***
Прошло наверное не так много времени, после того как на ничего непонимающих умпа-лумпов свалился я с бессознательной Алисой на руках. Возможно минута, или десять. Я лишь успел скинуть с рук окровавленные перчатки, непрестанно смотря на действия лучших из лучших врачей. Когда они остановились и повернулись ко мне, я наверное впервые стал молиться, чтобы новости были хорошими. Даже дышал через раз. А они всё продолжали молчать. — Не тяните же! — не выдерживаю уже гнетущей тишины. «Гробовой» как пытается подсказать внутренний голос. — Ранение было тяжёлым. Времени прошло слишком много. Мир пошатнулся. Не верю. Такие шаблонные фразы не могут звучать на моей фабрике! Не могут касаться её! Я не мог опоздать. — Душа мисс больше не с нами.***
POV Алиса Я прихожу в себя и испытываю смутное чувство дежавю. Во рту Сахара, сверху будто глыбой придавили, ни одной мало-мальски связной мысли нет. Да ещё и свет выключен. Лишь какой-то писк раздается где-то рядом. Справа или слева. Помнить бы ещё где право, а где лево. Глаза снова закрываются.***
POV Вилли Вонка Шок. Должно быть так называют состояние, когда осознаешь произошедшее, но не можешь то ли понять, то ли принять, то ли поверить, и из-за этого стоишь с широко раскрытыми глазами, никак не реагируя ни на что. В мозгу маячили фразы от «Не успел» до «Ты её… Убил». И так по кругу. Чувств было слишком много. Отвратительнейших чувств. Кажется, это та ситуация, где в бессмысленных фильмах плачут мужчины. Какая глупость. Пожалуй, больше хотелось биться головой об стену, если бы это что-то изменило. А тем временем заботливые умпа-лумпы усадили меня в кресло и пытались что-то донести, яро размахивая руками. Прошло какое-то время, прежде чем я наконец-то понял, что врач передо мной жестами говорит, что она не умерла. Так стран… Что?! — Она жива? — будто очнувшись от транса, произнёс я и попытался вскочить, но рабочие удержали и заставили сесть обратно. — Мисс жива, но её душа покинула наш мир. Что за нелепица? Как человек может быть жив, если у него нет души. Или они имеют в виду, что она… — Минуточку. Так Алиса переместилась? — Да. — Но почему тело здесь? Что-то тут не взбивается. Я не могу понять, как действует этот механизм перехода. — В том мире у мисс уже есть тело. Ей не нужно два. Жива. Жива и вернулась, как и было обещано. Но что же будет дальше? — Может ли она вернуться? — Да, — ответил умпа-лумп, и прежде чем я прервал его вопросом «когда», продолжил, — но она должна захотеть вернуться. Она не захочет. Она меня ненавидит сейчас, потому что последнее, что я сказал ей, растоптало и её, и меня. Алиса, какой же я дурак, чтоб мне в шоколаде обвариться! Но должно же быть что-то ещё. Мне надо с ней поговорить. Уговорить её вернуться, потому что я не смогу снова один. Точнее так — я не смогу без неё. Не в физическом смысле. Просто уверен, что станет слишком… пусто. Её надо вернуть. Что-то придумать. Так. Самое логичное — пойти за ней. Если она смогла пересечь грани реальностей, то почему бы мне не сделать того же. — Я могу отправиться туда? — Нет. — Но она же смогла! Почему? — умпа-лумпы синхронно пожали плечами. Где-то на дне вновь зарождалось отчаяние. — Но мне нужно поговорить с Алисой. Умпа-лумпы переглянулись между собой. — Единственная связь между реальностями — сны.***
POV Алиса — Удивительно. Показатели в норме, тело функционирует прекрасно, реакции отличные. Вы как будто и не впадали в кому, хех, — поражался мой лечащий врач, глядя в свои бумажки. — Если к вечеру состояние не ухудшится, то не вижу причин держать вас здесь, — всё также на позитиве продолжал вещать дедок лет за шестьдесят. Да поняла я, что всё хорошо, иди уже отсюда. — Вашим родным сообщили. Станет плохо — зовите медсестру. Я зайду в семь. Я кивнула, и не в меру разговорчивый доктор скрылся за дверью. Наконец-то одна. Стоило второй раз прийти в себя, так вокруг внезапно столпился взвод медсестёр с успокоительным и целый совет докторов. Зачем столько, до сих пор понять не могу. Но от этих «Как вы себя чувствуете?», «Вы помните ваше имя?», «Пошевелите пальцами» и прочего не болевшая до этого голова заболела. Потом ещё и таскать начали по всяким кабинетам с техникой, потому что видите ли странная реакция. Ещё и дефект речи поначалу приписали к умственным отклонениям на фоне травмы. А это долбанный акцент! Не моя вина, что целых полтора месяца, что я здесь провалялась, мне снилось, что я на английском шпарю. Так нет же. Тут же психолог квалифицированный. Сразу у меня десяток синдромов, пятак фобий и до кучи прочих психических отклонений обнаружил, стоило мне только сказать «What?». В общем, всё это очень сильно умотало. Хорошо хоть, что