Когда виден край небес...

Было душно. Неприятно и от чего-то жутковато находится здесь, когда знаешь, что человек, лежащий на больничной кровати рядом с тобой без пяти минут труп. Он уже не приходит в себя, не открывает глаза и не на что не реагирует. Время от времени происходят перебои сердечного ритма, и не надо было быть профессионалом, чтобы понять, что мальчик умирает. А самое отвратительное в этом было то, что объяснить причину столь резкого ухудшения, не мог даже главврач, что стало для него не очень приятным открытием ввиду последних событий. Подросток был уже не транспортабельным, и перевозить его в реанимацию было равносильно убийству, от того и пришлось перенести всю нужную аппаратуру в его палату. Взятая на анализ кровь, не выявила серьезных отклонений, что было само по себе странно, но он угасал. Матсуура теперь не смел, отойти от его кровати, вспоминая свою предыдущую работу, когда особо тяжелые больные просили, чтобы он подержал их за руку. Увидев столько смертей, понимая, что даже дети могут оказаться на смертном одре, он приобрел одну полезную черту, не выражать на лице эмоции, все же внутри ощущая, что человек, что способен чувствовать даже чуть больше, чем те, кто может безропотно плакать прямо на людях, картинно заламывая руки, причитая и сетуя о том, как же так может быть. Внутри он не понимал, от чего же этому человечку суждены такие мучения? От чего он родился таким? Для кого же? Кому на потеху? Людям? Или же небесам, которых, возможно, не существует? Трудно было осознавать, что в один прекрасный миг, он может случайно отлучится по делам, и вернётся уже к остывающему телу. Но так было уже десятки раз, и так и будет дальше, смерть неизбежна, в каком бы возрасте не постигла та или иная болезнь, младенцы, дети, подростки, мужчины, женщины, пожилые или инвалиды, ей все равно кого косить, перед ее лезвием все равны. И сейчас он держал его за руку, не надеясь при этом на лучшее, но понимая, что если все разрешится быстро и без мучений, то ему же будет и лучше. Не ему, не Матсууре, но он знал, что так же может оказаться на том краю мучений, от которых его может спасти одно простое движение руки, выдирающей из розетки шнур от аппаратов, обеспечивающих жизнедеятельность. Да, так бы он и попросил, он знал это, как и то, что больше не собирался смотреть на него, то и дело содрогающегося в необъяснимых припадках, мечущегося в лихорадке, едва слышно зовущего кого-то в бреду. Был ли кто-то в его жизни, кто смог бы точно так же поддержать его, кто-то кто скажет - «не уходи»? Положив под белое покрывало неподвижную ладонь, Матсуура еще раз посмотрел на лицо подростка, наполовину скрытое кислородной маской, размышляя о том, правильно ли он поступает, и что же будет потом, но выбора было мало, а в идеале, всего один - он умрет, так или иначе. Резиновые перчатки натянуты на руки, и никто ничего не узнает, он скажет всем, что мальчик перестал дышать во сне, и он ничего не успел сделать, вот так просто, может, они потом встретятся где-то в вечности, в необозримом будущем, тогда он и извинится перед ним. Он встал и выпрямился, глубоко вздохнув и перебрав все возможные мысли, а так же развития событий, и через лежащее на кровати тело, потянулся к розетке, всего каких-то пару сантиметров и все будет кончено. Почти... - Что ты задумал? - это мог быть голос за спиной, любой врач сюда мог спокойно войти, имея с собой ключ, но это был голос с самой больничной кровати, и рука, схватившая его будто тисками за запястье, принадлежала подростку. Смотря на врача вполне трезвым и осмысленным взглядом, он продолжал сжимать его руку, второй снимая с лица кислородную маску, заглушающую его голос. Такого развития событий Матсуура никак не предвидел, и только и мог, что, не обращая внимания на боль, не моргая, шокировано смотреть на медленно садящегося в кровати мальчика. Такого взгляда он прежде не наблюдал даже у самых трезво мыслящих своих пациентов, безотрывно смотрящего ему в глаза. Бледность на его лице неестественно быстро сменялась вполне нормальным человеческим цветом от приливавшей к щекам крови, как будто бы жизнь в одно мгновение наполнила эту умирающую оболочку. - Жив... - он не мог подобрать других слов, ничего больше шло в голову. Подросток отпустил его руку, почти оставляя синяки, даже через ткань халата, и Матсуура это чувствовал, но волновало его сейчас совершенно