Два месяца спустя
Едва Чарли отправился в Шоколадный цех домой на ужин, Вонка мрачно пересек множество коридоров, оказываясь в уединении в своем кабинете. Он безрадостно заперся, хотя в обычные дни такого не делал, и все же не желал, чтобы кто-то прерывал его мысли в этот момент. Удобно устроившись перед камином, он не потрудился ни снять цилиндр, ни перчатки, оставшись в своем привычном одеянии. Чуть нагнувшись вперед, пристально всмотрелся в поигрывающие языки пламени, где-то глубоко понимая, что в кабинете и так слишком жарко для камина. Постукивая пальцем по нижней губе, магнат нахмурился, гадая почему же Тернер решилась и невероятным образом вернула ему его вещь. Конечно, он подозревал, что она склонна к безумствам, но… выкрасть блокнот у Кларк… а ведь это действительно было воровство! Едва Вонка получил от Чарли заветный блокнот, не прошло и пары дней, как ему позвонила Элис с личными претензиями. Но у магната было железное алиби — он находился на фабрике, и это могли подтвердить множество умпа-лумпов. Не добившись своего, бывшая студентка отстала, благоразумно рассудив, что требовать и без того украденное ею — абсурд. Око за око, как говорилось во всех бессмысленных войнах. — Почему же тогда ты не выходишь из головы? — с ноткой страдания изрек он, потерев переносицу и откинувшись на спинку кресла. Последние месяцы его безбожно одолевали мысли о Тернер. Она мерещилась ему повсюду, и он не переставал думать о том, какую же ошибку совершил с ней. Вилли прекрасно осознавал, что девушка, с таким отчаянием добивавшаяся его внимания все эти годы, ни за что его не простит просто так. Особенно после того, как вернула рецепты. А он — не принц на белом коне и явно не знает, как сделать ей приятно, чтобы загладить вину. Терзая себя мыслями, кондитер внезапно осекся. — А если я не сделаю что-то сейчас, то… потом будет поздно? — вопрос явно задавался самому себе, ведь собеседника в кабинете не нашлось. Он безнадежно ухмыльнулся, со всей горечью, скопившейся на сердце. А ведь Луиза стала ему по своему дорога, как неотъемлемая часть его жизни, пусть и не самая громадная, но весомая. Слишком значимая часть его самого. И все эти доводы про то, что она не раз влюбится, теперь показались директору сумасбродными, лишенными всякого смысла. А затем пришел и испуг. А если?.. Решительно подорвавшись на месте, он предпринял попытку выйти из кабинета, но дверь не поддалась. Тогда он задумчиво нахмурился и пока открывал дверь ключом, размышлял о правильности своего решения. Теперь он не может ворваться в ее жизнь лишь для того, чтобы затем оттолкнуть. Нет… если он готов сейчас нарушить это затянувшееся молчание и вновь вторгнуться в ее мир, то должен быть готовым к последствиям и ответственности. А эти два фактора всегда пугали Вилли Вонку. — На этот раз я ее не отпущу… — самозабвенно сам себе прошептал он под нос, прежде чем выйти за ворота фабрики. Тут же объяла духота, слишком сильная для конца августа. Магнат на долгие секунды замер, привыкая к яркому оранжевому свету солнца и ясности вечера. На небе где-то вдалеке уже ползли темные тучи, но там, где светился оранжевый диск — розовые и перламутровые переливы манили взор и выглядели многообещающе. Он должен попытаться. Теперь он не мог ее отпустить. Решив, что первым делом зайдет к Бену, магнат тут же решительно шагнул на пыльную улочку района, чертыхаясь при осознании того, что забыл свои очки на фабрике. Немноголюдная улочка, где располагалось кафе, была освещена догорающим светом солнца. Листья на деревьях приобретали в этом свете золотые и оранжевые цвета, будто подготавливая горожан к осени. Дверь кафе открылась, выпуская наружу запах кофе и сладких пирожков, а вместе с ним появилась в поле зрения и девушка. Она замерла, глядя на возникшего будто из ниоткуда кондитера, с легким испугом разглядывая его, словно призрака прошлого. Что-то болезненно кольнуло внутри, но она не позволила эмоциям проявиться. И все же внимательному взгляду был бы заметен едва уловимый блеск глаз и дрожащие от волнения пальцы, упорно сжимающие небольшую сумочку. Вонка замер вместе с ней, стоя на расстоянии пары метров. «Это же всего лишь рецепты… есть куча других вещей ради которых стоит жить!» — прошептал в его голове ее надломленный голос. В душе что-то оборвалось и противно ухнуло вниз, а язык сам собой сморозил невероятную глупость: — Привет, — он нелепо махнул ей рукой, обтянутой в плотную перчатку, а на губах застыло подобие улыбки. Лу, отойдя от шока, едва заметно кивнула головой и пылко ответила: — Привет! — Похоже, я многое пропустил, — он неловко указал пальцем на заведение и пожал плечами, сожалея, что девушка работает не у него. В ее глазах застыл немой вопрос. — Вообще-то я хотел поблагодарить тебя и… поблагодарить всех вас за то, что вернули рецепты. Тернер впервые не натянуто улыбнулась, сбрасывая груз ответственности со своих плеч и едва заметно кивнув, принимая его благодарность. Но с губ ее не сорвалось ни звука, и тогда магнат продолжил: — Передай мои благодарности, хорошо? — она еще раз кивнула и прошла вперед, чтобы скрыться с его глаз. Чтобы покончить со всем этим и больше никогда не вспоминать о том, как гулко колотится сердце, как желание обнять его охватывает разум. Но едва девушка сделала пару шагов по направлению к дому, обогнув магната, как тот произнес: — Лу!.. — она застыла, стоя к нему спиной и боясь обернуться. Не дождавшись продолжения, она все-таки повернулась к нему полубоком, выжидающе глядя на Вонку. Он совсем искренне улыбнулся и обвел ее рукой, прошептав: — Отлично выглядишь! Отлично… — и несколько раз покивал головой, с сожалением глядя в ее глаза. Тернер не нашлось что ответить, и она попросту пялилась ему вслед, когда тот первым развернулся и пошел в совершенно другом от кафе направлении. Она так рада была его видеть, что теперь все эти месяцы казались ничтожными ради одного такого его взгляда. Внутри что-то тихо продолжало шептать «Еще», и прежде чем бы она повиновалась такому порыву, резво побежала домой, едва не спотыкаясь и придерживая подол бледно-голубого платья в мелкий цветочек. Ее порядком отросшие волосы выбились из небрежного пучка, а резинка безбожно затерялась на улице, оставив копну пушистых волос в беспорядке. Но это ее мало волновало сейчас. Гораздо больше хотелось оказаться дома и вдоволь насладиться очередной книгой или фильмом, лишь бы забыть о случившемся. Пока это опять не привело ее в исходное положение.***
