Секреты и Маски | Secrets and Masks

4 марта — Нужно найти её! — И мы найдём, — вздохнул Кингсли. — Поттер, обещаю тебе, найдём. Это не затянется на... — Я слышу это который месяц! — закричал Гарри. — Мы уже должны были отыскать её! — Знаю, — Кингсли снова вздохнул, пытаясь скрыть растущее раздражение. — Прошу, успокойся. Но Гарри не был настроен успокаиваться. Он кипел от гнева. — Мы потеряли слишком много времени! Если бы она ещё была жива, Волдеморт бы уже воспользовался этим, чтобы выманить меня! — Уверен, она ещё жива. — Как? — заорал Гарри. — Как можешь ты быть уверен в этом? — Она слишком ценна, её бы не убили, — прямо ответил Кингсли. Он говорил холодно, отстранённо, будто речь шла не о человеке, а о бесполезной вещице или потерявшейся палочке. Не о лучшей подруге Гарри. — Думаешь? Кингсли кивнул. — Они и сами понимают, что убивать её глупо. Не стоит питать ложных надежд, наверняка они пытали её всеми возможными способами. — Гарри вздрогнул, но Кингсли, не обращая внимания, продолжал: — И всё же я полностью уверен, что она жива. Повисло долгое напряжённое молчание. Гарри знал, что расстраиваться было глупо. Знал, что Кингсли можно доверять, что он делает всё возможное, но не мог ничего с собой поделать. Он был зол и взвинчен. Несмотря на то, что жизнь постоянно подкидывала неожиданности, ему всегда казалось, что всё под контролем. Он всегда твёрдо верил, что всё наладится, что в конце концов добро победит. Но с тех пор как Гермиону схватили, Гарри чувствовал себя потерянным и измотанным. Словно жизнь была плотным, туго связанным клубочком, а пленение Гермионы дёрнуло за какую-то ниточку, и клубок развалился. Он чувствовал себя схожим образом на пятом курсе обучения в Хогвартсе, когда остался один, напуганный, терзаемый язвительными голосами, которые называли его бесполезным, а мир вокруг катился в задницу. Он был готов поклясться, что, не будь рядом Джинни и его детей, он бы уже сошёл с ума. — Нужно найти её, Кингсли, — повторил Гарри. — Она не может больше оставаться их пленницей – не может, и всё. — Мы делаем всё возможное, чтобы вернуть её... — НО ЭТОГО НЕДОСТАТОЧНО! — Гарри принялся нарезать круги по кабинету Кингсли, ногой пнув в стену ближайший стул. — Сейчас я должен быть там! — Уверяю тебя, я делаю всё возможное. Грейнджер необходима нам для победы; с тех пор как она оказалась в плену, мы потеряли бесчисленное множество людей, мы не можем позволить себе уступить противнику столь смертоносное оружие... Гарри остановился и уставился на руководителя: — Не надо! Между бровей Шеклболта залегла складка. — Чего не надо? — Говорить о ней так, будто она солдат! Она человек! Она моя лучшая подруга, и мы должны вернуть её! — новую волну ярости он выместил на шкафчике, оставив на дубовой поверхности вмятину размером с ботинок. Кингсли в своём кресле напрягся. — Поттер, я не стану повторять – успокойся. Сегодня утром мы отправили разведчиков на поиски заложников, которых можно допросить. Глаза Гарри заблестели. — Когда они выступили? Куда направлялись?! Я отправлюсь помочь... Кингсли резко поднял руку ладонью к Гарри, раздавив его надежды так же быстро, как они зародились. — Пока что я жду отчётов. Наши разведчики нередко вообще не возвращаются или возвращаются по кусочкам, — объяснил он как всегда невозмутимо и сдержанно. — Приходится продвигаться осторожно. Гарри стиснул зубы. — Как давно? — Что «как давно»? — Как давно их нет? — рявкнул Гарри, сжимая руки в кулаки. Кингсли глубоко вдохнул, размышляя. Казалось, прошла целая вечность, когда он наконец выдохнул и ответил: — Приблизительно шестнадцать