***
Как ни странно, но мне не пришлось испытывать свои актёрские навыки по одной простой причине: я ни разу не столкнулась с кондитером. Уже три дня между прочим. И если первый день это получалось исключительно по моей инициативе, то за последние два дня моей вины не было. Вообще, я бы предпочла и дальше не выходить из комнаты (кроме как с целью быстро стырить что-нибудь с кухни), но мне совершенно нечем было заняться. Да музыка и самокопания помогали, но не могли обеспечить достойный досуг, и всё это быстро надоело. Так что на второй день я вышла из своего убежища и направилась прямиком в любимый Шоколадный цех, одновременно надеясь и боясь встретить там хозяина фабрики. Не встретила. В доме Бакетов тоже его не оказалось. Как и Чарли с мистером Бакетом. Первый был, как нетрудно догадаться, с шоколадником, а второй на работе. Рабочий день всё же. Так я пару-тройку часов поговорила с оставшимся семейством, получила приглашение на ужин и ушла. Узнала много нового, кстати. И что мальчика отдадут в следующем году в школу, но не в первый класс конечно же, и что думают сделать ремонт, и что неплохо бы приобрести слуховой аппарат для бабушки Джорджины. Также услышала много интересных историй от стариков, которым, как и мне, нечем было целыми днями заниматься. Разве что кроме той же бабушки Джорджины, которая вязала и почти ничего не слышала. Выйдя, я побродила по цеху, съела пару карамельных и желейных веточек и снова заскучала. Умпа-лумпов отвлекать не хотелось, а то опять прилетит и мне, и им. А никаких других обитателей не было. Нет, в силу своего интровертизма, если можно так выразиться, у меня не было острой необходимости находиться в компании людей и травить байки (поэтому я и ушла из домика Бакетов). Просто не было совершенно никаких других занятий. В своём мире у меня была работа, захватывающая с головой, а в перерывах: фильмы, книги, немного рисование и родители. Здесь же почти ничего из этого нет. Работы здесь не было, хотя можно бы попросить Вилли… мистера Вонку выделить мне какой-нибудь миксер собирать, но для этого нужно как минимум с ним встретиться, а мы этого вроде избегаем. К местным телевизорам я приближаться боюсь, а то мало ли ещё наткнусь на новое изобретение. Ну и всё остальное тоже недоступно. А может можно библиотеку где-нибудь найти? Всё-таки потревожив одного умпа-лумпа, показавшегося мне наименее занятым в данный момент, я спросила как пройти в библиотеку. На меня внимательно посмотрели, покачали головой и ушли. То ли тут нет библиотеки, то ли мне туда нельзя (мало ли какие книги может хранить одинокий мужчина), то ли этот мелкий труженик не знает туда дороги, без понятия… Но факт остаётся фактом: скука никуда не делась. А это был лишь второй день. Да и следующий отличался только моими вялыми хождениями по нескольким цехам, куда пустили человечки. Одной было неинтересно. Никто увлечённо не рассказывал об особенностях кондитерского производства… Чёрт, возьми, а ведь до всего этого я бы с удовольствием бегала везде, как в первые дни, и не забивала бы голову ерундой! Почему же мне так и не удалось поймать своё обычное ребяческое настроение? И ответ, к несчастью, известен. А сегодня утром я уже начинала лезть на стенку. Поэтому сразу пошла в дом Чарли и помогала миссис Бакет, чем могла. Но все обстоятельства действовали мне назло, потому что там тоже практически никаких дел не было. Ну доверили мне приготовить ужин, ну дали тряпочку пыль вытереть (причём приходилось буквально упрашивать, так как застенчивая домохозяйка ни в какую не хотела меня нагружать). И кончились на этом дела. До вечера просидела я там, рассказывая об особенностях русских обычаев. Достала всех, наверное, своим постным, как капустные щи, лицом. Потом вернулся мистер Бакет с работы, а чуть погодя и Чарли. Один. Облом. Поздоровались, перекинулись парой фраз и сели за стол. Все то ли из вежливости, то ли просто так, хвалили ужин, заставляя меня смущённо улыбаться. А после младший Бакет стал увлечённо рассказывал о своих приключениях в недрах Шоколадной фабрики. Что с чем смешал, где что взорвалось… А я сидела и слышала только: «Мистер Вонка сказал… Мистер Вонка отвёл… Мистер Вонка дал посмотреть…», и злилась от этого на кондитера всё больше и больше. В конце-то концов, мог бы и прийти поздороваться! Я не предмет интерьера между прочим! А он взял и оставил меня одну… Хотя с какой стати ему со мной разговаривать, я ж никто. Пока я предавалась унылым мыслям, причём открыто, так как часто ловила на себе косые взгляды, застолье продолжалось. Однако из своеобразного транса и бессмысленного размазывания оставшейся еды по тарелке меня вывел