другое. Он принялся осматривать подростка практически с головы до ног, начиная от пульса и реакции зрачков на свет и заканчивая основными рефлексами, при этом, не обращая внимания на то, сам подросток вообще никак не реагировал на его действия, равнодушно уставившись в одну точку на стене. Когда же короткий осмотр завершился и со стороны Матсууры послышался облегченный вздох, он решился посмотреть в глаза подростку, который уже успел свесить ноги с кровати. - Ты меня понимаешь? - изумленно просил Матсуура, прикоснувшись к волосам паренька, тот в ответ только кивнул, но этого было вполне достаточно. - Прости... хорошо, что я не успел... И снова кивок в ответ, и мужчина приподнял уголки губ, и уже обнимая мальчишку, живого и настоящего, он слишком поздно сообразил, что может ему что-то повредить, ведь он только что очнулся. Понимание же того, что происходит в действительности пришло к нему не сразу, слишком резкое движение руки, слишком странно он обнял его в ответ, придерживая за затылок, и слишком позднее осознание собственной ошибки, когда что-то длинное и холодное вонзилось ему между ребер. Короткий выдох куда-то в плече подростка, до сих пор придерживающего его за затылок, чувство, что это что-то холодное вгоняют глубже в тело, заставляя его корчиться от боли, в неестественно сильно удерживающих его руках. - Что?.. - прохрипел он, пытаясь сообразить как вообще такое возможно, что-то горячее и соленое стекало по его губам, пока он пытался судорожно дышать. На этот раз лезвие повернулось в его теле, заставив резко выгнуться, едва сдерживая болезненный крик, в тот же миг его из него выдернули. Уже сползая на пол и падая на колени, он смог ухватиться ладонями за кровоточащую рану, в то время как обе ладони подростка обхватили его за лицо, поднимая его голову. Все тот же холодный метал, коснулся его виска, очевидно, все еще находящийся в руке у подростка, и он видел этот взгляд, довольный, почти счастливый. Нежно, почти любовно он пальцами поглаживал щеки мужчины, улыбаясь, точно довольный ребенок, пока тот, сквозь накатывающие волны боли, пытался что-то сказать, но он это предугадал: - Хочешь у меня спросить, за что? - говорил подросток, пока его силы уходили вместе с вытекающей из его тела кровью, при этом тон его казался каким-то неестественным. Но вместо того, чтобы ответить на этот, казавшийся таким простым, вопрос, подросток просто оттолкнул от себя мужчину, заставляя его повалиться на спину, а сам остался сидеть на кровати, совершенно по-детски раскачивая обнаженными ногами, с нескрываемым удовольствием наблюдая за тем, как мужчина, изо всех сил пытается подняться, стараясь при этом не тревожить рану. Несмываемой кровью, я порочу твои нежные руки, о, мой сладкий Валентин, я твоя красочная песня подсознания, рожденная из пустоты твоих несбывшихся снов. Твои губы шепчут мне проклятия, но я-то знаю, что ты меня любишь. И ты со мной навечно. Твоя юношеская красота не опорочена смертью, но я замараю твои руки незыблемой болью невинных, чьи страдания не отпущены этими стенами. Ты превратишься в кару в моих руках и станешь моим оружием возмездия небу за то, что сделал нас с тобой неразделимым, единым целым. За то, что подарил нам с тобой одно тело. О, мой возлюбленный, мой невинный мальчик, мой желанный, я не в силах получить твою душу, но твое тело в моих руках, и ты в моем плену навеки веков. Обними же свои плечи, и я почувствую, как ты обнимаешь меня, прикоснись же губами к своим запястьям и я почувствую твою любовь, придай мне сил, вдохни в меня жизнь своим дыханием и сделай его нашим общим даром. Поднимись и знай, что делая шаг вперед, ты поможешь нам обоим. Давай же, иди ко мне, ты же способен увидеть меня в своих глазах, только ты. Нет, не бойся меня, иди, иди даже, если больно, не падай, я держу тебя. Да, ты пока еще слишком слаб. Не говори ни слова и слушай меня: я освобожу тебя от плена этой боли. Ты никогда больше не будешь страдать. Ты узнаешь мир, свободный мир, с его чистым воздухом, проникающим в твои легкие, с его человеческой правдой, со всей болью и всеми радостями. Не надо плакать, отдай свои слезы кому ни будь другому, я хочу видеть лишь твою радость, а не лживую улыбку сквозь слезы. Вот так, так-то лучше. Ты все правильно сделал, мой прелестный. Ты правильно сделал, что послушал меня, ничего, что твои руки теперь в крови. Он ведь еще жив, и не надо