Когда виден край небес...

Серийный номер: 100/1 Штормовые ливни барабанили в бронированные стекла уже трое суток подряд, создавая достаточно шумную завесу даже в звуконепроницаемых помещениях, гром сотрясал даже самые крепкие стены, но, ни что не могло заглушить оглушительной пощечины, разразившейся на всю палату, и оглушительный смех, ударивший по барабанным перепонкам не хуже грома. Насилие было здесь не в ходу, но этот человек, откровенно доводил своими выходками и истериками, на него не хотелось смотреть, ему не хотелось помогать, так как он гниет в жалости к себе, и это уже не исправить. Никакие инъекции надолго не действовали, и обычная нервная возбудимость превращалась в откровенную агрессию, слоновьи дозы антидепрессантов и транквилизаторы усыпляли его, но это было ненадолго, и основные препараты не действовали. Смех продолжался не долго, прежде чем тот сумел хоть как-то съязвить, его грубо подняли с пола за волосы, ставя на колени, а дальше он не желал самостоятельно подниматься, в упор, смотря на своего надсмотрщика сверху вниз, не моргая. Очередная истерика, вызванная появлением именно этого врача, никак не могла прекратиться. Но церемонится с ним, никто не собирался, и его откровенно грубо швырнули обратно на его кровать. Сам же врач никак не мог объяснить подобное к себе отношение, но и терпеть не собирался, привыкший не церемонится со своими пациентами, Матсуура-сан, решал свои проблемы ускоренным темпом. Сегодня он едва успел вырвать из рук этого самоубийцы-недотепы, нож, который он каким-то чудом у себя спрятал, после пытался разбить голову о железные поручни кровати, сейчас же откровенно доводил своими загробными истериками и всевозможными выдумками, и пытался его же и убедить в том, что жизнь за гранью гораздо лучше обычной человеческой, что тот должен его послушаться и не только отпустить, но и самому составить ему компанию в очередной попытке покончить с собой. И сейчас он продолжил, хрипло посмеиваясь, смотреть в глаза своему врачу, который крепко держал его за горло, равнодушно взирая сверху вниз: - Все равно... это бесполезно... ты сопротивляешься напрасно... - пытался что-то выговорить неадекватный, когда его лицо грубо развернули за подбородок, пальцы, что держали его, были, словно ледяные клещи. - Я хотел сказать тебе то же самое, - не весело усмехнулся мужчина, упираясь коленом в грудь буйного больного, пока тот вырывался. - Так, что будь умницей и открой рот, пора принимать таблетки. - Они промыли тебе мозги, избавься от них, ты же не такой как все остальные!.. - шипел изо всех сил помешанный, пока врач пытался запихнуть в его рот успокоительные, пытаясь разжать челюсти. Это стоило немалых усилий, тот отчаянно не хотел признавать поражение, и не смирялся с судьбой, свято веря в то, что он не только не ненормальный, но еще и находится не совсем там, где думал. Успокоительные попали к нему в рот, как только Матсуура усилил давление на грудь, ко всему прочему еще и оттягивая ему волосы на затылке до боли, заставляя того вскрикнуть. А чтобы убедиться, что тот их не выплюнет, зажал ему рот ладонью, отпустив при этом подбородок. Тяжелое дыхание сквозь ладонь и отчаянное трепыхание, говорили о том, что бьется из последних сил лишь бы не принимать лекарств, очевидно считая, что тут его травят. Он со всей своей остывающей силой вцепился в халат своего надсмотрщика, но тот был невозмутим, ужимки этого истеричного его мало интересовали, ему сказали — он выполнил. И выбора у больного не осталось, кроме как принять в себя эту дозу, продолжая надрывать легкие в попытке нормально вздохнуть, он сглотнул, в первые несколько мгновений опешив от того, что только что сделал. Доза успокоительного подействовала быстро, и голова медленно откинулась назад. Тело в руках врача безвольно повисло, больной больше не издавал ни звука, глаза были слегка приоткрыты, руки