вопрос дедушки Джо: — А мистер Вонка присоединится к нам? Я аж вилку выронила, чем привлекла к себе ненужное внимание. Что-то не получилось у меня безучастный вид сделать. — Извините. Все на меня странно посмотрели. А родители Чарли ещё и переглянулись, явно что-то сказав друг другу на телепатическом уровне, который мне не дано понять. — Мистер Вонка сказал, — заговорил младший Бакет, — что у него появилось много гениальных идей и он не сможет сегодня присутствовать. И у нас занятий завтра не будет. Чтоб у него источник идей отвалился. Совсем на всех наплевал. Даже на своего наследника. Носится со своими сладостями, как с писаной торбой, и… Да что такое?! Человек вдохновение поймал, а я веду себя как бабуська у подъезда! Дура ты, Алиса. Влюблённая дура. Если так дальше пойдёт, то наоборот прекрасно, что ты его не видишь. Меньше позора. И меньше риска, что всё полетит куда не надо. Так что молись, чтобы всё оставалось также спокойно и безмятежно.***
Аллилуйя, товарищи! Я наконец-то нашла себе компанию и сбросила бренные оковы рутины. Моим спасителем оказался милейший в своей наивности и открытости ребёнок. Кто бы знал, что с детьми тоже бывает интересно. Повезло мне жутко. Когда я с утреца хмурая пришла к домику Бакетов, то увидела сидящего недалеко Чарли. Мальчик сказал, что его попросили выйти, так как там какой-то разговор для взрослых. Не знаю уж, чего там обсуждали, но заходить я не стала — хватило за три дня — и решила для разнообразия прогуляться по фабрике с маленьким Бакетом, надеясь, что он заменит мне не в меру чревовещательного кондитера. И, в общем, мы даже из Шоколадного цеха выйти не успели, как уже перешли на «ты» и смеялись так, будто знакомы всю жизнь. Мальчик оказался ужасно дружелюбен и жизнерадостен. Аж моё апатично-депрессивно-отчуждённое настроение пробило. Особенно веселили рассказы, сколько раз хозяин фабрики при Чарли в лифт врезался. И вот так мы пешочком прошлись до Тянучкового цеха, повернули назад и через кухню направились обратно в рай сладкоежек. Бесконечные коридоры практически не замечались нами за непрерываемой беседой. — А ещё у нас не читают инструкций, — раскрывала я тайны житейской жизни большинства граждан своей родины, шагая рядом с любознательным компаньоном. — Как это? — А вот так. Например, все приборы проходят идеальную схему: купил — «сам разберусь» — не работает — «всё равно разберусь» — сломал — «ну теперь можно и инструкцию почитать». — А почему сразу не прочитать, чтобы понять как правильно использовать? — задался вполне логичным вопросом Чарли. — Да потому там пока найдёшь нужную страницу, пока поймёшь что и куда. Легче самому разобраться, да и интересней, — улыбаясь, ответила я. Мальчик тоже улыбнулся, а потом над чем-то задумался, чуть замедлив шаг. Ну хоть не имеет привычки резко останавливаться при этом, как его наставник. — Алиса, а можно вопрос? Меня немного насторожил его виноватый тон, но я всё же кивнула. — Откуда ты тогда упала в цехе сортировки орехов? Там никто кроме нас не стоял, а ты как будто с потолка летела. И мистер Вонка не хочет рассказывать. «Ну хоть где-то мистер Вонка додумался придержать свой язык». — Чарли, а ты знаешь, что любопытной Варваре на базаре нос оторвали? — деловито процитировала я поговорку. На что мальчик просяще уставился, как сотня котов из Шрека. Сопротивление моё было недолгим. — Ладно. Только никому не рассказывай, хорошо? — Хорошо! — сразу просветлел мелкий… жжжук. Пока я пересказывала своё путешествие между мирами, умолчав, что не знаю, как так получилось, мы дошли до Шоколадного цеха. Удивительно, но Чарли сразу поверил в эту больше похожую на бред сумасшедшего историю. На вопрос «Вот так сразу?» ответил: «А зачем тебе врать?» Честно, я смутилась от такой доверчивости. — И ты уйдёшь, как только выздоровеешь? — огорчённо спросил младший Бакет, ступая на сладкую траву. — Ну, да. Не могу же я вечно пользоваться гостеприимством, — попыталась я обратить всё в шутку, чтобы меньше загружать ребёнка (и придумать ещё одно оправдание своего бегства). — Но ведь мистер Вонка не будет против! — С чего ты взял? Не будет, ага. По-моему, я уже так его достала своими выходками, что он скоро сбежит со своей же фабрики, лишь бы от меня подальше. На Марс, например. — Он мне сам сказал. Я резко остановилась, сглотнула и медленно повернулась к Чарли, недоверчиво заглядывая ему в лицо и сканируя на предмет лжи, коей не обнаружилось. Отчего-то захотелось прыгать и танцевать по всему помещению, и только осознание последствий останавливает от этой выходки. Кажется, у меня щёки покраснели. — П-правда? — чёрт, если я хотела себя выдать, то я это