Unholyverse

      Их встретил фургон, что должен был довезти их до дома Пита, а после того, как они закинули все вещи, повосхищавшись тем, что это действительно был дом: в нём были лестницы, спальни и больше одной ванной — и что он действительно был их, по крайней мере, в каком-то смысле, что теперь им не придётся спать на полу и ходить на цыпочках вокруг остальных, отправились на мессу.       На самом деле, Майки ожидал, что Фрэнк выскажется по этому поводу, но он пошёл вместе со всеми и сидел там, скрестив руки на груди с взбешённым видом и отказывающимся выражением лица прикрывать глаза или склонять голову для молитвы, как и всегда. Майки тоже не был большим поклонником молитв, но всё равно было приятно сидеть в тишине и пребывать наедине со своими мыслями несколько минут. Ему не нужно было слушать то, что говорил священник, — он позволял себе окунуться в мысли о Пите, об этом деле, о том, как, должно быть, напуганы были Марк с Денни, и о том, где они были сейчас, если с ними всё было в порядке.       Единственный момент, когда он включился в происходящее, было причастие. Сначала Майки делал это за компанию, чтобы порадовать Джерарда, но теперь ему это даже нравилось, тем более, он заслуживал получить хлеб святого причастия, учитывая, как каждый день он рвал задницу ради него. Хотя исповедь была совершенно другим делом. Джерард пускался в раскаяние, казалось, каждый раз, как они проходили мимо церкви, но Майки не верил в то, что если ты покаешься священнику, то это даст тебе хоть какие-то дополнительные очки, и он также не понимал, как молитвы могли загладить вину, если ты был полнейшим засранцем на этой Земле. Если, разве что, Бог каждый день не давал послаблений людям, в отношении которых грешили.       После церкви направились к дому родителей Боба.       — Ну и кто мы на этот раз? — поинтересовался Джерард, снимая колоратку и расстёгивая две верхних пуговицы рубашки. — И что мы все здесь делаем?       — Мы друзья и коллеги Боба, и мы путешествуем, — изложил Брайан, одной рукой приглаживая волосы. — И никто ни в коем случае ничего не говорит о борьбе со злом или безработице, всем ясно?       — Скорее всего, с частью про борьбу со злом мои родители примирились бы, — сказал Боб, а затем белокурая женщина открыла дверь и воскликнула: — Роберт! — и так крепко обняла Боба, что он едва ли не оторвался ногами от пола.       Было так странно видеть Боба с его родителями. Майки считал Боба одним из тех людей, которые могли спрыгнуть с горы и остаться целыми и невредимыми. Но было в хорошем смысле странно наблюдать, как он снова и снова обнимал свою мать, как скривил недовольную мину, когда отец сказал ему, что он должен подрезать свои волосы. Это заставляло Майки скучать по его собственным родителям так сильно, что у него всё внутри сводило от тоски.       — Господи Иисусе, я скучаю по своей маме, — прошептал Фрэнк на ухо Майки. Майки пихнул его в руку.       — Итак, мальчики, как долго вы ещё будете в городе? — спросила миссис Брайар, пока помогала Майки накрыть разнообразные блюда на стол.       — Мы не совсем уверены, — ответил Боб после того, как переглянулся с Брайаном. — В смысле, мы помогаем другу кое с чем, и я не уверен, сколько времени это займёт.       Мистер Брайар выглядел заинтересованным.       — С чем? С музыкой?       Боб второпях засунул картошку в рот и состроил ни к чему не обязывающее лицо.       — Мы все надеемся, что он вернётся к музыке, — сказал мистер Брайар Рэю. — Он для этого в школу ходил, знаешь.       — Ничего себе, — серьёзно выдал Рэй. Боб закатил глаза.       — Он такой талантливый, — миссис Брайар присоединилась к разговору, вытирая руки полотенцем перед тем, как снова сесть рядом с Бобом. — Но затем он решил рисовать на людях, чтобы заработать на пропитание.       Фрэнк ковырялся вилкой в зелёных бобах.       — Со всем моим уважением, мэм, он талантлив и в этом.       — Я вижу, что ты так думаешь, — миссис Брайар демонстративно опустила взгляд на руки Фрэнка. — Это всё — работы моего сына?       — Все, кроме одной, — ответил Боб.       — Однажды мы и правда должны наведаться в ваш салон, — сказал мистер Брайар, наливая себе очередной стакан сока. Он склонил его в сторону Джерарда и сказал: — Что насчёт тебя, сынок, ты тоже там работаешь?       Джерард выглядел полностью охваченным паникой, и Майки чуть ли не подавился, пытаясь проглотить полный рот еды, чтобы невнятно пробормотать:       — Он мой старший брат, — и стал надеяться, что мистер Брайар остановится на этом.       К счастью, обоих родителей Боба отвлёк Брайан своим управленческим опытом и предпринимательским духом. Было довольно ясно, что они вместе считали, что Брайан был лучшим, кого только Боб приводил домой, а Майки был намерен запихнуть в себя столько блюд миссис Брайар, сколько вообще могло в него поместиться, и слушать дифирамбы Брайана на тему инвестиций, недвижимости и остальной херни, которую так любил Брайан и от которой Майки хотелось вскрыться от скуки. Майки думал, что, как никто другой, кого он знал, Брайан заслуживал однажды разбогатеть, хотя бы просто потому что он знал, что делать с суммой больше пятидесяти баксов.       — Что ж, — сказал Боб, когда они уже были на пути к дому Пита. — Кроме того, что нам пришлось соврать обо всём, кажется, всё прошло довольно-таки неплохо.       — Извини, — тут же отозвался Джерард.       Боб странно взглянул на него.       — Хэй, это было моё решение поступить так. Я бы сказал им, если бы они постоянно не волновались.       Джерард скривил лицо.       — Просто я чувствую себя виноватым, что ты не с ними.       — Но я в любом случае не с ними, — спокойно ответил Боб. — Я уже несколько лет не жил в Чикаго.       — Чувак, — перебил его Майки, потому что иначе это продолжалось бы вечно. — Он хочет чувствовать себя виноватым, просто позволь ему.       — Я не хочу, — проворчал Джерард. Он достал колоратку из кармана и снова надел её. — Ты мог бы остаться, знаешь. Ты не должен был возвращаться в дом Пита.       С минуту Боб смотрел на Джерарда, а затем сказал:       — Ты хотел остаться?       — Нет, — виновато ответил Джерард. Он отвёл взгляд.       — Хэй, — сказал Рэй, — не вини себя, чувак. Я бы переехал к ним, если бы они позволили.       — Я бы тоже, — согласился Брайан.       Позже заявился Пит с парнями, чтобы поговорить с Брайаном о расстановке охраны и упаковать некоторые вещи и забрать их домой к Патрику. Когда вошёл Энди, Майки вместе с Джерардом и Фрэнком сидели в своём логове. Он взял стул, развернул его и сел, сложив руки на спинке стула, и уставился на Джерарда.       — Эм, — произнёс Джерард.       — Я хочу тебя кое о чём спросить, — сказал Энди. — Но Пит говорит этого не делать, потому что ты был мил с ним. Это выбесит тебя?       — Я не узнаю, пока ты не спросишь меня, — резонно ответил Джерард. Он закрыл книгу, которую читал, и положил руки на колени. — Действуй.       — Ладно, — Энди заёрзал, устраиваясь поудобнее — настолько удобно, насколько можно было усесться задом наперёд на деревянном стуле, подумал Майки, — и начал: — Ты веришь в Бога? В смысле, на самом деле?       Майки уважал таких: тех, кто не ходил вокруг да около, а сразу переходил к теме. Но он был впечатлён, когда Джерард заставил себя, не отводя взгляда, слегка сдавленно выдать:       — На самом деле.       Энди кивнул.       — А что насчёт людей, которые верят в Бога, но они не католики или даже вообще не христиане? Это какой-то другой Бог? Как всё это устроено?       — Я верю, что есть только один Бог. Но думаю, что к Нему ведёт множество разных путей. Католицизм — это тот, по которому иду я, но, на самом деле, я думаю, что Богу всё равно, веришь ли ты в него или нет, если ты хороший человек.       В другой стороне комнаты Фрэнк усмехнулся, но Джерард проигнорировал его.       — Так, Дарвин, выходит, прямо сейчас не жарится в Аду? — спросил Энди.       Джерард сделал скептическое лицо и рассмеялся.       — С чего бы ему гореть в Аду? Церковь допускает эволюционную теорию. Её учат в католических школах.       — Ага, но как теории разумного начала [1], верно?       Джерард глубоко вздохнул, а Майки поудобнее устроился на диване, потому что, очевидно, они собирались пробыть здесь довольно долго.       — Чувак, ни в коем случае. Церковь совершенно против теории разумного начала, особенно в школах. Папа римский был вне себя от этого, было довольно-таки круто, — Джерард остановился и с минуту смотрел вдаль, очевидно размышляя над крутостью Папы римского. Майки случайно заметил, как Фрэнк с Энди украдкой обменивались друг с другом многозначительными взглядами. Майки слегка подтолкнул Джерарда, отчего тот встрепенулся и продолжил: — Официальная позиция церкви заключается в теистической эволюции [2], которая гласит о том, что наука и вера могут примириться, когда дело доходит до созидания. Ты не обязан верить ни одному, ни другому, потому что они не противопоставляют друг друга.       Энди нахмурился.       — Думаю, у Адама и Евы нашлось бы, что на это сказать.       Джерард кивнул в сторону Энди и стал ждать, пока тот не наклонился к нему, а затем заговорчески прошептал ему на ухо:       — Адам и Ева — это лишь повесть. Не рассказывай, — теперь Энди вытаращил глаза на Джерарда, отчего тот засмеялся и сказал: — Я совершенно серьёзно, чувак, эволюция ведь объясняет наше физическое присутствие на Земле, так? Большой взрыв, поэтапное развитие жизни, всё это. Но она не объясняет, почему у нас есть душа, почему в нашем существовании всегда имеется духовный аспект. Почему мы отличаемся от других млекопитающих, почему у нас вообще есть возможность задаваться вопросом, есть ли Бог. Вот в такие моменты католики и обращаются к своей вере.       — Отлично, — ответил Энди. — Это я просечь могу, — а затем он замолк и одарил Джерарда взглядом, который так и говорил: «Тебе не понравится следующая часть».       Джерард застонал.       — Ну что?       Энди слегка пожал плечами, поковырялся в своих ногтях, а затем сказал:       — Чувак, мне нужно кое-что спросить.       Джерард вздохнул, откидывая голову. С закрытыми глазами он попытался догадаться:       — Почему женщины не могут быть священниками?       — Серьёзно, — встрепенулся Энди, размахивая руками. — Это так глупо!       — Я согласен, — вздохнул Джерард так же, как он и делал каждый раз, когда Боб был недоволен этим. Это было так странно: когда они были детьми, Майки никогда бы в жизни не описал Джерарда словом «терпеливый». Было своего рода отрадно иногда видеть, как Джерард выходил из себя: в такие моменты он даже был похож на настоящего человека. Кстати, в большинстве своём подобное случалось с ним только при общении с Фрэнком.       — Что? — сказал теперь Энди, очевидно не так сильно впечатлившись дипломатическими способностями Джерарда, как Майки. — Ты не собираешься пытаться отстоять существующие устои?       Джерард беспомощно развёл руками.       — Я могу рассказать, как их защищает Церковь. Катехизм утверждает, что это всё потому, что Иисус выбирал только мужчин своими апостолами, и Церковь не может опровергнуть это решение.       — Но что насчёт того, что ты мне сказал? — вмешался Фрэнк, хмурясь. — Sensus fidelium, штука, при которой Церковь может изменить своё мнение, учитывая то, во что верят люди.       Джерард нахмурился.       — Это не относится к окончательным решениям, что были сделаны Богом. Законы, сотворённые человеком, могут искажаться, но не неоспоримая воля Божья, — Фрэнк нахмурился, и Джерард поспешил добавить: — Ладно, смотри, я могу говорить об этом, не прекращая, цитировать коринфян, пока ты с ума не сойдёшь, но, честно, когда дело доходит до этого вопроса, мне нечего сказать. Я знаю все причины, стоящие за этим, но все они — дерьмо, если ты спросишь меня.       Энди либо не замечал напряжения, либо ему было всё равно, потому что он сказал:       — Я читал, что количество недавно посвящённых в духовный сан священников вроде бы снижается каждый год. Разве они не могли бы поднять их число, если впустили бы женщин?       — Это ты так думаешь, — Джерард вздохнул, залез в карман и пошарил там. Он нахмурился, ещё раз проверил карман, а затем посмотрел на Фрэнка, который помахал ему чётками. Майки заметил, что Джерард не попросил вернуть их, а лишь кивнул и снова повернулся к Энди.       — В смысле, — сказал Энди, очевидно уцепившись зубами за эту тему, — в этой статье говорилось, что если очень нужно, а ты священнослужитель иной конфессии, например, методистской церкви или чего-то вроде, и ты женат, тебе всё ещё разрешено стать священником, если ты обратишься в католицизм.       Фрэнк полностью замер, и Майки почувствовал, как Джерард вздрогнул, на самом деле, буквально физически ощутил это до того, как Джерард признал:       — Это правда.       — И они имеют возможность быть женатыми? — требовательно спросил Фрэнк, сидя, вытянувшись в струнку и уставившись на Джерарда. — Они остаются женатыми? Это нечестно.       Джерард на долгое время замолк перед тем, как неохотно согласиться:       — Да. Нечестно.       Наступила ужасающе натянутая тишина, на протяжении которой Энди cидел на месте с ничего не понимающим видом, а Майки поторопился вмешаться, спросив:       — Почему бы всем просто не заделаться священнослужителями в методистской церкви, потом жениться, а после не обратиться в католицизм?       Очевидно, это было не тем, что стоило бы сказать, потому что Джерард нахмурился и сказал:       — Это призвание, Майки, а не пятилетний план.       Как бы то ни было, Майки просто спросил. Он понял, что Джерарду и без того хватало дерьма с двух сторон, поэтому замолчал.       — Что, если они замужем за парнем? — поинтересовался Энди. — Им разрешено становиться священниками?       — Нет.       — Почему? — невинно спросил Энди, даже несмотря на то, что он уже явно знал ответ.       Очевидно, Джерард почувствовал это, потому что он одарил его пристальным взглядом перед тем, как смиренно сказать:       — Потому что индивидуумы с глубоко засевшими гомосексуальными наклонностями не могут быть посвящены в сан священника.       Энди тихо присвистнул.       — Ты ведь знаешь, что любого другого работодателя за это засудили бы во все дыры, верно?       Джерард усмехнулся, потирая глаза тыльной стороной руки.       — Знаю.       — Ты тоже считаешь, что это грех?       Джерард скривился.       — Церковь утверждает, что...       — Я не спрашивал про Церковь, — прервал его Энди. — Я спросил тебя. У тебя есть какие-то проблемы с ребятами, которым нравятся парни?       Майки уже начинал желать оказаться в любой другой комнате этого дома. Он уже заметил, как в другой части комнаты Фрэнк начинал накручивать себя, он мог почувствовать, как натянуто Джерард держался, когда тихо произнёс:       — Действительно, по-настоящему нет.       Энди вроде бы моргнул, а после Майки мог сказать, когда до него дошло, потому что он спросил:       — О, дерьмо. Правда? Они не боятся насчёт этого?       — Они не совсем знают, — устало ответил Джерард, и Майки пришлось приложить достаточно усилий, чтобы не посмотреть на Фрэнка и не начать кричать на Энди, чтобы тот оставил Джерарда в покое.       — Но они должны были спросить, — всё давил Энди. Это не звучало так, будто он делал это умышленно, а скорее, его голос звучал восхищённо, но Майки всё ещё приходилось сжимать руки коленями, чтобы случайно не дать Энди кулаком по лицу, чтобы заткнуть его. — Разве они, ну, не производят отбор или что-то вроде того?       — Ага, — глупо ответил Джерард. — Проводят.       Когда Фрэнк заговорил, его голос был отрывистым и резким:       — Так ты соврал об этом. Я имею в виду, ты не просто воздержался от упоминания этого. Ты соврал.       Джерард беспомощно взглянул на Майки на секунду, но тот не знал, что делать, как облегчить ситуацию. Он лишь пожал плечами и ногами прижался к Джерарду. В конце концов, Джерард, опустив взгляд в колени, сказал:       — Я принял обет безбрачия. Я не понимаю, почему так важно, с кем ты можешь теоретически заниматься сексом, если ты принял обет вообще им ни с кем не заниматься. Кроме того, отрывки из Библии, которые имеют отношение к сексуальности, можно легко интерпретировать так, как тебе...       — И о чём же там говорится? — перебил его Фрэнк. — Катехизм, а не в Библии. Что там за слова? Давай, скажи мне, — настаивал он, его лицо и плечи были напряжены. — Не то чтобы я не мог найти.       