Unholyverse

      Когда он возвратился, Джерард появился из тени угла.       — Ты вернулся.       — Я обещал. — Фрэнк держал склянку чернил. — Не знаю, может, будет жечь, — сказал он, хмурясь. — Там святая вода.       Джерард ухмыльнулся.       — Я смогу это пережить.       Фрэнк кивнул и открутил крышечку, обмакнув кисть в чернила. Первое прикосновение кисти к коже Джерарда заставило его зашипеть и отстраниться; в то время как Фрэнк продолжал работать, кожа шеи Джерарда чернела и трескалась, но он оставался недвижимым и тихим с первой минуты и до того, пока Фрэнк не закончил.       — Ладно, — произнёс Фрэнк, отставляя чернила в сторону, — можем взять фургон. Ключи всё ещё у меня.       — Пошли, — сказал Джерард, но Фрэнк остановил его, положив ему руку на плечо. — Что?       — Просто... — Фрэнк застенчиво пожал плечами. — Не знаю. Спасибо тебе.       Джерард улыбнулся и снова притянул Фрэнка ближе.       — Поверь мне, Фрэнк, это удовольствие для меня.       Фрэнк повернулся лицом к Джерарду и с чувством поцеловал его, вздохнув, когда Джерард притянул его к своему телу и с силой прижал его к себе; одна из ног Фрэнка скользнула между ног Джерарда.       — Ты был прав, — прошептал Фрэнк ему на ухо, когда они разорвали поцелуй, уверенно положив руки на плечи Джерарда.       Джерард уткнулся носом в его щёку.       — Насчёт чего?       — Я не делаю того, что мне говорят, — сказал Фрэнк и рывком запястья вытряс чётки из рукава и так сильно, как только мог, вжал распятие в бугристую кожу шеи Джерарда. Джерард взвыл и отшатнулся, вскинув руки, чтобы сковать его горло. Фрэнк оттолкнул его, отчего тот упал на землю, а после наклонился над ним. — Ты думаешь, я предам его за секс? — прошипел он, закидывая ноги через его бёдра и прижимая его к полу. — Ты тупой мудак, ты нихуя обо мне не знаешь.       Он снова вкрутил распятие в шею Джерарда, отбиваясь от его руки, когда он закричал и вцепился ему в горло.       — Майки, сейчас!       Майки вбежал в комнату, Рэй не отставал. Упав на колени, они заскользили по полу к Джерарду, после чего Майки сунул книгу в свободную руку Фрэнка.       — Читай.       Фрэнк читал вслух слова со страницы, но в действительности не видел их. Майки следовал безумным инструкциям Рэя в то время, как он всеми руками и ногами помогал Фрэнку прижимать Джерарда к полу. Это было ужасно: Джерард корчился и вопил, он материл их и говорил о них ужасные вещи, об их матерях, о самом себе. Он так кошмарно бился в конвульсиях, что разбил головой кафель на полу кухни, и он плевался кровью, дрожа всем телом и дёргаясь, будто каждое слово, которое произносил Фрэнк, было пулей, будто каждое движение Майки было кислотой, выплеснутой в его лицо. Фрэнк продолжал прижимать распятие к шее Джерарда, даже когда он запах поджаренной плотью.       Джерард высвободил руку и крепко вцепился в горло Фрэнка; Фрэнк подавился и продолжил читать, глядя в книгу вместо того, чтобы смотреть в лицо Джерарду, в его глаза, которые почернели от ярости и предательства. Джерарда ещё раз сотрясла конвульсия; его пальцы сводило судорогой на горле Фрэнка перед тем, как он изогнулся и стремительным потоком выблевал достаточное количество крови и чёрной жижи на пол, а затем обессиленно свалился на пол, мучаясь от рвотных позывов и тяжело дыша; всё напряжение разом покинуло его тело.       Фрэнк одномоментно уронил книгу и снова взял распятие в руки. Он слез с Джерарда и упал на пол, пока с другой стороны Майки укладывал Джерарда себе на колени, совершенно не обращая внимания на беспорядок на полу. Джерард звучал... Что ж, звучал он как мужчина, который только что прошёл через нечто чертовски болезненное, хрипло выдыхая и дрожаще всхлипывая в грудь Майки. Майки успокаивал его; он потерял свои очки, Фрэнк нигде не видел их, но он видел со стороны пепельно-бледное и запятнанное слезами лицо Джерарда, пока пересиливал себя, чтобы спросить Майки.       — Оно ушло?       Майки покачал головой, и Джерард вновь спрятал лицо. Майки раскачивал его вперёд-назад. Фрэнк взглянул на него, на Рэя, на обломки кухни.       Они все молчали. Было нечего говорить. *       — Я даже не знаю, с чего начать, — сказал Джерард из хитросплетения с Майки в большом кресле, — чтобы извиниться.       — Так и не надо, — сказал ему Рэй, — забудь.       Джерард слабо улыбнулся.       — Вот так просто?       Боб кивнул.       — Вот так просто. Чувак, это был не ты. Мы все это знаем.       Джерард покачал головой и отвёл взгляд; уголки его губ опустились вниз.       — Но я помню это. Я помню это так, будто это был я.       — Это был не ты, — мягко произнёс Майки.       Джерард вздохнул.       — Дети в безопасности?       — Они с Крейгом, — Майки обернул рукой плечи Джерарда и потёр его по плечу.       Джерард взглянул на него.       — Я не хочу, чтобы они видели меня в таком состоянии.       — Они не увидят. Крейг следит за ними.       Джерард кивнул. В комнате было так тихо. Фрэнк сидел на полу. Он обнял колени, притянув их к груди.       — Что произойдёт завтра? Когда Кардинал доберётся сюда?       — Нам придётся покинуть дом, — сказал Брайан, вздрагивая, когда попытался сменить позу. — Недалеко отсюда есть церковь, думаю, Кардинал договорился с местным священником, чтобы она была пуста.       Джерард кивнул.       — Это хорошо.       — Нет, — снова попытался Фрэнк. — Я насчёт экзорцизма. Что он будет делать?       Джерард сделал глубокий вдох, вскидывая брови.       — Я никогда не проводил его. Только ненастоящий. Из всего, что я слышал, фильмы на самом деле не совсем неточные.       Фрэнк поднял взгляд.       — В фильмах священники умирают.       — На самом деле экзорцизм очень редко одобряется Церковью. Отчасти от того, что большинство дел с одержимостью демона оказывается чем-то ещё — дистония, шизофрения, истерия. Отчасти потому, что никто не относится к демонам более скептично, чем Ватикан, поверь мне, — Джерард слегка закатил глаза. — И отчасти потому что, что ж, он опасен. Люди умирают, а затем церковь несёт за это ответственность. Священники были осуждены за участие в убийстве.       Джерард остановился, ещё раз вздохнул и продолжил:       — Так что, может быть, было бы лучше, если бы вас здесь не было.       — И есть ещё одна вещь, о которой ты мог забыть, — сказал Рэй.       — Это слишком опасно, — настаивал Джерард. — Самая главная цель экзорцизма — сделать человеческое тело настолько непригодным для обитания, чтобы демон скорее вернулся в Ад, нежели остался в нём. Но вполне возможно, что вместо этого он перепрыгнет в кого-нибудь ещё, а я не могу так рисковать.       — Мы не оставим тебя, — сказал Брайан. — Это уж точно.       — Ты сказал, люди умирают, — заговорил Боб. — Я подумал, что если с тобой что-то случится, то разве демон не освободится?       — Либо так, либо моя смерть окончательно предотвратит его существование, — безучастно ответил Джерард. — Интересно, отойдёт ли моя душа в Ад?       — Ты не умрёшь, — выпалил Фрэнк. Джерард моргнул, глядя на него, и от бессилия вдарил по столу. — Должно быть ещё что-то, что мы могли бы сделать, Джи, мы можем снова просмотреть книги, разве нет?       Джерард покачал головой.       — Больше ничего нет.       — Итак, наш выбор таков: над тобой проводят обряд экзорцизма, он срабатывает, и Ватикан запрещает тебе видеться с нами, — сказал Фрэнк; в горле у него жгло, и оно сжималось, как и кожа вокруг его глаз. — Или над тобой проводят обряд экзорцизма, он срабатывает, и ты сходишь с ума, как Люк. Или же над тобой проводят обряд экзорцизма, он не срабатывает, и ты умираешь. Должны существовать какие-то ещё способы!       — Фрэнки, — мягко произнёс Джерард, — нет. Мне жаль. Сейчас единственное, что мы можем, так это ждать.       Фрэнк стиснул зубы, чтобы не закричать. Майки поднёс другую руку к лицу Джерарда, оттирая на нём засохшую кровь, которая всё ещё красовалась на его щеке.       — Хочешь чего-нибудь?       Джерард подумал над этим, а затем сказал:       — Ванную. — Майки усмехнулся лишь раз, будто бы он был удивлён этим, а Джерард умудрился неуверенно полуулыбнуться в ответ. — Что? Это странно?       — Только из-за того, что это ты, — подразнил его Майки. Джерард издал звук, который мог подразумеваться как смешок, и Майки вытянул его из кресла. — Пошли, я помогу тебе.       Фрэнк наблюдал за тем, как они уходили. Он взглянул на Боба и Брайана, у которых на лицах были одинаковые выражения отрицания со сжатыми челюстями оттого, как дерьмово они себя чувствовали, и они глядели на Рэя, который сгорбился над своей экипировкой, пальцами перебирая вещи.       — Должно быть что-то ещё, что мы могли бы сделать, — сказал он вновь.       Никто не ответил. *       Фрэнку нравилось место на окне у него в комнате. Оно напоминало ему его старую квартиру, как он сидел там с Майки, особенно когда шёл дождь. И сейчас шёл проливной ливень, хлеставший по оконному стеклу. Фрэнк свернулся в углу, держа в руках чётки, пересчитывая бусины: один, два, три, пять, десять. Он потерял счёт повторам, когда раздался стук в дверь. Он не желал говорить ни с кем из парней, не хотел слушать их разговоры о том, что они делали правильные вещи, или о том, что всё будет хорошо, так что он проигнорировал его.       Затем он услышал низкий голос Джерарда.       — Фрэнки?       Фрэнк моментально подошёл к двери, открыл её и обнаружил Джерарда по другую сторону. На нём была белая футболка и синие полосатые пижамные штаны. Отметина выступала на его шее синевато-багровым цветом, чёрно-красная с уродливыми фиолетовыми венами, вышнуровывающимися от неё, словно руки. Его волосы были влажными, а сам он слегка покачивался.       Фрэнк вытаращился на него.       — Ты пьян?       Джерард слегка рассмеялся, проведя рукой по волосам, так что они теперь лежали без сучка без задоринки.       — Не совсем, — сказал он, оглядываясь, будто на самом деле не знал, где находился. Обеими руками он разгладил свою футболку. — Могу я войти?       Что должен был сказать Фрэнк? Нет? Он отступил и позволил Джерарду пройти, закрывая за ним дверь. Джерард медленно обошёл комнату; его руки двигались так, будто он не знал, что с ними делать. Он обернулся и какое-то время глядел на Фрэнка слегка расплывчато, после чего резко спросил его:       — Почему ты не веришь в Бога?       Фрэнк моргнул.       — Что?       — В Бога, — повторил Джерард, садясь на край кровати Фрэнка. Его глаза были слегка покрасневшими. — Почему ты не веришь в Него?       Фрэнк задумался над прошедшим годом его жизни.       — Не уверен, что я в том положении, чтобы говорить, что я всё ещё не верю.       — Но ты не верил, — настаивал Джерард. — Ты никогда не верил с тех самых пор, как я встретил тебя, ты... Смотри, дети склонны верить в Бога, а ты был выращен в католической семье, так что я... Я просто хочу узнать почему.       — Потому что... — На самом деле Фрэнк никогда не задумывался, почему. Просто не думал об этом. — Не то чтобы я верил, да и к тому же у меня было великое прозрение или что-то в этом роде. Я просто... просто не верю.       — Но почему?       — Потому что! — Фрэнк вскинул руки в воздухе от бессилия. — Потому что где он, чувак? Где он?       