Сидя вечером дома, она не могла сосредоточиться ни на чем. Перед глазами всплывал образ кондитера и его сказанные тихо, но четко слова. Она понимала, что это все глупости, что доверившись ему еще раз скорее всего снова проиграет. Он всегда так делал. Смыкал свои изящные пальцы на ее шее, в ожидании пока не начнется очередной приступ. Пока воздуха катастрофически не станет хватать, пока жгучая боль не наполнит легкие и все тело. Пока она не забьется в конвульсиях, моля его о пощаде и снисхождении. И только тогда он позволит ей дышать, отступит и скажет, что делает все ради нее. Он всегда так делал и будет делать — убивать все живое и возрождать заново, замыкая порочный круг, упиваясь ее эмоциями, награждая ее терпение подобному своим временным снисхождением. Все ситуации, все дерьмо — подстроено им, великим кондитером, опутавшим ее своими лесками и умело дергающим за нужные ниточки. Паук, сплетший свою паутину, а она лишь жалкая мушка, угодившая в нее и ожидающая своего часа. Осознание этого прошибло током, но хуже всего было собственное бессилие. Но пальцы уже судорожно искали его номер среди записной книжки и вскоре нажали на нужную кнопочку, совершая вызов. — Лу? — тут же тихо раздалось на том конце провода, не успела пройти и пара гудков, будто он только и ждал звонка. Тернер застыла на кухне с телефон, прижатым к уху, и выдохнула, собираясь с мыслями. Ее затянувшееся молчание Вилли воспринял по-своему и заговорил первым: — Я понимаю тебя… — Ни черта вы не понимаете, — грубо ответила она сквозь зубы, но тихо и с осторожностью, будто боясь спугнуть спящего зверя. — Решили извиниться передо мной спустя столько времени… это жестоко… — Я не извинялся, — он слабо хмыкнул, а затем последовал затяжной вздох. — Я поблагодарил вас всех. И в награду можешь просить что хочешь. Не знаю, как вам удалось обвести вокруг пальца Кларк, но… сейчас все улеглось. — Только не говорите, что вы только этого и ждали. — Я могу прийти? — вместо ответа спросил он. Лу покачала головой, улыбаясь краешком губ, но ответила совершенно противоположное. И когда он повесил трубку, ее охватило тревожное ожидание. Она так и стояла у окна, обхватив подоконник дрожащими пальцами и глядя на темное ночное небо. Фонарь с улицы щедро освещал кухню, отбрасывая странные тени на стены, но они никогда не пугали Тернер. Можно сказать, она сейчас была такой же тенью на стене, которую Вонка боится, но тем не менее не способен убрать из своей жизни. Всего лишь тень на стене… Когда раздался стук в дверь, она неосознанно вздрогнула и поспешила открыть. Ночной гость в этот раз более неловко прошел в ее обитель и скинул на вешалку пальто и цилиндр. Они застыли друг напротив друга, и пока Тернер пристально вглядывалась в его мрачное выражение лица, то Вонка смотрел только себе под ноги. — Почему вы не смотрите на меня, сэр? — она с самого первого курса не чувствовала себя такой робкой. — Чтобы не сойти с ума, Тернер. Тут же вся ее робость прошла, будто ее хлестнули пощечиной. Тернер выпрямила спину и сжала руками подол платья, нахмурено сводя брови к переносице. Что это? Следствие пережитого и все еще переживаемого расставания? Задетое чувство собственного достоинства? Непонимание и противоречия превратились в агрессию, и выплеснуть ее представлялось лишь в одном направлении. — Лишенный логики, жестокий идиот. Вы, похоже, сами не знаете, чего хотите. Да вам просто нравилось измываться надо мной, прогонять, а потом приходить со своими извинениями или благодарностью! — А что с того, ежели и нравится? — Вонка внезапно сделал шаг вперед, вынуждая Тернер прижаться к стене и выдохнуть через стиснутые зубы весь воздух, зажмуривая глаза. Скользнув взглядом по то и дело подрагивающим губам, которые он сминал в жарких поцелуях когда-то, он задышал глубже и незаметно прикусил внутреннюю сторону щеки. — Станешь меня отчитывать и перечить? Кричать, доказывать свою правоту? Но мы оба знаем, чем это в итоге кончится, ты принесешь себе страдания, а мне… что ж, я не впервые признаюсь, что мне тебя не хватает. — Вы псих! — она распахнула глаза и тихо рассмеялась ему в лицо от едва сдерживаемой истерики. — Я пытаюсь мириться с вашим характером и не раз делала вам добро, а вы… чуть что сразу прогоняли. Такого в отношениях быть не должно. — А у нас отношения? — казалось, он и сам был ошарашен, дернувшись и застыв на месте с приоткрытыми от услышанного губами. Лу только тяжело вздохнула и покачала головой. — В этом весь вы. Если вы действительно что-то еще ко мне чувствуете, сэр, то сделайте кое-что и для меня… — Что же? — Сходите к психологу, — ее взгляд прорезал пространство между ними. Столько в нем было решительности, что Вонку на мгновение захлестнуло этим. — Я хочу вернуть все то, что было между нами. И я знаю, что вы желаете того же, иначе не стали бы меня искать в кафе у Бена и не пришли бы сюда. Но… я устала от этих качелей, я не смогу вылечить вас морально, ведь я не специалист. Да, я люблю вас, и я не отрекаюсь от этих слов, но… это большее, что я могу вам сейчас дать. — Понятно… Он на долгие минуты замолчал, неосознанно придвигаясь еще ближе и обнимая ее совсем невесомо за талию. Его задумчивый взгляд скрылся от нее, когда он сокрушенно опустил голову на ее плечо. Лу сочла это его смирением и жаждой поддержки, поэтому