какую-то нужную информацию донесли. Например, как я сюда попала. Нет, ну я знала, что по жизни мне везёт, но не до такой же степени, чтобы споткнувшись об одну яму удариться головой о край другой. Привезли меня в платную (вот что действительно удивительно, так это то, что Дима всё оплатил, аж теперь стыдно перед ним немного), прооперировали, но я всё равно впала в кому. Хотя говорят, что мне ещё повезло. Ага. Как утопленнику. Полтора грёбаных месяца валялась наедине со своим сознанием, которое не очень-то хорошо мне… Кхм, не будем. Эх, с работы меня скорее всего уже уволили. Было что-то там такое в договоре. Хотя может здесь мне реально повезло, и там просто временно на замену какого-нибудь зелёного студентика поставили? Скорей бы увидеть родителей. Я откинулась на подушку. Тишина. Цветочки пахнут. И никак не получается разобраться в себе. Вот вроде счастлива, а вроде досадно. Всё было таким реалистичным, и внезапно так очнуться. Чёрт, да почему я так переживаю из-за того, что грёбаный кондитер с его грёбаной шоколадной фабрикой оказались плодом воображения?! Моя же фантазия меня кинула и грозилась перерасти в кошмар, что собственно и случилось. А я тут уставилась в потолок взглядом, а-ля «мне плохо, я страдаю». Позор. От дальнейшего самокопания меня спас стук в дверь. — Алисонька, доченька! Тут же улетели все грустные мысли. Я подскочила и поспешила обнять зашедшую женщину. — Мама, я… Но договорить она мне не дала, сразу засуетившись и чуть ли не насильно посадив меня обратно на кровать. — Что ты! Тебе нельзя так резко вставать! Боже, полтора месяца! — мама села рядом. — Мы с отцом так испугались, когда нам сообщили. Думали с ума сойдём. Врачи ещё руками разводили и не могли ничего хорошего сказать. Только уведомляли о некоторых скачках показателей. А последнее время говорили, что твоё состояние ухудшается и всё пытались уговорить отключить аппараты. Мы всё не соглашались. Господи… Пока она говорила, я смотрела на неё и не могла не заметить изменения. Во всё ещё тёмных волосах прибавилось седины, а морщины сделались чётче. По синякам под глазами было видно, что она очень плохо спала последние пару дней. — Ты себя как чувствуешь? — закончив изливать эмоции, спросила мама. — Немного не осознаю реальность. А так хорошо. — Ой, ну замечательно. Врач сказал, что вечером уже тебя выпишет. Поспишь сегодня у нас. Мне и отцу так будет спокойнее. — Конечно, мам.***
Это место прекрасно как всегда. От и до. Жаль, что я его покинула. Ведь… Стоп. Какого чёрта? Я стою и пытаюсь сообразить, как снова оказалась в шоколадном цеху на небезызвестной фабрике. Всё та же ядрёного цвета трава, те же деревья и прочая растительность, та же река… Только пусто. Где все? Умпа-лумпы, Бакеты? В сердце кольнуло. Где хозяин фабрики? Очень медленно иду к виднеющемуся покорёженному домику. Ноги как будто не слушаются, а в голове какие-то через чур навязчивые мысли. Странно. Что-то явно не так. И чем ближе я к домику, тем сильнее чувство неправильности. Внезапно пришло озарение — это сон. Чёрт. Опять! Сколько мне ещё будет снится вот это всё? Я не хочу снова принять это за реальность и разбираться с проблемами в лице занудного кондитера. К слову, последний незамедлительно решил появиться рядом со мной буквально из воздуха. — Алиса… — Исчезни, — не дав ему ничего сказать, перебила я. Достало. Как же глупо разговаривать с воображаемым человеком, которого одновременно хочется и обнять, и послать. Хотя нет. Обнимать не буду. Слишком хреново. — Алиса, пожалуйста… — Я сказала «исчезни»! Слёзы подступили к глазам. Знаете, во сне эмоции всегда как на ладони. Если тебе страшно, то ты бегаешь с огромными глазами, если грустно, то плачешь в три ручья. И никак это нельзя остановить. Почему-то не поддаётся контролю. Кажется, даже до конца не осознаётся. Вот и сейчас приходится повернуться спиной и бежать, чтобы не видеть этого взгляда напротив и не слышать снова грозящих прозвучать обидных слов.***
Я просыпаюсь в холодном поту и судорожно оглядываюсь. Всё та же гостиная в доме родителей и тот же немного продавленный диван. Электронные часы показывают только пять утра, а спать больше не хочется. Точнее хочется, но страшно. Очень глупо с моей стороны, но я боюсь, что мой плод воображения опять скажет, какая я дура. И да, я все ещё думаю о тех словах, иначе бы мне этот бред не приснился.***