Казалось, Джерард принял этот ответ или же что-то подобное: он замолк, опустив взгляд на свои руки, переплетённые одна с другой у него на коленях. Он ссутулился, а голос его стал совсем тихим, когда он произнёс:       — Думаю, ты прав.       Фрэнк уставился на него.       — Что?       — Его там не было, — продолжил Джерард тем же тихим безрадостным голосом, — когда я... когда я умер. Там ничего не было. Его не было там.       — Но ты не умирал. — Фрэнк был обескуражен, его сердце опустилось в пятки. Он был напуган этой мыслью. — Говорил, что не умирал.       Джерард пожал плечами.       — Я умирал. И Его там не было.       — Джи, — Фрэнк подошёл к нему и сел рядом, осмеливаясь приобнять его. Это казалось верным шагом; Джерард вжался в него, и Фрэнк погладил его по плечу. — Ну же, ты ведь не веришь в это.       — Его там не было, — выпалил Джерард, взволнованный и готовый расплакаться. — И я просто... В чём смысл всего этого, Фрэнки? Я отказался от всех шансов на нормальную жизнь, которые у меня вообще когда-либо были, я заставил любящих меня людей пройти через Ад, я... я, блять, одержим чёрт знает чем, что сидит во мне, мне даже не приходится контролировать собственное тело и ради чего? — Джерард внезапно встал и начал кружить по комнате; его голос становился всё громче и дрожал всё сильнее с каждым словом. — Я провёл последний десяток лет под впечатлением, что всё, через что я проходил, было нормальным, потому что там был Бог, и я исполнял Его волю, и он любил меня, и Он позаботился бы обо мне, если бы со мной когда-нибудь случилось бы что-то ужасное, и угадай что, мудила, это произошло, и тебя там не было!       Сейчас Джерард уже кричал; он неожиданно вспылил на комод с зеркалом в комнате Фрэнка, смахнув с него всё и с размаху повалив его на пол. Фрэнк, ошарашенный, сидел на кровати, наблюдая за ним.       — Блять! — вскричал Джерард, а затем внезапно упал на местечко на подоконнике, закрыв лицо ладонями. — Как ты выносишь это, Фрэнк? Здесь так чертовски одиноко.       На секунду Фрэнк остался там, где и сидел, чувствуя, как сильно бьётся его сердце. Джерард тихо и жалко заскулил, и Фрэнк взял себя в руки, поспешив к нему, и упал на колени, чтобы приподнять голову Джерарда и заглянуть ему в глаза.       — Я чувствую себя таким идиотом, — признался Джерард. Он сделал глубокий дрожащий вдох и аккуратно дотронулся до щеки Фрэнка. — Всё то время, которое я потерял, понимаешь? И когда я думаю... Когда я думаю о том, что я мог...       Джерард прервался, прикрывая глаза и касаясь своим лбом лба Фрэнка. Фрэнк не знал, что делать... все его инстинкты говорили ему обнять Джерарда, прижать его к себе и никогда не отпускать, вытащить и его, и себя отсюда и отправиться в дорогу в чёртову Мексику или ещё что-то в этом роде. Он не мог думать, когда Джерард находился так близко; он взял лицо Джерарда в руки и слегка отстранил его, лишь на несколько дюймов, чтобы как следует посмотреть на него.       — Послушай меня, — сказал он, надеясь, что любое слово, что вылетит из его рта, будет иметь смысл. — Ты не идиот. Ты умнейший человек, которого я когда-либо встречал.       Джерард несчастно покачал головой.       — Я идиот.       — Нет, — уверенно произнёс Фрэнк. — Джерард, ты всегда говорил, что мы не должны понимать все деяния Бога, верно? Может... может, ты просто не помнишь. Возможно, он сделал так, чтобы ты не помнил.       Джерард нахмурился.       — С чего бы Ему не хотеть, чтобы я Его помнил?       — Подумай над этим, ладно? Ты умер. Это означает, что ты отправился в одно из двух мест, верно? Так это работает?       — Наверно, — сомнительно произнёс Джерард.       — Так что, если ты попал в Ад... а ты не попал, — настаивал Фрэнк, когда Джерард уронил лицо ещё глубже в свои ладони, — тогда воспоминания об этом вечно заёбывали бы тебя, верно? Как худшая травма, которую вообще кто-либо мог придумать. Или давай скажем, что ты попал в Рай и увидел лик Божий, и он был всем тем, чего ты и желал... Как ты вообще смог бы стать вновь счастливым здесь? Джерард, ты не смог бы. Ты бы провёл остаток своей жизни жалко, лишь дожидаясь того момента, когда смог бы вернуться туда, а Бог не хотел бы такого для тебя, ясно? Бог не хочет такого для тебя.       Джерард взглянул на него; его лицо было отчаянно безнадёжно.       Фрэнк глубоко вздохнул и продолжил:       — Не думаю, что мы можем находиться на таком уровне существования или что там ещё и обладать воспоминаниями о чём-то таком. Это бы к чертям тебя запутало. Да и в любом случае, ты никогда не был мёртв по-настоящему, так ведь? Это вроде как то, чего никогда не случалось, и ты собирался вернуться на Землю и рассказать всем все Божьи секреты? Это ведь не так работает, верно? — Теперь Джерард с интересом глядел на него; его дыхание сбилось. Фрэнк же настаивал: — Так что... так что я не думаю, что его там не было. Он не покинул тебя. Ты просто не можешь вспомнить.       Джерард закусил губу. Он поднял руки и обернул их вокруг запястий Фрэнка.       — Ты действительно так думаешь?       — Да, — уверенно сказал Фрэнк и был удивлён, когда обнаружил, что не соврал. — Джерард, это не ты. Это та штука внутри тебя. Она пытается отобрать тебя у Бога так же, как пыталась отобрать у нас всех, и ты не можешь позволить ей сотворить это, хорошо? Ты должен... У тебя должна быть вера, Джи, не говори, что мы последовали за тобой так далеко, лишь чтобы ты сказал, что всё это было впустую, идёт?       Джерард кротко усмехнулся, и Фрэнк присоединился к нему, потому что было так чертовски странно находиться по ту сторону баррикад в спорах на подобную тему. Джерард повернул голову и уткнулся лицом в ладонь Фрэнка:       — Я не знаю, что случится завтра. Я чертовски боюсь.       — Я знаю, — произнёс Фрэнк, а затем подумал: «К чёрту это!» и встал с коленей, притягивая Джерарда в крепкие объятья. — Я тоже.       Джерард вцепился за него; его руки двигались по спине Фрэнка, запутывались в его волосах. Он вжался лицом в изгиб шеи Фрэнка и вздохнул. Фрэнк ощущал его настолько, что знал, где они соприкасались, знал тот факт, что он опускался на колени, прижатый к открытым бёдрам Джерарда. Дыхание Джерарда чувствовалось прямо у него на шее, и он покрывался мурашками, не в силах что-либо с этим поделать. Он слегка раскачивал Джерарда, пытаясь успокоить его, чтобы напомнить себе, что так всё и было.       — Могу я что-то сделать? Чтобы улучшить ситуацию?       Джерард вновь вздохнул, на минуту прижавшись ближе перед тем, как отстраниться, чтобы взглянуть в лицо Фрэнка.       — Ты мог бы, — начал он, а затем замолк; его щёки окрасились бордовым. Фрэнк сжал его плечи и что-то тихо сказал, чтобы дать ему понять, что всё было в порядке. Джерард метался в сомнениях, а затем очень тихо произнёс: — Ты мог бы прочитать молитву по чёткам для меня.       Фрэнк сглотнул, беспричинно выведенный из равновесия его просьбой. Он засунул руку в карман и нервно дотронулся там до чёток.       — Я не могу молиться, — тихо и опечаленно произнёс Джерард. — Мне больно.       Фрэнк отрывисто кивнул, доставая чётки наружу из кармана. Глаза Джерарда жадно следили за ним, когда он поднёс чётки к груди.       — Ладно.       Фрэнк перекрестился и начал. Он запнулся на первых нескольких словах; он прочёл всего-то около двух строк, когда Джерарда начало подёргивать. Фрэнк встревоженно остановился.       — Я причиняю тебе боль.       — Нет, — молил Джерард, соскользнув с места на окне, чтобы встать на колени на полу перед Фрэнком. — Пожалуйста, продолжай.       