своим братом, настоящим братом, потому что даже если это прощание, это убивает мысли о том, что я никогда не верну его обратно». И Джерард понял посыл. Он поддержал контакт, позволив своим глазам ответить: «я люблю тебя, прости, что так вышло». — Майки? Братья вырвались из объятий, окликнутые голосом Рэя, доносящимся из гостиной. — Очнулся, — отметил Майки с неким нетерпением в голосе. — Мне пойти? — Нет, погоди, — тень беспокойства легла на лицо Джерарда, пока он размышлял: — Может, мне стоит пойти и объяснить всё. Он сможет доверять тебе, если поверит мне, понимаешь? Майки кивнул, положив руки на плечи Джерарда. — Он узнает тебя. Хорошо? — Хорошо, — выдохнув, Джерард кивнул. И направился к Рэю. — Эй, — выпалил он, объявляя о своём присутствии в комнате. Он мог видеть только спину Рэя, поэтому понятия не имел, как тот может отреагировать. — Ты очнулся. Чёрт. Его сердце колотилось, желая выпорхнуть за пределы грудной клетки. Майки понял всё без колебаний, но Джерард знал, что теперь для Рэя он стал монстром. — Я… Рэй, я… — начал он, но голос предательски надломился. Уэй понятия не имел, с чего начать. — Прости, что связал тебя. — Иди нахуй, Джерард, — выплюнул Рэй. Его лицо было искривлено гримасой обиды и злости. «Справедливо» — мысленно признал Джерард. — Я просто хочу сказать, что сейчас тебе ничего не угрожает. Майки тоже в безопасности. Рэй молчаливо хмурился, изучая комнату взглядом. — Он принимает душ. Его никто не трогал, — Джерард осмелился подойти немного ближе. — Ты спас его, Рэй. Рэй мог рассмотреть определённое выражение лица Джерарда даже при таком тусклом освещении. Это особенное, подвластное только Джерарду, выражение, которое очень давно не касалось лица Уэя. Улыбка со смущённо поднятым одним уголком губ, в то время как второй оставался на месте — в тени печали. Рэй сомневался, стоит ли доверять своему шестому чувству, которое кричало «это Джерард!», поэтому упрямо сохранял бдительность. — Мне так, блять, жаль, Рэй, — продолжил Джерард, теперь опустившись на колени рядом, чтобы начать развязывать верёвку. — Если это сможет хоть немного тебя утешить, мы победили этого ублюдка благодаря тебе. Джерард высвободил запястья Рэя. Тот, в свою очередь, едва заметно переместил ладони. Торо посмотрел на человека прямо перед собой. И, не почувствовав угрозы, расслабил руки. — Если бы ты не выстрелил в него, я бы так и не разорвал ремни плена, в котором находился тогда, — объяснял Джерард. — Так что да. Ты спас нас всех. Рэй вздохнул. Он молчал, всё ещё не зная, стоит ли доверять Джерарду. Однако через некоторое время он, кажется, всё же расслабился. — Почему, блять, тебе пришлось меня связать? — спросил он. Джерард издал тихий смешок на выдохе. — Потому что знал, что ты хорошенько меня нокаутируешь, если я не сделаю этого, — признался он. — И у нас нет времени на это. Мне нужна твоя помощь кое с чем. — Ладно, — вздохнул Рэй. Он сомневался ещё минуту, изучая лицо Джерарда, когда тот развязывал его ноги. Затем Уэй поднял голову, чтобы встретиться с Торо взглядами. — Что? — спросил он. Рэй горько усмехнулся. — Понятия не имею, что происходит, но я рад, что ты вернулся. — Хотел бы я сказать, что раньше это был не я, — вымолвил Джерард. Но его улыбка стала чуть менее печальной.***
После душа Майки — ему пришлось надеть одну из чёрных рубашек Джерарда, что выглядело очень нелепо, — присоединился к другим в гостиной. Рэй и Джерард, казалось, очень сосредоточенно обсуждали какие-то бумаги, будто замышляли какой-то хитроумный план. Майки объявил о своём присутствии в комнате, прочистив горло, и Рэй так резко поднял голову. Младший Уэй невольно хихикнул из-за такой реакции. Рэй встал с намерением подойти к другу, и Майки двинулся навстречу. Изначально между ними искрилось какое-то недоверие, они двигались с осторожностью, шли медленно, но уверенно. Пока не оказались в пределах досягаемости друг для друга — времени не было даже на слова. Рэй притянул друга к себе, заключая в крепкое кольцо из рук, а Майки просто позволил объятиям стать своего рода откровением. Так продолжалось ещё какое-то время. Они просто стояли, прижатые друг к другу, в полной тишине. Прошло всего несколько часов с тех пор, как они последний раз говорили, но объятия были похожи на те, которые обычно происходят после войны или длительной разлуки. — Я рад, что с тобой всё в порядке, — пробормотал Рэй. — А я рад, что ты был рядом, — ответил Майки.***
Майки, Рэй и Джерард сразу же сконцентрировали всё своё внимание на том, как справиться с оставшимся дерьмом, полностью опуская любые разговоры о произошедшем. Разговор завязался естественным образом: каждый из них всё понимал — впереди есть будущее, с обстоятельствами которого предстоит разобраться, и на самом деле никто по-настоящему не был готов к этому. Через некоторое время Фрэнк очнулся. Он присоединился к ребятам в комнате, привычные тени истощённости и боли вернулись, ложась на лицо гитариста. Джерард снова и снова обдумывал, как ему всё объяснить и как справиться с реакцией, которая возникнет на эти объяснения. Он бесчисленное количество раз проигрывал в своём сознании самые разнообразные способы извиниться за причинённую боль. Как ты вообще, блять, можешь расчитывать на прощение от человека, с которым сотворил нечто подобное? Желудок связался в тугой узел и ком подкатил к горлу, как только Айеро зашёл в комнату; Джерард невольно задался вопросом, сможет ли вообще выдавить из себя хоть слово. Но Фрэнк не выглядел растерянным или злым. И первым начал разговор. — Я всё видел, — отчеканил он, как только оказался рядом. Его тон был твёрдым. Голос надломленный, но тон — твёрдый. — Всё. Незадолго до того, как пуля проломила мне череп. Ясно видел и был рад, что вот-вот умру. Рэй потянулся, чтобы прижать его к своей груди, и в силу этих объятий было вложено всё, что он не мог бы выразить словами. Все печаль и сожаление о том, как сложилась ситуация, что разъедала Торо заживо изнутри. Фрэнк некоторое время прятался в тёплом уюте рук лучшего друга. Затем он отстранился от Рэя, чтобы подойти к Майки и сгрести его в объятия длительностью минимум в пять минут. И сказать, что сожалеет, как минимум десять раз. Майки не нуждался в этих словах от Фрэнка, но не возражал, обнимая друга в ответ. Всё вокруг казалось таким огромным, намного более значительным, чем ребята. Весь мир ощущался одной гигантской неизвестностью, и это лишало всякого рассудка. Но они были друг у друга, и это единственное, в чём они всё ещё непоколебимо уверены. Во время обсуждения, как стоит действовать дальше, Фрэнк обменивался молчаливыми взглядами с Джерардом. Взглядами, которые были прямыми намёками на предстоящий разговор, в котором они оба чувствовали острую необходимость. Оба парня нетерпеливо выискивали глаза друг друга во время беседы с Рэем и Майки. Но это было неподходящее время, они оба это знали. До рассвета оставалось всего несколько часов.