часов. Сердце Гарри упало, его накрыла волна ужаса. — Кто? — спросил он, а Кингсли не ответил, отчего голос Поттера наполнился злобой: — Кто. Пошёл. На. Задание? — Уизли, Финниган, Бут и Мун. У Гарри земля ушла из-под ног. Его замутило, закружилась голова. Рон пошёл на задание. Он снаружи. Рон больше не ходил на задания. Он почти не покидал базу с самой смерти Билла, и Гарри не винил его за это. Смерть Фреда уничтожила что-то в Роне, а потом, когда на его глазах Билла разорвало на части тёмное проклятие, брошенное Беллатрисой... пожалуй, это его добило. Вскрыло его, и всё, что делало Рона Роном, лилось наружу, пока он вовсе не опустел. Пока он не превратился в пустую оболочку. С тех пор Уизли так и не стал прежним. Он стал очень пугливым: любой громкий хлопок, порыв ветра – и он уже на грани потери рассудка, отщипывает кожу вокруг ногтей, пока она не начинает воспаляться и кровоточить. Если Рон действительно выбрался на задание по собственной воле, то он, должно быть, как и Гарри, сходит с ума от переживаний за Гермиону. Гарри сглотнул застрявший в горле комок. — После выезда от них были хоть какие-то вести? — К сожалению, никаких, — как-то быстро ответил Кингсли. — Но их проинструктировали по возможности не передавать ничего. Мы не хотим рисковать: противник может перехватить передаваемые данные и раскрыть нас. Шестнадцать часов на задании за пределами базы. Слишком, слишком долго. Они уже должны были вернуться. Гарри надо было пойти с ними. Какой прок от его «избранности», если он не покидает базы, просто остаётся в тылу, в безопасности стен и охранных барьеров, пока остальные рискуют своими жизнями? Ему бы возглавлять миссии, биться с противником, как все, с палочкой в одной руке и винтовкой в другой! Гарри не мог сидеть на месте, не мог больше оставаться за этими бетонными стенами. Ему нужно наружу, чтобы отправиться на поиски Гермионы вместе с Роном. Гарри резко повернулся и рванул в сторону выхода, но не успел он добраться до дверей, как они захлопнулись, а появившиеся из воздуха металлические цепи, будто змеи, обвились вокруг бронзовых ручек, запирая его внутри. Он обернулся лицом к Кингсли. От раздиравшей грудь ярости лицо Гарри перекосило. — Думаешь, меня это остановит?! — Боюсь, я не могу позволить тебе заниматься полевой работой, Гарри, — бесстрастно пояснил Кингсли, глядя на него из-за своего стола. — Ты слишком ценен. Тебе нельзя покидать базу. — Но нам нужно вернуть Гермиону... — Нет, нам нужно, чтобы ты был в безопасности. — Кингсли вздохнул и потёр переносицу. — Я понимаю, почему ты так рвёшься спасти Грейндж... — Гермиону, — перебил Гарри. — Прошу прощения, — неохотно исправился Кингсли. — Я понимаю, почему ты так торопишься спасти Гермиону, но у нас в приоритете ты. — Я больше не могу сидеть и просто наблюдать за происходящим! — Гарри ослабил воротник рубашки, чувствуя, как почти позабытый гнев, цепляясь коготками, всё выше взбирается по его телу. Уже много лет он не испытывал такой злости, он не мог вспомнить и дня, когда ему по-настоящему хотелось броситься и ударить что-нибудь. — Гермиону схватили из-за меня! Если бы я ходил на задания, у неё бы было больше поддержки. — Он снова принялся ходить из стороны в сторону, зло пиная всякую мебель, которая осмеливалась преграждать ему путь. — Если бы я ходил на задания, всё бы могло быть по-другому... — Или, может быть, всё бы было хуже, — перебил Кингсли. Поймав взгляд Гарри, он жестом предложил ему присесть напротив. Гарри притворился, что не заметил этого, и продолжил бродить по комнате. — Если бы ты ходил на задания, тебя бы, возможно, тоже