Джерард довольно долго молчал. Фрэнк продолжал безжалостно пялиться на него. Энди попросту выглядел растерянным, а Майки чувствовал себя так, будто внутри у него копошился комок змей: он знал, о чём говорил Катехизм, и он знал, что Джерард не верил в это. Он знал, что Фрэнк просто взорвётся, и он также знал, что Джерард не сможет вымолвить ни слова, чтобы хотя бы соврать, пока они все были здесь.       — Хотя частичные наклонности к гомосексуальности у человека не считаются грехом, — тихо изложил Джерард так, что стало ясно, что он никогда не сможет забыть эти слова, даже если попытается. — Это более или менее сильная наклонность, направленная на подлинный нравственный порок. Таким образом, сама по себе наклонность должна представляться расстройством ориентации.       В комнате воцарилась мёртвая тишина, а затем Энди сказал:       — При всём моём уважении, чувак, как тебя это не выбешивает к чертям собачьим?       — Выбешивает, — раздражённо ответил Джерард, вскидывая руки в воздух. — Но лишь только потому что это прописано, это не становится правдой... Фрэнки, ну же, — сказал он, когда Фрэнк резко встал и удалился из комнаты. — Дерьмо.       — Эм, — робко проговорил Энди. — Я не хотел заваривать всю эту кашу.       — Это не твоя вина, — пообещал ему Майки, а затем почувствовал себя виноватым, когда добавил: — Просто Фрэнк вечно бесится.       Джерард несчастно смотрел в ту сторону, куда ушёл Фрэнк; Майки снова толкнул его, и Джерард снова посмотрел на Энди.       — Мы взяли на себя смелость, парни, поискать вас в интернете, — медленно произнёс он, вне всякого сомнения заставляя себя включиться в разговор, а не подняться и побежать за Фрэнком. — Ты анархист, верно?       Энди кивнул и поднял руку, показав Майки знак, которого он не понял.       — Анархо-саваджист, ага.       Джерард кивнул, закусив нижнюю губу. Спустя где-то минуту, он добавил:       — И вы в хит-параде поп-групп.       Энди цокнул языком и скривил лицо, которое наполовину выражало взбешённость, а наполовину — изумление, а затем признался:       — Иногда мой стиль жизни не подходит моим убеждениям, — Джерард развёл руками, а затем робко улыбнулся, а Энди засмеялся, поднимая руки и признавая своё поражение. — Ладно-ладно, ты меня раскусил. Ты классный, знаешь об этом? Ты мне нравишься.       — Спасибо, — Джерард улыбнулся ему в ответ, слегка расслабляясь. — Ты мне тоже нравишься.       Энди широко улыбнулся и наудачу спросил:       — Ты «за жизнь»?       — А ты, что ли, против? — шутливо ответил Джерард.       Энди склонил голову.       — Вроде того, — лукаво сказал он, но Джерард лишь рассмеялся. Затем Энди добавил: — Смотри, я честно не хотел влезать в твоё личное пространство. Мне это просто интересно.       — Всё в порядке, — легко ответил Джерард. — Это как любить свои татуировки. Если ты не сможешь терпеть её всю жизнь, тогда тебе лучше сидеть на жопе ровно, да?       Когда позже этим же вечером ребята ушли, Майки пошёл к двери, чтобы проводить их.       — Извините за это, — сказал Энди, останавливаясь на пороге. — Это было слишком, да?       — Что ты сделал? — поинтересовался Пит. — Майки, что он сделал?       — Ничего, — ответил Майки, не обращая внимания на Пита, когда он надул губы. — Увидимся завтра. Позвони нам, если что-нибудь случится ночью, да?       — Обещаю, — кивнул Пит и крепко обнял Майки перед тем, как последовать за остальными к машине.       Майки поднялся наверх и просунул голову в комнату, в которой жили Рэй с Фрэнком.       — Хэй, Торо.       — Хэй! — Рэй улыбнулся, похлопав рядом с собой по кровати, на которой сидел. — Проходи.       Майки прошёл и растянулся на кровати, ворочаясь с боку на бок просто потому, что он мог.       — Боже, — застонал он. — Настоящий матрац. Я могу спать целую неделю.       Рэй усмехнулся и похлопал Майки по ноге.       — По крайней мере, ты можешь вздремнуть. Думаю, Брайан уже вырвался на свободу, так что мы свободны на всю оставшуюся ночь.       — Ммм, — Майки смял подушку, сняв очки и проморгавшись, когда Рэй стал полностью размытым. — Что насчёт тебя?       Рэй встал.       — Кстати, я кое-что хотел попробовать, а потом поработать над этим. Хочешь, чтобы я тебя разбудил через полчасика?       — Ммм, — произнёс Майки, уже отправившись в сон.       Когда он проснулся, он слегка замёрз, а его одежда неудобно скрутилась вокруг его тела. Майки ненавидел спать в одежде, и он скривился, когда поднялся и, поправляя всё, потянулся за очками, лежащими на прикроватной тумбочке.       Пустая комната пришла в фокус, и Майки зевнул, выходя из комнаты и направляясь по коридору в ванную. Он улыбнулся, когда прошёл мимо комнаты Боба и Брайана: они храпели, словно долбаные товарные поезда. Он не знал, где были все остальные, так что после того, как он справил нужду и плеснул водой себе в лицо и на волосы, которые выглядели просто неадекватно — может, Рэй смог бы что-нибудь с этим сделать, — он спустился вниз, направляясь на кухню.       Он увидел, как туда направился Джерард, повернув за угол, и он уже был готов побежать за ним, когда услышал слова Джерарда:       — Нам нужно поговорить.       Дерьмо. У Майки сердце оборвалось. Последнее, что он бы хотел, так это быть вовлечённым в очередной раунд шоу Фрэнка и Джерарда, так что он спрятался в тени и выглянул из-за двери.       