сделала. — Да. Мистер Вонка говорил, что твоё присутствие его почти не затрудняет, — казалось мальчик не заметил перемен на моём лице. Они говорили обо мне… Сейчас расплачусь… И плевать, что кондитер попросту соврал. Ёлки-палки, как же я счастлива! Хочу его увидеть и заобнимать. И не только заобнимать. Некстати вспомнился недавний сон. Почему сны нельзя воплощать в реальность? Они же бывают такими… сладкими. — Почему ты так улыбаешься? — вырвали меня из фантазий не очень приятным способом. — А… Красиво тут… слишком, вот и улыбаюсь. Н-да, даже Пиноккио соврал бы убедительнее. Повезло мне, что Чарли ещё ребёнок и не видит моих метаморфоз. А если и видит, то не понимает. А если и понимает, то он хитрее, чем я думала. — Согласен, — ответил младший Бакет, окидывая взглядом красоту вокруг. — Тут как будто лес, только сладкий. Мне раньше снилось что-то похожее. Только тут чего-то не хватает. — Животных, — на автомате выпалила я, должно быть на уровне подсознания вспомнив свои же мысли. — Птиц каких-нибудь шоколадных. Мальчик посмотрел на меня так восхищённо, как будто я ему сказала, что зубная фея всё же существует. — Алиса… Это гениально! Я сейчас же скажу об этом мистеру Вонке! — восторженно протараторил он и, сорвавшись с места, убежал в неизвестном направлении, оставляя меня одну. Хм. Ну здорово. Хоть какой-то толк от свалившейся на голову кондитера проблемы. Я пошла к своему любимому месту у печенькового пня, думая о словах Чарли, а именно об «Мистер Вонка не будет против». То есть действительно можно остаться? Почему он так сказал? Зачем ему оставлять меня, если пользы я приношу не больше, чем поломанная кукла трёхлетнему ребёнку. Может это всё порядочность? Ну, там «неприлично выгонять девушку одну неизвестно куда» и так далее… Эх, вопросы. Слишком много вопросов последнее время. А ответов — ноль. Даже как получилось это загадочное перемещение так и не выяснилось. А ведь ещё гадать, как назад вернуться… Я легла на траву, положив руки под голову и уставясь в воображаемое небо. Времени остаётся непозволительно мало.***
— Извините, мы опоздали. У нас был мозговой штурм. Я чуть не подпрыгнула на стуле от неожиданности и осознания, что уже слышала эту фразу. Финальная сцена фильма? Вот и пришла, кажется, моя карма. Повернув голову, я посмотрела на вход. Ну да. Вот она. В своём канонном рединготе и перчатках цилиндр снимает, одновременно принимая приглашение на обед, который больше похож на ужин. Но внезапно объявившийся кондитер — это ещё были цветочки. Там можно было бы удачно проигнорировать. Самые ягоды были, когда вся наша честная компания снова принялась мучить стол, пытаясь рассесться. И так уж вышло, что я оказалась буквально зажата между моей головной болью и ножкой стола. Не развернуться, ни ногой пошевелить без угрозы пнуть кого-нибудь. Вот тут уже вариант «просто игнорировать» не прокатывает. Угораздило же так удачно сесть! — Как вам живётся на фабрике? — поинтересовался кондитер, похоже, ничуть не заботясь о том, что расстояние между нашими бёдрами даже в микромиллиметрах не измеряется. — Неплохо, — ответила я, стараясь контролировать так и норовящий дрогнуть голос и мысленно крича: «Не красней! Не красней! Не красней!» — От вас арахисом пахнет, — подала голос бабушка Джорджина с другой стороны, отвлекая собиравшегося что-то ещё сказать Ви… мистера Вонку. Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоится, взять себя в руки и оправдывать свой возраст, в конце концов. Не девочка, могу вести себя серьёзно. И не обращать внимания на незначительные и ни на что не влияющие моменты. Ну сели рядом, ну и что? Всё ж нормально. Вон, счастливому невлюблённому кондитеру хорошо, а я чуть ли не заикаюсь. А всё потому что он рядом… Так, надо прекращать! Сердце в лёд, мозг включить, рот без надобности не открывать! Самовнушение успокоило и слегка отрезвило, позволив мне до конца ужина вести себя непринуждённо и даже разговаривать со всеми. Только всё время казалось, что родители Чарли изредка странно на меня смотрели. Или не на меня. В общем, вечер прошёл тихо, мирно, по-домашнему. Так что уходила я довольная и счастливая, не смотря на то, что хозяин фабрики, по-видимому, навострился опять меня проводить. Ну и ладно, мне же больше времени на него тихонечко попялиться. Мы вместе вышли из покосившегося домика и направились к нужному коридору. Кстати, никакой интерпретации зимы так и не появилось. Всё-таки последствия у нарушения канонных событий имелись. Хорошо хоть, что незначительные. Шли молча какое-то время. Я подумала, что нечего навязываться, и не стала начинать разговор. К тому же я в прошлый чёрт-его-помнит-когда-он-был-раз