these violent delights (have violent ends) / у бурных чувств (неистовый конец)

07:04 Сириус проснулся рано. Он почти не спал, потому что каждый его сон превращался в кошмар: брат тонул в бурлящих чёрных водах, вытянув руку вперёд в отчаянной попытке спастись, и в конце концов исчезал в глубине. Как бы Сириус ни старался, у него не получалось ухватиться за ладонь Регулуса; они смогли коснуться друг друга лишь кончиками пальцев, прежде чем Регулуса поглотил океан.  Сириус натянул на себя свободные брюки в паре с белой льняной рубашкой и, завязав шнурки на ботинках, тихонько приоткрыл дверь. Все каюты были соединены с основной жилой зоной; окна располагались вдоль стены и выходили на личную прогулочную палубу. Солнце только-только стало подниматься над горизонтом, и лучи света, разливаясь по палубе, проникали в комнату. Сириус проснулся первым и стоял в полном одиночестве, уставившись на дверь брата. Он пересёк комнату, бесшумно ступая по роскошному плюшевому ковру, и коснулся ручки кончиками пальцев.  Нет. Регулусу бы это не понравилось. Он не любил, когда кто-то входил в его комнату без разрешения. Вторжение Сириуса только ухудшило бы отношения между ними после прошлой ночи. — Дело ведь не в том, что ты слишком сильно облокотился на перила, Реджи. Я знаю, что это неправда. Почему ты мне солгал? — Верь во что хочешь, Сириус. Всё именно так и произошло. Я не лгу. Тебе следует перестать задавать вопросы, если ты уже заранее уверен в ответе. Сириус выскользнул из каюты, с тихим щелчком закрыв за собой дверь. «Титаник» был чудом, абсолютным шедевром инженерной мысли и дизайна — и Сириус был без ума от него. Он шёл вдоль коридоров первого класса, кончиками пальцев касаясь гладких стен и бронзовых подсвечников — они были настолько изысканными, что Сириус понимал: даже один из них стоит целое состояние. Блэк не торопился, внимательно рассматривая каждую деталь, каждый замысловатый завиток, каждый предмет искусства, подобранный специально, чтобы сделать «Титаник» совершенным. Коридоры были почти пусты, и только несколько членов экипажа суетились, готовясь к началу дня. Пассажиры первого класса обычно ложились спать последними, но часто вставали первыми, требуя подать им вкусные завтраки с отборными фруктами.  Для экипажа «Титаник» был лишь работой — ещё одним способом свести концы с концами, отправить деньги домой своим семьям и прожить очередной день. Но для Сириуса и таких же, как он, людей из высшего общества «Титаник» являлся олицетворением живой истории, выдающимся достижением человечества, о котором можно посудачить на званых ужинах и в курительных салонах. «Видишь ли, я был там, — могли бы сказать они, поднося дорогой бренди к губам. — Я гулял по залам „Титаника“ во время его первого плавания, спал в каютах и наслаждался изысканной кухней». От одной лишь мысли об этом у него кровь стыла в жилах. Сириус был бы счастлив провести остаток жизни на этом корабле, плывущем посреди океана; подальше от обязанностей, налагаемых фамилией и короной, которая, как ни крути, сидела на его голове криво. Здесь он впервые ощутил вкус свободы. «Тяжело бремя наследника, — часто говорил ему Орион. — Но незримые оковы ещё тяжелее». Однако на этом корабле он был свободен от всего этого. Он мог свободно бродить по коридорам, исследовать лестничные пролёты и ездить на лифте между палубами, пока ему не станут известны все тайны «Титаника». Когда он был младше, то не до конца понимал, что значит быть наследником. Он просто наслаждался деньгами, привилегиями и всем тем, что они могли ему дать. Весь мир лежал у его ног в ожидании, когда он повзрослеет и сможет захватить его.  Юность полна невежества, но теперь ему двадцать три. Всё дело в образе, который был собран по кусочкам всеми членами благородного и древнего дома Блэк, и который на поверку оказался лишь фальшивкой.  Честь. Долг. Семья. Пустые и бездушные слова, выведенные на спине, груди и руках Сириуса почерком его собственной матери. Вот истинная, но не такая приглядная картина, затерявшаяся среди широких мазков совершенства.  Сириус нашёл лестницу, по которой стал подниматься всё выше и выше, пока наконец не достиг двери, ведущей наружу, к солнечному свету и прохладному утреннему воздуху. Он оказался в носовой части корабля, на палубе С, и рядом не было никого, кто мог бы его узнать. Здесь было легко с головой уйти в собственные мысли. Тишину нарушал лишь шум волн внизу. Где-то в Нью-Йорке была девушка, которую его родители посчитали подходящей для него невестой. Одна из сестёр Гринграсс. Такая же выгодная партия, как и Вивьен Прайс для Регулуса.  Брак по расчёту для социального статуса и финансового благополучия.  Очередные оковы. По крайней мере, здесь и сейчас Сириус в одиночестве прогуливался по палубе величайшего корабля в мире, плывущего где-то посреди Атлантического океана, и наслаждался лёгким бризом, нежно треплющим его волосы. Можно было забыть о будущем, которое он не выбирал. В этот момент существовал только он, «Титаник» и головокружительный вид, простирающийся до бескрайнего горизонта.  «Я в порядке, Сириус. Просто слишком сильно облокотился на перила». Регулус был потрясающим лжецом. Воистину, лучшим из них — с раннего детства, чтобы скрыть глухоту, его обучали искусству обмана. Но Сириус был его старшим братом; он знал все уловки Регулуса, провёл бесчисленное количество часов рядом с ним, ожидая, когда же понадобится вмешаться и отвлечь от него внимание.  Сириус знал, что в такие моменты у Регулуса выгибается бровь и едва заметно опускаются уголки рта; знал, как меняется его взгляд — настолько неуловимо, что это было практически невозможно заметить. Но только не ему. И прошлой ночью Сириус не мог не заметить все эти явные признаки.  Регулус хотел прыгнуть. И Сириус был уверен, что у брата почти получилось, что он бы сделал это, не вмешайся Джеймс Поттер — стучащий зубами от длительного пребывания на холоде парень, чьи ботинки и куртка были подозрительно отложены в сторону.  Сириусу сразу бросилось в глаза и то, что, несмотря на все обстоятельства, Поттер тепло и открыто улыбался.  И это выдавало в нём ещё более никудышного лжеца, чем Регулус, потому что его улыбка никак не вязалась с выражением паники и ужаса на лице. Он едва спас Регулуса от прыжка; он едва спас его от падения. Сириусу пришлось смириться с горькой правдой: его младший брат чуть не прыгнул в воду, не сказав ему ни слова — ни «прощай», ни «прости», ни «пожалуйста, пойми». Это, по крайней мере, он смог бы простить. Не было сказано ничего. Только торопливое «мне нужно выйти».  Эти мысли не давали Сириусу уснуть. Он всю ночь ворочался и крутился, не в силах успокоиться. Когда ему всё-таки удалось задремать, его начали мучить кошмары. Он проснулся весь в поту, с бешено колотящимся сердцем и с дикими глазами уставился в богато украшенный потолок над своей кроватью. Сириус повернул за угол. Он уже добрался до кормы, но у него не было никакого желания вновь на неё смотреть. Вместо этого он торопливо пересёк палубу и, ещё раз свернув, направился к носу корабля. Разумеется, он знал, почему Регулус хотел прыгнуть. Сириус, как и его младший брат, был такой же пешкой на шахматной доске семьи Блэк, которую без спроса перемещали по игровому полю.  Вот только роль им отводилась на доске разная. И Сириус прекрасно это понимал.  Он Сириус Орион Блэк — первенец и наследник своего отца, человека, в собственности которого значилась не только половина Лондона, но и огромное количество владений по всему миру. Их состояние было неисчерпаемо, а фамилия — драгоценнее золота. Сириус мог бунтовать, это не имело значения. Он мог много пить, приводить домой красивых женщин и мужчин, устраивать скандалы и нарушать правила — на всё это смотрели сквозь пальцы. Родители никогда не лишили бы его титула. Сириус был слишком важен, чтобы его потерять. Но с Регулусом дела обстояли иначе. Его ценность зависела только от пользы, которую он мог принести. И если он выходил за рамки дозволенного, то необходимость в его существовании полностью отпадала. Он был страховкой на случай гибели Сириуса, но не более того. Его союз с Вивьен Прайс — счастливая случайность, вернувшая ему благосклонность семьи. Иначе он бы до сих пор находился во Франции и был бы нежеланным гостем в их лондонском доме. Иногда Сириусу казалось, что сам Регулус предпочёл бы остаться в одиночестве в Париже. Там он был бы более свободен. Франция почти стала для него домом. Нет, Сириус не винил Регулуса. Не совсем. Вырваться из-под власти семьи было практически невозможно. Древо Блэков — это громадное чудовище, которое оплело своими корнями и ветвями весь мир.  В носовой части корабля стало немного оживлённее. Люди проснулись и начали бродить по кораблю. Впрочем, Сириусу это не мешало. Палуба С отличалась от палуб первого класса, где почти каждый знал его в лицо и за спиной шёпотом произносил его фамилию. Здесь же он мог смешаться с толпой и свободно прогуливаться среди людей из разных классов, заложив руки за спину и слегка повернув лицо к солнцу. Но только Сириус свернул за угол, планируя сделать ещё один круг по правому борту, как в него чуть не врезался незнакомец, вырвав его из собственных мыслей. — О, пожалуйста, простите, — произнёс парень и отступил назад, чтобы обойти Сириуса и пойти дальше. У него были янтарные глаза цвета дорогого виски.  Шрам, проходящий от брови до подбородка. Русые волосы. Он был высоким и широкоплечим.  И выглядел знакомо. — Подождите! — позвал Сириус, повернувшись. — Я вас знаю?  Парень обернулся и нахмурился.  — Не думаю, что мы когда-нибудь встречались. Извините, что чуть не сбил вас с ног.  