Фрэнк стоял около раковины, перебирая в руках что-то, чего Майки не мог разглядеть. Джерард облокотился о столешницу напротив, сложив руки на груди. С минуту он наблюдал за Фрэнком, а затем произнёс:       — Повернись, Фрэнк. Ты же знаешь, что я здесь.       Фрэнк перестал теребить то, что было в его руках, и около минуты стоял неподвижно, склонив голову. Затем он повернулся лицом к Джерарду, так же скрещивая руки на груди. Он единожды кивнул.       — Отлично.       Моментально на лице Джерарда отразилось облегчение, но в комнате нависла мёртвая тишина, поэтому вскоре на его лице отразилась тревога.       — Ты в порядке?       — Просто потрясающе.       — Фрэнк, ты не можешь сказать мне, как...       — Я ухожу, — перебил его Фрэнк, всё ещё не поднимая глаз от пола. — После того как мы убедимся, что всё закончилось, эта фигня с Питом. Как только с ним всё будет в порядке, я выхожу из игры.       Джерард моргнул.       — Что?       — Я разве не ясно выразился?       — Куда ты пойдёшь?       Фрэнк пожал плечами.       — Домой.       — И что ты будешь делать?       — Не знаю. Повидаюсь с мамой, — Фрэнк откашлялся, поднимая, наконец, глаза на Джерарда. — Может, окончу школу. Не смотри на меня так, чувак, ты сам это сказал. Я не нужен вам.       Джерард тут же вскинул брови.       — Я не имел это в виду. Ты ведь знаешь, что не имел, я же извинился.       Фрэнк кивнул, принимая это.       — Дело в том, что ты был прав. Я не был создан для этого. Знаю, ты говорил, что всё случается не без причины, но я, если честно, не верю в эту херню, так что...       — Но ты не можешь вот так просто уйти! — настойчиво воскликнул Джерард, а затем отступил, ошеломлённый, когда Фрэнк с силой ударил рукой по столу.       — Я могу делать всё, что мне, блять, вздумается! Я решаю, что будет с моей жизнью, а не ты, не Церковь и не этот твой ёбаный Бог! — Фрэнк потёр лицо руками, а затем громко вздохнул. — Мне тошно от этого. Мне тошно пытаться жить по этим правилам, в которые я не верю... Я не идеален, Джи, по чьим бы то ни было стандартам, но я не чёртов притворщик. Я не лицемер.       — Ты намекаешь на то, что я лицемер?       — Господи Иисусе, — Фрэнк раздражённо усмехнулся. — Для человека, который посвятил свою жизнь служению Богу, ты удивительно эгоцентричен, знаешь об этом? На самом деле, я говорил не про тебя, и, наверно, тебе тяжело в это поверить, но раз уж ты хочешь услышать чистейшую правду, тогда слушай. Да. Я считаю тебя лицемером. Чувак, да я даже не представляю, как тебе удаётся помнить, на чьей стороне ты на самом деле.       — Я ни на чьей стороне, — раздосадованно ответил Джерард. — Почему ты видишь всё только чёрным и белым? Почему для меня так неправильно иметь собственное мнение, которое может не совпадать с религиозными повериями...       — Потому что это не твои поверия, — настаивал Фрэнк. — Это устои, которые ты обязан отстаивать, только потому что ты носишь униформу!       Джерард в изумлении уставился на него.       — Униформу? Ладно... Тогда скажи мне прямо сейчас, чтобы я был заранее предупреждён, как далеко ты можешь зайти в своём неуважении.       — Неуважении? Ты хочешь поговорить о неуважении? Нравственный порок, ты издеваешься надо мной? И ты потворствуешь ему, мне тошно от этого.       Джерард вознёс руки в воздух.       — В чём твоя ёбаная проблема, Фрэнк, почему ты набрасываешься на меня?       — Потому что ты соврал! — разъярённо проговорил Фрэнк. — Ты соврал о своей ориентации, чтобы они позволили тебе стать священником, а ты пытаешься выставить это так, будто это вообще нихуя не значит, и всё это стоит на устаревших мнениях, что Бог не ненавидит педиков и бла-бла-бла, но в конце дня ты делаешь вполне осознанно решение скрыть это. И не потому что ты стыдишься. Не потому что ты веришь им, когда они говорят тебе, что это неправильно. Ты умышленно скрыл это, потому что хотел стать священником. Для тебя было куда важнее быть принятым в их до усрачки ебанутую организацию, чем отстаивать то, что было у тебя в душе...       — Да как ты смеешь говорить мне это? Я рассказывал тебе, что произошло с Николь, — Что? — подумал Майки. — Когда? — Ты знаешь, что я лишился своего сана священнослужителя, потому что делал то, что считал нужным...       — Ты лишился своего сана из-за негласных правил ебучей Церкви!       — Церковь спасла мне жизнь! — закричал Джерард, сжимая руки в кулаки. — И твою тоже, Фрэнк, неважно, нравится тебе это или нет!       — Блять, не бреши хотя бы себе, ты же, блять, не настолько запутался, — заорал в ответ Фрэнк. — Церковь ненавидит нас, ты, идиот, и ты знаешь это! Знаешь, что тебя бы никогда не посвятили в духовный сан, если бы ты не скрыл тот факт, что ты голубой!       Джерард ничего не сказал: он весь покраснел и выглядел напуганным, но он и не отступился, лишь продолжил неотрывно пялиться на Фрэнка.       — У тебя на всё есть оправдание, — уже смягчившись, продолжил Фрэнк. — Педики не попадают в Ад, дрочить — не грех, аборт — не худшая вещь, которую женщина может сотворить в глазах Бога. Но вот в чём проблема — когда до этого всё доходит, твоё начальство с этим несогласно. И пока ты продолжаешь брать у них деньги и выполнять их грязную работёнку...       — Грязную работёнку? — произнёс Джерард, не веря своим ушам. — Мы... мы спасаем жизни, Фрэнк.       — И в процессе рушим наши собственные. Я даже уже просто не могу вспомнить, каково это — быть настоящим человеком. Может, ты подписывался на это, но я нет.       Джерард печально взглянул на него.       — Остальные считают так же?       — Я не знаю, — Фрэнк пожал плечами. — Может, для них всё иначе. Может, они все ещё видят в тебе священника.       Джерард замялся, а затем произнёс:       — А ты нет?       Фрэнк поднял на него глаза.       — Нет, — тихо ответил он. — Я вижу тебя в точности таким, какой ты и есть.       Майки не знал, кто из них первым сдвинулся с места, но следующее, что он увидел, было то, как Джерард прижимал Фрэнка спиной к столу. Вначале Майки подумал, что они дрались и притом как-то странно, потому что Джерард двигался так аккуратно... Но, конечно же, они не дрались, а целовались. Фрэнк издавал приглушённые и доведённые до отчаянья полустоны, а его пальцы крепко вплетались в тёмные волосы. Майки прикрыл глаза и снова облокотился о стену, надавливая пальцами на глаза и пытаясь успокоиться, стараясь не поддаваться непреодолимому желанию вбежать в комнату и разорвать их на кусочки. Казалось, это продолжалось вечность, всё падало на пол, а кеды Фрэнка издавали этот скрипящий звук, соприкасаясь с полом, а затем он сказал:       — Пойдём наверх.       Наступила продолжительная пауза, а после Джерард ответил:       — Я не могу.       — Почему? — послышалось какое-то перемещение, и, когда Майки осмелился выглянуть из-за угла, Джерард держал Фрэнка на расстоянии вытянутой руки. — Почему нет?       — Ты знаешь почему, — тихо произнёс Джерард. — Прости. Я не должен был позволить этому случиться.       Фрэнк вскинул брови; выражение его лица излучало нежность, и он дотронулся до щеки Джерарда. Тот сильно нахмурился, и у Фрэнка был настолько взволнованный вид, когда он вновь попытался приблизиться к нему.       — Не надо... Просто пойдём наверх, — настойчиво сказал он. — Ты ведь хочешь.       Джерард засомневался, затем отступил, качая головой.       — Я не могу.       — Почему? — снова спросил Фрэнк, всё ещё стоя с протянутыми к нему руками. — Потому что это против правил? Или потому что у тебя есть оправдание на всё, кроме меня?       — Фрэнк, — сказал Джерард. Затем он остановился, будто начав задыхаться, и несколько раз сглотнул. Он глубоко вздохнул, а после продолжил: — Я думал... Что у вас с Кортезом?       — Я не спал с ним, — настаивал Фрэнк. — Я не смог. Он не был...       — Ты должен был, — ответил Джерард. — Не... Ты не должен ждать меня. Я не могу дать тебе то, чего ты хочешь.       Фрэнк бегал глазами по лицу Джерарда, выискивая там что-то взглядом.       — Но ты поцеловал меня.       — Ты сделал это первым.       — Это было год назад! — выпалил Фрэнк. — Я запутался!       — А потом я сказал тебе, что этого не может случиться! — разгорячённо ответил Джерард. — Я говорил, что моя работа у меня в приоритете, и это никогда не изменится, неважно, как бы сильно ты на меня ни давил, так что просто прекрати! Ты должен остановиться!       — Прекрати кидаться своими «приоритетами», будто они что-то значат! — потребовал Фрэнк. — Ты постоянно нарушаешь правила! Ты даже не должен работать с нами, но ты просто захотел, чтобы Майки поехал с тобой.       — Я хотел...       — Ты хотел, чтобы он поехал с тобой, потому что ты скучал по нему, — заглушил его Фрэнк. — Ты не мог бросить его. И ты говоришь, что твоя работа — по-настоящему самая важная вещь в твоей жизни? Что ты бросишь нас? Что ты можешь бросить того, кого любишь, во имя исполнения Божьей воли? Да ни за что, я тебя знаю. Ты никогда этого не сделаешь. Так почему ты не можешь...       — Что? — выпалил Джерард. — Бросить своё призвание, чтобы мы смогли потрахаться? Вот чего ты хочешь?       Фрэнк выглядел так, будто его ударили по лицу, и Майки ощутил чувство вины, закрадывающееся в животе, словно острый нож. Несколько минут они стояли, внимательно уставившись друг на друга, затем Фрэнк засунул руку в карман. Он достал оттуда чётки Джерарда и положил их на стол. Джерард неотрывно следил за каждым его движением.       Фрэнк подошёл к двери, и Майки пришлось быстро выбираться, чтобы его не увидели. Он понёсся в туалет на первом этаже, на ощупь закрыл за собой дверь и уселся на сидушку унитаза, закрывая лицо руками.       В голове всё плыло. Он не мог поверить, что Фрэнк мог сказать, что уйдёт от них, что он скажет это Джерарду первым, в то время как Уэй-младший и понятия об этом не имел. Что они разговаривали, что Джерард рассказывал ему такие вещи, о которых знал только Майки и которых он раньше и упоминать не думал, что Джерард поцеловал Фрэнка, что Фрэнк поцеловал Джерарда ещё год назад, когда он пообещал Майки, что не сделает этого. Что Джерард не сказал ему, что Фрэнк соврал Майки про Кортеза. Что вообще было столько всего, о чём Майки не знал, и как вообще он мог предотвратить всё это, сделать так, чтобы они не причиняли друг другу боль, если они ничего ему не рассказывали?       Когда шок немного улёгся и Майки смог хотя бы начать понимать, что стояло за всем этим, он лишь стал ещё сильнее злиться. На Фрэнка, на Джерарда, на них обоих, на Бога, на себя за то, что ничего не мог с этим поделать. Он всё ещё сидел на том же месте, облокотившись о стену и тяжело дыша, а встал и открыл дверь, лишь когда был полностью уверен, что не перережет никому глотку.       Он не хотел видеть ни Фрэнка, ни Джерарда, так что он прокрался вдоль коридора и аккуратно заглянул в комнату из-за угла и увидел, что там всего-навсего сидел Рэй; он устроился перед кофейным столиком на полу, скрестив ноги.       Майки украдкой подошёл и устроился напротив: Рэй смешивал что-то и переливал это в пузырёк.       — Хэй, — тихо произнёс он. — Всё в порядке?       В данный момент Майки не слишком уж доверял себе, чтобы говорить, поэтому просто кивнул. Рэй перегнулся через столик и поправил его съехавшие очки.       — Сползли, — пояснил он и робко улыбнулся Майки перед тем, как вернуться к своему занятию.       Какое-то время Майки просто сидел в тишине, сосредоточившись на том, как перемещались руки Рэя по столу. Пока Майки наблюдал, он взял какой-то пинцет и выжал им крохотное количество смеси в пузырёк. Он вылил всю смесь в металлическое блюдо, затем чиркнул спичкой и поджёг её.       Буквально в момент взметнулся голубой огонёк, а затем поднялся над блюдом на несколько дюймов, вытягиваясь вверх, пока огонь не превратился в шаткую квадратную конструкцию, которая повисла вертикально в воздухе.       — Довольно классно, да? — прошептал Рэй. Майки кивнул, не спуская глаз с огня. — В теории, если мы используем нужное количество этой штуки, то сможем сотворить огненную стену.       Майки снял очки и протёр их краешком рубашки.       — На случай, если мы захотим сжечь засранцев?       Рэй усмехнулся.       — Я думал, что для того, чтобы не дать им пройти дальше. Но, думаю, её можно безусловно использовать, чтобы сжигать засранцев, если захочешь.       — Хорошо, — угрюмо произнёс Майки. Он снова надел очки.       Рэй недоверчиво оглядел его.       — Каких-то определённых засранцев?       Майки покачал головой.       — Нет, просто в общем, — соврал он. Он чуть дольше оглядывал Рэя, а затем спросил его: — Ты когда-нибудь хотел вернуться домой?       Рэй отложил то, чем занимался, и сложил руки на груди, с осторожностью оглядывая Майки так, будто на самом деле задумался над его вопросом.       — Временами. В смысле, я скучаю по своей семье, но... Что ж, у меня есть вы, ребята. И то, что мы делаем, это важно.       — Это странно, — сказал Майки, вспоминая то, что было ранее, как Рэй работал в салоне и делал ему причёски каждое утро. — В смысле, ты мог заниматься этим раньше и даже не знал об этом.       — Знаю, — Рэй робко улыбнулся. — Безумно, не правда ли? Это словно призвание или что-то вроде. Мне вообще казалось это чем-то нереальным.       Майки почувствовал укол зависти, и он был настолько сильным, почти что болезненным, и ему пришлось слегка потянуться, чтобы избавиться от этого ощущения. Он волновался за Рэя, это было очевидно, и в тоже время было так круто, что он мог делать подобное, но он так завидовал ему. Не из-за магии и чего-то подобного, а тому, что Рэй точно знал, что делал то, что ему было предназначено.       — Я так злился на Джерарда, когда он обнаружил своё призвание, — признался он Рэю. Тот вскинул брови и стал ждать продолжения. — Я злился, потому что у меня его не было.       Рэй нахмурился, склоняя голову набок.       — Что ты имеешь в виду?       Майки вздохнул и попытался придумать, как лучше объяснить.       — Думаю, я просто всегда считал, что мы будем заниматься чем-либо вместе, чем бы то ни было. Что мы будем играть в группе, — Майки украдкой взглянул на Рэя, ожидая увидеть, что он смеётся над ним, но он лишь внимательно смотрел на Майки. — Или вместе напишем книгу. А потом он решил заниматься тем, чем я не могу, и я подумал, что, может, у меня тоже будет призвание к священничеству, знаешь?       Рэй кивнул, но на его лице было написано непонимание.       Возможно, Майки неправильно выражался. Он попробовал снова.       — Это как в салоне. Вы с Фрэнком, Бобом и Брайаном, у вас у всех было своё занятие. И... А я лишь записывал людей на приём. И поправлял волосы, — на минуту Майки замолчал. Одним пальцем он ткнул в травы Рэя.       — Майки, — скептически сказал Рэй. — Ты с ума сошёл?       Майки моргнул.       — Что?       Рэй сдвинул в сторону все свои принадлежности и перегнулся через стол, чтобы взять Майки за руку.       — У нас бы в салоне вообще не было посетителей, если бы ты не делал то, что ты делал, — уверенно сказал он. Майки закатил глаза, потому что это было так глупо: всё, чем он занимался, сводилось к тому, что он рассказывал людям о салоне, а после ждал, пока они придут. Он не заставлял всех думать, что их салон был лучше других или что-то в этом роде. Как бы то ни было, он даже не пытался. Рэй выглядел взбешённым и настаивал:       — Это правда. И это как раз ты сказал, что мы должны сконцентрироваться на Пите, верно? Ты с самого начала знал, что у него были проблемы. А кто был рядом с Фрэнком, когда начала происходить вся эта херня с Люком? Кто рассказал обо всём этом Джерарду?       Майки опустил глаза на их переплетённые пальцы. У Рэя были приятные руки, подумал он. Более того, он всегда так думал. Затем он сказал:       — Но я ничего не делаю. С самого начала всего этого я просто... нихрена не делаю. Я... — он остановился, потому что ещё никогда прежде никому в этом не признавался вслух, а затем пробормотал: — Я козёл отпущения.       Рэй сжал руку.       — Козлы отпущения всегда держат школу под контролем, пока все остальные визжат и пытаются побороть огромного чёртового кальмара, — сказал он, а его голос смягчила улыбка. — И тебе приходится заниматься сексом с Судьбой.       Майки засмеялся вопреки самому себе. Очки сползли до кончика носа, и он свободной рукой поправил их.       — Ага, а потом я теряю глаз.       Рэй снова сжал его руку, а затем поднялся, обошёл стол и сел рядом с Майки.       — Есть что-то ещё? — спросил он, слегка потирая колено Майки. — Ты кажешься... Не знаю, будто бы вес всего мира был бы преувеличением.       