начинала. Теперь очередь шоколадника… Который, кажется, не собирается говорить, нагнетая атмосферу. А ещё он даже не смотрел в мою сторону. Совсем. Идёт и своим мыслям улыбается. И это было до ужаса обидно. — Вы так и не ответили, что случилось? — прервал молчание кондитер, когда я уже шмякнулась с вершины «счастье» в яму «жизнь — дерьмо» и шла с соответствующим видом, думая о проблемах насущных. — Вы не спрашивали, — сказала я, переводя взгляд на радующегося непонятно чему мужчину. — Спрашивал. Вы настолько были поглощены какими-то грустными мыслями, что не услышали, — обворожительно улыбаясь, растолковал мистер Вонка. У него такая милая улыбка. И глаза красивые. Сине-фиолетовые… Разве бывает такой цвет у людей? Да вообще бывают ли такие идеальные люди? Идеальные не только в плане внешности, но и характером. Пф… О чем я думаю? У кого-кого, а у этого индивида не самый лёгкий характер, мягко говоря. Он вредный, инфантильный, обидчивый… добрый, мечтательный, весёлый, отзывчивый, внимательный… — Алиса, в чём дело? — громко произнёс хозяин фабрики, приводя меня в чувства. — Вы меня совсем не слушаете! Вы не заболели? Ой. Заболела. Ещё как заболела. Лечиться срочно надо. Прям наваждение какое-то. — Я просто думаю много, — ответила я, отводя взгляд. Меньше пялимся — меньше тормозим. — Правда? И о чём же? — заинтересованно спросил волшебный голос, обладателя которого кое-кто пытается игнорировать. Причём не очень успешно. — О… — Кстати, — перебил шоколадник, — Чарли рассказал мне про вашу идею для Шоколадного цеха. Это же замечательно! Я как-то задумывался о нечто подобном, но никак не мог поймать это. Теперь же благодаря вам цех ждёт обновление. Ха-ха. Разве не чудесно? Мне только и удалось из-за этих бурных восклицаний выдавить односложное «ага». Так вот почему он такой счастливый ходит. Ну, отлично. Сладости как всегда на первом месте. А я, дурочка, хожу и мечтаю непонятно о чём. Прекращать надо. Снять розовые очки и забыть. Мы снова остановились перед дверью в мою комнату. Но на этот раз свет ещё горел, так что никаких сверхъестественных ощущений не возникало. — Может вам что-нибудь нужно? Говорите, не стесняйтесь, пока я предлагаю, — всё также сверкая идеально белыми зубами, предложил мужчина. Ему совершенно точно нравится вести светские беседы на ночь глядя. Я уверена. Только почему собеседником всё время становлюсь я — непонятно. — Нет. У меня итак есть всё необходим… Хотя подождите… — Ох уж эта ваша непостоянность, Алиса, — не упустил шанса ввернуть очередную колкость кондитер. Впрочем, я её успешно пропустила мимо ушей. — У вас есть какие-нибудь неработающие приборы? Или машины, требующие сборки? Да хоть утюг сломанный? Брови шоколадника картинно взметнулись вверх, выражая явное удивление. Господи, ну не дракона же я попросила! Можно было и не делать такое лицо. А то это заставляет чувствовать себя крайне глупо. Неудобно даже. — Зачем вам это надо? — Понимаете… Вы только ничего не подумайте, — попыталась пресечь я возможные обиды. — Меня последнее время скука одолевает от ничего неделания. А в своём мире я по профессии занимаюсь проектировкой и сборкой… механизмов. Поэтому и хочу снова заняться чем-то подобным. Шоколадник смотрел на меня, смотрел, а потом, включив лекторский голос, сказал: — Все механизмы на фабрике собираются, чинятся или отлаживаются умпа-лумпами. Часто при моём непосредственном участии. Я сразу поникла. Понятно. Обломись, Алиса. В работе забыться не удастся. Что ж, ещё неделя адовой скукотищи и бесполезного самоанализа. Классно. Всю жизнь мечтала. — Эй, не нужно так расстраиваться, — приободрил В… мистер Вонка. Даже руку поднял, видимо, в попытке дружески похлопать по плечу или вроде того, но передумал и опустил. — Я подумаю над вашей проблемой, хорошо? У меня слуховые галлюцинации? Он правда сказал, что подумает? Подумает, как бы сделать моё проживание здесь более комфортным? Чёрт, да это же чистой воды забота! Нет, ну в этого человека невозможно не влюбиться! Как же хочется сейчас взять и обнять его. Ну идеален же! И неужели я займусь-таки делом? А этот день не так уж плох. — Ну вот, вы снова улыбаетесь. Так-то лучше. Хи-хи, — улыбнулся самый совершенный мужчина на свете. — Доброй ночи, Алиса. — Доброй ночи, — ответила я, кажется, в прямом смысле светясь от радости. — И спасибо вам.***