сползали с отворотов халата мужчины. Убрав с его лица ладонь, Матсуура, наконец-то дал ему свободно вздохнуть, но из приоткрытого рта вырывалось тихими потоками лишь судорожное горячее дыхание. Теперь же можно было обойтись и без грубости, тот лишь уложил молодого мужчину в его кровать, осторожно укладывая ноги. - Я еще не тороплюсь на тот свет, хотя живу немного дольше, чем ты, - приговаривал он, затягивая рукав больного до самого локтя. - Хотя странно, что ты еще вообще способен об этом думать. По телу прошлась, заметая судорога, когда кожу на сгибе локтя проткнула игла. Вторая более сильная, прошлась, когда голубоватая жидкость из шприца попала в кровь. Матсуура потянулся к его лицу, проверяя реакцию зрачков, приоткрывая его веки чуть шире, все было стабильно, он все еще пытался смотреть на него. - Не делай... не делай то, о чем потом пожалеешь... - прошептал тот на ухо доктору. - Будь со мной. Уходи... бросай это место... я помогу тебе... Мужчина уже приготовился отвечать, дверь в помещение резко открыли, впуская поток сквозняка: - Матсуура, вы закончили? - мужчина обернулся, обнаружив на пороге помещения одного из своих старших коллег. - Хаяши-сан хочет с вами поговорить. - Иду! - кивнул тот, поднимаясь, напоследок, проведя ладонью по щеке своего поднадзорного. - Цу... Молчание. Он ушел. Вернется ли? И это все, что он мог сказать? Трус, неужели он на самом деле поверил в его слабость? Едва полы халата скрылись за дверью охраняемого помещение, как больной тут же сел в своей кровати, выплёвывая на ладонь те самые таблетки, которые он так и не проглотил. Спуская ноги с кровати, становясь на пол, он все же пошатнулся от головокружения, и рухнул, не рассчитав возможности действия того препарата, который ему вкололи. - Вот, дьявол! - прорычал тот, одновременно с этим довольно улыбаясь своей догадке, с трудом перевернувшись на спину. - Хитрый черт!.. Матсуура, очевидно, подстраховался, зная натуру своего пациента, и тот укол был не просто так. Но и он сам был не так-то прост. Воля его была не сломлена годами тяжких испытаний, он никогда не жил на улице и не скитался по детским домам, все, что он знал, это бесконечные погони за своим несбыточным счастьем, которое он нашел в собственной крови, уловив на грани то, что неведомо другим, и теперь стремящийся не только снова воспользоваться своим шансом, но и убедить как можно больше людей в своей правоте. Он был хитер, этим и был опасен. Подняться во второй раз было гораздо трудней, пришлось применить немало усилий, чтобы держась за стену, подняться и при этом снова не завалиться на бок, а потом таким же образом приблизиться к двери. Ее всегда запирали, все знали, что с ним нужно держать ухо в остро, но в этот раз, видимо, решили, что это делать не обязательно, ввиду того, что его надсмотрщик, решил, что он вообще никуда не сможет сегодня пойти. Его ошибка. Он повернул ручку и наудачу потянул на себя. На его лице заиграла блаженная улыбка, когда дверь открылась, и он бы засмеялся, если бы на то были хоть какие-то силы. Медлить же было нельзя, этот человек, его надсмотрщик, все время следил за каждым его шагом, он мало когда покидал свой пост, только когда был уверен в том, что тот не в состоянии двигаться, а значит, мог вернуться в любой момент. Ноги плохо слушались, но он был непоколебим в своих амбициях, это и помогло ему двинуться вперед, в буквальном смысле вывалившись в коридор. Так же на удачу, сколько раз до него доходили слухи о том, что его комната охраняется. Сейчас же он убеждался в обратном, белоснежный коридор, сверкающий чистотой, встретил его полным отсутствием какой либо жизни. Но слабость во всем теле никак не способствовала продвижению вперед, не смотря на то, что он как можно быстрей старался передвигаться по стенке по направлению к дверям, которые (или, по крайней мере, одна из них должна быть), вести