схватили, и что бы тогда было с нами? — Ты не можешь знать этого наверняка! — Нет, могу, — возразил Кингсли. Несмотря на грубость Гарри, его голос оставался всё таким же мягким и успокаивающим, как и несколько минут назад, когда Гарри ворвался в его кабинет. — Хочешь верь, хочешь нет, но меня не просто так выбрали возглавлять эти силы после смерти Дамблдора. Понимаю, ты не всегда со мной согласен, но я знаю что делаю, Гарри. Просто потерпи, я верю, что всё получится. Гарри пнул стоявшее по другую сторону стола кресло на колёсиках. Нога заболела, но, не издав ни звука, он продолжил ходить по своему лично созданному кругу. — Гермиона была нам необходима для поддержания боевого духа. Она была... остаётся, — поправился Кингсли, увидев, что губы Гарри кривятся от ярости, — нашим главным стратегом и самым смертоносным командующим. С тех пор как её схватили, мы не выиграли ни одной битвы, и, боюсь, остальные солдаты теряют уверенность. То, что с ней случилось, пошатнуло наш боевой дух, и теперь, когда все думают, что у нас нет шансов, никому уже не хватает сил бороться. Если мы потеряем и тебя, Гарри, то, боюсь, с нами покончено. Гарри рухнул на один из отброшенных им стульев. Он спрятал лицо в ладонях, чувствуя, как утихает гнев и на его место приходит пугающее осознание провала. Опустошающее, холодное, давящее чувство, от которого хочется свернуться калачиком на полу и закричать. — Я просто ощущаю такую... вину, — пробормотал куда-то в ладони Гарри. — Будто я подвёл её. Кингсли не ответил, может быть, понимал, что и не нужно. Он слишком хорошо знал Гарри: нужно просто промолчать, и Поттер сам продолжит говорить – иногда он просто не мог держать что-то в себе. — Гермиона всегда была рядом, — прошептал Гарри, ощущая себя таким разбитым, словно от него оторвали кусок, и он осознал всю его важность лишь тогда, когда потерял его. — Она всегда знала, что делать. У неё всегда имелась сотня запасных планов для любой непредвиденной ситуации, в которой мы могли оказаться. Она продумывала их ещё до того, как мы в них оказывались. Кингсли забарабанил пальцами по столу. — Она всегда была рядом. Всегда. — Всё тело Гарри затрясло, и он вынудил себя выпрямиться, чтобы взглянуть Кингсли в глаза. Нужно, чтобы Кингсли понял. Если бы он только осознал, как важна Гермиона, он бы, возможно, отпустил его на её поиски. — Она всегда была готова прийти на помощь и делала всё необходимое, всегда жертвовала тем, чем только могла, ради общего блага, — голос Гарри невольно надломился. — В смысле, чёрт... она стёрла память родителям, её единственным близким людям, семье, чтобы отправиться со мной на поиски крестражей. Взгляд Кингсли был пуст. Он не выказывал никакого беспокойства по поводу страданий Гарри и никакого согласия с тем, что Гермиона добрая и храбрая. Честно говоря, если бы их взгляды не встретились, Гарри бы не поверил, что Кингсли вообще его слушает. — Она делает всё ради других, — сказал Гарри, — и никогда не просит ничего взамен, а теперь она там совсем одна, думает, мы её бросили. Одному Мерлину известно, что там с ней творят, а я просто сижу здесь... Гарри прервал резкий стук в дверь. Кингсли наставил палочку на вход, сурово посмотрев на Гарри. — Надеюсь, мне не нужно беспокоиться о том, что ты умчишься на поле боя, как только я сниму эти цепи? Гарри некоторое время смотрел на него, но наконец кивнул. Кингсли взмахнул палочкой и цепи растаяли мерцающей дымкой. Дверь со скрипом распахнулась, и в кабинет вприпрыжку вбежала маленькая девочка с ярко-рыжими волосами и сверкающими зелёными глазами. — П-а-а-а-почка! — взвизгнула пятилетняя