из-за него переживать, он того не стоит, я бы отдал тысячи жизни, чтобы быть таким же осязаемым как и ты, и дарить тебе тепло и ласку. В этот раз я силен как никогда, и я чувствую, что тебя травят этим местом, травят пищей, которой кормят, травят растворами, растекающимися по твоим венам, и лживыми речами, и мне больно было видеть, что ты был готов спокойно умереть, так и не поняв, что ты есть на самом деле. Не надо мотать головой, и рвать на себе волосы, ты же прекрасно знаешь, что я говорю правду, не закрывай уши, они ведь и мои тоже. - Тоши... - скальпель выпал из твоих дрогнувших пальчиков. Мальчик мой, он не нужен тебе, чтобы стать счастливым, и никогда не был нужен, ты и сам силен. У тебя есть тело, у тебя есть руки и ноги, голова на плечах, и с тобой я. - Нао... как же Нао? - ты так пугливо прячешь свое личико в ладони, что мне хочется прижать тебя к себе. Не о ней сейчас думай, ей уже ничем не поможешь, а мы с тобой живы. И с этого дня ты должен слушать все, что я говорю, делать только то, что я скажу. Подумай хорошенько, сейчас, я могу даже коснуться тебя и попробовать почувствовать твою кожу, могу это делать без твоего ведома, а когда все закончится, то мы сможем окончательно почувствовать друг друга. Обними же меня снова, мое нежное создание, я хочу ощутить твое тепло. Знай, что, что бы ни случилось, я всегда с тобой. Стук в дверь в одну из личных квартиры для персонала, был полной неожиданностью. Сюда никто и никогда не заходил без особой надобности, доктора и остальной медперсонал, никогда не гостили друг у друга, им неприятного общения хватало и на работе. Хватало и того, что им приходилось жить в соседнем здании центра, который называли «жилым корпусом», непосредственная близость со зданием, в котором работаешь, лишь подливала мало в огонь. Он думал, что хотя бы здесь он в полной безопасности, но все равно, сердце предательски дрогнуло, когда послышались эти отрывистые звуки, и это не смотря на то, что у двери был собственный звонок. Наскоро нацепив халат, Матсумото медленно поплелся к входной двери. Он не ожидал гостей в принципе, так как попросил небольшой отпуск для поправки здоровья, которое его все еще его подводило после встречи с буйным пациентом. Да и не было никакого желания вообще кого-то видеть, поэтому он, с большой неохотой посмотрел в дверной глазок, ожидая там увидеть кого угодно, даже полицию или главврача, но только ни этого человека. Немного сгорбившись, чуть привалившись к дверному косяку, там стоял Матсуура Тадаши, его коллега. Он о нем знал не особо много, только то, что он один из тех, кто пришел работать в центр относительно недавно, не на много больше его, несколько лет, не больше, да и видел он его всего пару раз, как-то случайно пересекались в коридоре, но даже парой фраз не перекинулись. Что ему было нужно, он даже не мог предположить, не уверенный даже в том, помнит ли он его. Но выглядел коллега не очень, и это было видно через дверной глазок, бледный и немного помятый, он от чего-то еле держался на ногах. Так, что Матсумото тут же поспешил открыть дверь, даже не спрашивая, не смотря на то, что понимал, что любое общение для него сейчас может быть сопряжено с большим риском. И сейчас, когда он открыл дверь, тот никак на это не отреагировал, продолжая стоять, привалившись к косяку, прикрывая глаза, будто бы в полудреме, и больше напоминал бродягу, едва вышедшего из двухнедельного запоя. Только сейчас Таканори обратил внимание на то, что тот до сих пор был во врачебном халате. Обеими руками он обнимал себя, и будто бы в подтверждение его теории, то и дело содрогался будто бы в ознобе. - Матсуура-сан, я... - но его тут же перебил хриплый тяжелый голос. - Таканори, тебя дожидаясь, легче умереть, - сказал он ему, без лишних фамильярностей, и будто бы очнувшись ото сна, без спросу ввалился (иначе не скажешь) в коридор, резко отталкивая от себя хозяина квартиры. - Какого... - хотел было возмутиться тот, немного шокированный наглостью непрошеного гостя, но едва сделав несколько шагов по коридору, мужчина рухнул на пол. - Не смотри на меня так... закрой дверь, пока не просквозило... - через силу улыбаясь, прохрипел Матсуура, все еще силясь подняться, но силы оставляли с каждой секундой. - Я немного устал... Матсумото же шутки не оценил, поспешно закрывая дверь на замок. И на правах медицинского работника, он не задавал ему лишних