к выходу. Времени не было и на то, чтобы отвлекаться, если не его «личный охранник», то кто-то обязательно в скором времени должен был объявиться, такое затишье было явно не к добру. До каждой двери надо было чуть ли не в буквальном смысле доползать по стенке, но первая дверь была наглухо заперта, хотелось выть от бессилия, когда с трудом добравшись до второй двери, и та оказалась заперта, как бы он не дергал, все было бесполезно. А время не работало ему на руку, как и физическое состояние, перед глазами все плыло, а ноги уже с трудом работали. Чуть не падая, он поплелся к третей двери, подобных дверей в этом коридоре было великое множество, или же у него в глазах не только расплывалось, но еще и двоилось, он не знал. Несколько метров пути до цели заняли у него минут пять, пока он переставлял ноги, и пытался дотянуться до ручки. Колени подогнулись, заставив его осесть на пол, но он неизменно дернул ручку двери, уже слабо надеясь на то, что в этот раз дверь окажется открытой. Уплывающее сознание подсказало ему, что на этот раз повезло, дверь услужливо приоткрылась перед ним, и думать времени практически не осталось, вдобавок ко всему, шестое чувство подсказывало, что кто-то идет. Вползая в неизвестное помещение, он только что и успел закрыть за собой дверь и опереться спиной о ее поверхность. А дальше сознание отключилось окончательно. Стоять в кабинете главного врача рядом с этим человеком, не доставляло никакой радости, он не вселял доверия, не смотря на то, то, что на внешность производил приятное впечатление. Он пришел сюда работать относительно недавно, и вот уже несколько лет, как ему дали под надзор своего пациента. Справлялся он неплохо, но его методы оставляли желать лучшего, хоть и жалоб не было. С другой стороны кому в этом месте жаловаться. Его работа заключалась в слежении за потенциальным самоубийцей перед тем, как он будет полностью готов к переработке, и всякий раз этот же пациент, не смотря на всю тяжесть своего диагноза, ходил с синяками, отнюдь, не суицидального характера. Он не знал этого человека лишком хорошо, и никогда особенно не общался, чтобы судить настолько поспешно, но факты были на лицо, чтобы успокоить своего пациента, он применял насилие. Несколько минут ожидания, пока в кабинет вернется его хозяин, прошли в загадках о том, что же Хаяши понадобилось именно от них двоих, насколько он знал, у них были совершенно разные профили. У него так же был свой собственный пациент, только с ним было намного легче, и даже в некоторой степени он к нему привык, и уже не мог совершить утренний обход, без того, чтобы этот радостный голосок громко не позвал его: «Тоши!» Сам же глава личным надсмотром над подопытными не занимался за исключением недавнего времени, когда один из его излюбленных экземпляров полностью прошел переработку. Но глава вернулся быстрей, чем ему удалось подумать еще о чем-то и на стол перед ними тут же легли две папки с личными делами, после чего тот устроился на своем месте, внимательно оглядывая прибывших. - У меня есть для вас несколько новостей, - не стал переходить на личности тот, и даже не глядя на эти самые папки, подвинул их ближе к докторам. - Думаю, вам будет над чем поразмыслить. - И что это все значит? - Тоши недоверчиво взглянул на личное дело, что было ближе к нему, но даже не притронулся к нему, в отличие от своего коллеги, который теперь стал с интересом изучать данный ему материал. - Это значит то, что с этого дня ты будешь заниматься присмотром за №100/1, - невозмутимо ответил глава, приступив к своим обычным делам, рассматривая какие-то списки на экране своего ноутбука. - Что тут непонятного? - А как же Акито? - не выдержал он, его грызло предчувствие чего-то нехорошего в связи с тем, что Матсуура был в этом кабинете. - Я не могу заниматься еще и чужими пациентами! Мальчик требует особого внимания. Особенно