Сириус начал беззастенчиво его разглядывать. Незнакомец обладал очень притягательной внешностью, хоть, вопреки всему, его красота и не привлекала всеобщего внимания. Его нос, как и щёки, были усыпаны очаровательными веснушками. — Я… — Сириус сощурился. — Мне кажется, я вас видел. Вы уверены, что мы не встречались раньше? Сириуса охватило странное чувство — как если бы он видел кого-то во сне и наутро в голове остались только размытые нечёткие образы, а имена вообще потерялись в лабиринтах подсознания. Так и сейчас Сириус безуспешно рылся в своей памяти. Он мог поклясться, что уже сталкивался с этим человеком и ему знакомы эти широкие плечи и чётко очерченные губы. Так знакомо. — Извините, — повторил незнакомец, всё ещё хмурясь. — Но я понятия не имею, кто вы такой. — Как вас зовут? — Это не имеет никакого значения, — резким тоном ответил парень. Он определённо был англичанином, но явно жил не в Лондоне и не в провинции, а где-то в другом месте. Сириус раньше никогда не слышал такого акцента.  Он шагнул вперёд, сокращая расстояние между ними. — Может быть, если я буду знать ваше имя, то смогу вас вспомнить? Незнакомец возмущённо фыркнул. — Сомневаюсь. Я вас не знаю. И ох, это звучало как музыка для ушей Сириуса. Этот парень был просто великолепен, и он не знал Сириуса Ориона Блэка. Сириус усмехнулся.  — Тогда что плохого, если вы назовёте мне свое имя? — Я… — парень вздохнул, сдаваясь чужому напору, — Ремус Люпин. Но вы можете звать меня просто Ремус. — О, мне нравится это имя, — искренне сказал Сириус. Но оно и правда было ему незнакомо, он никогда его раньше не слышал. Что-то в этом человеке — в этом Ремусе Люпине — казалось знакомым, однако Сириус всё равно не мог его вспомнить. Голос Ремуса был грубым, но мягким; конечно, Сириус узнал бы этот голос, если бы слышал его раньше. — А ты скажешь мне своё имя или так и будешь стоять и смотреть на меня? — спросил Ремус, отбрасывая формальности и переходя на ты. Сириус тихо рассмеялся, а затем протянул ему руку.  — Сириус, — произнёс он. — Просто Сириус?  ​​— Нет, но остальное не имеет значения.  Ремус пожал ему руку.  — Что ж, приятно познакомиться, просто Сириус. — А мне с тобой, Ремус. Что-то промелькнуло на лице Ремуса, но прежде, чем Сириус смог понять, что же это было, молодой человек снова принял строго нейтральный вид и спросил, забирая свою ладонь из хватки Блэка:  — Полагаю, мы ещё увидимся?  — Полагаю, что так. Не говоря больше ни слова, Ремус развернулся и быстро исчез за углом. Сириус постоял ещё мгновение со слегка вытянутой вперёд рукой. Он выглядел нелепо. Ухмылка обжигала его щёки, напоминая о себе. Он даже и не заметил, что улыбается. Он выглядел знакомо. Этот шрам, тянущийся от брови через нос к подбородку. Заметный след, который Сириус точно не забыл бы. И эти глаза — цвета бренди на дне бокала, не совсем тёмные, но и не золотистые. Сириус потряс головой, желая, чтобы мысли прояснились. Он направился в обеденный салон, где уже сидели его мать и Регулус с Андромедой. Все молча ковырялись в своих тарелках.  — Куда ты исчез? — тихо спросил Регулус, когда Сириус сел в кресло слева от него. — Мама́н была в ярости, когда проснулась, а тебя не было. — Я не мог уснуть и пошёл прогуляться.  Вальбурга кинула на него строгий взгляд.  — Прогуляться?  — Снаружи очень красиво, мама́н. Я просто хотел подышать свежим воздухом. Вальбурга фыркнула и кивнула.  — В следующий раз оставь записку. Мы волновались. — Конечно. Прошу прощения. Как только его мать переключила своё внимание на Андромеду, Сириус наклонился к Регулусу и прошептал: — Я встретил кое-кого. — Регулус слегка сдвинулся, чтобы лучше его слышать. — Я столкнулся с ним на палубе. Он красавчик. — Сириус, — предостерегающе начал Регулус. — Это... — Если ты можешь с кем-то знакомиться, то почему я не могу?  Регулус резко выдохнул.  — Я ни с кем не знакомился. Не неси ерунды. — Тогда кто такой Джеймс Поттер? — Досадная помеха.  — Мы оба знаем, что это не так.  — Нет, так. Он просто человек, который спас меня от падения с этой гигантской лодки. Сириус озорно улыбнулся.  — О? И он нашёл время заранее снять обувь и куртку? — Сириус, — прошипел Регулус. В его серых глазах читались холодность и непреклонность. Когда он хотел, то мог в точности повторить пугающий взгляд их матери. — Не надо. Я упал. Он спас меня. — Может, он сделал для тебя даже больше.  Регулус резко выдохнул.  — Что ты имеешь в виду? Сириус наклонился ближе, остановившись в нескольких сантиметрах от здорового уха брата. Нельзя было допустить, чтобы мать услышала эту часть их разговора, но Сириус не мог не поделиться с Регулусом своими догадками.  — Он смотрел на тебя так, будто влюблён, Реджи. — Нет, — тихо огрызнулся Регулус, глядя на мать. — Он… он раздражает. И я... — И ты смотрел на него так, словно хотел убить, — продолжил Сириус, не обращая внимания на протесты. — А это значит, что ты тоже в него влюблён. — Сириус, — тихо произнёс Регулус, — если ты не прекратишь болтать, я возьму эту вилку и воткну её тебе в глаз. — Пожалуйста, не надо. Это самая моя привлекательная часть. — Тогда заткнись. — Регулус отстранился от него и отсел подальше на своём стуле. Схватив вилку, он помахал ей в воздухе для пущей убедительности и вернулся к завтраку. Сириус усмехнулся. Иногда он понимал своего брата гораздо лучше самого себя.  В ту ночь, помимо кошмаров об утонувшем в океане Регулусе, у него были ещё и хорошие сны. Сны, в которых брат улыбался, был счастлив и находился в объятиях Джеймса Поттера. Сириус знал, что ему самому никогда не дадут почувствовать этот вкус безмятежности и свободы, радости от возможности быть с тем, с кем хочешь, — но он с удовольствием отдал бы это право Регулусу.  Сириус старался не думать о Ремусе Люпине с его широкими плечами и мягкими волосами. Лучше не позволять себе надеяться. Или мечтать. Сейчас они плыли где-то посреди Атлантики, и до Нью-Йорка ещё была уйма времени. Но, даже несмотря на это, Регулус бы не осмелился сделать первый шаг, потому что слишком боялся оставить Сириуса позади и разочаровать его.  Сириус ухмыльнулся, глядя на младшего брата, который всё ещё раздражённо ковырялся в яичнице. Нет, ему придётся вмешаться, подтолкнуть Регулуса, чтобы тот, наконец, вышел за рамки дозволенного и получил то, что хотел.  Сириус как никогда радовался своему решению пригласить Джеймса Поттера на ужин.

☾☾☾

09:43 Через несколько столиков от семьи Блэк сидели двое мужчин — Брюс Исмей и капитан Эдвард Смит. Исмей, очень энергичный на вид человек с заострёнными чертами лица, поинтересовался:  — Значит, ты не разжёг последние четыре котла? Капитан Смит нахмурился, помешивая ложечкой свой чай. У него было добродушное простое лицо. Волосы и борода поседели с возрастом. — Нет, но мы идём на отличной скорости. — Капитан, — нетерпеливо продолжил Исмей, — прессе известны размеры «Титаника». Пусть теперь они поразятся его скорости. Им нужно что-то новое для печати! И первое плавание «Титаника» должно попасть в заголовки всех газет. — Я понимаю, мистер Исмей, но я предпочёл бы не нагружать двигатели до тех пор, пока они не будут должным образом прогреты.  Исмей нахмурился вслед за капитаном, но всё-таки ответил: — Конечно, конечно. Я доверяю твоему мнению. — Он наклонился вперед черёз стол, в его глазах появился блеск. — Но представь, как бы было здорово, если бы ты удивил всех и завершил свой последний рейс раньше назначенного времени, прибыв в Нью-Йорк во вторник вечером. Тогда ты бы ушёл на пенсию с триумфом, правда, Эй-Джей?  Капитан Смит слегка улыбнулся и сделал очередной глоток чая.  Разговор о двигателях «Титаника» сошёл на нет, и больше они не поднимали эту тему, но позже тем же утром капитан Смит сказал первому помощнику:  — Не стесняйтесь, мистер Мёрдок. Дайте ему разогнаться.  И Мёрдок, улыбнувшись, перевёл рычаг машинного телеграфа в положение «Полный вперёд». Внизу, в котельных, зазвонил телеграф. Главный инженер дал эти команду «Полный вперёд!», и кочегары тут же принялись регулировать различные клапаны.  Над рабочими возвышались два двигателя высотой в четыре этажа. Грохот поднимающихся и опускающихся штоков, ускоривших своё движение, напоминал тяжёлую поступь гиганта. Благодаря усилению мощности лайнер рассекал океан с невиданной ранее скоростью.

☾☾☾

10:26 Впервые Ремус Люпин встретил Сириуса Блэка не на корабле посреди Атлантического океана, а в переулке за одним из лондонских пабов. Шёл тысяча девятьсот десятый год — на улице было дождливо и холодно. Стояла особенно сырая погода. Ремус уже еле держался на ногах от всего выпитого, когда, спотыкаясь, выбрался на узкую мощёную дорожку. Владелец паба кричал ему вслед: «Убирайся к чёрту и не возвращайся!» Ремус прислонился к влажной стене и с глухим стуком откинул голову назад. Пальто мало спасало его от непогоды — он уже промок до последней нитки. Ремус с силой зажмурился и застонал: вокруг всё кружилось даже несмотря на то, что он стоял с закрытыми глазами.  Он был уверен, что его сейчас стошнит прямо в лужу под ногами. — Похоже, у тебя была тяжёлая ночка. Ремус приоткрыл один глаз, щурясь сквозь пелену дождя. К стене напротив прислонился человек с надвинутым на голову капюшоном, который скрывал большую часть лица; единственное, что Ремус смог ясно различить, — чётко очерченный острый подбородок и губы, полные, чувственные губы, на которых сразу же сосредоточился его пьяный взгляд. Этот район Лондона — не место для такого красивого (а в его красоте Ремус не сомневался) парня. Одно его пальто выглядело дороже всего, к чему Ремус когда-либо прикасался.  Вдруг Люпин чётко осознал, что его собственная одежда довольно рваная и поношенная и сам он выглядит не лучше нищего. — Они тебя выгнали? — спросил незнакомец. У него был глубокий голос, с лёгким иностранным акцентом.  — М-м, — уклончиво произнёс Ремус. — Возможно, я стал вести себя слишком шумно.  — Это паршивая причина, чтобы выгонять кого-то. В пабах всегда шумно. Ремус наклонил голову. И это явно было ошибкой; мир вокруг закружился ещё сильнее.  — Ну а ты что ты здесь делаешь? — То же, что и ты, я полагаю. — Напиваешься до беспамятства? В этом пальто? Парень усмехнулся, но ничего не сказал в ответ. — Ну, — продолжил Ремус, — я уже чертовски пьян. Как насчёт тебя? Незнакомец пожал плечами, скрещивая руки и ноги. В его движениях сквозила невероятная грациозность, как будто он тщательно продумывал каждый свой шаг и жест, — доказательство принадлежности к высшему обществу, к элите. Ему было совсем не место в этой части Лондона. — Я не настолько пьян, чтобы... — начал он, но его прервал внезапный грохот. Было похоже, словно на землю упали ящики и они разбились о каменную мостовую. Вслед за этим раздались невнятные крики и тяжёлые шаги, которые становились всё ближе. Парень напротив напрягся. — Что ж, пожалуй, мне пора, — произнёс он, отталкиваясь от стены. И прежде чем Ремус успел его остановить, незнакомец исчез в переулке, сильнее надвинув капюшон на лицо. Мгновением позже мимо пронеслась группа мужчин. Их голоса слились воедино в сознании Ремуса. Тогда его действительно стошнило в лужу. И только на следующий день он понял, что даже не спросил имени этого человека. Второй раз Ремус Люпин встретил Сириуса Блэка в тысяча девятьсот одиннадцатом году, примерно через полгода после той ночи в переулке. Совершенно случайно он оказался в переполненной персоналом кухне на площади Гриммо, 12; это был чудовищно огромный как в ширину, так и в длину таунхаус, оснащённый лучшей техникой, какую только могли приобрести богачи в начале двадцатого века. Работа так себе, но за неё хотя бы платили. Джеймс точно убил бы его, если бы он снова не внёс свою часть арендной платы.  Ремус поправил на себе одежду: жилет был ему немного мал, а штаны оказались слишком широкими. Но придётся с этим смириться.  Женщина протянула ему поднос, заставленный фужерами с шампанским.  — Возьми это, — произнесла она, пренебрежительно махнув рукой в сторону лестницы, ведущей наверх. — Они в любом случае захотят выпить ещё. Обойди всех гостей.  Ремус, аккуратно держа поднос, шёл по коридорам, украшенным семейными портретами, большинство из которых относились к тысяче восьмисотым годам. Светские рауты для Ремуса были не в диковинку. Подрабатывая, чтобы свести концы с концами, он часто проводил время на кухнях и в подсобках богатых домов. Но этот дом принадлежал Ориону и Вальбурге Блэк — самой богатой семье, все члены которой были неприкосновенны благодаря своему статусу.  Выпрямив спину и поудобнее взяв поднос, Ремус толкнул дверь, ведущую в гостиную. Он хотел стать настолько незаметным, насколько это было возможно. Его шрамы обычно осложняли эту задачу, но, как правило, чем роскошнее был дом, тем меньше ему, Ремусу, в нём уделяли внимания.  Почти все присутствующие в зале взяли с его подноса по фужеру.  И никто из них не сказал ему спасибо. Впрочем, не то чтобы он этого не ожидал. В их жизни он играл такую же незначительную роль, как грязь на подошве их блестящих парадных туфель. Ремус обошёл всех гостей и направился к двери. На подносе оставался всего один фужер шампанского. Внезапно кто-то преградил ему путь.  — Можно? — спросил молодой человек, кивнув на бокал с игристым напитком. Люпин моргнул, узнав этот голос. Он уже слышал его раньше — и ещё сотни раз во снах. Глубокий, но мягкий, как тёмный бархат, с лёгким намёком на акцент. Французский, понял он, когда все детали сложились в единое целое. Этот чувственный изгиб губ и чёткую линию подбородка невозможно было забыть.  Парень из переулка стоял прямо здесь, ожидая разрешения взять последний фужер шампанского. Он пригвоздил Ремуса к месту пронзительным взглядом своих ярко-голубых глаз.  Ох. Конечно, так повезти могло только Люпину. Человек, которого он представлял в своих мечтах, о котором постоянно думал, конечно же, оказался не кем иным, как Сириусом Блэком. Сириус покачал головой, нахмурив брови.  — Вы в порядке? Ремус кивнул, протягивая поднос, но ничего не сказал в ответ. Не смог бы, даже если бы захотел; язык будто одеревенел, а во рту резко пересохло. — Тогда ладно. Спасибо. — Сириус немного постоял, всё ещё недоумённо приподнимая бровь, и в конце концов скрылся в толпе, вернувшись к тихим разговорам, которыми обменивались в гостиной. Ремус практически выбежал из комнаты. Он ещё дважды обходил гостей, предлагая им шампанское, и ещё дважды издали наблюдал за Сириусом, непринуждённо сидящим в кресле. Наклонившись вперёд и положив локти на колени, тот внимательно слушал болтовню бизнесменов об их великих авантюрах. На Ремуса он больше не смотрел. И вот в третий раз Ремус Люпин встретил Сириуса Блэка здесь — теперь посреди Атлантического океана. Ремус проснулся рано и обнаружил, что Джеймс лежит в отключке на нижней койке, прикрыв глаза рукой и разинув рот. Люпин понятия не имел, куда Джеймс исчез прошлой ночью, но знал, что вернулся друг поздно. Не в силах снова заснуть, Ремус надел ботинки и вышел в коридор. Столовая третьего класса была почти полностью пуста. Ремус быстро позавтракал и поблагодарил поваров, передав им свою пустую тарелку. Подъём по лестнице с палубы F на палубу C занял у него целую вечность. Ремус не представлял, как им с Джеймсом в прошлый раз удалось пробежать все пролёты за такое короткое время. Когда он добрался до верхней площадки, его дыхание полностью сбилось, а лёгкие горели огнём.  В Лондоне требовалось ждать вечность, чтобы увидеть восход. Но посреди Атлантики не было зданий, которые бы загораживали первые утренние лучи. Они падали на бескрайнюю гладь океана, радужным блеском отражаясь от воды. «Титаник», едва начавший свой первый рейс, сверкал в солнечном свете глянцем и новизной. Ремус уже собирался свернуть за угол, когда кто-то внезапно встал у него на пути. Он чуть не врезался в неожиданное препятствие, но смог вовремя уклониться. — О, пожалуйста, простите, — произнёс Ремус и тихо добавил: — Извините меня. Он не обратил на произошедшее никакого внимания — был слишком погружён в свои мысли, поэтому с удивлением обернулся, когда человек, которого он чуть не сбил с ног, окликнул его:  — Подождите! Я вас знаю?  Ремус Люпин умел многое и невероятно этим гордился. Он отлично дрался, быстро соображал, обладал непоколебимой уверенностью в себе, даже когда сталкивался с непредвиденными ситуациями.  Но он никогда не верил в совпадения. Считал, что их не существует — по крайней мере, не в его мире. Это было больше по части Джеймса. И даже если бы он правда ожидал чего-то от случайно выигранных в покер билетов, то явно не этого.  На расстоянии вытянутой руки от него стоял Сириус Блэк, нахмурив брови и поджав губы. В его ясных голубых глазах читалось удивление. Ремуса охватила паника. Он еле устоял на ногах. Сириус Блэк не должен был находиться здесь. Этому не существовало объяснений. Он должен быть в Лондоне, на площади Гриммо, 12, с бокалом бренди в руке и скучающей улыбкой на лице. Место Сириуса там, куда Ремусу никогда не получить доступа. Он был недосягаем. Неважно, сколько Ремус думал о нём. Желал его. Им было суждено лишь встретиться, но не остаться вместе.  Это самая жестокая правда из всех. И Ремус прилагал все усилия, чтобы принять её. Сириус Блэк — самый красивый человек, которого он когда-либо видел, но это ничего не значило. Он был несметно богат, а судьбой ему предназначалось невиданное для Ремуса величие. Между ними ничего не могло быть. Даже эта их встреча была просто невероятным стечением обстоятельств.  Но при виде такого Сириуса в простой, как у всех обычных людей одежде, сердце Ремуса замерло. Люпин пытался сдержаться и не позволить румянцу окрасить щёки, но с каждым словом Блэка, с каждой его мимолётной улыбкой в его, Ремуса, груди разливалось приятное тепло, а под рёбрами распускались первые бутоны нового, непонятного чувства. Такого прекрасного и драгоценного, но совершенно незаслуженного.  Чувства, которое он не хотел терять, но которым не мог обладать.  — Как вас зовут? Ремус Люпин. — Это не имеет никакого значения, — произнёс он, стараясь сохранить нейтральный тон. — Может быть, если я буду знать ваше имя, то смогу вас вспомнить? — возразил Сириус. Ремус стиснул зубы. Он понятия не имел, почему вдруг ответил на вопрос, но он это сделал. Да и какое в принципе это имело значение? Сириус всё равно не вспомнил бы его, как бы пристально ни рассматривал.  — О, мне нравится это имя, — сказал Сириус, и душа Ремуса ушла в пятки. Он этого не ожидал. Ему определённо очень не понравилась своя реакция на эти слова.  Их разговор длился недолго и закончился слишком быстро — даже по мнению Ремуса, который уже отчаянно хотел сбежать отсюда и прилагал все силы, чтобы оставаться на месте.  Вопрос сорвался с его губ прежде, чем он успел себя остановить: — Полагаю, мы ещё увидимся? Лицо Сириуса просветлело, и в груди Ремуса распустились новые цветы. — Полагаю, что так. Ремус поспешил уйти. Он нашёл лестницу и побежал вниз по бесчисленным пролётам. Сердце гулко стучало в груди, а в ушах грохотал пульс — то ли из-за волнения, вызванного новой встречей с Сириусом Блэком, то ли просто потому, что ему надо было сбавить темп и отдышаться. Ремус не мог точно понять. Когда он ворвался к себе в каюту, Джеймса там не оказалось. Люпин не знал, куда тот мог бы пойти в такой час, и был слишком напуган, чтобы искать его по всему кораблю. Ремус откровенно боялся в очередной раз наткнуться на Сириуса и снова из-за него расклеиться.  Я вас знаю? «Нет», — ответил Ремус, но его разум кричал: «Да». Я знаю тебя, Сириус Блэк. Я знаю тебя и думал о тебе каждый день в течение двух лет. Ремус рухнул на койку, прижав ладони к глазам. Я знаю тебя, Сириус Блэк. Неужели ты меня не помнишь? 

