Секреты и Маски | Secrets and Masks

29 ноября — Не думал, что ты придёшь, — раздался глубокий, хриплый голос сзади. — Думал, ты совсем забыла обо мне. Гермиона повернулась на звук, инстинктивно выхватила палочку и направила её кончик к его горлу. Он горел маленьким зелёным огоньком: смертельное заклятие наготове, буквы на самом кончике её языка. — Воу, воу, воу, полегче, убийца, — Медуза почти мурлыкал, подняв руки и показывая ей, что не вооружён. Во всяком случае, пока. Она слишком хорошо знала, с какой скоростью он мог вытащить свою палочку и приставить к её виску; он делал это бесчисленное количество раз во время их встреч, — не стреляй в информатора, Лилит. — У меня нет времени на игры, Медуза, — отрезала она, чары неестественным образом исказили её голос. — Что за информация? — Но-но-но, не так быстро, — сказал он, помахав указательным пальцем, показывая ей, что стоит замолчать. — Во-первых, ты серьёзно облажалась на прошлой неделе. Я же говорил тебе быть осторожной. Ты чуть не потеряла чёртов артефакт. Ты хоть представляешь, насколько ценна эта вещь? — Я облажалась? Ты серьёзно? — она дёрнула рукой, желая выстрелить в него заклинанием. — Команда следовала твоим инструкциям! И кстати, спасибо, что рассказал нам о Кинжале Вхалтера, они чуть не погибли из-за этой штуковины! Облажался не кто-то, а ты, это всё из-за твоей дерьмовой информации! Медуза склонил голову набок. Она могла с уверенностью сказать, что он насмехается над ней, это было видно даже сквозь маску. — Меня там не было. Не вини меня за то, что твоя команда была недостаточно подготовлена. Я рассказал тебе достаточно: место, время, количество человек. Всё остальное зависело от тебя. Неудача твоей команды — это твоя лажа. Она непроизвольно вздрогнула. Не могла остановить нарастающее напряжение в спине. Она выпрямила позвоночник — непроизвольная реакция, выдающая её. — Я так понимаю, ты потеряла одного из своих? Гермиона молчала. Она сильнее сжала пальцами палочку, костяшки побелели, она сглотнула желчь в горле. Смерть Колина произошла совсем недавно, упоминание об этом ощущалось как расчёсывание открытой раны. Желание наброситься на него становилось всё сильнее; каждая грубость, срывающаяся с языка Медузы, подталкивала её к краю пропасти. Боже, как же она хотела убить его несколько дней назад. Хотелось вырвать его глаза из черепа и засунуть их ему в глотку, просто чтобы заставить его замолчать. Казалось, он всегда знал, как проникнуть ей под кожу, разозлить её до такой степени, что рациональная часть её мозга притуплялась и она становилась рабыней своих импульсов. Сегодня этого не произойдёт. Ей нужно было успокоиться, она не могла позволить себе так рисковать: это вывело бы его из себя и в конечном счёте они потеряли бы свою крысу. Не могла убить его прямо на месте, как собаку, как бы она этого ни хотела. Он был слишком ценен, его информация была слишком важна. — Тогда я приму это как «да». — Зачем ты вообще это делаешь? — рявкнула она, в её голосе появились едкие нотки. Она не опустила палочку. — Не поздновато ли для искупления вины? Сколько крови на твоих руках?! — О, я сбился со счёта, дорогая. Список можно продолжать бесконечно, — сказал он, начав кружить вокруг неё, как хищник, как волк, который кружится вокруг оленёнка. — Но я не притворяюсь тем, кем я не являюсь. Я знаю, что я сделал, и знаю, кто я. А знаешь ли, кто на самом деле ты? — К чему ты клонишь? У меня нет времени на игры. Выкладывай! Медуза мрачно усмехнулся под маской, он замедлил темп, но не перестал кружить вокруг неё. — Как ваш Орден относится к тому, что некоторые из ваших пехотинцев накладывают смертельные заклятия? Я слышал от весьма надёжного источника, что девчонка-Грейнджер стала настоящей маленькой убийцей, и я знаю, что не она одна. Они бы не послали тебя сюда, ко мне, в змеиную яму, если бы не были уверены в том, что ты сможешь защитить себя. Итак, интересно, сколько крови на твоих руках? Это было испытание. Вызов. Открытое приглашение на казнь. Он знал, какой эффект оказывает на неё; вероятно, догадался об этом по тому, как вызывающе выпятился её подбородок или по смертоносному