малышка, прыгнув к Гарри на колени и обвивая ручками его шею. — Уже нашёл тётю Миону? — Пока нет, милая, — прохрипел Гарри, чувствуя, как мёртвая хватка дочери отрезает ему доступ к кислороду. Для такого маленького хрупкого существа она была поразительно сильной – черта, несомненно, унаследованная от матери. — Мы над этим работаем. Роза ослабила хватку и, отодвинувшись, вопросительно уставилась на отца своими зелёными глазами. — Почему нет? — требовательно спросила она. Гарри собирался ответить, но дочь перебила его – эту черту она тоже переняла от матери: — Ты говорил, она вернётся с задания ск-о-о-о-ро. «Ск-о-о-о-ро» значит недолго, а не о-о-о-чень долго. — Она наклонилась и упёрлась своим лбом в его, задевая своими ресницами его каждый раз, когда моргала, допытываясь, пытаясь взглядом заставить его сдаться и... — Роза? — звонко, даже немного истерично позвала Джинни из коридора. — Всё хорошо, Джинни. Она у меня! — крикнул Гарри. — Мы в кабинете Кингсли! Через несколько мгновений в комнату вошла сама Джинни Поттер вместе с братом-близнецом Розы Фредом и их младшим сыном Северусом. Северус устроился на руках Джинни, крепко обхватив ручками её шею, а Фред возился с маленьким обломком серого металла, которого, по убеждению Гарри, у него точно не должно было быть. В чём Гарри всегда был уверен, так это в том, что они с женой дали детям идеальные имена. Фред хоть и унаследовал зелёные глаза от Гарри и пламенно-рыжие волосы от Джинни, но являлся точным воплощением своего дяди, в честь которого его и назвали. Хотя и не столь уверенный в себе, как его сестра, он был настоящий проказник, проныра и был весьма сообразителен, когда этого требовала ситуация. Да, по фамилии Роза и Фред были Поттеры, но крови Уизли в их венах было немного больше, и от этого Гарри только сильнее любил их. Дядя Фред бы их обожал. Их младшенький, трёхлетний Северус, кардинально отличался от близняшек. Его волосы были гораздо более тёмного оттенка рыжего, к тому же ему достались глаза Джинни, а не Гарри. По сравнению с братом и сестрой он был очень тихий и обычно играл один или слушал, как мама читает ему, а не устраивал шалостей, как близнецы. Глаза Розы загорелись, когда она увидела, с чем играет Фред, и она поманила его ближе, нетерпеливо размахивая ручками. Как только он подошёл, они стали шептаться друг с другом, несомненно, замышляя очередную шалость на тайном языке, который они придумали, когда им было по два года. Они и вправду были Фредом и Джорджем нового поколения, и одному Мерлину известно, что они устроят, когда станут постарше. — Кингсли! — воскликнул Рон, через мгновение проковылявший в кабинет. Его лицо было измазано пеплом и грязью, рубашка усыпана брызгами крови. Гарри не смог определить, была ли это кровь Рона или чужая: не осмелился спросить в присутствии детей. Как только Джинни увидела брата, кровь, запёкшуюся между пальцев, его полубезумный, отчаянный взгляд, она подхватила Фреда и усадила его с другой стороны. Гарри бережно обнял Розу. — Ты должен это увидеть! — запыхавшись, выговорил Рон. Он пронёсся мимо Гарри, Джинни и детей, будто даже не заметил их, и с грохотом впечатал ладони в стол Кингсли. — Мы были в окрестностях Эссекса, и ты должен увидеть, что мы обнаружили! — Вы что... вы что, вышли за установленные мной границы?! — спросил Кингсли, из голоса которого внезапно пропало спокойствие. — Да, но ты не поверишь... — Да как вы посмели нарушить чёткий приказ! — с искажённым от гнева лицом Кингсли поднялся из-за стола. — Я ведь подчеркнул, что никто не должен выбираться за границы, даже на таком задании! Это слишком