сейчас! - Думаю, с этим никаких проблем не возникнет, твоим мальчиком займется Матсуура, - от того, что глава только что ему сказал, и от того, что его самые неприятные догадки оказались верны, у него перекосилось лицо. - Это какая-то шутка?! - воскликнул Тоши, пытаясь привлечь к себе внимание этого человека. - Ты же прекрасно знаешь, что это невозможно! Акито не твой подопытный! - Я имею на это полное право, - невозмутимо продолжил глава. - К тому же не все решение принимаю тут я. Есть те, кто стоит и надо мной... - Не заговаривай мне зубы! - перебил его Тоши, ударив кулаком по той самой папке. - Я не отдам Акито, ни тебе, ни, тем более ему! - Чем тебя не устраивает Матсуура?.. - Хаяши, у тебя с головой все в порядке?! - Тоши старался держать себя в руках и не говорить на повышенных тонах. - Ему нельзя доверять Акито, к нему нужен особый подход! - То, что ты мой заместитель, не дает тебе права говорить со мной в таком тоне, - спокойно отреагировал на это Хаяши. - К тому же, Матсуура показался себя как грамотный специалист, я не понимаю твоих опасений. - Ладно... - постарался успокоиться Тоши, глубоко вздохнув, убирая руки со стола, после чего, спокойно продолжил. - Если не меня, то выслушай хотя бы доводы своего разума. Ты совершаешь большую ошибку. - Я разве звал тебя за тем, чтобы обсуждать мои приказы? - Хаяши многозначительно посмотрел на него исподлобья. - Я отдаю тебе пациента, которого в скором времени планирую использовать в качестве подопытного, твоя задача лишь подготовить его к этому, и как можно скорей. Из-за гибели №83\38, надо несколько поторопиться. Меня торопят. Матсуура будет временно наблюдать твоего Акито, потом он снова будет под твоим надзором. Пока к нам не поступит новая партия подопытного материала. В последнее время у нас возрос уровень смертности. Сказать больше было нечего, своим молчанием Хаяши показал своему заместителю, что разговор окончен, снова уткнувшись в экран компьютера. Все это время Матсуура предусмотрительно молчал, ожидая лишь того, когда его отпустят. - Все понятно? - чтобы закрепить свои слова, спросил он. Тоши мог лишь уйти, больше не сказав ни слова, предварительно прихватив с собой личное дело, Матсуура только кивнул и двинулся следом. Сквозь приоткрытые веки он смог различить неясные очертания комнаты, не блещущей интерьерными изысками, если не сказать большего, сквозь пелену он видел лишь белые стены и пол. Он недоумевал, особенно от того, почему же он лежит на полу. При более четком восприятии картины, он увидел, что находится в этой странной комнате не совсем один. И понемногу начало приходить осознание того, каким образом он здесь оказался, особенно по испуганному взгляду и белобрысой макушке, выглядывающим из-под одеяла. Кажется, его так и не обнаружили, и это было очень хорошо, значит, Матсуура был до сих пор чем-то занят. Уже поднимаясь, он довольным взглядом осматривал место своего временного прибежища, которое, судя по внешнему фасаду, являлось очередной палатой. Сейчас Цукаса чувствовал себя действительно очень хорошо, то и дело, цокая языком, он по-хозяйски прошелся взглядом по обитателю этой комнаты, и сомнений не осталось, это пациент. Он двинулся в сторону съежившегося на кровати свертка одеял, и довольно заулыбался, ему эта картина казалась очень умильной: - Очень интересно, - проговорил он, присаживаясь на край кровати, и одновременно с этим бесцеремонно срывая с неизвестного одеяло, и глазам его предстал съежившийся в страхе молодой мужчина, прикрывающий лицо дрожащими ладоням. - Что тут у нас?.. Мужчина был через, чур, напуган, и то было странно, он отреагировал на простую фразу слишком неадекватно, сжавшись в позу эмбриона. Пижама скрывала чрезмерную худобу, белесые волосы седого оттенка били слишком длинны, и доходили бы ему, наверняка, до пояса, если бы он стоял, но странно было то, что плечи