зелёному огоньку, исходящему от кончика её палочки. Гермиона вздохнула, стараясь успокоиться, почувствовала, как её плечи напряглись и расслабились одновременно, прежде чем полностью снять напряжение. Наконец она опустила палочку. — Больше, чем хотелось бы. Неудивительно, что я не могу спать по ночам. Но это война, у нас нет времени на нежности. — Действительно. Говоришь как настоящий Пожиратель смерти, — сказал Медуза, закончив очередной круг. Она чувствовала, как его взгляд прожигает её, пока он в очередной раз обходил её, изучая, анализируя каждое её подёргивание и малейшее движение руки, оценивая её. — Интересно, ты была слизеринкой в Хогвартсе? — Какое это имеет отношение к чему-либо? — Ах, кажется, я ошибся. Только гриффиндорцы выставили бы напоказ клыки в ответ на такое заявление. Вы, львы, все одинаковые: ваш рёв всегда сильнее укуса. Она фыркнула, чувствуя, как её губы дёрнулись вверх в подобии ухмылки. — Я могу доказать, что ты ошибаешься, хочешь? — В самом деле? И что ты сделаешь? Наложишь немного сбивающего с ног заклинания на колени? Немного ослепляющих чар, чтобы оставить меня ненадолго беззащитным? Я знаю, что вы, львы, не любите использовать смертельные заклятия, если есть другие пути. — Как насчёт заклятия, от которого кровь закипит в твоём мозгу? — спросила она, наслаждаясь тем, как он приостановился после её слов. Как будто это застало его врасплох. — Ничего так не красит вечер вторника, как человек, в агонии падающий к твоим ногам. Медуза усмехнулся в ответ, его плечи задрожали, когда он снова продолжил кружить. Звук, который пронзил воздух, был полон угрозы, вибрирующей в его груди. Он скользнул вдоль её позвоночника, подобно ледяной воде. Она подавила дрожь. — Ты полна сюрпризов, Лилит, даже после стольких лет. — Какое тебе дело до того, на каком факультете я училась? Какое это имеет значение для всего этого? Ты снова собираешься сменить сторону из-за какого-то жалкого, давно забытого соперничества факультетов в квиддиче? Он остановился перед ней. Он был близко. Слишком, слишком близко. Их грудные клетки почти соприкасались. — Возможно. Может быть, после всех этих лет наших тайных встреч мне становится всё любопытнее, кто именно скрывается под твоей маской. — Я покажу тебе своё лицо, если ты покажешь мне своё. — Ты первая, — сказал он, кивая головой. Она могла поклясться, что в его голосе прозвучала улыбка. Гермиона прищурилась, глядя на него, зная, что он ничего не видит за фарфоровой, кукольной маской, которую она носила. Она умирала от желания узнать, кто он такой, умирала от желания выяснить, кто из верных псов Волдеморта предал его. Волдеморт начал ранжировать своих генералов в самом начале войны, вознаграждая верность и преданность тем, что подчинённые разных уровней носили разные маски. Это был способ продемонстрировать свою безжалостность и запугать Орден. В самом низу рейтинга были Чёрные Маски. Они носили обычные тёмные чугунные маски; те самые, о которых Гермионе снились кошмары, когда она училась в Хогвартсе. Теперь они были для неё ничем. Большинство из них были новичками в военном деле. Они обладали смертоносной силой, но их поступки были чаще всего результатом моментальной импульсивности. Они стремились показать свою значимость Волдеморту, но ими было легко манипулировать. Из них получались отличные заложники для допросов, обычно они запевали как канарейки в первую же ночь — никаких заклятий не требовалось. Гарри поощрял захват таких солдат, вероятно, считая это более гуманным, поскольку они быстро ломались. Следующими в иерархии были Золотые Маски; вторые по старшинству. В армии Волдеморта их было около тридцати. Высококвалифицированные и неизмеримо опасные. Их маски представляли собой черепа, изготовленные из лучшего золота, каждый изгиб и линия металла блестели и были покрыты шипами. Они были невероятными на поле боя. Злобные убийцы, не щадящие никого. Гермиона догадалась, что это были самые старые последователи Волдеморта: Яксли, Родольфус и Рабастан Лестрейндж, а также Барти Крауч-младший. Поединки всегда заканчивались смертью нескольких членов Ордена, если на поле боя