осторожно провела ладонями по его спине, прикрывая глаза и будто признавшись, что тоже скучала. — Ты действительно желаешь все вернуть? — донесся до нее его приглушенный голос. Она медленно и осторожно кивнула. — Видимо, другого выхода у меня нет… — он грузно вздохнул и отстранился, чтобы заглянуть в ее глаза, поддернутые пеленой слез. — Я постараюсь сделать это… — он прошептал это горячо и почти отчаянно, вынуждая ее криво усмехнуться. — Если таково твое желание, то я готов… пойти на уступки. И еще у меня есть к тебе предложение… Он выдержал паузу, интригуя девушку, а затем со всей деловитостью добавил: — Не хочешь работать в колледже? Тернер выпучила глаза, совершенно не готовая к такому предложению. — Я подумаю, мистер Вонка, — она загадочно улыбнулась, прежде чем приподняться на цыпочках и дотронуться до его губ в нежном поцелуе. Они не претендовали на что-то большее сейчас, просто дали друг другу обещание держаться вместе и отныне пытаться строить отношения. Тернер не знала, что чувствовать в тот момент, что вообще нужно делать, но тем не менее для себя решение приняла.***
Пол года спустя Работа в колледже принесла в жизнь юной мисс Тернер немало сюрпризов. Она и не подозревала, что учиться в разы легче, чем готовить материал для лекций и вовлекать новых учеников в процесс. Придя на должность преподавателя в начале октября, Лу совершенно потерялась и не знала толком с чего следует начать. Хорошо, что прошлый педагогический состав не был изменен, и коллеги с радостью поддерживали новоприбывшую учительницу. В особенности такая поддержка исходила от Вонки, который зачастую проводил совместные лекции, не полюбившиеся студентам из-за того, что любимый директор больше внимания обращает на свою коллегу нежели на них. Было сложно расстаться с работой в любимом кафе Бена, но старик все прекрасно понял, настоятельно приглашая ее каждые выходные на кружечку кофе. Микки продолжал учиться, а после выпуска все-таки планировал остаться в кафе, они часто пересекались в городе, поэтому Лу скучать не приходилось. Джастин тоже нередко писал ей и даже приглашал на лето в совместный отпуск в уже полюбившийся им Таиланд. Тернер безумно тосковала по студенческим беззаботным будням и с радостью принимала все приглашения. А вот в жизни с Вонкой все шло не так гладко, как казалось обоим изначально. Безусловно, магнат выполнил данное обещание и действительно раз в неделю посещал городского частного психолога, но если что-то и изменилось, то пока невесомо. Он все также продолжал третировать новых студентов, дерзить Тернер и будто все еще считал ее своей подопечной. Оттого она как могла оттягивала момент с переездом (на который однажды намекал магнат), только войдя во вкус взрослой жизни. И все же… совместные вечера у Баккетов и долгие посиделки с Вонкой за проверкой работ учеников или приготовлением чего-то нового были самыми счастливыми моментами в ее жизни. Ведь даже сидя за грудой тетрадей они успевали подколоть друг друга или просто пообщаться о чем-то незначительном. И этот этап сейчас как никогда устраивал Лу. Она все еще ждала его изменений, все больше понимая, что их не наступит. И с каждым разом принимала его минусы и даже училась любить их. И все-таки в отношениях было еще много таких «но»… Тернер как обычно после пар собрала свои вещи в кабинете и, закрыв его, вылетела в прохладный коридор. Приближалось Рождество, и зима крепко накрепко объяла городок ранними морозами и долгими снегопадами. Однако настроения у Лу абсолютно не было, а все из-за предновогодней сессии и кучи домашней работы. А она еще даже не успела выбрать подарки Баккетам и Вонке, и подготовить свою квартирку к праздникам. В такие моменты она жалела, что отказывалась от жизни на фабрике, но с другой стороны понимала, что хоть где-то сейчас ей нужен покой. Подростковая вспыльчивость и эмоциональность сменились холодной решимостью и некой долей эгоизма, поэтому она не могла преминуть своим личным спокойствием. И пока Вонка не начинал действовать решительно по отношению к ней — выпадала возможность отдохнуть и как следует вникнуть в жизнь преподавателя. Это все еще давалось ей нелегко, как и взаимодействие с почти сверстниками. Вообще об их с Вонкой романе знали только наблюдательные учителя, остальным же приходилось только догадываться. И тем не менее слухи по городу распространялись очень быстро, особенно после их с кондитером совместных походов в ресторан. Уже подойдя к выходу, Лу остановилась, с интересом глядя на развернувшуюся перед ней сцену. Мистер Вонка впервые нерешительно что-то объяснял молодой студентке, пока та с явным восхищением разглядывала его профиль. — … а для того, чтобы выветрить из смеси неприятно пахнущие и дубильные вещества и тем самым повысить качество и вкусовые свойства будущей продукции нужно?.. — он многозначительно посмотрел на студентку, и та густо покраснела, несмело промямлив: — Продолжительный контакт с воздухом и постоянное перемешивание, мистер Вонка? Лу криво усмехнулась и покачала головой. Разумеется, ответ верный, и она даже в какой-то момент увидела в этой нерешительной девочке себя почти четыре года назад. И также отметила одобрительный взгляд Вонки. Конечно, такой красавец да еще и великий магнат не мог не вызывать всеобщее женское восхищение, и иногда это становилось причиной некоторых конфликтов среди пары. — Верно, мисс! — нравоучительно поднял указательный палец в воздух Вонка. — О, профессор Тернер, подслушиваете? — тут же он заметил притаившуюся Лу и прищурил глаза, с вызовом поглядев на молодую учительницу. На нее тут же бросила взгляд и студентка, но в нем больше сквозило ревности, чем приветствия. — Я еще не профессор, директор Вонка, — с легкой усмешкой, прикрытой почтением, ответила Тернер, подойдя чуть ближе. — И правда, как я мог забыть, ваше заочное обучение все еще продвигается, — тихо прокомментировал он, не тая