☾☾☾

15:15 Джеймс снова провёл большую часть дня, делая наброски. Альбом уже заканчивался — даже несмотря на то, что он рисовал лица пассажиров, стараясь заполнить всё пустое пространство на страничках.  Он облокотился о боковые перила палубы первого класса, наблюдая за прогуливающимися семьями и группами друзей. Ему пришлось проявить чудеса ловкости и осторожности, чтобы забраться сюда и не попасться в поле зрения бдительных членов экипажа, но он справился.  Похоже, что удача всё ещё была на его стороне. Джеймс пытался — безуспешно — не думать о Регулусе Блэке. Он открыл свой альбом на последних страницах и уставился на незаконченные эскизы. Он работал над ними всё утро и весь день, но потом снова их забросил.  На каждом из них был Регулус — такой, каким Джеймс его запомнил: прикрытые веки, чёткая линия скул, острый подбородок. Джеймс не мог забыть это лицо, но у него никак не получалось передать не выходящие из головы черты на бумаге — то форма носа не походила на оригинал, то завиток волос лежал не так, как нужно.  Джеймс вздохнул и вернулся к наброску, над которым он работал уже больше двадцати минут. На нём была изображена женщина, сидящая в шезлонге неподалёку, с надвинутой на лицо шляпкой, защищающей её от солнца. — Не думаю, что тебе разрешено здесь находиться.  Сердце Поттера подпрыгнуло к горлу от волнения. Он резко обернулся, закрывая свой альбом. Регулус стоял в нескольких шагах слева от него, заложив руки за спину и высоко подняв подбородок, и являлся олицетворением грации и элегантности. От этого прекрасного зрелища у Джеймса перехватило дыхание. Солнечный свет падал на Блэка так, что половина его лица оставалась в тени. Яркие лучи отражались от угольно-чёрных волос, делая их светлее и добавляя в густую копну шоколадные блики.  Нет, Джеймс никогда не смог бы в точности повторить этот образ только по памяти. — Тогда им бы следовало приложить больше усилий, чтобы я не смог так легко перелезть через перила, — ответил Джеймс немного хриплым голосом. — Думаю, мне придётся предупредить мистера Эндрюса, чтобы он учёл этот недостаток при проектировании следующего корабля, — сухо прокомментировал Регулус.  Джеймс ухмыльнулся.  — Что ты здесь делаешь? — Это палуба для пассажиров первого класса. Я в первом классе. — Регулус наклонил голову, задумчиво глядя на Джеймса. — У меня есть вопрос получше: что ты здесь делаешь? Джеймс приподнял свой альбом.  — Рисую. В основном портреты. Ничего особенного. — И прежде чем Регулус успел что-либо ответить, он торопливо добавил: — Ты... ты не хочешь прогуляться со мной? Регулус вскинул бровь. — Почему бы и нет. Джеймс шагал в ногу с Регулусом, крепко держа за спиной альбом. Он пытался подражать позе Блэка — плечи назад, подбородок высоко поднят, спина прямая, — но у него просто не получалось. Подобное было не в его стиле. — Спрашивай, — сказал Регулус, бросив на Поттера испытывающий взгляд. — Я вижу, что ты сейчас сгоришь от нетерпения. Так что просто спроси. — Откуда ты? — Это был первый из сотни вопросов, пришедших Джеймсу на ум. — Лондон. Джеймс нахмурился.  — Нет, неправда. У тебя акцент. И не лондонский. Уголки губ Регулуса приподнялись. Что-то неуловимое в выражении его лица подсказывало, что ему даже понравилось, что Джеймс поставил его ответ под сомнение. — Нет, не лондонский, — подтвердил он. — Я родился в Париже. И до сих пор провожу там большую часть времени. Мой родной язык — французский. — Я так и знал. Скажи что-нибудь, — попросил Джеймс и, не останавливаясь, развернулся лицом к Регулусу.  Регулус пристально посмотрел на Джеймса.  — Перестань так идти. Ты точно в кого-нибудь врежешься.  — Попроси меня на французском, и я перестану.  — Нет. Джеймс усмехнулся, наблюдая за тем, как на щеках Регулуса расцветает румянец.  — Скажи мне это на на французском. Пожалуйста. Видишь, я тебя уже умоляю.  — Нет. — Ладно, тогда скажи что-нибудь ещё. Или… — улыбка Джеймса стала шире, — ты хочешь, чтобы я встал на колени? Мне нужно как следует тебя попросить? Потому что я попрошу, если ты этого хочешь. Регулус вздохнул и заговорил низким, невероятно бархатистым голосом:  — Tu es la personne la plus agaçante que j’ai pu rencontrer et pour une raison que j’ignore j’ai quand même envie de t’embrasser. Джеймс тихо выдохнул и остановился. Это произошло настолько неожиданно, что Регулус чуть в него не врезался.  — Это была самая сексуальная вещь, которую я когда-либо слышал. Но я понятия не имею, что это значит. — На это Блэк лишь закатил глаза. — Что именно ты сказал? Можешь мне ответить? Регулус чуть толкнул Джеймса в грудь, вынуждая его отступить назад.  — Я сказал, что лучше прыгнуть в океан, чем слушать, как ты умоляешь. — Не отрицай, что тебе это нравится, — насмешливо бросил Джеймс и комично поиграл бровями. — Говори потише. И иди нормально, боже мой. Ты ведёшь себя как дикарь. — Регулус снова толкнул его в грудь, и Джеймс, запрокинув голову, громко рассмеялся. Несколько женщин посмотрели в их сторону со смесью неодобрения и любопытства. Регулус зарычал и показательно промаршировал мимо Поттера. Джеймсу пришлось ускорить шаг, чтобы не отстать.  — Ты невыносим, и ты это знаешь, так ведь? — пробормотал Регулус. — По-моему, ты мне это уже говорил. Ты разве не поэт? Расширяй словарный запас, дорогой.  Джеймс заметил, как после его слов у Регулуса сбилось дыхание и немного расширились глаза. И тут он осознал, что для большинства почти все реакции Блэка оставались практически незаметны — лишь неуловимо менялся изгиб губ или бровей, появлялся лёгкий прищур. — Спроси меня о чём-нибудь другом. На языке опять вертелась сотня вопросов, но с губ сорвался тот, который ему не следовало задавать:  — Почему ты хотел прыгнуть?  На этот раз остановился Регулус.  — Говори. Потише, — рявкнул он и пронзил Поттера убийственным взглядом. Сердце Джеймса забилось в груди быстрее. — Мы не можем говорить об этом здесь. — Я просто хочу понять. Дыхание Регулуса стало учащённым. По его глазам было видно, что он ведёт безмолвную борьбу сам с собой. Наконец он произнёс:  — Я помолвлен. С девушкой из Нью-Йорка. Я никогда с ней раньше не встречался. — Он резко выдохнул: — И я ненавижу её. Джеймс не произнёс ни слова. Помолвлен. Регулус помолвлен. — Её зовут Вивьен Прайс. — Регулус возобновил шаг, продолжая тихо рассказывать. — Она милая. Ну, по крайней мере, я так слышал. Красивая, нежная, образец хорошего воспитания. Джеймс нахмурился.  — Так в чём проблема? — Я её не хочу, — категорично заявил Регулус. — Я не хочу... всего этого. Это будут просто бесконечные дни и ночи скучных разговоров и притворства, что мы заботимся друг о друге. И мне придётся закрывать глаза, чтобы представить, что я где-то в другом месте, просто чтобы мы могли произвести маленьких наследников. Он резко замолчал, понимая, что, должно быть, наговорил лишнего. — Ну, тогда не делай этого, — сказал Джеймс, пожимая плечами. — Не женись на ней. — Всё не так просто. — Всё очень просто. Тебе нужно просто сказать нет. Регулус вздохнул. В этот раз он не чувствовал раздражения в сторону Джеймса. Лишь горький привкус поражения.  — Не осуждай меня, если не понимаешь, каково это. В моём мире нельзя просто сказать нет. Ничему из того, что тебе приказано сделать. — Полагаю, сегодня вечером я пойму, — задумчиво произнёс Джеймс, и Регулус хмыкнул в знак согласия. — Тогда давай представим это. Мир без Вивьен Прайс. Мы причаливаем в Америку, просто вдвоём... ты и я. Что бы ты захотел сделать в первую очередь? Регулус посмотрел на него, нахмурив брови. — Ты и я? — Да, ты и я. Что бы ты захотел сделать в первую очередь? — Я… — Регулус замешкался и снова остановился. — Думаю, я бы хотел путешествовать. Повсюду. Увидеть всё. Только я хотел бы путешествовать, как делали раньше, а не на шикарных машинах или поездах.  — И всё? Ты хочешь путешествовать? Но разве сейчас ты не можешь этого сделать?  Регулус покачал головой.  — Мама́н не разрешает. Она говорит, что это слишком опасно. Я почти не бывал за пределами Парижа и Лондона. — Хорошо. Тогда мы будем путешествовать. С восточного побережья на западное. А потом поедем с севера на юг, просто чтобы убедиться, что побывали в каждом укромном уголке.  — И я хочу написать книгу, — продолжал Регулус, кивая с энтузиазмом. — Сборник стихов обо всём этом. И... и, может быть, прозу, если у меня получится.  — У тебя получится. Регулус бросил взгляд на него.  — Ты не можешь этого знать. — Ты гениален. Я знаю это.  — А как насчёт тебя? Я хочу путешествовать и писать стихи, а ты чем хочешь заниматься? — Всем, чем ты захочешь. Я просто хочу быть рядом с тобой. И я, конечно, буду делать наброски. Может быть, начну писать картины маслом. — Он пожал плечами. — В Париже и в Лондоне мои работы им не очень нравились, но, может быть, в Америке их оценят по достоинству. Регулус наклонил голову и посмотрел на альбом Джеймса, который тот всё ещё держал между пальцев.  — Можно мне посмотреть?  — Ох, эти? Я же говорил тебе — ничего особенного. Я не заработал на них ни копейки. — Всё равно хочу их увидеть. Джеймс устроился на скамейке и, дождавшись, когда Регулус сядет слева от него, передал ему альбом.  — Не ожидай слишком многого. Они не... — Очень красивые, — мягко сказал Регулус, перелистывая страницы с набросками. — У тебя талант. Настоящий. Я удивлён, что даже в Лондоне эти работы не оценили. Джеймс снова пожал плечами, нервно подёргивая ногой. — Всё в порядке. Как я уже сказал, может быть, в Америке мне повезёт больше. Регулус начал рассматривать более ранние портреты в альбоме. Он и так и эдак поворачивал голову, чтобы оценить их с разных ракурсов. В основном там были изображены женщины, но встречались и рисунки мужчин. Почти все наброски были сделаны в стиле ню.  — Ох, — хрипло воскликнул Регулус, наткнувшись на портрет мужчины в полный рост. Ему даже пришлось прикрыть альбом, когда мимо проходила группа женщин. — Вижу, ты часто пишешь с обнажённой натуры.  Щёки Джеймса залил румянец.  — Мне легче рисовать тело, если оно не прикрыто одеждой.  Регулус перелистнул на следующую страницу. На этот раз там была девушка. Она в расслабленной позе лежала на диване, её глаза светились соблазном.  — А ты… — Регулус откашлялся, — ты спал с кем-нибудь из них? — Нет, — поспешно ответил Джеймс, мотая головой. — Я профессионал. Клянусь. Я просто рисовал их, и иногда они мне платили. Иногда, наоборот, платил я. Но на этом всё. Регулус промолчал. Джеймс украдкой посмотрел на него, изучая изящные черты. Может, если он будет разглядывать Блэка достаточно долго и достаточно пристально, то сможет запомнить каждую деталь настолько, чтобы нарисовать его. Обычно Джеймс писал портреты только тех, кого видел перед собой, поэтому ему и правда нужно было постараться, чтобы запомнить лицо Регулуса. Его профиль, форму губ, арку…  — Почему ты на меня пялишься? Джеймс вздрогнул. Он настолько погрузился в свои мысли, что не заметил, как Регулус дошёл до конца альбома и повернулся к нему.  