появлялись Золотые Маски. Самыми высокопоставленными Пожирателями смерти были те, кто носил Маски Демонов. Правые руки Волдеморта. Их было только двое: мужчина и женщина. Женщина, очевидно, была Беллатрисой. Она даже не пыталась скрыть свою личность большую часть времени; её дикие, неукротимые чёрные волосы были хорошо видны под капюшоном. О мужчине в Маске Демона ничего не было известно, кроме того, что он был неумолим на поле боя, смертоносным монстром. После него лишь оставалось море трупов и ни одного выжившего. Целью масок демонов было внушить страх, и они прекрасно справлялись с этой задачей. Сами маски были гротескными, но невероятно замысловатыми. Верхняя половина представляла собой чисто чёрный человеческий череп, похожий на чёрные маски; нижняя челюстная кость принадлежала животному, возможно, волку или льву. Челюсть была сделана из поразительного багрового металла с длинными острыми клыками, которые тянулись по обе стороны от загубника. Самой известной особенностью масок демонов были рога: два огромных, аккуратно сделанных из тёмного металла, которые выгибались от висков и отбрасывали самую зловещую тень. Но Медуза носил простую чёрную маску. В ней не было ничего необычного или внушающего страх. Это был фасад, если она когда-либо видела такой. Гермиона знала, что он был высокопоставленным. Она предположила, что он владелец Золотой Маски, возможно, озлобленный на то, что его сочли недостаточно достойным или опасным для пары рогов. Он не смог бы собрать столько информации, если бы не входил в круг приближённых. Он также был умён, что досадно. В течение многих лет ему удавалось передавать бесценную информацию, полностью подрывая власть Волдеморта и давая шанс Ордену. Благодаря ему было спасено столько жизней и выиграно столько сражений. Несмотря на его откровенно хищный взгляд и острый язык, Гермиона всегда считала его интересным. Её захватывала их небольшая битва умов и словесные спарринги. Иногда она думала, что, если бы обстоятельства сложились иначе, она могла бы найти его привлекательным. Затем она вспоминала, на чьей он стороне. Вспоминала, какому хозяину он решил служить, и эта мысль гасла так же быстро, как и разгоралась. Нет, в Медузе не было ничего хорошего. Неважно, сколько разведданных он слил. Он был чудовищем. Мерзкий, непростительный убийца. Он, вероятно, убил многих её друзей. Возможно, убил сотни магглов и при этом спал по ночам как младенец. — Через несколько недель они перевезут несколько девочек, — сказал он, прервав ход её мыслей. — Всего семь, я полагаю. — Кого? Медуза завёл руки за спину и снова начал кружить вокруг неё. — Ну, одна из них — дочь Шеклболта, так что я уверен, что он жаждет спасти её. — Почему сейчас? — спросила она, в голове у неё уже роились сотни различных стратегий. — Кто остальные?! — Это действительно сейчас важно? — прошипел он. Его голос был тихим, но острым, как лезвие. Она попыталась снова: — Куда они их повезут? — В штаб-квартиру Тёмного Лорда, — ответил он, тон стал более лёгким, мурлыкающим; очевидно, он был доволен её вопросом. — Он хочет держать их поблизости и использовать в качестве разменной монеты. Я думаю, он хочет использовать их, чтобы выманить Поттера. Торговля: семь жизней в обмен на одну. А вы достаточно глупы, чтобы на это купиться. Комплекс героя и всё такое. Чёрт. Медуза был прав. Гарри, несомненно, захочет предложить себя в обмен. Он не смог бы противостоять соблазну стать жертвенной овечкой, особенно если в деле замешаны молодые волшебницы. Они не могли этого допустить. Пророчество было ясным: Гарри должен был стать тем, кто убьёт Волдеморта. Он был их последней надеждой. Если Волдеморт вцепится когтями в Гарри, война будет окончена. Больше не за что будет бороться. — Это будет простая операция — туда и обратно, — сказал Медуза. — Ты справишься? — Да. — Хорошо. Она повернулась, чтобы уйти, её руки уже тянулись к портключу в сумке. — О, и, Лилит... — Да? — спросила она, не поворачиваясь к нему лицом. — Пошлите своих лучших солдат на это дело. Тёмный Лорд в ярости от того, что его последняя миссия была перехвачена, и на этот раз он будет жаждать крови.