в себе яда. Вообще вся эта идея с разделением классов на два преподавателя по кондитерству ей не нравилась, потому что многие студенты хотели учиться именно у Вонки. И такие личности зачастую могли бегать к нему на переменках или после, чтобы спросить прямо у него совет или задать вопрос по теме урока у Луизы. Они докучали Вонке, а магнат зачастую докучал этим Тернер, каждый раз говоря, что ей до его уровня еще далеко. — Мисс Бейл, я вам объясняла эти вопросы на предыдущем уроке, — Лу недовольно поджала губы, подходя ближе к своей студентке. Та лишь пожала плечами и прошла мимо, будто преподавательница для нее являлась пустым местом. А вот Тернер грозно свела брови к переносице и в который раз пожалела о том, что пришла сюда преподавать. — Невоспитанная. Она затравленно взглянула на Вонку со второго раза, ища в глазах напротив столь необходимое понимание, но там не было ничего кроме насмешки и превосходства. — Прямо как ты, — поддразнил ее Вонка, совершенно беззлобно улыбнувшись. Лу тут же вернула ему взгляд и еще сильнее помрачнела. — А тебе такие и нравятся, правда, Вилли? Успел зазвать ее на дополнительные занятия? Вонка ухмыльнулся и приблизил свое лицо к ее, пока они остались одни, горячо выдохнул: — Помнится, одна строптивая студентка сама попросила о дополнительных занятиях и стала единственной ученицей с такими привилегиями. Тебе не к лицу ревность, моя девочка. Лу вспыхнула и отстранилась, вновь ощутив себя не учителем, а все тем же подростком, и прижала к груди свою сумку и куртку. Тут-то дыхание спёрло окончательно. Если бы в ту секунду к ней подошло полносоставное руководство академии, в которой Тернер обучалась и работала, с предложением подписать документацию об увольнении — она бы согласилась не раздумывая, лишь бы поскорее подвернулась возможность покинуть это жуткое место, насквозь пропахшее въедающимся в каждую стену превосходством. Забавно, ведь во время учебы она лишь однажды помыслила о подобном. Вонка, оторвавшись наконец от исследования ее шеи и волос, выбрал самый суровый взор из собственного арсенала, чтобы затем впереть его в девушку. В её же глазах он встретил мольбу вперемешку со злобой. — Учись брать себя в руки, Тернер, — холодно процедил он сквозь маску, продолжив гнуть свою линию, хотя и знал заведомо, чем закончится эта сцена. — Я не ревную, — твердо ответила она спустя мгновение, за что тут же получила его снисходительную усмешку. — Разумеется, — пренебрежительно отмахнулся он и помог своей девушке с курткой. — О чем ты думала, когда соглашалась работать со мной? — Ах, вот как… — задумчиво протянула Тернер, оглядывая его с ног до головы и качая головой. — Пока мы не поссорились, думаю, мне лучше уйти. Она поспешно покинула колледж, не оборачиваясь, чтобы посмотреть что делает Вонка. Если по правде, Вонка не был сердит на Луизу по-настоящему, прекрасно понимая, что ни одному человеку в этом мире ни за что не удастся постичь все тонкости преподавания столь же быстро и легко, как удалось это ему много лет назад. Он всегда принимал эту свою способность как должное, но, в тоже время, не забывал о снисходительности к «недостаточному уровню развития» некоторых людей. Ему нравился и вкус спектра эмоций, с которыми Тернер покидала помещение. Именно по этой причине зачастую и возникали подобные ситуации. И тем не менее, он криво усмехнулся, поглядев на выглядывающую из-за угла студентку, а затем в свойственной ему манере процедил: — Тоже подслушиваешь? Неделю будешь отрабатывать, и не у меня, а в спортивном зале, я ясно изъясняюсь, мисс? Девочка испуганно пискнула и кивнула, густо покраснев и покинув свое убежище… Тернер рухнула на скамью у стены заднего двора здания, выход к которому открывал вид на заснеженные лужайки мистера Вонки. Широкие дорожки змеились, огибая колледж полукругом, чтобы затем едва заметно слиться с разбитым тут же садом, предназначенным для прогулок студентов на свежем воздухе. Славное, тихое местечко, в которое лишь издали, несмело, словно боясь нарушить устоявшийся здесь покой, доносилось гудение городских дорог. Воздух вокруг стоял такой свежий и едва морозный — город был обделен снисходительными зимами, — но Тернер поддалась наслаждению. Необходимо лишь время, а его у Лу, к сожалению, не так много. Из потайного кармана она выудила заранее припасённую пачку сигарет, быстро вставив одну из них в рот и тут же зашарив в поисках зажигалки. Её по-прежнему тошнило, и зачастую это случалось даже не от вездесущего шоколада, а от отвращения к самой себе за неспособность преодолеть собственные страхи в преподавании. Всю жизнь Тернер считала, что не боится ни общества, ни косых взглядов, да и не слыла никогда человеком одиноким или замкнутым в себе, однако, стоило столкнуться с суровой реальностью — с преподаванием, как тут же старые установки улетучились, совершенно предательски оставив девушку мистера Вонки наедине с истинными трудностями. Она докурила сигарету и достала еще одну, цепко зажав губами и подкурившись, пытаясь привести в норму заледеневшие пальцы. Однако, нервы пока ещё не спешили приводить себя в норму, да и разве возможно это, покуда в голове без скончания прокручиваются одни и те же тревожные эпизоды. Разумеется, Тернер ревновала своего магната к студенткам, и порой смотрелось это уж очень очевидно. И если поначалу было предпринято немало попыток найти общий язык с женским коллективом, вечно чем-то недовольным девицей, то на данный момент положение приняло крайне недружелюбный оборот. Слухи и откровенные насмешки со стороны женского общества колледжа случались всё чаще, атмосфера накалялась каждый раз, когда Вонка и Лу оказывались в одно и то же время в одном месте. Другой причиной для беспокойства послужили, конечно же, болезненные сомнения в правильности выбранного пути, и одна мысль о том, почему вообще эти сомнения возникают, способна была уничтожить настроение