опасно и... — Ты же не ждёшь, что я буду просто рассиживаться тут и бездействовать, когда Гермиона где-то там! — рявкнул Рон в ответ. Впервые за годы Гарри услышал силу в его голосе. — Мы месяцами поступали по-твоему! Я сидел и слушал твои приказы... — Рон! — прошипела Джинни, кивнув в сторону детей, дрожащих у неё на руках. Они ни разу не видели доброго дядю Рона таким. Судя по виду Северуса, он был готов расплакаться, глаза Фреда в ужасе расширились. А вот Роза улыбалась. Хотя она крепко держалась за шею отца, спрятав голову под его подбородком, девочка, лучась от любопытства, наблюдала за тем, как дядя кричит и ругается. — Не могу поверить, что вы меня ослушались! — продолжал Кингсли. — Вы даже не представляете, какой опасности вы подвергли людей на этой базе... — Ой, да когда же ты перестанешь, а?! — Рон наклонился и уставился прямо на Кингсли, показывая, что его не запугать. — Если бы ты только прислушался к моим словам, ты бы понял, что... Пока Кингсли с Роном спорили, в кабинет ввалились Симус и Терри Бут, тащившие странный обугленный ящик. Оба, как и Рон, выглядели измотанными дорогой и битвой. Они поставили ящик на стол Кингсли и настороженно отошли назад. Брови Кингсли взмыли вверх. — Что это? — Мы нашли это у разрушенной детской больницы, — объяснил Рон, внимательно рассматривая Шеклболта. — Это их. Кингсли отпрянул от ящика. — Не волнуйся, это не бомба, — быстро сказал Рон. — Прежде чем принести его сюда, мы проверили его на наличие всех опасностей, о каких только вспомнили. Он не опасен. — Не спуская глаз с Кингсли, он медленно подвинул ящик ближе к нему. — Но тебе будет интересно взглянуть на то, что находится внутри. Роза, сидя на руках у Гарри, тоже потянулась к ящику, пытаясь рассмотреть его содержимое горящими от любопытства зелёными глазами. Гарри сжал дочь в объятиях и мягко прижал к своей груди. — Но, пап... — заныла она, извернувшись в его руках и попытавшись вырваться. — Нет, — строго возразил Гарри. — Можешь оставаться здесь, со мной, но тогда веди себя хорошо. Поняла? Малышка сердито взглянула на него. — Ладно, — пропыхтела она, складывая ручки на груди. Не будь Гарри так взволнован содержимым ящика, он бы счёл её выражение лица забавным. Кингсли раздражённо выдохнул, потом опустил руки на крышку ящика. Не отводя глаз от Рона, он медленно поднял её, всем своим видом показывая, что после этого ему сильно достанется, но когда он наконец опустил взгляд и заглянул в ящик, то ахнул и отпрыгнул. Его ладонь взлетела к губам, плечи задрожали, будто он чувствовал, что его сейчас вырвет. Гарри встрепенулся и поднялся. Осторожно передав сопротивляющуюся Розу Терри Буту, он подошёл к столу с другой стороны и пододвинул ящик к себе. Терри и Джинни вместе с детьми быстро вышли. Гарри убедился, что больше не слышит цоканья каблуков Джинни, и только тогда открыл крышку. Первой его мыслью было повторить действия Кингсли, но он сдержался. Заставил себя не отнимать рук от ящика, не прикрывать рот и нос от бьющей по рецепторам вони разлагающейся плоти и мух. В ящике было две вещи: окровавленная и разлагающаяся оторванная рука с маникюром и записка. Гарри проглотил рвоту и взял в руки пергамент. Внешне он оставался удивительно спокоен и собран, пряча ужас, цеплявшийся к телу. Письмо чуть подрагивало в его руке. Он начал вчитываться в слова, выведенные изящным витиеватым почерком, совершенным и изысканным. Это написал человек, годы практиковавшийся с пером и чернилами. «Дорогой Поттер и Орден Гриффиндурков, Грейнджер жива – и нет, это не её рука. Она принадлежит вашей прелестной разведчице, Мелани. Несколько