вопросов, и поплотней, запахнув халат, подсел к дрожащему мужчине, становясь на колени и переворачивая его на спину, вызывая у последнего болезненное шипение. Таканори сначала и не понял в чем дело, но как только увидел, что мужчина как-то через, чур, сильно прижимает ладонь к ребрам, сразу же и обратил внимание на то, что сквозь пальцы сочится кровь. Не без труда ему удалось отодрать его руку, при этом мужчина съежился, как будто бы пытаясь спрятаться от болезненных ощущений, что было правдой. Он старался не стонать от боли в голос, пока молодой коллега осматривал всю картину: на деле он уже примерно знал, что увидит. - Черт!.. - прошептал Матсуура, когда тот через, чур, резко, как ему показалось, стянул с места ранения халат, и пропитанную кровью футболку. - Подожди, я сейчас! - твердо заявил Таканори, поднимаясь, и куда-то шмыгнув за угол коридора. - Не отключайся! - Не волнуйся... - отрывисто прошептал мужчина, уставившись куда-то в потолок, и только краем сознания слыша почти беззвучные шаги. - Я не убегу... так уж и быть... Не смотря на то, что он силился улыбаться, пусть в такой, достаточно плачевной ситуации, в душе действительно было смешно, и он и не заметил, как засмеялся над самим собой, над своей глупой наивностью. А в глазах мелькало это по-детски наивное лицо, слух до сих пор разрезал жалобный зов во сне, потом тупая боль в ребрах, кровь... попытка выбраться из здания центра, миновав охрану, бегство... От чего?.. Но от наступающей темноты его спасла увесистая пощечина, вернувшая его в реальность. - Не засыпай! Так и умереть можешь! - громко крикнули ему практически в лицо. На этот раз он нашел в себе силы лишь кивнуть. Но не мог ничего поделать, когда темнота окончательно накрыла его, погружая в бесконечную пучину усталости и боли. Он стоял в дверях в небольшом шоке и не мог поверить в то, что сейчас видит перед своими глазами. На кровати сидел вполне здоровый подросток, шевеля ногами в такт какой-то непонятной, напеваемой им мелодии. Он смотрел ему прямо в глаза и лучезарно улыбался, хотя еще совсем недавно к нему поступала информация, что мальчик находиться при смерти. Факт такого скорого выздоровления бесконечно бы радовал, но он не видел того, что хотел бы видеть. Глаза Акито светились какой-то странной, не клеящейся с его недавним состоянием, радостью, да и сам Тоши не мог припомнить, чтобы подросток когда-нибудь так чему ни будь, радовался. При этом он казался вполне адекватным. - Акито, как ты... себя чувствуешь? - мужчина сделал первый шаг, а мальчишка все не сводил с него глаз. - Хорошо, - кивнул тот в ответ, а потом, как ни в чем, ни бывало, отвернулся в сторону окна, продолжая насвистывать какую-то непонятную мелодию. - Мне сказали, что тебе плохо... - Все нормально, мне уже намного лучше, - задорно ответил он вполне невозмутимым тоном, заинтересовавшись чем-то за окном, и внимательно это разглядывая. Тоши положил принесенные им с собой документы на край кровати, а сам приблизился к Акито, касаясь его плеча, пытаясь понять, что же все-таки изменилось. Вроде бы все было хорошо. - А где тот, кто за тобой следил? - Не знаю, - пожал плечами мальчишка. - Разве Матсуура-сан за тобой не следит? - Может быть, кто его знает... - уклончиво ответил Акито, когда Тоши не навязчиво развернул того к себе лицом. Сколько бы он не пытался вглядываться в его рассеянный взгляд, ничего не находил, все было будто бы по-прежнему, и в то же время что-то было не так. - Ладно... - волей-неволей, пришлось согласиться, так как пришел он в эту палату на свой страх и риск, не имея права больше здесь находиться. Отходя от кровати, и подходя к дверь, он вдруг вспомнил, что забыл документы на кровати, и вернулся, раздумывая про себя далеко не самые приятные мысли. С одной стороны было вполне логично, что Матсуура оставил свой пост, как только мальчику стало лучше, в конце концов, он был человеком, а не роботом. Другую же сторону он тут же увидел в не совсем приятном открытии, когда вновь стоял в дверях, случайно зацепившись краем халата за косяк, белая ткань, которую он тут же снял с ржавого гвоздя, была в чем-то красном, этим же был перепачкан и сам косяк, красные подтеки просто так не могли здесь появиться. Да и как медицинский работник прекрасно знал, что это кровь. Вот только... Мужчина вновь поднял взгляд на Акито, но тот сидел все на том же месте, как ни в чем, ни бывало.