до конца дня. Бесспорно то, что Лу заняла не самое выгодное положение, впав в полную финансовую зависимость от Вонки, хоть он никогда её в том не попрекал. Никогда и ни в чём не отказывал ей, стараясь облегчить загруженные будни настолько, насколько это возможно сделать для обычного преподавателя. Тем не менее, рано или поздно вновь наступает момент, когда любой человек начинает задаваться вопросом, по правильному ли пути он идёт? А возникающие на этом пути трудности лишь подливают масла в огонь, делая ещё больнее. — Детям курить вредно, — заявил Вилли, легко вытянув сигарету изо рта Лу, которая не услышала его резкого появления, а потому немного вздрогнула, так и не успев докурить. На самом деле курила она более чем редко, не имея зависимости от пагубного занятия. Но в минуты, вроде этой, курения требовало даже не бездумное тело, а сам разум, хорошо запомнивший долю успокоения, даруемую никотином. Вонка вёл себя весьма бодро и непринуждённо, будто не произошло ни единого казуса. Он откинул назад расслабленные плечи, с большим и нескрываемым удовольствием оглядывая фабрику — результат собственных трудов. — Ты даже не злишься на меня? — удивилась Лу, разумеется, не рискнув возмутиться отобранной сигарете. — Почему я должен злиться? — вскинул брови Вонка, выкинув сигарету в ближайшую мусорку. — Ты ведь только учишься преподавать и, к тому же, я еще не раз возьму тебя за твою ревность. Магнат улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой, не оголявшей белоснежных зубов. Лу округлила глаза, неосознанно оглядевшись вокруг и подмечая, что их точно никто не услышал, а между тем густо краснела, брошенная в жар от услышанного. — Домой? Может, ты бы задержалась у нас до ужина, а после я тебя провожу? — он вновь вернулся к самому невинному выражению лица, сбивая ее с толку таким вопросом. — Свободный вечер? — тихо усмехнулась она, с горечью понимая, что близость для них стала роскошью. — Что ж, я бы не отказалась от чашечки чая за проверкой конспектов. Вонка, будто только и ждавший этого, по странному ухмыльнулся, прежде чем сопроводить девушку на фабрику, не заботясь о том, видят их или нет. Для него это теперь стало неважным, абсурдным и полным идиотизма. Он любил говорить в последнее время, что не намерен что-то скрывать от других. Каждый все-равно видит то, что хочет видеть, и этого не избежать. Такие изменения в нем нередко смущали девушку. Она будто с каждым годом и днем открывала для себя кондитера с других, все новых и многогранных сторон. По приходу в его кабинет, Лу по привычке приземлилась в свое кресло. — Какой чудный и плодотворный день, правда, моя девочка? Тогда порядком расшатанные обновлённым ритмом жизни нервы мисс Тернер дали сбой, заставив её чертыхнуться на месте, и высказать Вилли всё, что тяжким грузом осело на голову: — Да, чёрт возьми, я совершаю много ошибок! Совершаю каждый день, ведь мне по-прежнему тяжело свыкнуться с тем, куда повернула жизнь, и с тем, насколько резок был перепад сфер деятельности. Совершаю, мать вашу, ошибки, и буду совершать, потому что это нормально! Ты готовил меня к кондитерству, а в конечном счете когда я в последний раз что-то готовила по своему рецепту? — И что? Магнат уставился на неё в истинном наслаждении, будто по ТВ впервые представили долгожданную премьеру остросюжетного блокбастера. Удобно развалившись в кресле у камина, он закинул одну ногу на вторую, выжидая яростного продолжения. Лу, осознав, что понимания от него ждать не стоит, закатила глаза и более холодно процедила: — И твои проклятые студентки-девочки — просто суки по большинству, вот что! Они ненавидят меня с первого же рабочего дня и ненавидят из-за тебя. Потому что влюблены в тебя по уши! Они таскаются за тобой повсюду, срывают мои занятия репликами о том, что я тебе и в подметки не гожусь, а я молчу, всегда молчу! Но ты принимаешь их сторону, не замечаешь ни единой пакости. Ах, ну да! Ведь и я когда-то была вездесущей студенткой, так ведь? Выдержка кондитера лопнула, как тугой мыльный пузырь, и Вонка иронично расхохотался, будто над неудачной, порядком надоевшей шуткой. — Лу… Тебя напугали собственные мысли о том, что раз я повелся на такую студентку, как ты, то могу наступить на эти же грабли дважды? Глупее вздора я в жизни не слышал. Блики танцующего пламени сверкали на усмехающемся лице, и эта усмешка, казалось, в любой миг способна превратиться в гнев. Вилли Вонка всегда был полон контрастов, и если ему что-то не понравилось — всем было бы разумнее разбежаться в разные стороны, спасаясь. Но проблема в том, что Тернер любила игры с огнем, порой забывая о собственном невыгодном положении и подставляясь. Любила отстаивать свои позиции, и если уж ей что-то осточертело, то пиши пропало. — Собственные мысли? Да, Господь, я добивалась желаемого чертову кучу лет, пошла на риск ради тебя, отказалась от полюбившегося дела и все ради тебя! Честно признаюсь, я ожидала работать с тобой на фабрике, а не в колледже. А по приходу сюда, пытаюсь найти твою поддержку, но наталкиваюсь на студенток, которые готовы мне в глотку вцепиться при мысли, что домой мы пойдем вдвоем. А ты будто не замечаешь этого, будто специально стал лояльнее к ним и даже не реагируешь на шуточки в мой адрес или полное игнорирование как преподавателя! — девушка всплеснула руками, демонстрируя охваты выстроенного за это время. Её глаза метались из стороны в сторону, пушистые волосы то и дело спадали на лицо, сотрясаемые озлобленной жестикуляцией. — Для чего нужно было объявляться в моей жизни, тревожить её, раз ты не готов меня защитить?! Вонка поменялся в лице, теперь полностью обратив его к девушке. Тени и блики заиграли по-новому, подсвечивая не самые доброжелательные его черты так, что те становились только суровее. А лицо у магната было резким и хищным, с острыми и живыми глазами, которые, казалось, подмечали любое движение. Вслушиваясь