Майки хотел рассказать ему, так хотел, но это ничего не изменило бы, да и кроме того, и без этого было приятно находиться вдали от всего этого, от вскриков и адских моллюсков. Джерарду бы это понравилось, подумал он, а затем внезапно понял, что ему не понравилось бы, потому что это был плод его воображения. При этой мысли он скривил жалостливое лицо, и Рэй наклонился и увлёк его в объятья.       Майки вздохнул, прикрыл глаза и просто позволил ему обнимать себя. Рэя тоже было приятно обнимать: он был таким тёплым, крепким и медленно дышал. Он провёл рукой по спине Майки и сказал:       — Всё будет в порядке.       Майки потёрся щекой о плечо Рэя.       — Но ты даже не знаешь, что не так.       — Хэй, — сказал Рэй, чуть сильнее сжимая его. — Доверься мне, ладно? Я могу творить волшебство.       Майки снова усмехнулся и отстранился, чтобы назвать Рэя тупицей, но только вот в тот же момент Рэй дёрнулся, и их лица соприкоснулись, а после Рэй поцеловал Майки в губы.       — Оу, — произнёс Майки, когда Рэй густо покраснел и отстранился, наклонив голову. — Оу. Серьёзно?       Рэй скривил рот в улыбке, не смотря на Майки.       — Будто бы ты не знал, — тихо сказал он смущённым голосом.       — Не знал, — ответил Майки. И это было правдой. Ему даже не представлялось возможности подумать насчёт этого вплоть до этой секунды, а это была довольно значимая вещь, над которой стоило пораскинуть мозгами.       — Я знаю, что я, ну, далёк от твоего обычного типа парней, как ты уже мог понять, — начал Рэй.       — Ага, — согласился Майки, а затем, когда он заметил обиженный взгляд Рэя, спохватился, чтобы объяснить. — Это... В смысле, ты не какой-то случайный парень. Ты Рэй.       Тот оглядел его слегка с опаской.       — Ну да, это я.       По природе своей Майки не был импульсивным человеком — не как Джерард, который, когда они ещё росли, менял своё мнение о своём предназначении, что Майки никогда до конца не верил, что он станет священником, пока его на самом деле не посвятили в духовный сан. Майки любил думать о себе как о более уверенном человеке.       Он наклонился и поцеловал Рэя ещё раз; в этот раз куда осознаннее, потому что это было важное решение, и Майки хотел знать как можно больше информации. Рэй издал приглушённый звук и поднял руки, одной из них беря лицо Майки, а другой — скользнув в его волосы, и вмиг неосознанно у Майки сжались разом все пальцы на ногах, и он подумал: «Оу». Оу.       — Оу, — произнёс он в губы Рэю, а затем добавил: — Мне чертовски нравится, когда ты делаешь мне причёски, знаешь об этом?       Рэй скомканно рассмеялся и сказал:       — Знаю, — и продолжил целовать его, медленно, тепло и будто действительно подразумевая это, посасывая нижнюю губу Майки и проталкиваясь языком в его рот, просясь войти. На самом деле, прошло так много времени с тех пор, как Майки целовал кого-либо, будучи трезвым, и он был удивлён, сколько удовольствия ему это приносило, насколько это было иначе, когда не было музыки, был включен свет, а сам он знал о человеке перед ним куда больше, чем просто его имя.       — Это не лучший момент, — произнёс Рэй извиняющимся тоном, когда они разорвали поцелуй. Он погладил Майки по щеке.       Майки же не совсем понял. Они находились в доме, а не в фургоне. Здесь были настоящие кровати и диваны. Майки казалось это чертовски прекрасным, блять, моментом.       — Нет?       — Я просто, — сказал Рэй. — Но, чувак, ты ведь из разряда парней на одну ночь.       Майки задумался над этим. Это было правдой, но он не понимал, какое это имело отношение к Рэю. Кроме того, у Майки было очень странное чувство, что они должны, будто бы если Джерард не мог быть с человеком, с которым он хотел, значит он сам был связан обязательством убедиться, что у Рэя был такой шанс или что-то вроде того. Он по собственному богатому опыту знал, что люди считали их отношения с Джерардом нездоровыми, поэтому он и держал его в секрете.       — После того как мы поймём, что происходит здесь, в Чикаго, — сказал Рэй. Он ещё раз быстро поцеловал Майки. — Я просто хочу, чтобы ты был уверен, ладно?       — Ладно, — неохотно согласился Майки. — Ладно. *       Когда Майки прокрался в их комнату, Джерард уже лежал в кровати. Он свернулся в калачик лицом к окну, и в тишине комнаты разносилось лишь постукивание чёток. Около минуты Майки наблюдал за ним, ощущая вину за то, что поцеловал Рэя, что это приносило ему столько же положительных эмоций в то время, как Джерард был так несчастен. Затем он ощутил злость из-за того, что не мог рассказать об этом Джерарду, но ему хотелось удержать те восхитительные ощущения, поэтому он быстренько отмёл в сторону эти мысли. По-быстрому раздевшись, он залез на кровать, а затем устроился совсем рядом с Джерардом, как в те времена, когда они ещё были детьми. Он обвил его руками за талию и нащупал его руки, а после накрыл его пальцы своими. Он прижался щекой к шее Джерарда сзади и тихо произнёс:       — Ты всё сделал правильно.       Джерард вжался сильнее в объятия Майки.       — Да, — неразборчиво произнёс он. — Но у меня нет такого ощущения.       Теперь Майки был так близко, что мог почувствовать быстрое и сбивчивое дыхание Джерарда, хоть оно и было безумно тихим. Он продолжал крепко обнимать его, пытаясь тем самым усыпить, но он всё ещё не спал, когда его брат уже отправился в мир Морфея. И он всё ещё сильно цеплялся за руку Майки. *