Конец альбома. Джеймс вспыхнул как спичка. Его лицо горело огнём. Он посмотрел вниз — Регулус умудрился пролистать весь альбом, пока сам Джеймс отвлёкся. Сейчас как раз была открыта страница с незаконченными набросками.  Незаконченными набросками Регулуса. Его лица. Глаз. Рук. Рта. О. О нет. Джеймс потянулся за своими рисунками, но Регулус оказался быстрее. Он ловко отстранился и отвёл руку с альбомом так, чтобы Джеймс не смог до него дотянуться.  — Отдай, — прошипел Поттер, оглядываясь. — Ты… эти… ты не должен был…  — Ты пытался меня нарисовать, — прямо заявил Регулус. — Нет, не пытался. — Но это точно я. — Нет, не ты. Они не закончены. И это не лучшая моя работа, — протестовал Джеймс, сверкая глазами. Он снова потянулся за альбомом. — Верни. Регулус криво улыбнулся, и вид этой улыбки заставил Джеймса застыть на месте.  — Я хочу их увидеть. Пожалуйста. Джеймс фыркнул, но сел обратно на скамейку. Регулус снова открыл альбом на последних страницах.  — Они мне нравятся, — прошептал он. — Мой портрет рисовали тысячу раз тысячи разных художников — все они профессионалы, их услуги стоили состояние. Но ни один из них… — Он замолк. Указательный палец Регулуса застыл прямо над рисунком с изображением его глаз. — Всякий раз, когда я смотрю на готовые портреты, то не узнаю в них себя. Джеймс прерывисто вздохнул. Он всё равно что отдал Регулусу свою душу, когда позволил ему посмотреть этот альбом. Но когда он показал Блэку именно эти рисунки, то словно вручил ему своё сердце.  — У тебя талант, — повторил Регулус. — Каждый набросок уникален. Со своей историей.  — Не такие уж они и особенные. И твои эскизы у меня не получаются. Ни один из них. Они просто… какие-то неправильные.  Регулус поднял взгляд на Джеймса.  — Разве смысл портретной живописи не в том, чтобы изобразить человека таким, какой он есть?  — Отчасти да, но всё-таки это не совсем так. Просто есть то, каким человека видят все окружающие, и то, каким именно я вижу того, кого рисую. Это совершенно разные вещи.  Регулус неторопливым изящным движением закрыл альбом. — И каким меня видишь ты, Джеймс? Поттер резко выдохнул. Вот оно — вот как звучит его имя из уст Регулуса. Низкий, мягкий тембр, чёткие гласные и согласные. Он намеренно назвал Джеймса по имени в конце своего вопроса.  — Я... — начал Джеймс, но его прервало женское покашливание.  Регулус заметно побледнел. На его лице появилось холодное, отстранённое выражение — отточенное годами безразличие человека, рождённого стать наследником. От того парнишки, который только что с ним застенчиво флиртовал, обсуждая наброски, не осталось и следа.  — Регулус. Я ждала тебя к чаю. — Прости, мама́н, — быстро извинился Регулус, опустив голову. Джеймс повернулся и увидел двух женщин, стоящих бок о бок. У той, что заговорила, — матери Регулуса — волосы были цвета воронова крыла, идеально гладкие, собранные сзади в замысловатый пучок. На голове у неё красовалась шляпа с широкими полями, защищающими её от солнечных лучей. Из-за головного убора лицо женщины оставалось в тени, отчего она казалась ещё более суровой на вид. Даже если бы Джеймс не догадался по тону Регулуса, он бы сразу понял по холодному стальному блеску её глаз, что это его мать. Джеймс встал и низко поклонился. — Здравствуйте. Меня зовут... — Я знаю, кто вы, Джеймс Поттер, — перебила женщина, едва удостоив его второго взгляда. Джеймс выпрямился, за спиной крепко сжав одну руку в кулак. — Слышала, вчера вечером вы спасли моего сына от падения с этого корабля. Джеймс украдкой посмотрел на Регулуса, но тот по-прежнему сохранял отстранённую невозмутимость. Смертельную. В его глазах не было ни одной эмоции. Он просто невидяще уставился вперёд. Джеймс почти всё утро гадал, что же послужило для Регулуса толчком. Почему он решил, что прыжок за борт — его единственный выход. Бездушность общества вокруг него, отсутствие радости в жизни, да даже женитьба на девушке из Нью-Йорка — всё это казалось сомнительными причинами, чем-то второстепенным. Должно было случиться что-то посерьёзнее.  Холод пробрал Джеймса до костей, когда он вдруг осознал, что именно из-за собственной матери Регулус чувствовал себя таким потерянным и загнанным в ловушку.  — Совершенно верно, мадам, — ответил Джеймс, смело встречая суровый взгляд женщины.  Она растянула губы в улыбке — жестокой и отталкивающей.  — Мило. Мой старший сын сказал, что вы присоединитесь к нам за ужином.  — Да, это так. Вторая женщина, до сих пор не проронившая ни слова, тоже решила вступить в разговор: — Здравствуйте, мистер Поттер. Приятно познакомиться. — Она протянула Джеймсу затянутую в перчатку руку для поцелуя. У неё было более доброе лицо, хотя во внешности угадывались общие с матерью Регулуса черты. — Андромеда Блэк. Двоюродная сестра Регулуса.  Мать Регулуса тихо шикнула, укоряя Андромеду за чрезмерную откровенность и, повернувшись к сыну, произнесла: — Нам нужно идти. Я обещала мистеру Эндрюсу, что мы выпьем с ним чаю сегодня днём. — Да, мама́н. — Регулус стоял, вытянувшись в струнку, будто его держали за ниточки; словно он был марионеткой, танцующей по требованию своей матери. Джеймс открыл было рот, чтобы крикнуть что-то вслед удаляющейся спине Блэка, но вдруг рядом с ним раздалось вежливое покашливание Андромеды. — Вы играете в опасную игру, мистер Поттер, — беззлобно предупредила она. Поттер озадаченно посмотрел на женщину. — Прошу прощения?  Но вместо того, чтобы ответить, Андромеда задала встречный вопрос: — У вас есть что надеть сегодня вечером? Джеймс опустил взгляд на свою поношенную льняную рубашку и пиджак, на коричневые брюки и ботинки, которые он всегда носил.  — Только это, мадам. Андромеда досадливо цокнула языком.  — Я так и думала. Боюсь, это не подойдёт. Совершенно не подойдёт, если вы хотите выжить в водах, кишащих акулами. Пойдёмте со мной. Думаю, что смогу для вас что-нибудь подобрать. 16:57 — Это то, что надо. — Андромеда положила чёрный чехол на спинку шезлонга и, аккуратно расстегнув молнию, достала оттуда дорогой чёрный костюм. — Мой Тедди примерно того же роста и комплекции. Думаю, костюм сядет на вас идеально. Джеймс побледнел.  — Я... я не могу это надеть. Он слишком дорогой. — Чепуха. — Она отступила и махнула рукой в сторону костюма. — У меня есть ещё сотни точно таких же. Вам даже не нужно возвращать его. — Вы слишком добры. Андромеда понимающе улыбнулась.  — Обычно это нам несвойственно, поэтому я правда ценю, что вы так думаете. — Она снова многозначительно посмотрела на костюм. — Примерьте это. Дайте мне знать, когда оденетесь, и позовите, если понадобится помощь с застёжками.  Каюты первого класса поражали воображение — гостиная соединялась со множеством других комнат, а также там был выход на личную отдельную палубу. Джеймс, конечно, знал, что на «Титанике» остались ещё не обследованные им укромные уголки, но он и представить себе не мог, что существовали целые палубы, отведённые только для пассажиров первого класса. У него было чувство, будто ему только что открыли секрет, который он не должен был знать и которым теперь не мог ни с кем поделиться.  Джеймс снял ботинки и быстро разделся. Сложив свои рубашку, пиджак и брюки в аккуратную стопку, он повернулся к костюму. За свою жизнь он несколько раз надевал костюм, но ни один из них не был таким роскошным. Материал прилегал к коже удивительно мягко, и Андромеда оказалась права насчёт размера. Вещи действительно подходили идеально — не обтягивали и не болтались. В чехле также лежали парадные туфли.  — Я закончил, — крикнул Джеймс Андромеде.  Она вплыла в комнату с широкой улыбкой от уха до уха.  — Выглядите потрясающе, — одобрила она. — Сегодня вечером вы определённо вскружите всем головы. Я уверена в этом. — Честно говоря, я не слишком беспокоюсь по поводу ужина. — Джеймс теребил в руках запонки. Внутри у него всё дрожало от волнения. — Просто… — Я говорила вам, мистер Поттер, — перебила Андромеда, — вы играете в опасную игру с Регулусом. — Я не понимаю, что вы хотите этим сказать. — Джеймс не смог сдержать раздражения в голосе. Вздохнув, Андромеда разлила какой-то напиток из графина по двум маленьким бокалам и передала один из них Джеймсу.  — Вот. Выпейте. Сегодня вам это не помешает.  Джеймс принюхался — виски. Приподняв бровь, он посмотрел на свою новую знакомую.  — Не все из нас твердолобые приверженцы правил высшего общества, — съязвила Андромеда и подмигнула. — Выпейте, мистер Поттер. — Вы можете называть меня Джеймсом. — Я могу, но не буду. Я всё ещё леди и должна соблюдать приличия. — Андромеда отпила немного виски; её лицо осталось бесстрастным, хотя Джеймс, сделав глоток, тут же поморщился от крепости. — Итак, — продолжила она, — что вы знаете о семье Блэк? Джеймс пожал плечами и снова приложился к выпивке. Горло опять обожгло.  — Не так уж много. На самом деле, я ничего о ней не знаю. — А вы из Англии? — Да, родился в провинции. Приехал в Лондон всего несколько лет назад. Андромеда рассеянно кивнула.  — Понятно. У нас не так много времени, и я не очень люблю говорить о родословной, но вкратце всё же расскажу. Семья Блэк — древняя. Древний дом с вековой историей. Мы рождаемся с уже намеченным для нас путём, и мы следуем по нему. Отклонение влечёт за собой последствия. — Она внимательно изучала свой бокал; уголки её рта слегка опустились. — Некоторые из них очень суровы. — Мне всё равно сложно уловить суть, — признался Джеймс. — Суть в том, что я видела, как вы на него смотрите, мистер Поттер. И я знаю, что Вальбурга тоже это видела. — Его мать. — Верно. Она его семья, но она ужасный человек. Очень жестокий. Ей это не понравится.  Джеймс невольно скривил губы.  — Он заслуживает лучшую семью, чем вы. Андромеда печально улыбнулась.  — Я согласна с вами, мистер Поттер. Он лучший из нас. И Сириус, конечно. Они оба замечательные люди. — Она поставила пустой бокал на стол, и её улыбка снова исчезла. — Но я имела в виду именно то, что сказала. Вы играете в опасную игру. Вы смотрите на Регулуса так же, как на меня смотрит мой Тедди. И Регулус заслуживает этого больше, чем кто-либо из нас. Но относитесь к нему бережнее. — Я не причиню ему вреда, мадам, — решительно заявил Джеймс. — Я обещаю. — Вы-то, может, и нет, — ответила Андромеда, её голос стал мягким и немного грустным. — Но его мать определённо это сделает.