И началась разноцветная полоса моей жизни на фабрике. Утром взбудораженный кондитер залетел в мою комнату, протараторил: «Жду в Шоколадном цеху», и упорхнул восвояси, пока я задумывалась об установке замка. Хорошо хоть, что в этот раз на мне халат был. А то надоело неловко себя чувствовать. Быстро одевшись, я чуть ли не бегом помчалась на место встречи. Уж не терпелось увидеть, что там такого придумал шоколадный инженер (да и самого инженера неплохо было бы лицезреть дольше трёх секунд). Видимо, ночью кто-то работал, вместо сна. И неудивительно. Все творческие люди такие во время прихода великого и могучего Вдохновения, а судя по слегка помятому утреннему виду Вилли, именно оно его и посетило. Я вбежала в боковую дверь и, попав сразу на небольшую поляну, резко затормозила, поражённо оглядываясь вокруг. По всему цеху летало огромное количество разноцветных птиц. Они кружили под потолком, сидели на ветках деревьев, чирикали и пели, создавая интересные плавные созвучия. От моего неожиданного появление небольшая стайка, притаившаяся в траве, взлетела в воздух. Белые, синие, красные, фиолетовые, зелёные, жёлтые, голубые, охристые, изумрудные… В полёте некоторые сливались в радугу. Я была поражена этим зрелищем. Так красиво… Одна небольшая птичка заинтересованно крутилась возле меня, то приближаясь, то отдаляясь. Я медленно протянула руку ладонью вверх, куда красавица сразу же уселась и затихла. Наверное, они не привыкли бояться людей. Маленькая птица устроилась поудобнее и увлечённо стала чистить белоснежные пёрышки. Она была легче пуха и будто сотворённая из бумаги, а внешним видом напоминала помесь колибри и синицы. — Мы с Чарли вчера подумали, что шоколадные птицы слишком тяжёлые и не смогут летать, — негромко произнёс голос за спиной. Я развернулась и увидела, что его обладатель стоит около леденцового дерева и смотрит на белую птицу у меня в руке. — Вам нравится? Он следил за мной? Или у меня уже паранойя? Ох, и синяки же у него под глазами. Он совсем не ложился? Первый раз вижу его таким… несобранным. Да ещё и волнующимся. — Конечно, нравится! Стало так живо и волшебно. Как будто в сказку попала, — улыбнувшись, ответила я, позволяя птичке улететь. — Класс! — живо отозвался шоколадник, нервно сжимая и разжимая руки. — Ну ладно. Идёмте. Он повернулся и быстро зашагал на выход, из которого ранее появилась я. Да что ж сегодня за мысль стукнула мистеру Круженность в голову, что он чуть ли не бегает туда-сюда? — Куда мы? — догнав мужчину только на подходе к лифту, на ходу поинтересовалась я. — Увидите, — отмахнулся шоколадник и с размаху врезался в стеклянные двери. Быстро подавив смешок, я хотела уже помочь встать незадачливому гению, но тот уже вскочил обратно на ноги и, как ни в чём не бывало, зашёл внутрь. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Спустя минут двадцать непрерывных разглагольствований о создании съедобных птиц и попыток удержать равновесие (у меня получилось! Ес!), мы залетели в какие-то неведомые дали и приземлились в безлюдной комнате. — Вот, — выйдя из лифта, торжественно произнёс мистер Вонка, указывая рукой на непонятную машину в центре светлого помещения. — Что это? Я догадывалась, но отказывалась до конца верить… Неужели это мне? — Теперь это ваша работа, мисс. Хи-хи. Это незаконченный аппарат для выпиливания, выжигания и покраски леденцового стекла. Я попросил умпа-лумпов бросить работу над ним, чтобы вы могли заняться делом. Скажу прямо — они были против, но… — договорить мужчина не успел, так как я не удержалась и в порыве чувств всё-таки стиснула его в объятиях. Будь я проклята, если это не одно из самых лучших мгновений в моей жизни! И плевать, что кондитер весь напрягся. Счастью так просто не помешать. А оно сейчас бьёт, как из фонтана, и желает быть распространённым на всех вокруг. Всю идеальность момента немного портил гипс, а так — хоть картину маслом пиши. — Алиса, вы что делаете? — чуть повышенным голосом после минуты шока спросил шоколадник, так и не сдвинувшись с места. — Выражаю благодарность, — абсолютно честно ответила я, и не думая его куда-то отпускать. Моё. Всё моё. От цилиндра до ботинок с витиеватой W. Чёрт возьми, да даже осознание, что кое-кто потом будет себя грызть за минутный порыв, не могло привести меня в адекватное состояние и заставить перестать глупо улыбаться. — Вы меня задушите, — деловито заметил шоколадник, но по-прежнему не принимал попыток вырваться. Создавалось безумное впечатление, что ему это даже нравится. Но вот это уже абсурдная мысль. Всё-таки отпустив Вилли и дав ему спокойно вздохнуть, я начала засыпать его вопросами, пока он в себя окончательно не пришёл и не начал думать чего не надо. Следует ли говорить, что пульс чечётку отбивал? — А инструменты, чертежи есть? Или мне самой надо всё сделать? А как мне потом обратно попасть? Лифт же улетит вместе с вами. И где-нибудь здесь есть место, где можно руки мыть? А то мало ли. Кондитер слегка мотнул