* * *

2 декабря Гермиона проснулась от крика. В этом не было ничего необычного. Довольно часто она поднималась под крики окаменевших солдат, просыпающихся от ночных кошмаров; иногда под крики людей, взывающих к потерянным в бою близким. Этот крик был другим. Это был полный агонии, леденящий кровь вопль боли. Должно быть, разведчики вернулись с задания. Гермиона вскочила с кровати, схватила с прикроватной тумбочки палочку, ранец и помчалась в лазарет. — Что случилось?! — закричала она, как только переступила порог импровизированного госпиталя. Её руки машинально полезли в сумку за обезболивающими зельями, которые она там хранила. — Скрытое нападение недалеко от Манчестера, — сказала молодая целительница по имени Кирсти, голос которой дрожал так же сильно, как и её руки, пока она пыталась прижать к себе извивающегося под ней волшебника. — Они... они пытались обезвредить одну из его баз, но это была ловушка. Волшебник застонал, когда Кирсти капнула бадьян на обожжённую плоть вокруг его плеча. Он скрежетал зубами и шипел от того, как сильно лекарство жгло его раны. Гермиона стояла рядом с его койкой. — Я займусь им, — сказала она, указывая подбородком на другие койки с ранеными солдатами. — Иди, позаботься о других. Кирсти тяжело вздохнула. Казалось, она была на грани того, чтобы разрыдаться. — Спасибо. Она быстро смягчила выражение лица, а затем повернулась и побежала к одному из раненых, её тёмно-русые волосы торчали во все стороны. Гермиона смотрела на волшебника на своей кровати, изо всех сил стараясь заглушить крики вокруг. Кормак Маклагген был почти не узнаваем. Его кожа была сильно обожжена. Опалённая плоть покрывала половину его лица, виднелась хрустящая слоновая кость щеки и глазницы. Левая половина его тела была сожжена до неузнаваемости, что означало, что он практически не сможет пользоваться левой рукой и ногой. В мире не существовало целительных чар, достаточно сильных для такого обширного повреждения нервов. Она просто надеялась, что сможет вовремя восстановить достаточно тканей, чтобы он не потерял их полностью. — Что это за заклинание? — спросила Гермиона. — Я... это было... о-ох! — Маклагген зажмурил глаза, крича от боли, когда Гермиона наложила дезинфицирующие чары на рану на его плече. — МАТЬ ТВОЮ, ТАК БОЛЬНО! — Пожалуйста, успокойся, постарайся дышать. Я не смогу дать тебе противоядие, если не узнаю, какое заклинание это было. — Это было не, а-ах, не заклинание! — Тогда что это было? — Дракон... БЛЯТЬ!.. Дракон вернулся! Гермиона посмотрела на обожжённое лицо Кормака и замерла. — Чёрная Тень? — Да, — он задыхался, корчась в агонии. — Чё-чёрная Тень была там! Гермиона видела его лишь однажды. Если тузом в рукаве Ордена были магловские машины, то у Волдеморта это была Чёрная Тень. Дракон был исключительно больших размеров зверем. У него была полностью чёрная чешуя, глаза, казалось, светились, как у сатаны, а размах крыльев был сродни футбольному полю. Он был вдвое больше, чем Железное Брюхо, на котором она ездила в поисках крестражей, а может быть, даже втрое больше. На нём ездил только мужчина в Маске Демона. Дракон получил своё имя благодаря гигантским размерам. Единственным предупреждением о его присутствии в бою была гигантская, похожая на демоническую тень на земле перед тем, как поле затмевалось от испепеляющего жара. Однажды Симус пережил нападение Чёрной Тени. У него хватило здравого смысла спрятаться под грудой тел, когда чудовище в последний раз пролетело над головой, чтобы проверить, нет ли выживших. Он сказал, что его огненное дыхание было самим адским пламенем. Горячее, чем всё, с чем он когда-либо сталкивался. Оно плавило самое прочное железо, расщепляло тела в пепел и не оставляло ничего живого. Он говорил, что от его рёва тряслась сама земля, а звук бьющихся о воздух крыльев был сравним разве что с громкими раскатами грома. Непрощающий. От него замирало сердце. Если бы Чёрную Тень стали чаще использовать на поле боя, то Ордену точно пришёл бы конец.