того сотрясали какие-то неестественные судороги, и мужчина рискнул прикоснуться к тому, поскольку ответа так и не последовало сквозь сжатые ладони. Реакция себя ждать не застала, конвульсии только усилились, парня трясло так, будто бы того начал мучить приступ эпилепсии. Хорошее настроение быстро спало на нет, заставив Цукасу нахмурится, отчасти, это пугало, мужчина никак не хотел успокаиваться, его трясло даже тогда, когда тот одернул руку. - Эй, ты чего?.. - но стало только хуже, то начал забиваться в самый угол кровати, всхлипывая сквозь пальцы. Это начинало раздражать, он не любил, когда его игнорировали, и, схватив мужчину за плечи, он резко развернул его к себе лицом, игнорируя его конвульсии, и заплаканные глаза. - Ну вот, так-то лучше... - проговорил он, с удовольствием разглядывая сжавшегося в его руках от ужаса мужчину, очевидно, тот редко общался с людьми, потому, что всячески пытался отвернуться от сверлящего его взгляда. - Ну, что ты меня боишься, уже взрослый мальчик. Издевательский тон заставил его только сильней сжаться, но Цукаса про себя отметил, что ему нравится чувствовать его страх, это приятно было ощущать в руках сгусток эмоций. - Чего ты так испугался? - произнес он, поудобней устраиваясь на чужой кровати, все так же удерживаясь вырывающегося мужчину. - Я разве такой страшный? Тот окончательно впал в истерику, пытаясь вырваться из цепких рук любой ценой, отпихивая от себя мужчину руками и ногами, изворачиваясь в руках как змея. Глаза были полны ужаса, как будто бы перед ним был вовсе не человек, а как минимум смерть. - Пусти... пусти меня... не прикасайся!.. - громче нужного заскулил тот, задыхаясь в бесполезных попытках вырваться. - Умолкни! - рявкнул Цукаса, он был зол из-за того, что тот еще и закричать попытался, от того, выпустив его, и подкрепил этот жест увесистой пощечиной наотмашь. От силы удара, несчастный рухнул на подушки, перестав вырываться, лишь болезненно постанывая и держась за покрасневшую щеку. На этом мужчина не остановился, грубо развернув того к себе лицом и намотав длинные волосы на кулак, болезненное шипение вырвалось сквозь зубы. - А ты не такой как я, - не без удовольствия отметил он, с почти детским любопытством осматривая перепуганного мужчину. - Ты боишься людей. - Убьешь меня? - почти одними губами прошептал тот, при этом голос дрожал так, будто бы он был уже на пороге смерти. - Зачем?.. - рассмеялся тот вполне искренне, приблизив его лицо практически вплотную к своему, показывая выражением своего лица, что на самом деле, на уме у того. Маниакальный взгляд, с которым он осматривал каждый сантиметр его лица, вгрызаясь взглядом в бледную кожу, пугал не меньше прямых угроз, поэтому тот старался молчать, чтобы лишний раз его не спровоцировать. - У меня нет причин тебя убивать... ты скоро сам себя убьешь... - тяжело дышал Цукаса, кривя губы в дьявольской улыбке. - П-почему? - снова едва слышный шепот на грани потери сознания. - Ты будешь дрожать от страха, зная, что я приду к тебе снова, - отвечал он ему сладким голоском, облизываясь как голодный зверь, после, одним только кончиком языка касаясь его красноватой щеки, слизывая соленую влагу у самых глаз. - А я вернусь... Он уложил его безвольное в страхе тело, усаживаясь на его бедра и заводя свободной рукой, его руки за голову, при этом, не выпуская волосы. - Как тебя зовут? - промурлыкал он ему на ухо, придавливая его голову к подушке. - Карю... - Я тебя запомн... Он не сразу понял, что произошло, в какой-то момент, послышался короткий свист, и в мгновения глаза его мучителя остекленели, и он безвольно скатился с кровати на пол, наконец-то освободив его. Но Карю не двинулся с места, недоуменные глаза смотрели лишь на дверной проем, в котором стоял Матсуура, невозмутимо убирая пистолет для инъекций транквилизатора. Это был прощальный подарок для его любимого пациента.