Джерарду, очевидно, было серьёзно некомфортно к тому моменту, как Фрэнк окончил Апостольский Символ Веры [1], но он не позволял ему останавливаться. По факту, он подошёл ближе во время «Отче наш», глубоко хмурясь и ни на секунду не спуская глаз с лица Фрэнка.       — Аминь, — сказал Фрэнк, передвигая палец к следующей бусине, той, что была меньше других. — Радуйся, Мария, Благодати полная, Господь с тобою, благословенна ты между женами и благословенен плод чрева твоего Иисус.       Джерард всё ещё непреклонно подходил ближе; его дыхание теперь чувствовалось на щеке Фрэнка, а глаза были сосредоточены на губах Фрэнка.       — Святая Мария, Матерь Божия, — с трудом продолжал Фрэнк, его желудок больно сводило от непонимания и желания, когда Джерард поднял руки и дотронулся до его губ кончиками пальцев, — молись о нас, грешных, ныне и в час смерти нашей. Аминь.       — Для приумножения веры, — прошептал Джерард, всё ещё касаясь губ Фрэнка. Его лицо было бледным, и он потел, очевидно, от боли, но его взгляд был спокойнее, чем за последние несколько дней. — Ещё раз, Фрэнки, — убеждал он его. — На этот раз время надежды.       Фрэнк ещё раз произнёс «Аве Марию» и ещё раз.       — Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, — прошептал он; губы Джерарда находились лишь в паре дюймов от его собственных, — и ныне и присно и во веки веков. Аминь.       Джерард нежно обвёл губы Фрэнка, прижавшись ещё ближе. Он смотрел на Фрэнка так, будто он желал съесть его всего, будто желал проникнуть в слова, что слетали с его губ.       — Фрэнки, — произнёс он надломленным голосом, — те вещи, что я говорил тебе тогда...       — Это был не ты, — перебил его Фрэнк, чувствуя, как его лицо залилось краской от воспоминаний о том, какие вещи Джерард шептал ему на ухо. — Я знаю это.       — Но это был я, — отчаянно проговорил Джерард. — Это был я, Фрэнк, ты не понимаешь, оно может читать мои мысли. Оно знает, о чём я думаю, оно знает... оно знает обо всём, чего я хочу. Ты мог...       — Джи, ты не понимаешь. — Фрэнк прикрыл глаза. Он покачал головой. — То, чего я хочу от тебя, это непросто. То, как я чувствую себя, и... вся штука с сексом, ты думаешь, они отделены друг от друга.       Джерард дотронулся до его лица так нежно, что Фрэнк едва ли ощутил прикосновение. Когда он открыл глаза, Джерард сказал:       — А они не отделены?       Фрэнк покачал головой. Он не мог говорить.       — Когда я с тобой, мне не так больно, — произнёс Джерард очень, очень тихо.       Фрэнк подавил порыв прижаться к нему и соединить их губы в поцелуе... Это было слишком уж похоже на предыдущий раз. Он слегка отстранился.       — Фрэнк, — Джерард схватился за него, притянув его обратно; его глаза выискивали что-то на лице Фрэнка. — Фрэнк, нет, это я. Я.       Фрэнк не мог и пошевелиться; ему до боли хотелось этого, но он так боялся, что это будет неправильно, что это будет не Джерард, что это станет тем, о чём он, возможно, будет жалеть, тем, что ухудшит всю ситуацию. Он просто сидел там, беспомощно пялясь на лицо Джерарда, пока Джерард наконец не отстранился, покачиваясь и вставая на ноги.       — Прости, — сказал он, направляясь к двери. — Мне не стоило приходить.       Неожиданно Фрэнка охватил страх; он подумал: «Что я, чёрт возьми, делаю?!» и поднялся на ноги, подбежав к нему через всю комнату и взяв его за руку. Он развернул Джерарда до того, как он смог открыть дверь, обвивая его руками и слегка приподнимаясь на носочках, чтобы слиться с ним в поцелуе.       Джерард отрывисто выдохнул в губы Фрэнка, беря в ладони его лицо и горячо целуя его в ответ, позволяя Фрэнку отвести его обратно к кровати. Облегчение от того, что он поцеловал Джерарда, от того, что он держал его в своих руках, дурманило, и он споткнулся, когда они дошли до кровати, толкнув Джерарда на неё сильнее, чем он предполагал и приземлившись на него.       