головой, будто отгоняя очередные воспоминания, и, подняв вверх палец, заявил: — Если бы вы дослушали до конца, то всё бы сразу узнали. Терпение никогда не мешает, — я закатила глаза на такой пафос. — Так вот, за аппаратом есть несколько ящиков. Там вы сможете найти всё необходимое. Также там стоит стол. На нём все чертежи, карты крыла и небольшая инструкция в случае чрезвычайных ситуаций. Если вам что-то будет нужно, то попросите это у умпа-лумпа за вон той дверью. Он там стоит на случай, если вы вздумаете опять неудачно упасть, — «серьёзно?» — Так что можете спокойно работать. Всё ясно? — Ага. — Замечательно. Удачи вам, — пожелал шоколадник и шагнул обратно в лифт. — А вы куда? — задала я самый глупый вопрос человеку, руководящему целой фабрикой. Ну и что? Меня до сих пор не отпустило, так что всё равно. Я заобнимала Вилли Вонку! Мечты сбываются! — Дорогая, чтобы вы знали, у меня тоже есть работа и обязательства. — А может вы на них махнёте сегодня и ляжете спать? — от наглости ещё не умирают, не? Значит, мне ничего не грозит. — А то на панду похожи. — Удачи, Алиса, — делая акцент на первом слове, ответил кондитер, намекая на то, где он видел меня с моими советами. Дверцы закрылись, лифт улетел, я счастлива, жизнь прекрасна. Надеюсь, так и останется до конца моего пребывания здесь.***
— Думаешь это смешно?! — раздался гневный возглас возле двери. Я оторвалась от просмотра чертежей и подняла взгляд на чем-то разозлённого кондитера, который разве что стулья не кидал. — Что случилось? — Решила отпираться до конца? — подходя ближе, не унимался мужчина. — А я считал, что ты хоть с собой честна, но нет — даже себе лжёшь! Теперь было видно, что шоколадник не просто разозлён — он взбешён до такой степени, что мне стало страшно. Никогда раньше не видела, чтобы его лицо искажалось в такой гневной и презрительной гримасе. — Да что произошло?! — Произошло то, что ты лживая, манипулирующая тварь! — закричал на всё помещение кондитер, грубо переворачивая стол с чертежами. Полный ненависти взгляд причинял почти физическую боль. Я не могла понять, что сделала не так. Страх заставлял отступать как можно дальше. — Убегаешь? О, нет. Ты не сбежишь! С скрипящим металлическим звуком вокруг нас опустились решётки, образуя безвыходную клетку. Отступать больше некуда. — Вилли, что я сделала? — дрожащим голосом попыталась достучаться я до всё надвигающегося мужчины. — Я тебе верил, а ты! Посмотри, что ты натворила! Он протянул руку, испачканную в крови. На ней лежали куски, когда-то бывшие человеческим сердцем.***
— Алиса, да проснитесь же вы! Я подскочила на кровати и чуть не столкнулась с кем-то носом. Дыхание прерывалось, мысли крутились вокруг пережитого ужаса, со лба градом катился пот. Страх не отпускал, искажая реальность. — Оу, ну наконец-то. Я уж и не знал, как вас будить. Вы так кричали во сне. Передо мной сидел кондитер в халате и улыбался. А я не могла выкинуть тот образ из кошмара… Он смотрел на меня с такой яростью, ненавистью… Мне всё казалось, что он вот-вот снова начнёт кричать, метая молнии безумными глазами. Такой реальный. К горлу подкатывала паника. Меня начало трясти, как листья на ветру. — Ну-ну, успокойтесь. Ещё мне ваших слёз здесь не хватало, — попытался приободрить мужчина, не понимая причин моего состояния. Однако истерика уже начала вырываться наружу. Тело била крупная дрожь, а на попытку кондитера дотронуться до меня, я инстинктивно отскочила, стараясь защититься непонятно от чего. Хотелось убежать отсюда, но конечности будто парализовало от страха. Как и голову. — Алиса, — внезапно став серьёзным, произнёс мой кошмар, — всё хорошо, — он медленно придвинулся ко мне. — Всё будет хорошо. Я не знала, что происходит и боялась шелохнуться. Надо было, наверное, убежать, пока ещё можно было, но что-то заставляло сидеть на месте. И так до тех пор, пока кондитер не оказался совсем рядом. Аккуратно приобняв меня за плечи, он позволил мне положить голову себе на грудь. И тут в мозгу что-то щёлкнуло, и я разревелась. Удерживаемые слёзы буквально потоком хлынули из глаз, заливая одежду шоколадника. Паника потихоньку отступала, но рыдания всё не переставали сотрясать. Мужчина вздохнул. — Что же вам такого приснилось, что довело до такого состояния? — спросил он, задумчиво водя рукой по моей спине. Однако, почувствовав ещё одну волну дрожи, сразу пресёк новую истерику. — Хорошо-хорошо, не ревите. Господи, Алиса, да вы даже спать спокойно не можете, чего уж говорить о ваших дневных похождениях. Губы против воли дёрнулись в подобии улыбки. Слёзы постепенно высыхали. Методичное перебирание волос и мягкие объятия помогали успокоиться. Вскоре в голове образовался полный штиль. Страх полностью отступил, оставляя место теплу и умиротворению. Кажется, я даже снова заснула, но это вряд ли.***