в треск охваченных огнём поленьев, поглотивший сейчас все прочие звуки, Лу начала жалеть о высказанном, и растерянность эту тотчас же пригубил Вилли, сделавшись ещё сытее. — Девочка моя, — издевательски медленно протянул он заледеневшим тоном, ещё минуту назад издававшим хохот, — говори, да не заговаривайся. Ты прекрасно знаешь, каковы на вкус игры со мной и последствия. И если я раз за разом возвращал тебя, то лишь по собственному желанию, а не в угоду тебе. Разве я мало сделал, м? — он нагнулся вперед в ожидании, сбрасывая с себя все маски и ужимки. — Я пошел к психологу, и теперь мы мирно решаем такие конфликты, разве нет? Я предложил тебе переехать ко мне, но ты сама отказалась от данной идеи, сославшись на то, что тебе нужно время. Ты говорила, что хочешь серьезных отношений, но потом сама от них отказывалась, почему, Лу? Уж не потому ли, что продолжаешь не доверять мне? — он безудержно хмыкнул, недовольно отведя взгляд от ее лица. — Я говорил тебе, что совершил ошибки, но никто от этого не застрахован. Главное, что я все осознал. И мне теперь не доставляет трудности признаться тебе в любви. Тебе, а не кому-то другому, Тернер. Девушка раздражённо выдохнула, ощутив, как тело начинает потряхивать. — Ничто не разбивает пару так быстро, как необоснованная ревность, — продолжил Вонка. — «Необоснованная»?! Постой, какая, к черту, ревность? Мы говорим об отношении студентов ко мне! Он ухмыльнулся. — О простой ревности, Лу. Той, что застилает тебе глаза. Тернер задохнулась в возмущении, уже было изготовившись атаковать и обороняться, но мужчина перебил её: — Мне плевать, влюблены они или нет. Во время работы преподаватель обязан вести себя подобающе, и это касается всех без исключения. И тебя, Тернер, и меня. И кто бы что ни делал и ни говорил, ты, раз уж решилась на этот путь, должна сохранять достоинство и профессионализм любой ценой, слышишь? Любой. Твои смехотворные высказывания лишены смысла. Я разглядел в тебе нечто большее еще с первого курса, но тем не менее отталкивал тебя, опасаясь за свою карьеру и тот мир, что успел построить. И я дал нам шанс лишь спустя годы, все еще продолжая отталкивать. Разве этого мало? Ты совершила гораздо больше глупостей, чем я, но тем не менее не стоит приравнивать нашу с тобой историю к чему бы то ни было. Я никогда не посмотрю на твоих студенток или моих, это я тебе гарантирую. А ты просто устала, тебе вечно скучно, и как только ты получаешь что-то одно — непременно желаешь получить еще что-то большее. Я не оправдываю твоих ожиданий, Тернер. — Но!.. — хотела возразить она, но эту возможность у неё решительно вырвали. — Если ты не замечаешь моего к тебе серьезного отношения, Лу, то разве это моя вина? Я считаю, что искупил ту ошибку в полной мере и продолжаю ее искупать, ломаю себя, чтобы попытаться выстроить что-то новое. Может, я действительно не всегда могу помочь тебе и приструнить студенток, но всему свое время… Разве не видно, Тернер, на чьей я стороне? Для кого я раскрыл свою душу, кому доверился? Совершенно незаметно, моя дорогая? Последние слова Вонка произнес с явным нажимом и нетерпеливо поманил девушку к себе. Она нерешительно поднялась и вскоре оказалась на его коленях, крепко удерживаемая его хваткой. И правда, после поездки в Лондон и его извинений она не могла всецело довериться этому человеку. Как бы она его не любила, она помнила чем каждый раз заканчивались конфликты. Явно не тем, что она сидела у него на коленях, слушая его доводы. Теперь же она чувствовала себя уязвленной, прилипшей к рукам хищника, в клетку которого угодила по собственной воле. И тем не менее эта опасность была сладка, чего не мог не отметить и Вонка, прекрасно знающий о тяге к подобному своей возлюбленной. Ей попросту нравилось выводить его из себя, пусть она и отрицает это. Она обессиленно опустила руки ему на плечи и всмотрелась в аметистовый цвет его глаз. Он все говорил правильно. Всегда будут недовольные люди, которым ты можешь по каким-то критериям не подойти и не понравится. Просто не стоит акцентировать на этом внимания, а Вонка… ей стоило признать, что он ни разу не проявлял к кому-то тоже внимание и заботу, как по отношению к ней. Он не давал весомых поводов для ревности. — Прости, Вилли, я понимаю, что вспылила из ничего, — наконец, прошептала она, оставляя на его губах невесомый поцелуй. — Мало просто понимать, — ответил он, — это необходимо усвоить. И как можно скорее. Здесь взгляд директора, как показалось Тернер, едва заметно смягчился, словно на мгновение в нём проскользнула видимая мысль. Девушка почти разгадала эту мысль, оттого немного осмелев. — Здорово я тебя разозлила, — сказала она, всматриваясь в надменный лик напротив, вскинув пушистый веер ресниц. — Как во времена учебы. Хм, а я помню, что и к Кларк тебя приревновала. Но… — Но? — Ничего, — подумав, ответила Лу. — А меня, и вправду, испугали твои слова на заднем дворе. Ты ведь не собираешься воплощать их в жизнь? Тернер прижалась к его щеке своей, чтобы незаметно спрятать от Вонки пробивающуюся сквозь наигранность улыбку, постепенно растворяющую в её теле всё скопленное напряжение. Вилли же ухмыльнулся открыто, не растеряв, однако, своего ехидного коварства. — Каков диссонанс, Тернер! — покачал тот головой. — Интонация полностью противоположна реплике, это же надо… Словно мольба о пощаде, в которой больше мольбы об исполнении приговора. — Не понимаю, о чём вы, сэр, — ответила девушка, закусив губу, чтобы не выдать подступающий смешок. Она еще больше расслабилась, прильнув к его телу и ощутив долгожданное тепло. И очень зря. Зря, ведь через секунду ловкая пятерня обратила её самодовольное лицо к вновь разыгравшемуся кондитеру, ухватив за волосы на затылке. Тернер охнула, с опаской уставившись на злорадно оскалившегося магната, и почти сразу почувствовала его растущее возбуждение, упирающееся в ее бедро. — Ты ведь