☾☾☾

18:14 Джеймс видел много вещей, которые казались ему красивыми. В конце концов, он был художником. Но сегодняшний вечер доказал ему, что «красивый» — довольно ограниченное слово для описания того, что он на самом деле почувствовал. Главная лестница — это первое, от чего у Джеймса перехватило дыхание. Она изящно изгибалась, расширяясь у основания. Полированный дуб поблёскивал в потоке угасающего солнечного света, всё ещё проникавшего сквозь гигантский куполообразный стеклянный потолок над их головами. Балюстрада на первый взгляд показалась достаточно обычной, но, когда они подошли ближе, Джеймс заметил, что ковка была выполнена в виде листвы с распустившимися цветами. — Подождите тут, — попросила Андромеда, оставляя Джеймса у края лестницы. Люди огибали их, поспешно скрываясь в проходе, куда имели доступ только пассажиры первого класса. — Я пойду внутрь, но вам лучше подождать здесь.  Джеймс не протестовал. Он наблюдал за походкой и манерами мужчин вокруг и старался подражать их движениям. Положив руку себе за спину, он слегка наклонил голову, как это делали они. Это оказалось не так уж и сложно. Джеймс не понимал, из-за чего вокруг этого этикета поднимают столько шума.  Также он обратил внимание на изысканные часы. Они располагались на лестничной площадке, от которой вправо и влево отходили ещё две лестницы поменьше и вели на балкон, обрамляющий вход. По обеим сторонам от часов на деревянных панелях были вырезаны женские фигуры, которые, казалось, удерживали часы в воздухе. Это была вторая вещь, вызвавшая восхищение Джеймса, пока он стоял в ожидании. Чтобы отвлечься от боли в пояснице, вызванной напряжённой позой, он рассматривал узоры на деревянной отделке.  Поттер всё ещё любовался часами, когда в поле его зрения оказалось третье произведение искусства за этот вечер. Именно в этот момент он понял, что всего словаря английского языка недостаточно, чтобы описать его чувства по отношению к Регулусу Блэку.  Регулус выглядел точно так же, как и в их первую встречу, но пальцы Джеймса всё равно дрогнули от волнения. Ему до боли захотелось протянуть руку и откинуть назад блестящие кудри, запустить в них пальцы и почувствовать, каково это — держать Регулуса в своих объятиях. Поттер крепко сжал за спиной руку в кулак. Это всё, что он мог сделать, чтобы не поддаться инстинктивному желанию прикоснуться к Регулусу, когда тот, наконец, встал прямо перед ним.  Блэк не улыбался, но ему и не нужно было. Его выдавали глаза.  — Здравствуй, Джеймс, — произнёс он, слегка наклонив голову. — Приятно видеть, что у тебя есть что-то ещё, помимо той старой куртки. — Реджи, — предостерёг брата Сириус. — Будь милым. — Я просто сказал, что она старая. Поверь, я мог бы сказать что-то и похуже. Джеймс улыбнулся.  — Значит, ты заметил? Регулус закатил глаза.  — Это трудно не заметить. Не обольщайся.  — Я приношу свои извинения от его имени, — вмешался Сириус, протянув Поттеру руку. — Рад тебя видеть, Джеймс. Однако ты удивил нас своим костюмом. — Ваша кузина, — объяснил Джеймс, крепко сжав руку Сириуса в своей. — Андромеда. — А-а-а. Лучшая из нас.  — Забавно. Она сказала то же самое о вас двоих. Сириус скривил губы.  — Да, она бы так и сказала. Андромеда дала тебе советы, как пережить ужин? — Я должен притвориться, что родился с деньгами в своих крошечных детских кулачках. Если я так сделаю, все тут же меня полюбят.  Регулус фыркнул.  — Всё, конечно, не так просто, но, полагаю, сегодня вечером эта стратегия сработает.  Но конечно же, она не сработала.  Все эти люди чувствовали бедность та кже хорошо, как акулы — кровь в воде.  — Мистер Поттер, — начал разговор невероятно привлекательный, но устрашающий на вид мужчина, в котором Джеймс быстро признал Ориона Блэка, — как, чёрт возьми, вы оказались с нами на этом прекрасном лайнере? Джеймс положил вилку и промокнул рот салфеткой. Здесь было полно столового серебра. Он за всю жизнь столько не видел.  — Я здесь с другом, сэр. Мы выиграли билеты благодаря удачной комбинации в покере. — Поттер посмотрел на Регулуса и, поймав на себе его взгляд, продолжил: — Очень удачной комбинации.  Щёки Регулуса слегка порозовели, и он быстро отвёл глаза.  — Понимаю. — Орион приподнял бровь. Джеймс заметил, что Сириус и Регулус тоже часто так делают, когда находят что-то интересным. — А где вы живёте? В Лондоне? — Ну, у меня нет точного адреса в Лондоне, сэр. Сейчас мой адрес прямо здесь, на борту «Титаника». А после этого путешествия вселенная, полагаю, примет решение, что будет дальше. Мне хотелось бы думать, что я довольно удачливый человек. Вальбурга фыркнула, вздёрнув нос, и отпила шампанское из бокала. — Удача не определяет человека, мистер Поттер. Человек сам творит свою судьбу.  Джеймс улыбнулся ей, но улыбка у него получилась натянутой.  — Может быть, и так, но я считаю, что ты можешь сам творить свою судьбу и быть при этом удачливым. Это как дилемма с курицей и яйцом.  Сердце пропустило удар, когда он заметил, что Регулус пытается спрятать свою ухмылку за салфеткой.  — А чем вы занимаетесь по работе, мистер Поттер? — задала деликатный вопрос Андромеда. Он прозвучал не так снисходительно и требовательно, и было видно, что ей искренне интересно.  — Я художник, мадам, — ответил Джеймс. Над ним склонился официант, предлагая икру. — Нет, спасибо. Не очень люблю её. Она странно пахнет.  Регулус внезапно закашлялся и снова схватился за салфетку. Сириус похлопал его по спине и бросил на Джеймса взгляд, прямо говорящий: «Перестань его смешить. Сейчас же». — В основном я пишу портреты, — продолжил Джеймс. — Я некоторое время провёл в Париже, но там люди не слишком их оценили. Поэтому несколько лет назад я вернулся в Англию и с тех пор живу в Лондоне.  — И много вы зарабатываете на этих... этих портретах? — спросила Вальбурга. — Не слишком. Немного здесь, немного там. В основном я нахожу подработки и рисую, когда могу. Орион откинулся на спинку стула. У него были такие же глаза, как у Сириуса, — голубые и бездонные. Ничто не могло скрыться от этого проницательного взгляда.  — А какие у вас планы по прибытии в Америку?  — Работа, а потом школа. Думаю, художественная школа, — ответил Джеймс. — Я слышал, что в Нью-Йорке потрясающие художественные школы. Надеюсь, что после этого я смогу просто рисовать всю оставшуюся жизнь. И путешествовать.  — Понятно, — произнесла Вальбурга и словно забыла о существовании Джеймса.  Разговоры за столом плавно перетекали от бизнеса к политике и к самому «Титанику». Несмотря на то что в беседе они не останавливались на одной теме слишком долго и не обсуждали что-то слишком подробно, несколько часов пролетели незаметно. Джеймсу даже удалось разобраться, в каком порядке использовать вилки, ложки и ножи.  Регулус смотрел на него весь вечер, но в основном украдкой.  Джеймс заметил, что он часто наклонялся к Сириусу, слегка поворачиваясь к нему правым ухом, и они вдвоём тихо о чём-то шептались. Регулус кивал, хмурился или закатывал глаза. Происходящее походило на искусный танец — наклонялся Сириус, и Регулус повторял его движение, после чего они оба принимали прежнюю позу, строго держа осанку, будто их короткого диалога и вовсе не было.  По прошествии некоторого времени Регулус слегка перегнулся через стол и еле слышно прошептал Джеймсу: — Дальше всё пойдёт по отработанному сценарию. Они будут пить бренди в курительном салоне... — Ну что, джентльмены, как насчёт бренди? — …обсуждать всевозможные дела… — Я планирую заняться новым рискованным проектом. Я расскажу, если вы готовы меня выслушать… — …и приносить друг другу поздравления за обладание статусом богов среди обычных людей.  — Не хотите присоединиться к нам, мистер Поттер? — спросил Орион. Его улыбка, словно приклеенная к губам, явно была просто ради приличия. Джеймс покачал головой, поглядывая на Регулуса и Сириуса. Они оба с любопытством наблюдали за ним в ответ, затаив дыхание.  — Всё в порядке, сэр. Мне как раз пора возвращаться. — Конечно. В любом случае вам вряд ли бы захотелось всё это выслушивать. Обычно мы обсуждаем только бизнес и политику. — На лице Ориона, наконец, появилась искренняя улыбка. Острая, как лезвие. — Как раз то, что позволяет человеку создавать свою собственную удачу, если вы понимаете, о чём я.  — Естественно, сэр, — подтвердил Джеймс, растянув губы в ответной улыбке.  Когда мужчины ушли, Поттер встал и отвесил официальный поклон всем оставшимся за столом. Подняв глаза, он задержал взгляд на Регулусе немного дольше, чем следовало бы.  — Было приятно провести с вами вечер, но мне действительно нужно возвращаться. Время уже довольно позднее. Регулус смотрел на него не мигая.  Сириус лукаво усмехнулся. Вальбурга не удостоила его вниманием, а Андромеда, улыбнувшись, помахала ему на прощание.  Джеймс был не совсем уверен, поняли ли его намёк Регулус и Сириус. Он поднялся по большой лестнице и встал прямо перед необычными часами, наблюдая, как стрелки по кругу перемещаются по циферблату.  Ему оставалось только надеяться и ждать.

☾☾☾

20:24  Регулус ещё ни разу влюблялся. У него был некоторый опыт — девушка, не вызвавшая у него почти никакой симпатии, и парень, благодаря которому он осознал свои предпочтения. Но любви он не испытывал. По крайней мере, той, что описывают в книжках. Когда от волнения потеют ладони и сердце замирает в груди, даже если для этого нет внешних причин. Будто впервые в жизни ты наконец-то на своём месте. Регулус наблюдал, как Джеймс отвечал на вопросы, призванные заставить его почувствовать себя ничтожеством. Но, вопреки стараниям Вальбурги и Ориона, на лице Поттера светилась улыбка, а в голосе сквозило веселье.  Регулус наблюдал — и неожиданно понял, что наверное, именно это ощущает человек, когда влюбляется.  Это чувство мчалось вперёд быстрее лайнера, на котором они находились. Он будто застыл на краю пропасти, но рядом уже стоял Джеймс, улыбался ему поверх бокала с шампанским и держал за руку со словами: «На этот раз ничего, если ты прыгнешь. Мы сделаем это вместе». Джеймс улыбался в течение всех двух часов — скромно Вальбурге, тепло Андромеде и натянуто Ориону. Но когда он смотрел на Регулуса, его улыбка становилась мягкой и открытой. Регулус никогда в жизни не чувствовал такого невероятного тепла, которое в этот момент излучал Джеймс. Даже Сириус не удостаивался таких улыбок, хотя Джеймс заметно расслаблялся, когда понимал, что очередной вопрос ему задаёт именно Сириус.  Джеймс говорил с оптимизмом, невозмутимо и уверенно, и от этого Регулусу становилось тепло на душе. Он мог слушать его болтовню часами, хотя никогда бы никому в этом не признался. И он никогда бы не признался, что окончательно влюбился в Джеймса Поттера. Когда он впервые осознал это во время ужина, то громко закашлялся, прикрыв рот салфеткой. Когда эта мысль всплыла в его голове второй раз, он тихо прочистил горло и потянулся за шампанским. От нелепости этого факта у него периодически вырывались нервные смешки, скрыть которые было гораздо труднее. Но он успешно с этим справился, хотя Сириус всё равно бросал в его сторону беспокойные взгляды.  Но Джеймс ушёл, исчезнув за тяжёлыми дверями ресторана, ведущими к парадной лестнице. И только тогда Регулус понял, как холодно было оставаться здесь без него. Внутри поселилось неприятное чувство потери.  — Я считаю, нам стоит прогуляться, мама́н, — услышал Регулус голос брата. — Нужно немного проветриться после выпитого шампанского, прежде чем присоединиться к папа́ в курительном салоне.  — Конечно, — ответила Вальбурга, кивнув им обоим. — Но не задерживайтесь слишком долго. Регулус беспрекословно последовал за Сириусом, хотя понятия не имел, куда они направляются. У него не было настроения для прогулки. Ему хотелось до потери сознания глушить бренди в курительном салоне, чтобы не думать о своей влюблённости в Джеймса Флимонта Поттера.  — Сириус, — пробормотал Регулус, переходя на бег, чтобы догнать брата. — Куда мы…  — Не думаю, что Джеймс вернулся к себе, — ответил Сириус достаточно громко, чтобы Регулус смог расслышать его слова. — Было что-то странное в том, как он говорил о времени. И у него был такой вид, будто он что-то задумал.  — Ты всё это понял из одного предложения? — Дело в выражении его лица, Реджи, — объяснил Сириус, показывая на своё собственное лицо. — Он волновался.  Регулус застонал.  — Тогда нам не следует отправляться на его поиски. Сириус ухмыльнулся.  — Это именно то, что мы должны сделать. За дверями ресторана оказалось не так много людей. Пассажиры начнут расходиться по каютам только через пару часов, а пока все отдыхали в гостиных и обеденных зонах.  — Его там не будет, — возразил Регулус. — Ты определённо... — Ты ошибаешься, Реджи, — перебил его Сириус, широко улыбнувшись. — Он прямо там.  Регулус раздражённо вздохнул, но проследил за взглядом брата. На вершине лестницы в расслабленной позе стоял Джеймс. Он заложил руки за спину и улыбался всем проходящим мимо людям. В ответ некоторые дамы хихикали, прикрывая рот ладонью, другие же, наоборот, одаривали его настороженными взглядами.  Перепрыгивая через ступеньки, Сириус быстро поднялся к Поттеру.  — Джеймс! — позвал он, махая рукой. Регулус чувствовал… На что же это было похоже? Волнение? Трепет? Облегчение? Всё это смешалось в один гремучий коктейль, когда он встретился взглядом с Джеймсом. На этот раз улыбка Поттера лучилась озорством.  — Я надеялся, что вы поймёте мой намёк, — сказал Джеймс, поворачиваясь лицом к Сириусу. — Я бы подсунул тебе записку, но ваши родители как ястребы. — Мы сказали мамáн, что идём на прогулку, — ответил Сириус. — Так что у нас есть немного времени. — Это хорошо. Я просто подумал, может быть, вы захотите пойти на настоящую вечеринку. — Он кивнул в сторону обеденного зала. — Это было весело и всё такое, но я хочу вам кое-что показать. Сириус вопросительно посмотрел на Регулуса. — Полагаю, никто из вас не примет отрицательный ответ, — невозмутимо отреагировал Регулус. Джеймс ухмыльнулся.  — Думаю, ты не пожалеешь, что принял приглашение. Пойдём со мной. Они последовали за Джеймсом. Тот знал каждый поворот и коридор на корабле, каждый лестничный пролёт и то, куда он ведёт. Основную часть времени Регулус провёл на верхних палубах, но сейчас Джеймс направлялся всё ниже и ниже, пока они не оказались в коридоре, который, по словам Поттера, был палубой F.  — Здесь живёт большинство пассажиров третьего класса, — объяснил он, пока они шли по коридору. — У нас есть своя столовая. Она не такая шикарная, как ваша, но, уверяю вас, там вас ждёт гораздо более душевный приём. Спустя мгновение Регулус услышал музыку, доносящуюся прямо из-за дверей впереди. Она становилась всё громче и громче по мере их приближения. Сириус наклонился к правому уху Регулуса и прошептал:  — Если это будет слишком…  — Нет, — прошипел Регулус, бросив на брата свирепый взгляд. — Со мной всё будет в порядке. — Я знаю, Реджи. Я просто... — Я в порядке. Сириус поднял руки и отступил назад, соглашаясь.  Сейчас Регулус был не в состоянии разбираться ещё и с беспокойством Сириуса. Собственные эмоции переполняли его, кипели внутри, не давая расслабиться. Предполагалось, что они будут гулять на верхней палубе, а затем удалятся в курительный салон вместе с Орионом. Если мать найдёт их здесь... Регулус старался не зацикливаться на этом. Пытался сосредоточиться на настоящем моменте, где всё пространство заполняла музыка, а рядом шли Джеймс и Сириус.  — Вот мы и на месте, — объявил Джеймс и распахнул двери, ведущие в столовую третьего класса. Регулус не знал, что именно он ожидал здесь увидеть, но уж точно не это. Вот она — настоящая жизнь. Столы были сдвинуты к стене. Некоторые стулья громоздились прямо сверху на них, а остальные были заняты: кто-то из присутствующих играл в карты, а кто-то пил эль, с грохотом ставя кружку на дешёвое дерево. В центре комнаты играл оркестр, окружённый танцующими людьми, которые, сцепив локти и запрокинув головы, кружили друг друга по залу. Музыка заглушала их смех, но Регулусу казалось, что он всё равно слышит его сквозь громкую мелодию.  Тут было очень шумно — воздух почти вибрировал от какофонии разных звуков. А ещё комната была полна жизни. Дети танцевали со своими родителями, по углам целовались парочки, мужчины выкрикивали что-то в такт, а женщины отвечали им тем же, приподнимая с пола юбки и кружась под музыку.  — Джеймс! К ним приближался парень, пробивая себе дорогу через толпу. Одной рукой он махал Поттеру, а во второй нёс кружку, алкоголь из которой выплёскивался в разные стороны, когда парня толкали танцующие.  Сириус застыл рядом с Регулусом. — Ох, — выдохнул он.  Взгляд Регулуса метался между братом и незнакомцем, приобнявшем Джеймса за шею. По виду он был если и не совсем пьян, то уже на пути к этому.  — Ты опоздал, — громко заявил подошедший, перекрикивая музыку.  Регулус узнал его. Это был тот самый парень с палубы, с кем вчера он видел Джеймса. Он обладал довольно-таки привлекательной внешностью, но всё его лицо пересекал длинный шрам.  — Я был гостем на шикарнейшем ужине, — ответил Джеймс, крича парню прямо в ухо. — И я привёл друзей.  Незнакомец тут же обернулся и замер.  — Ох, — сказал он, когда натолкнулся взглядом на Сириуса. На Регулуса он посмотрел лишь вскользь.  — Это… — начал Джеймс, но Ремус его прервал: — Да, мы уже встречались. Поттер моргнул. — Когда? — Сегодня утром, — вмешался Сириус. Он сверлил друга Джеймса взглядом, как будто тот был единственным человеком в этом зале. — Ты Ремус Люпин. Парень, то есть Ремус, не улыбнулся. — Да, это я. И снова здравствуй, просто Сириус.  От Регулуса не укрылось, как расширились глаза брата и у него перехватило дыхание.  Он уже собирался вывести Сириуса из подобия транса, в который того ввёл Ремус Люпин, но не успел. Перед ним внезапно появилась рука Джеймса.  Поттер переводил взгляд со своей протянутой ладони на Регулуса. И снова на его лице была она — улыбка, предназначенная только для Регулуса. Улыбка, которая так и просила: «Доверься мне». Джеймс не давил. Он просто ждал, когда Регулус сделает шаг навстречу и примет его руку, позволит себя вести.  Выбор. Регулус посмотрел на брата, который всё ещё не мог отвести глаз от Ремуса — как, впрочем, и тот от него.  — Иди, Реджи, — сказал Сириус и, положив руку между лопаток Регулуса, подтолкнул его в сторону Поттера.   Споткнувшись, тот сделал шаг вперёд и принял руку Джеймса. Их пальцы переплелись, и Регулус не заметил, как внезапно они оказались втянуты в круг танцующих. Он почувствовал руку Джеймса на своей талии — тёплая ладонь обжигала поясницу даже сквозь тонкую ткань рубашки. Поттер поднял их соединённые руки и закружил их обоих под быстрый ритм музыки.  Играла шотландская джига. Раньше Регулусу не доводилось слышать ничего подобного, поэтому он даже не знал шагов. Но похоже, это было неважно. Все просто двигались вместе, смеялись и беззаботно наслаждались моментом. В этом и заключалась настоящая свобода, которой у Регулуса никогда не было. Которую он ни разу не ощущал за всю свою жизнь.  И это опьяняло. Пока они весело кружились в танце, Джеймс наклонил голову к его левому уху, и Регулус расслышал только обрывочное:  — ...веселишься?  — Что? — крикнул Регулус в ответ, повернув голову. При этом движении их носы соприкоснулись. Лишь слегка. Но от этого мимолётного касания Регулуса с головы до ног пронзило разрядом электрического тока. Рука на его плече напряглась. До этого момента он даже не осознавал, насколько близко они с Джеймсом стояли друг к другу, так как полностью растворился в безумстве танца и музыки.  Никто в зале не обращал на них особого внимания. Здесь даже не замечали их баснословно дорогие костюмы. Им словно просто позволили наслаждаться музыкой, танцами, смехом и компанией друг друга.  Были только он, Джеймс и их маленький мир, который они создали в центре хаоса.  — Я спросил, весело ли тебе, — повторил Джеймс, мазнув губами по краешку правого уха Регулуса.  Регулус вздрогнул от этого случайного прикосновения к своей коже. Он был пьян, так невозможно пьян от происходящего.  Блэк думал, что от оглушительной какофонии звуков у него к этому моменту уже разболится голова. Но вместо этого его переполняла необыкновенная лёгкость. Он словно парил в невесомости, увлекаемый ритмичной мелодией.  — Мне ещё никогда не было так весело, — ответил Регулус, наклонившись к Джеймсу ещё немного ближе и намеренно задев его ухо своими губами. Ощутив ответную дрожь, он расплылся в улыбке, довольный, что стал причиной такой бурной реакции.  Темп всё нарастал, и у них не осталось больше времени на разговоры. По правилам они должны были поменяться партнёрами, поэтому вскоре Джеймсу пришлось выпустить Регулуса из своих объятий. На краткий миг Блэка охватила паника, но он быстро успокоился, заметив, что Джеймс продолжает неотрывно смотреть на него. Этот тёплый уверенный взгляд стал для него якорем в этом бесконечном вихре танца. Позволив симпатичной девушке взять себя за руку, он продолжил кружиться по залу, старательно вспоминая все только что выученные шаги. Через мгновение песня закончилась, и Джеймс снова оказался перед ним. Они оба тяжело дышали. — Я никогда раньше не танцевал под шотландскую музыку, — заявил Регулус. Джеймс рассмеялся.  — И я тоже. Заиграла новая песня, но Джеймс, взяв Регулуса за запястье, вывел его из круга танцующих.  — Куда делись Сириус и Ремус? — Джеймс старался перекричать музыку. — Я не уверен, — ответил Регулус, выискивая взглядом в толпе своего брата. Джеймс нахмурился.  — Стоит ли нам их поискать? Именно в этот момент музыка достигла своего апогея и стала настолько громкой, что у Регулуса подогнулись колени. Голову пронзила острая боль, которую невозможно было игнорировать. Теперь, когда танец закончился и их маленький мир на двоих остался где-то позади, все звуки вокруг стали казаться Регулусу невыносимо оглушительными. Его правое ухо с ними просто не справлялось.  — Ты в порядке? — спросил Джеймс и протянул руку, чтобы поддержать Регулуса за локоть. — Ты выглядишь... — Мы можем уйти? — сквозь плотно сжатые губы выговорил Регулус, снова морщась от резкого звука губной гармошки. — Просто... давай уйдём туда, где потише? — А как же Сириус? — С ним всё будет в порядке. Он знает дорогу назад. Джеймс заколебался, но, увидев выражение муки на лице Регулуса, всё-таки потянул его к дверям и вывел в тихий коридор. Не отпуская руки Блэка, он прошёл через очередную дверь к лестничным пролётам, и они в полном молчании начали подниматься по бесконечным ступенькам.  