— Да что опять не так? — материла я сквозь зубы аппарат для «выпиливания, выжигания и покраски леденцового стекла», будь он неладен. Эта зараза никак не хотела принимать плату, которая уже раз десять подгонялась. Ну не гвоздями же приколачивать? Китайская фигня из Японии, блин. Ещё и помещена в такое место, что руки затекают её там держать. Падла. Прошло ещё три дня с той ночи, как мне приснился кошмар, внезапно сменившийся хорошим сновидением. Всё это время я буквально жила в этой, назовём её — мастерской, и возилась с норовистой машиной. Это упрямое скопище металла и пластика никак не хотело нормально собираться. То провод вылезет, то деталь не подойдёт. Скотобаза. Да и чертежи составлял какой-то явно пьяный человек. В общем, я забила всё своё свободное время и вспомнила успешно забытый нецензурный словарный запас. И всё это под музыку, для сомнительного антуража. Режим дня в виде трёхразового питания и полноценного отдыха тоже сбился. Окон здесь не было, как и часов, поэтому спать приходилось идти, только когда совсем вырубало. Короче, миссия «Забыться в работе, чтобы лишнего не думать» выполнена на все звёзды. Я почти не вспоминала о кондитере. Разве что совсем чуть-чуть в тот день, когда утром проснулась и потом отходила от кошмарно-классного сна. Без вопросов «А может вторая половина не была сном?», конечно, не обошлось, но, убедив себя, что это не более, чем попытка испуганного мозга выдать желаемое за действительное, потому что мистер Вонка не мог так просто сам пойти на тактильный контакт, я отмахнулась от этих мыслей и занялась полезным делом. Эх, даже прибегающий пару раз Чарли не смог оторвать меня от работы. Совсем зомбировалась. А между тем до снятия гипса оставалось четыре дня. Но и в это русло мысли не устремлялись. Всю голову заняла машина. Спустя где-то полчаса пыток, матов и молитв, плата встала на место ровно. Да неужели, твою за ногу! О, это непередаваемое чувство, когда что-то получилось! Просто вершина блаженства. Осталось только крышку привинтить, и эта часть закончена. Мда. Только малюсенькая проблема заключается в том, что я не могу одновременно держать и прикручивать — эта фигня слишком длинная и увесистая. И как быть? Пока в голове роились идеи вроде «Прилепи скотчем» или «Да оставь так, никто не увидит», раздался лёгкий стук и короткое «дзинь», оповещающее о прибытие гостей в мою обитель. Я повернулась на звук. О, здрасте, а мы тут техникой балуемся. — Алиса, здравствуйте! — сверкая ослепительной улыбкой, поздоровался чем-то довольный хозяин фабрики. — Что-то вас давно не слышно… Впрочем, неважно. Как продвигается работа? Так и знал, что отлично! — он как всегда не давал вставить слова. — Не хотите прерваться? Чарли уже вам говорил, но вы видимо плохо слушали. Бакеты уже второй день приглашают вас на ужин. Некрасиво с вашей стороны снова игнорировать доброжелательность этих людей, не находите? Ужин? Забудьте мои слова про полчаса. — Да, сейчас. Я только… — и тут очень не хватало эпично загоревшейся лампочки над головой. — Мистер Вонка, а вы не хотите немного помочь? Кондитер в данный момент производил впечатление хорошо (если не прекрасно) настроенного человека. Непонятный мне энтузиазм за версту чувствовался. Сто процентов какие-нибудь конфеты удались. Так что по всем законам жанра и поведения отпираться не должен. — Не хочу. А что? — окей, подкол защитан. — Помощь мне ваша нужна. — А сами? — продолжал издеваться шоколадник. — А самой мне ещё двух рук не хватает, — огрызнулась я, но попыталась быстро смягчиться, а то ещё обидится кое-кто. — Мне нужно закрыть вон ту плату у вас над головой крышкой, а она слишком длинная, чтобы одновременно держать и прикручивать. Можете, пожалуйста, немного помочь? — А может мне лучше посмотреть, как вы сами пытаетесь это сделать? Ха-ха, — продолжал веселиться кондитер, будто сегодня самый счастливый день в его жизни. Только что-то я его радости не разделяла. — Ой, только не делайте такое лицо, хи-хи, на вас смешно смотреть. Масло кипит-кипит и вот-вот выльется наружу через поток моих бурных и не самых доброжелательных эмоций. Ещё слово, и я не сдержусь. Но мужчина лишь закатил глаза и отложил на стол трость. А потом снял цилиндр. И темно-синий редингот. И к рукавам рубашки потянулся. У меня глаза на лоб полезли. Это что? Это зачем? — Ааа… вы что делаете? — стоя столбом, осведомилась я. Знаете, мне кроме стриптиза это ничего почему-то не напоминает. Разве что тяжёлая музыка, играющая из