помнишь, девочка? — зловеще заговорил он, сверкая бешеными глазами. — Мое снисхождение к тебе может и улетучиться. Шумно сглотнув, Тернер постаралась взять себя в руки, и на сей раз не давать мужчине то, чего он вожделеет больше всего — её трепещущею от страха перед ним и тем, что только он контролирует все ее действия, позволяя дышать и довольствоваться временными ласками. Вызывающе вскинув подбородок, она смело заглянула Вонке в бледное лицо и тихо, но чётко ответила: — А, быть может, я хочу, чтобы иногда ты был жесток со мной? Вонка оторопело улыбнулся, не ожидавший таких ее слов. И все-таки как же она любила его удивлять, а он несомненно любил ее за эту черту. Обворожительно улыбнувшись, он освободил ее волосы и откинулся на кресле, изучающе разглядывая ее лицо перед собой. Ее щеки по привычке розовели, вновь являя контраст словам и действиям. И внезапно вместе с этим откровением пришло еще одно — он хотел большего. Больше, чем просто редкое времяпровождение вместе с ней, больше, чем совместные ужины у Баккетов. Сейчас все это не имело смысла. Смысл он видел там, куда по своей воле раньше никогда бы не сунулся. И мгновенное желание обладать этой девчонкой полностью и безраздельно захлестнули его. Как когда-то он пришел с извинениями к ней домой, так и сейчас он был готов умолять ее на серьезные шаги, лишь бы вернуть то, что в ней еще жило по отношению к нему, но упорно сопротивлялось время от времени. Это желание обескураживало, но больше Вонка не был готов к самокопанию или отрицанию данного факта. Заслуга всему этому, конечно, лежала на психологе и его собственном моральном росте. Ему не надоели их игры, нет, но их можно перевести на новый уровень, ведь так? — Наконец тебе достало мужества это признать, моя девочка, — довольно промурлыкал Вилли, сжимая пальцами ее бедра до тех пор, пока гримаса боли не отразится на ее лице. — Тебе нравилось выводить меня из себя с первого дня. — Ты говоришь о том дне, с момента которого минуло без малого четыре года, когда ты принял меня в колледж, или о дне, когда я затащила тебя в постель? Тернер открыто улыбалась, растеряв волю и желание что-либо скрывать от вездесущего взгляда, пока Вонка, пренебрегая нежностью, оголял её грудь, сдирая с плеч свитер, а затем и бюстгальтер. — Какая, к чёрту, разница? — шикнул он, чувствуя, как от вожделения по челюсти побежала дрожь. Лу не упустила этот момент и дразняще отстранилась назад, не позволив последней вещице сползти с ее плеч. На губах застыла коварная улыбка, и она с явной неохотой покачала головой. — Нет! — возразила она. — Думаю, вы найдете куда более сговорчивую студентку, сэр… На секунду Вонка застыл, пытаясь уложить услышанное в голове. А когда удалось, озлобленно ухмыльнулся, на мгновение показывая белоснежные зубы. Она все не унималась, делая оскорбленный вид и выводя его из себя, даже не понимая насколько велико его желание наказать ее за эдакое непослушание. И она как всегда ошибалась. — Однажды я просто прибью тебя, Тернер, — прошипел он, от напускного сопротивления, однако, распаляясь куда пуще прежнего. Не успела девушка и сориентироваться, как оказалась плотно прижата к холодной поверхности стола. От возбуждения у нее поплыло перед глазами, а сознание пришло далеко не сразу, возвращая в действительность. Вонка уже успел вытащить ремень из брюк и накрепко связать ее запястья, протягивая их вдоль стола и закрепляя на ручке от ящика. Лу попробовала дернуться, но вышло болезненно и результата ноль, если будет дергаться, только разломает чертов стол за что потом поплатится вдвойне. Испуганные глаза уставились в стену напротив, по тени определяя, что делает Вонка. Он нарочито медленно стянул каждую деталь ее гардероба с тела, оставляя стыдливо краснеть в обнаженном виде. Стойкое ощущение дежавю было слишком быстро разорвано, ведь Вонка любил неожиданности. — Ты и правда настолько любишь меня, девочка, что раз за разом выводишь из себя по пустякам? — он откровенно усмехнулся, стягивая перчатки, а затем и пиджак, который полетел на спинку кресла. — Доводишь до предела, а потом резко краснеешь и делаешь вид, будто не желала получить этого. Ей не нашлось, что ответить, поэтому она крепко сцепила зубы и покачала головой. Тогда на мгновение все остановилось. Холодный воздух лизнул каждый участок обнаженного тела, по которому тут же побежали мурашки, кроме того, что-то ледяное прошлось, скользя по ее подогретой страхом коже от поясницы к лопаткам. Лу почти сразу сообразила, что это его трость. Она очень хорошо запомнила именно эту вещицу, без которой магната было невозможно представить, ведь данная деталь почти приросла к его руке. И вот теперь эта вещица бороздит плавные изгибы ее тела, заставляя то в ужасе шарахаться в сторону, то в любознательности прильнуть ближе. Холодный золотой набалдашник трости мучительно медленно скользнул вниз, легко соприкоснувшись с воспаленной женской кожей. Он заставлял ее вздрагивать от доселе неизведанных ощущений и выгибать спину в ожидании чего-то большего. Тернер звонко вскрикнула, когда увесистая вещь неожиданно исчезла и с резким глухим звуком опустилась на ее заднюю часть, не сильно, но довольно ощутимо, так что коленки подогнулись в непередаваемом чувстве. Стыд затопил ее, когда гладкий набалдашник прошелся по ее промежности, вынуждая застонать. Вонка довольно хмыкнул, вгоняя ее в краску. Все горело от темной, необузданной страсти. Лу покрепче сцепила руки на части ремня, что сковал ее запястья. Вонка лишал ее здравомыслия и будто выжидал ее действий. Правила игры были понятны: он ничего не станет делать без ее на то просьб, не прикоснется к ней более, пока она сама не будет молить его об этом. И с Тернер всегда в этом плане было тяжело ладить, она добивалась желаемого через другие методы, а вот просьбы не любила. И все же сейчас, чувствуя как страсть разгоняется по венам вместе с адреналином, не