Возможность вот так прижиматься к Джерарду кружила ему голову; они вместе продвигались, пока не оказались на кровати в удобном положении, а затем они снова целовались, глубоко, до дрожи, оставляя синяки; не так, как тогда, когда они разделили первый сладкий поцелуй на кровати Фрэнка, не тот горький от злобы поцелуй на кухне Пита и не те поцелуи, что на деле никогда не стали реальностью. Это ощущалось иначе, настолько по-другому — видеть перед собой такого настоящего, готового и безрассудного Джерарда, ощущать то, как крепко он обнимал Фрэнка, слышать те звуки, что он издавал каждый раз, когда Фрэнк прикасался к нему.       Фрэнк был ничем не лучше: он не мог держать руки при себе, не мог сохранять тишину, не мог успокоиться. Он не знал, как стать менее безрассудным, как замедлить всё это, как заставить Джерарда понять, что были такие моменты, когда Фрэнку так сильно было необходимо прикоснуться к нему, что создавалось ощущение, будто он истекал кровью. Он не хотел всего этого вот так. Он хотел быть осторожным, основательно почувствовать момент, он хотел держать Джерарда здесь, в безопасности, между собой и матрасом, где ничто не могло причинить ему боль, но не было времени, сейчас он водрузил руки на плечи Джерарда и ничего не мог с этим поделать.       Он сконцентрировал весь вес своего тела, опираясь на одном локте и отстраняясь от Джерарда настолько, насколько он мог вынести — достаточно лишь для того, чтобы задрать его футболку. Он расправил ладони на бледной тёплой коже под тканью и согнулся, чтобы оставить там поцелуй. На первое прикосновение его губ Джерард отреагировал паническим возгласом и сжался всем телом в комок, крепко впившись руками в спину Фрэнка — не так, словно он пытался сбежать, скорее, от того, что он не знал, что делать с этими ощущениями.       Фрэнк мог понять. Он издал бессмысленный звук, который должен был успокоить его, и вновь нырнул, чтобы поцеловать Джерарда, который сжимал его сильнее и целовал его в ответ, будто пытаясь оставить синяк. Ощущение его напротив себя с лёгкостью побороло остатки того, что осталось от самообладания Фрэнка, и он толкался и бился, пока штаны обоих не спустились хотя бы на немного, достаточно для того, чтобы они соприкоснулись, а первый толчок напротив Джерарда заставил весь воздух выйти из лёгких Фрэнка. Он уронил голову, целуя повреждённую кожу на шее Джерарда и тяжело дыша; его глаза сощурились от слишком быстро наступающей волны наслаждения, вибрируя внутри него на своём пути, заставляя его сильнее и быстрее толкаться бёдрами к промежности Джерарда, и не прошло и момента, как шокированное дыхание Джерарда превратилось в ускоренное выплёвывание потока всё более и более исступлённых и прекрасных ругательств в воздух.       — Всё нормально, — выдавил Фрэнк, и Джерард вскрикнул, его голова откинулась назад, на его плечи, и его сотрясло, будучи прижатым к Фрэнку, когда он горячо и быстро кончил между ними, он плотно вцепился в плечи Фрэнка, держась за них. Это сделало выскальзывание плоти Фрэнка из него ещё слаще, и вскоре он последовал за Джерардом за грань возможных чувств и ощущений, цепляясь за него и сотрясаясь всем телом, уже чувствуя горечь сожаления, просачивающуюся по краям даже ещё до того, как его сердце начало замедлять ритм.       Довольно долго он просто лежал на Джерарде, чувствуя, как его грудная клетка вздымается и опускается вместе с его беспокойством, неровным дыханием, затем он опёрся на руки и заставил себя посмотреть в лицо Джерарду. Джерард не хотел или не мог смотреть на него, его взгляд был устремлён куда-то в пространство комнаты. Фрэнк попытался не поддаваться тому, насколько это ощущалось, словно настоящий удар под дых, и скатился с него и направился прямиком в ванную, чтобы вымыться, заранее сказав себе не смотреть на Джерарда, когда вернётся.       