недель назад пара Золотых Масок поймала её и Тома Торна и пытали их ради информации. Это единственное, что от неё осталось, подумал, вам может понадобиться, вдруг захотите похоронить там, или сжечь, или ещё чего. На следующей неделе Тёмный Лорд планирует произнести публичную речь. Там будет Грейнджер, он собирается использовать её как приманку, чтобы выманить вас из укрытия... НЕ ПОПАДИТЕСЬ НА КРЮЧОК! ПОВТОРЯЮ: НЕ ПОПАДИТЕСЬ НА ЧЁРТОВ КРЮЧОК, ИДИОТЫ! ТЁМНЫЙ ЛОРД ВЫСТАВИТ СВОИХ ЛУЧШИХ ПСОВ НА ОХРАНУ. ЕСЛИ ВЫ ПОПЫТАЕТЕСЬ ПОЙТИ НАПРОЛОМ, ВСЕ ПОГИБНЕТЕ! Всё начнётся в 4 часа дня в Уитби, у доков. ПРОШУ, РАДИ ВСЕГО, ЧТО ВАМ СВЯТО, УДЕРЖИТЕСЬ ОТ НАПАДЕНИЯ! Знаю, Грейнджер была из вас самой умной, но наверняка и у вас найдётся хоть одна извилина в мозгу, и вы придумаете какой-нибудь стоящий способ, чтобы не сыграть в ящик? Ха. Ящик. Улавливаете? Простите, наверное, неудачная шутка. Повторю, НЕ НАПАДАЙТЕ В ОТКРЫТУЮ! Вам и дотронуться до Грейнджер не дадут, вас всех просто убьют. Все генералы Волдеморта будут в Уитби, поэтому его база в Шеффилде останется открытой и абсолютно незащищённой. Там держат около двадцати заложников; Полоумную Луну и здоровяка – старину Хагрида – в том числе. Используйте свой шанс, чтобы вызволить их. НЕ ВЕДИТЕСЬ НА ГРЕЙНДЖЕР! Действуй с умом, Поттер; я не смогу вечно посылать тебе руки помощи, если собираешься... ХА! Ну вот, опять. «Рука помощи». Как всегда, шлю привет Лилит, я уже жду нашей следующей встречи, когда она «оправится». Медуза»

* * *

Прошло полчаса. Гарри сидел на краю своей кровати, погрузившись в размышления, и смотрел в окно. Покусывая внутреннюю сторону щеки, он проигрывал в голове спор с Кингсли, произошедший после того, как он перечитал записку Медузы. Снова, и снова, и снова... Он проигрывался в его голове уже пятый раз, когда в спальню, словно ураган, ворвалась Джинни. Когда дети находились рядом, она всегда была само спокойствие, но как только они ложились спать, начиналась совсем другая история. — Не могу поверить в то, что Кингсли так поступает! — прошипела она, так яростно проходясь расчёской по волосам, что Гарри был уверен – это было больно. — Каков наглец! Мне плевать, что он наш лидер, да хоть сам король Англии, он НЕ имеет права отдавать мне приказы вот так! За спиной Гарри раздался оглушительный грохот: видимо, Джинни кинула расчёску на туалетный столик. — Не можем же мы пренебречь тем фактом, что он выводит её перед публикой, Гарри, — тихо произнесла Джинни. — Мы не можем бросить её. Нельзя упускать такую возможность. — Сколько у нас одежд Пожирателей на складе? — спросил Гарри, всё ещё не оборачиваясь к жене и уставившись в окно. Прошла минута, наконец скрипнули половицы. Рядом с ним прогнулся матрас, и тонкая рука обвила его рёбра. Джинни положила голову на плечо Гарри, и он бессознательно накрыл её своей. — Наверное, около сорока, — неуверенно ответила она. — Может, чуть больше, если зашить те, что все в клочья. А что? Гарри кивнул. — А масок ПСов в достатке? Джинни отодвинулась, чтобы взглянуть на него, но он всё смотрел прямо перед собой. — Думаю, где-то штук пятьдесят, хотя Кингсли не нравится, что мы их храним. Гарри ничего не ответил, поэтому Джинни обхватила его лицо руками и заставила посмотреть на неё. В каждой чёрточке её нежного веснушчатого личика сквозило беспокойство. — Что происходит? — Ты права, — шепнул Гарри. — Мы не можем её бросить. В глазах Джинни вспыхнула искра. — У тебя есть план? — Да. — И ты хочешь скрыть его от Кингсли? — Да. На лице Джинни показалась озорная улыбка, присущая только членам семьи Уизли. — Мы вернём её домой.