смогла вытерпеть эту пытку. — Пожалуйста, Вилли… — прошептала она едва слышно, сдерживая слезы отчаяния и стыда. Лу неуютно поерзала, еще больше предоставляя ему обзора на свое тело, и слыша его реакцию в виде затяжного глубокого вздоха. — Пожалуйста, что? — переспросил он хриплым голосом, нарочно приближаясь и проводя уже пальцами по ее горящей коже на бедрах. Ему несомненно нравилось ее подчинение. — Ты знаешь… что… Он усмехнулся, отложил трость и оперся руками о стол, закрывая ее собой, но при этом не соприкасаясь. Тогда Тернер дернулась и хотела было потереться о его одежду, то ремень натянулся и не позволил ей этого сделать. Она застонала от отчаяния, чуть повернув голову вбок и видя его горящий адским пламенем взгляд. Он явно упивался своей властью над ней, с каждым разом стараясь контролировать все больше. Это ненормальное желание обладать въедалось и в ее сознание, все больше ломая хрупкую психику и вынуждая любить все эти игры. — Я не знаю, моя девочка, но ты можешь сказать? — он улыбнулся, обнажая ряд белых зубов. — Чего ты желаешь? Он мучительно медленно провел пальцами по ее спине, спускаясь на ягодицы. — Возьми меня… сейчас же… — она требовательно уставилась в его лицо так, насколько позволяло положение. — Сейчас же… — сладко повторил он, растягивая буквы и улыбку. — Звучит, как приказ. Изящнее, попробуй еще раз… Она резко выдохнула, собирая волю в кулак и зажмурилась, выдавив из себя: — Пожалуйста, сэр… я прошу вас… И тогда пытка кончилась, Лу услышала, как зашуршала его одежда, скидываемая на пол его твердой рукой, а затем и почувствовала, как он резко входит в нее до упора, не оставляя и капли свободного места. Тернер выгнулась дугой, еще больше насаживаясь на его плоть до тех пор, пока черные мушки не поплыли перед глазами в наваждении, а со рта не сорвался вскрик. Его ладони уперлись в ее поясницу и надавили, вынуждая лечь и не дергаться. И когда девушка повиновалась, он начал грубо входить и выходить из ее тела, срывая с ее губ новые вскрики удовольствия, граничащего с болью. Мужчина прекрасно знал, как ей это нравится и не мог оставить ее без этого удовольствия. — Может, ты могла бы также попросить меня о том, чтобы переехать ко мне, м? — он нагнулся ближе, ухватив кончик ее уха и потянув чуть назад. — Я же знаю, как ты этого хочешь, но продолжаешь играть в недотрогу. — Я же сказала, что подумаю, — она улыбнулась краешком губ, не раскрывая глаз. Внутри себя Тернер ликовала, тихо довольствуясь получением нужного результата: Вонка полыхал, словно пламя, меж двумя крайностями — от неукротимого желания овладеть упёртой нахалкой сей же миг, и тут же — придушить её за все глупости, что сыпятся с мучительно вожделенных уст. — Сама же раньше просила о подобном. Удивительно, сколько в тебе противоречий, — жарко выдохнул он, борясь с собой, чтобы не причинить ей больше боли. А между тем ее кожа на бедрах краснела из-за его сильной хватки, и там наверняка останутся синяки. — Удивительно, как все изменилось, ведь раньше я и мечтать о подобном не могла, — язвительно фыркнула Тернер, расплывшись в полной напыщенности ухмылке. — А теперь ты меня просишь о многом, а не наоборот. Ядовитые слова превратились в раздавленные одним резким движением хрипы и попытки прокашляться, когда растерявший терпение Вилли наконец вручил Лу то, на что она так упорно напрашивалась, и стальной хваткой пятерня сомкнулась в узкое кольцо вокруг хрупкой шеи. Он чуть дернул ее голову на себя, вынуждая прогнуться в спине. — Твой длинный язык однажды тебя погубит, моя девочка, — ответил магнат, упиваясь сладостью наставшего, пусть и маленького, но возмездия. — Этому можно найти гораздо более приятное занятие, чем твои пылкие речи. Он резко высвободил ее руки и поставил перед собой на колени. Лу не успела привести в порядок сбившееся дыхание, как тут же почувствовала его твердую плоть, упершуюся в ее сомкнутые губы. Он надавил двумя пальцами на ее щеки, заставив раскрыть рот и вдоволь насладиться его размерами. Откинув голову назад, Вонка прикрыл глаза в экстазе, чувствуя, как острые коготки впиваются ему в бедра, оставляя жгучие красные отметины. Вдоволь насытившись ее ртом, он переместился в кресло и поманил ее к себе. Лу, растерянная, словно кошка подползла ближе, а затем оседлала его бедра, выдохнув от близости и ощущения наполненности. — Неужели ты готов к чему-то серьезному? — совершенно серьезно поинтересовалась она, двигаясь вверх и вниз на его бедрах. А магнат откинул голову на кресло, поистине наслаждаясь предоставленным видом на любимую женщину и ее раскрепощение. — Еще как, — сквозь зубы выдохнул он, зажмуриваясь и сдерживая себя, чтобы не кончить вот так просто. — Умерила свой пыл? Лу не ответила, сведя брови к переносице и густо покраснев. — Так что? — он нетерпеливо обхватил ее бедра и продолжил двигаться сам, буквально вбиваясь в ее тело и срывая судорожные вдохи. — Я предлагаю тебе себя и свой дом. Все, чего ты хотела… Он выпрямился и оставил на ее шее жгучий поцелуй, от которого по ее телу прошли мурашки, а пальцы крепче вцепились в его плечи. — Ты согласна? — звучало, как предложение, и Тернер незамедлительно кивнула, сдавшись в его полноправную власть над ней. Все, чего она так страстно желала все эти годы, а потом и боялась осуществления, теперь было в ее руках. Пусть и не в таком виде, в котором она желала изначально, но все же это принесло невероятную эйфорию и блаженство. — Согласна… На ее глазах выступили слезы, и она запрокинула голову в невероятном оргазме, чувствуя, как и Вонка изливается в ее тело вслед за ней. Они тяжело дышали, приводя все чувства в норму, так и прилипнув друг к другу телами, сотрясающимися после соития. Его губы целовали контур ее лица, а девушка жмурила глаза от удовольствия, прекрасно осознав, что даже на этом их история не закончится, и впереди их ждет еще много чего нового и интересного.