Лёгкие Регулуса ныли при подъёме, но он не жаловался. Его кожа горела в том месте, где к нему прикасались пальцы Джеймса, и он мог думать только об этих приятных ощущениях. Регулус не хотел, чтобы Джеймс его отпускал.  — Тебе лучше? — неуверенно спросил Поттер, когда они преодолели последнюю ступеньку. Он отпустил руку Регулуса и открыл дверь на палубу. Их тут же окутал прохладный ночной воздух. — Мы можем вернуться, если ты… — Всё в порядке, — заверил его Регулус. — С Сириусом всё будет хорошо.  Они вышли на нос корабля. Тёмное небо над ними озарялось светом мириад звёзд.  Прошлым вечером всё внимание Регулуса было сосредоточено на бурлящих внизу волнах, поэтому тогда он не оценил красоту ночного неба. Зато сейчас у него перехватило дыхание от открывшегося вида.  Он последовал за Джеймсом к месту, где деревянный настил палубы заканчивался и начиналась небольшая выступающая платформа. Они сели рядом; левым боком Джеймс прижимался к правой стороне Регулуса от плеча до колена.  — Здесь я впервые тебя увидел, — задумчиво произнёс Джеймс, кивнув в сторону верхней палубы. — Ты стоял прямо там, у перил.  Регулус проследил за его взглядом. Ему казалось, что прошла целая вечность с того момента, когда он, облокотившись на поручни, смотрел на океан и размышлял о том, каково было бы просто исчезнуть.  — Я уже тогда думал об этом, — прошептал он. — О том, чтобы спрыгнуть.  — А, вот почему у тебя было такое выражение лица.  — Выражение лица? Джеймс нахмурился, обдумывая свои следующие слова.  — Ты выглядел… ну, выглядел так, словно что-то гложет тебя изнутри.  Регулус улёгся спиной на прохладные доски. — Какой наблюдательный. Джеймс устроился рядом с ним. Их руки всё ещё соприкасались. — Я наблюдал за тобой уже в течение нескольких минут, когда ты меня заметил, — смущённо признался он. — Я не мог оторвать от тебя глаз.  Над ними простиралось бесконечное звёздное небо. Во Франции из-за яркого света городских огней практически невозможно было рассмотреть сияние звёзд, поэтому Регулус давно уже не видел их в таком количестве. Сейчас же они, словно одеяло, россыпью покрывали весь небосвод.  — Знаешь, что означает моё имя? — еле слышным шёпотом спросил он.  — Регулус? Нет. Я раньше не встречал никого с таким именем.  — Меня назвали в честь звезды, — объяснил Блэк и указал пальцем на созвездие Льва. — Сириуса, кстати, тоже. Это две самые яркие звезды на небе. Смотри, вон там. Видишь? Скопление, похожее на льва?  Джеймс прищурился и посмотрел в том направлении, куда указывал Регулус. — Да, думаю, что вижу его. — Это созвездие Льва. И в самом его сердце находится звезда Регулус. — Блэк опустил руку, задев при этом Джеймса. Никто из них не отодвинулся. — Сердце Льва, — нежно произнёс Джеймс. Из его рта вырвалось облачко белёсого пара.  До этого момента Регулус даже не осознавал, насколько на улице холодно. Он всё ещё был разгорячён танцем. И Джеймсом — его близостью, его голосом и запахом. Всё это тоже невероятно согревало.  Его кровь словно начала быстрее бежать по венам, отдаваясь в висках сильной пульсацией, а в ушах набатом стучало сердце.  — Почему «сердце Льва»? — спросил Регулус, посмотрев на Поттера. На фоне ночного неба профиль Джеймса смотрелся очень благородно. Правильные изящные черты каким-то непостижимым образом только подчёркивали силу и вместе с тем мягкость характера этого человека.  Джеймс повернул голову, глазами встречаясь с Регулусом. С близкого расстояния было заметно, что у Поттера они красивого орехового цвета с золотыми крапинками. — Твоя звезда находится в сердце Льва. Львиное сердце. Это про тебя. — Львы смелые, Джеймс, — сухо сказал Регулус. — А я нет.  — Я думаю, ты смелый, — возразил Джеймс. — Смелее, чем ты думаешь. — Ты ошибаешься. — Нет. Я так не считаю. Регулус снова посмотрел на небо.  — Если мы пробудем здесь достаточно долго, то, возможно, увидим падающую звезду. — Уже знаешь, что бы загадал? Регулус всё ещё чувствовал на себе взгляд Джеймса.  — Да. То, чего я не могу получить. Поттер резко выдохнул.  — Ты можешь получить это, Регулус, — прошептал Джеймс, коснувшись своим тёплым дыханием холодной щеки Регулуса. — Для этого тебе не нужно загадывать желание на падающую звезду. Ты можешь сам этого добиться.  Регулус напрягся.  — Что ты имеешь в виду? — Когда мы прибудем в Америку, я хочу взять тебя с собой. — Джеймс, — предупреждающе сказал Блэк. — Дорогой, пойдём со мной. Сириус тоже может присоединиться. Давай просто… сбежим. Куда-нибудь. Куда угодно. Ты заслуживаешь быть счастливым. — Джеймс приподнялся на локте и слегка наклонился к Регулусу. — Они не заслуживают тебя. Ни твоих улыбок, ни твоего смеха. В тебе есть огонь, который они так старательно хотят погасить. Не позволяй им в этом преуспеть. Регулус пристально всматривался в лицо Джеймса, пытаясь найти хотя бы малейший намёк на ложь в его словах.  — Я не могу, Джеймс, — прошептал он. — Я не могу... я не могу оставить всю свою жизнь ради того, кого только что встретил. — Я не прошу тебя быть со мной. И никогда не попрошу, если ты этого не хочешь. Я просто предлагаю тебе выход. Ты можешь пойти со мной, если захочешь. — Хотел бы я, чтобы всё было так просто. — Но всё действительно просто, Регулус, — настойчиво продолжил Джеймс, придвинувшись ещё ближе. — Мы можем исчезнуть. Делать всё, что ты захочешь. Путешествовать. Писать. Я буду рисовать. Мы с этим разберёмся. Только... только не дай им победить. Регулус крепко зажмурился и тихо прошептал: — Ты сказал, что не просишь меня быть с тобой. — Ох. Я... Ну, да. Я не хочу загадывать. Или что-то ещё в этом духе. Я просто… — Регулус услышал, как он со вздохом опустил голову на деревянный настил палубы. — Только если ты сам этого захочешь.  — Je te veux plus que je n’ai jamais voulu quoi que ce soit dans ma vie, — мягко произнёс Регулус. Джеймс глухо застонал.  — Я практически умолял тебя сказать что-нибудь по-французски, и ты выбрал именно этот момент? Ты меня просто убиваешь. Регулусу было куда легче произнести это на французском. Он не знал, как сказать о своих чувствах так, чтобы Джеймс понял. У него плохо получалось правильно выражать свои мысли. Это всегда было сильной стороной Сириуса. Поэтому он снова повторил: — Je te veux plus que je n’ai jamais voulu quoi que ce soit dans ma vie. — И когда Джеймс повернул голову, чтобы посмотреть на него, Регулус отвёл взгляд и продолжил: — Mais je veux plus que quelques jours. Je veux l’éternité. Sauf qu’on ne peut pas l’avoir, alors je ne peux pas avoir ça non plus. Джеймс смотрел на него не мигая.  — Я не уверен, возможно, я неясно выразился, но я не говорю по-французски, Реджи. Тебе придётся перевести всё это. — Лучше не стоит, — ответил Регулус. — Просто знай, что, если бы ты попросил меня быть с тобой, я бы сказал тебе, что хочу этого.  Было больно видеть, как просветлело лицо Джеймса и как зажглись надеждой его глаза, когда он снова приподнялся на локте и навис над Регулусом.  — Но я не могу. У Джеймса перехватило дыхание. Он тут же помрачнел.  — Почему нет? — Потому что есть только это, Джеймс. Наше здесь и сейчас на этом лайнере, плывущем посреди океана. Но стоит нам причалить к берегу Америки, как всё это исчезнет.  — Пойдем со мной, — снова принялся убеждать Джеймс, наклоняясь ближе и обдавая своим дыханием губы Регулуса. — Сбеги со мной. Мы будем делать всё, что захочешь. У меня нет денег, но мы что-нибудь придумаем. Да, я везучий парень, но я не полагаюсь только на счастливый случай. Когда нужно, я сам творю свою удачу и судьбу. Для тебя я готов на многое.  Регулус грустно улыбнулся.  — Я не хочу позволять себе верить в то, чего никогда не смогу снова получить.  — Но ты можешь это получить, Регулус. — Джеймс потянулся к лицу Регулуса и кончиками пальцев нежно провёл по его скулам. Они были так близко друг к другу, что их носы снова слегка соприкасались. — Я дам это тебе. Обещаю. Всё, что ты захочешь. Всё, что тебе нужно. Регулус закрыл глаза.  — Ты обещаешь слишком много, Джеймс.  — Боже, то, как ты произносишь моё имя, просто... — Пальцы Джеймса всё ещё были на его щеке, поэтому Регулус сразу почувствовал его дрожь. Поттер легко прижался лбом к его лбу и мягко произнёс: — Пойдём со мной, любовь моя. Давай уедем подальше от всего этого. Позволь мне сделать тебя счастливым. Пожалуйста. У обоих дыхание стало прерывистым, неровным и слишком громким в нерушимой тишине этой ночи.  Они были так близко друг к другу. Нужно было всего лишь ещё немного сократить расстояние, чтобы…  — Могу я тебя поцеловать? — прошептал Джеймс. — Джеймс, — предостерегающе произнёс Регулус, но без упрёка в голосе. Всё, на чем он мог сейчас сосредоточиться, — это тепло пальцев Джеймса на своей щеке. Их лбы соприкасались, и горячее дыхание Поттера обжигало его лицо. — Только один раз. Пожалуйста. Регулус наклонил голову, чувствуя едва заметное прикосновение губ Джеймса к своим губам. На миг они оба замерли в таком положении, наслаждаясь этой близостью. Джеймс не торопился, терпеливо ожидая ответного отклика, не настаивал, давая Регулусу время самому принять решение.  Давая ему выбор. — Мы не можем, Джеймс. Ты же знаешь, что не можем. Наши отношения никогда не смогут стать серьёзнее, чем они есть сейчас. — Регулус ещё раз почувствовал невесомое, едва ощутимое прикосновение к своим губам. — Тогда позволь мне притвориться. Только один раз притвориться, что мы всё-таки можем стать друг другу кем-то большим.  «Да, — подумал Регулус. — Пожалуйста, да». Голос в голове Регулуса звучал невыносимо громко; громче, чем любой другой, который он когда-либо слышал, — это был его собственный голос, требующий сделать это, принять то, что предлагал ему Джеймс. Он чувствовал эту невероятную близость между ними и каждой клеточкой своего тела жаждал избавиться от разделяющих их миллиметров и прижаться губами к его губам, чтобы воплотить поцелуй в реальность.  Но он сказал Джеймсу именно то, что думал. Он не хотел позволять себе пробовать то, чего никогда больше не сможет получить.  Регулус отстранился и открыл глаза. Джеймс был в замешательстве, но по мере того, как он осознавал, что означал жест Регулуса, недоумение в его глазах сменялось болью.  Регулус прошептал следующие слова, ощущая, как будто острые ножи вонзаются ему в горло: — Нет, Джеймс. Мы не можем. Я не могу, — с трудом выговорил Блэк, чувствуя, как при каждом произнесённом слове его горло сжимается в мучительном спазме.  Джеймс протяжно выдохнул и кивнул.  — Хорошо. Я понимаю. Они оба сели, неестественно выпрямив спины. Воцарилась гнетущая тишина, которая лучше любых слов отражала всё, что между ними происходило.  Джеймс оттолкнулся от платформы и протянул Регулусу руку.  — Мне помочь тебе найти дорогу обратно? — Нет, — ответил Регулус и, поднявшись на ноги, тут же отпустил ладонь Джеймса. — Я знаю дорогу.  — Ладно. Хорошо. Спокойной ночи, Регулус. — И Джеймс улыбнулся. Конечно же, он улыбнулся. Даже сейчас, когда он открыл своё сердце и всё равно оказался отвергнутым, Джеймс улыбнулся ему той самой особенной улыбкой.  В этот момент сердце Регулуса разбилось на части.  Он не улыбнулся в ответ, когда произнёс:  — Спокойной ночи, Джеймс. Уже вторую ночь подряд Регулус оставлял Джеймса в одиночестве стоять на холоде.