Это был, подумал он, возможно, худший, самый неловкий, доставляющий меньше всего удовольствия секс за всю его жизнь. Он даже не знал, как осознать тот факт, что это вообще произошло, что это случилось вот так, что этого никогда больше не произойдёт и что Фрэнк потратил свой единственный шанс, чтобы показать Джерарду, что он на самом деле к нему чувствует.       Он сидел на краю кровати, пока Джерард был в ванной. Простыни были скомканы там, где они кувыркались чуть ранее. Фрэнк попытался разгладить их ладонью. Он дотронулся до подушки, всё ещё ощущая Джерарда рядом с собой.       Он поднял глаза, и там стоял Джерард, наблюдая за ним. Он не совсем поймал взгляд Фрэнка, но его взор бродил по его лицу.       Долгое время они молчали. Наконец, Джерард произнёс:       — Я не знаю, что случится. Послезавтра.       — Я понял, — быстро сказал Фрэнк, потому что он не мог слушать, как Джерард это говорит, действительно не мог. Он глухо сглотнул. — Никаких обещаний.       Страдальческое выражение разлилось по лицу Джерарда, но он отпустил его. Он вытер руки о штаны, машинально глядя на дверь.       — Ты можешь остаться, — сказал Фрэнк. Когда выражение лица Джерарда не изменилось, он добавил: — Лишь на эту ночь, да? — изо всех сил стараясь убрать все возможные нотки отчаяния из своего голоса.       Джерард не решался, но затем кивнул и подошёл, чтобы сесть рядом с Фрэнком на кровати.       Спустя минуту Фрэнк обвил талию Джерарда рукой. Джерард взял вторую руку Фрэнка в свои и держал её у себя на коленях, глядя на неё сверху вниз и поглаживая пальцы Фрэнка от костяшек до ногтей каждый по очереди.       Фрэнк прикрыл глаза, чтобы не видеть цифры, меняющиеся на циферблате электронных часов рядом с кроватью.       Невероятно, но они уснули, потому что Фрэнк проснулся несколькими часами позже и обнаружил Джерарда, всё ещё лежащего у него на руках, всё ещё спящего; он всё ещё был здесь. Он не знал, что разбудило его, пока не послышался ещё один тихий стук в дверь, и Фрэнк поднял голову и увидел Майки, медленно заходящего в комнату. Выражение его лица не выдало его, когда он внял сцену, представшую перед ним, и Фрэнк слегка приподнял подбородок, готовый отказываться извиняться. Хотя Майки не выглядел злым — лишь опечаленным. Неожиданно Фрэнка озарила горячая вспышка вины за то, что он всю ночь держал Джерарда у себя, но Майки лишь тихо проговорил:       — Мы дали вам столько времени, сколько смогли.       Фрэнк не доверял себе говорить — лишь кивнул. Майки посмотрел на Джерарда долгим взглядом, а затем снова двинулся к двери.       — Майки, — начал затем Фрэнк, но не знал, что ещё сказать, даже как начать, как сказать ему «Спасибо». Но, казалось, Майки понял его, потому что он единожды кивнул и закрыл за собой дверь, когда ушёл.       Фрэнк посмотрел в потолок. Он глубоко вздохнул, опустил взгляд на сонное лицо Джерарда и поцеловал его в висок, слегка задержавшись губами на коже. Он позволил себе притвориться лишь на одну минуту дольше, а затем прошептал:       — Джерард. Время просыпаться. * ______________________________________________ [1] Апостольский символ веры — древний христианский символ веры. Восходит к Староримскому Символу веры. Современная форма зафиксирована впервые в VI веке в записи Цезаря Арльского, но не вызывает сомнения его более древнее происхождение, поскольку он с первых веков христианства использовался римской церковью в таинстве крещения. Назван апостольским, поскольку он является одним из древнейших символов веры, и содержит в себе элементы, восходящие к апостольской проповеди. [wiki]