динамиков, немного не соответствовала. — А разве не видно? — удивлённо спросил шоколадник, закатывая рукава. — Собираюсь вам помочь. А вы о чём подумали? Ох, лучше бы вам не знать и не травмировать свою детскую психику. Ну и извращенка же ты, Алиса. — Да так. Ни о чём, — поспешно отбилась я, пресекая уж совсем ненужные мысли. Мистер Вонка хмыкнул, без колебаний взял в руки крышку и, подняв её, прислонил к нужному месту, выразительно смотря на меня. Секунды через три только дошло, что он ждёт моих действий. Чёрт, опять торможу. Прям хоть не находись рядом. Быстро повернувшись за винтами и отвёрткой, я подошла к кондитеру, осознавая, что сейчас придётся очень сильно не думать, потому что объект воздыхания находился ближе, чем надо. Нет, идея попросить его помочь явно была плохой. Определённо. Чтобы как-то отвлечься от соблазна любоваться голыми руками шоколадника (о да, меня уже от такого в жар бросает), я сконцентрировала внимание на закручиваемых винтах. Сначала по углам. Как перестать думать о сногсшибательном мужике? Потом насадить оставшиеся. Уберите меня отсюда, пока я не наделала глупостей! По одному закрутить каждый до упора. Отвернись! Не смей на него смотреть! Всё. — Готово, можете опускать руки, — промямлила я, быстро переведя взгляд сверху куда-то в пол. Но ответа почему-то не последовало. И блестящие ботинки никуда не сдвинулись. Разве что руки в бессменных фиолетовых перчатках плавно опустились вдоль тела. Чего он стоит?.. А я чего стою?! — Алиса, — позвал чарующим голосом Вилли… мистер Вонка. Или это только мне казалось, что голос зачаровывает и притягивает. — Посмотрите на меня. Сглотнув, я медленно поднимала глаза, одновременно желая и не желая столкнуться взглядом с кондитером. Разум бил пожарную тревогу. Воздух внезапно стал слишком тяжёлым, затрудняя нормальное дыхание. Про состояние сердечной мышцы лучше вообще умолчать. Слегка зажмурившись в районе кадыка, я вздохнула и резко распахнула глаза, смотря прямо в лицо мужчине. Он сосредоточенно глядел на меня, сведя брови. Ни следа обычной непосредственности. Абсолютно взрослый и серьёзный взгляд, выражающий… Что? Внутреннюю борьбу? Воспоминания? Как же хотелось думать, что он тоже путается. Чувствует сильнейшую привязанность и не знает, что с ней делать. Но это же Вилли Вонка. Помешанный на шоколаде чокнутый гений. Он же не может… Тогда почему сейчас ТАК смотрит? Почему молча стоит и ничего не делает? Почему я также стою и также ничего не делаю, чувствуя небывалое влечение? К чёрту! Пусть всё катится в ад! Не знаю, кто из нас не выдержал первым — я или кондитер. Мы просто вдруг подались друг к другу и, да, встретились губами. Где-то упала отвёртка, находясь также далеко, как и музыка. И полусобранный аппарат. И Шоколадная фабрика. И весь мир в целом. Были только мягкие губы, обнимающие руки и ощущение, что всё правильно. Так и должно быть. Иначе никак.***
Четыре дня пролетели, как во сне. С момента победы чувств над разумом, мы с Вилли стали чаще видеться. Хотя первый день я от собственных мыслей традиционно не стала выходить из своей комнаты. Поэтому кондитер сам пришёл вечером. Разговор получился не самый приятный и очень напряжённый. Единственное, что я усвоила из него — это то, что тот необдуманный поцелуй ни в коем случае ничего не значит. То есть, мы пришли к выводу, что это была минутная слабость у нас обоих и всё. Может глупо, может странно, но так оно и было. Как говорится, крышу снесло. Бывает. Но такое оправдание, к сожалению, было применимо лишь для шоколадника. Самой себе трудно солгать. Я давно поняла, что люблю этого человека, а вот на его чувства надо ставить один большой вопрос, потому что теперь я не могу быть уверена, что ему так уж всё равно. Тёмный лес — одним словом. Так вот. Три дня мы (я, кондитер и Чарли) довольно часто встречались. Причём обязательно втроём. Мальчик был нечто вроде сцепляющего звена. Он задавал много вопросов то мне, то хозяину фабрики, пока мы бросали друг на друга косые взгляды и почти не общались. Такого напряжения я ещё никогда не ощущала. Было слишком всё… не так. Как будто стеной прозрачной отгородились. Но это уже мои проблемы. Кондитер выглядел как всегда безмятежно. Ну, почти. И вот настал день Икс. Пока-прощай гипс. Я сидела в одной из палат медицинского цеха и ожидала прихода врачей-умпа-лумпов, думая, что будет потом. Возможно, мне позволят остаться тут (так говорил Чарли). А может действительно выгонят, ведь шоколадник ясно сказал тогда: «До полного выздоровления». Не знаю. Под конец всей этой Санты-Барбары количество вопросов выросло раза в три. Ответов, ясности, конечно, не было. Но скоро всё разрешится.