Наконец-то я попала домой — в свою небольшую уютную квартирку. Денёк был доверху нагруженный. Звонки с самого утра, разговор с начальством, туда-сюда пробежки за всеми справками, со всеми встретиться, со всеми поговорить, всем рассказать. Задолбаешься, если честно. Смешно то, что я половину этого народа и не помню. Например, некоторых коллег. Ну да ладно. Радует, что они всё ещё коллеги, то есть меня пока не уволили. Всего лишь на время поставили студента на практику до конца месяца. Как раз время окончательно прийти в себя и побыть с родителями. Я поставила пакеты на кухне. Спасибо маме, что проводила здесь влажную уборку, а то пыли было бы… Кхм. Не выдержала бы сегодня моя тонкая натура ещё и уборки. И так с ног валюсь. Быстро пополнив пустой холодильник, я доползла до комнаты, влезла в пижаму и моментально отключилась, едва коснувшись головой подушки.***
Нет. Ну не-е-ет. Ну за что опять? Я уверена, что постоянно видеть один и тот же сон — ненормально. — Алиса, не уходи. Я должен с тобой поговорить. Я повернулась на голос и обнаружила, что уже стою в своей бывшей комнате. Передо мной всё тот же шоколадных дел мастер. Только почему-то у него виноватый взгляд и ни намёка на обычную улыбку. — Вот зачем моё воображение постоянно подкидывает тебя? — скрестив руки, задала я вопрос хмурому кондитеру. — Это не твоё воображение. — Конечно. Это мой долбаный наркоманский бред, который ужасно надоел. Мужчина открыл рот и поднял палец, что предвещало долгую лекцию, но спустя мгновение, видимо, передумал. — Мне жаль, — наконец выдавил он из себя. Причём видок у него был… Ну очень понурый. Голова опущена, глаза бегают то на меня, то куда-то в бок. Но мне плевать. Да плевать, я сказала! И я совершенно не хочу его видеть. И слышать. И… Нет, самовнушение явно не моё. Пока в моей голове зрели мысли, кондитер нервно скрипел перчатками, тоже о чём-то напряжённо размышляя. Наверное. Надеюсь, что хоть в моём воображении он извинится. — Алиса, прости меня! — не выдержав долгого молчания, выпалил шоколадник. — Я не хотел, чтобы так получилось. Не хотел, чтобы ты уходила. Пожалуйста, вернись. Вот это… номер. Я никогда не слышала столько сожаления в его голосе. Хоть он и в принципе ни разу ни о чём не сожалел, но сейчас Вилли действительно гложет совесть от того, какой сволочью он был. Чёрт, да меня убили из-за его внутренних противоречий, а теперь он просит об этом забыть и вернуться?! Ну уж нет. Хватит. — Если я продолжу летать, в воздушных замках, то так и останусь одна, — спокойно повторила я некогда услышанную фразу в резко стекленеющие глаза кондитера. «Ну почему нельзя перестать быть такой стервой», — пролетела последняя мысль, прежде чем сон прервался.***
«Я счастлива и ничего не хочу». С такой мыслью я проходила уже полдня. С ней я проснулась, с ней я умылась, с ней я позавтракала, с ней я встретилась с Димой и поблагодарила за заботу. Кстати, он ничем не выдавал свою обиду, да и вёл себя как-то «по-живому». Оказалось, нашёл себе партнёршу, и я искренне рада за него. Так о чём я? Ах, да. Я еду к родителям, и я счастлива и ничего не хочу.***
Жизнь — дерьмо. Я всегда это знала, но сейчас, когда лежишь на всё том же диване в гостиной и смотришь в темноту, это ощущается гораздо сильнее. То ли темнота способствует депрессивным мыслям, то ли у мозга уже просто не остаётся сил внушать, что всё прекрасно. Не знаю. Да и всё равно. Я запуталась в собственной голове. Как будто туда запихнули телевизионное шоу, где все что-то «умное» орут, ничего непонятно и где-то там совесть тихонечко так: «Берегите себя и своих близких». Единственная ясная мысль — мама и папа рады. И вроде я тоже должна радоваться от этого, да и вообще, но почему-то это не так! Что же происходит с моей жизнью…***
На этот раз я даже не успела осознать, что что-то вижу, как нечто схватило меня за плечо, развернуло, прижало к себе и дышит в ухо. Естественно, я сразу же возмутилась и вырвалась. Сразу, как только вышла из ступора. — Не смей меня трогать, — зло говорю, отходя на шаг. — Я уже сказала, что этот бред мне надоел. — Алиса, послушай, — не прокомментировав мои резкие слова (но сильно напрягшись), начал Вилли, — ты не бредишь и это не совсем сон. Я настоящий. И это единственный способ с тобой связаться. Да поняла я. Ещё днём как следует над этим подумала. Да только не легче от этого. — Так перестань со мной связываться. Я не хочу… — Мне нужно с тобой поговорить! — перебил меня мужчина. — Я понял, что ошибался и был неправ. И прошу тебя вернуться. И… я не хочу тебя терять. Сказать, что я в осадок выпала и мигом растеряла злость, это ничего не сказать. Эгоистичный, инфантильный, безумный кондитер дважды извинился. Дважды! Да Вилли Вонка никогда два раза ни о чём не просит, а уж про извинения и говорить нечего! Это же как ему должно быть нужно моё согласие. И прощение. Как же сложно. Почему всё не может стать простым и понятным?! Почему я не могу послать или его или свою только что наладившуюся жизнь? Почему нельзя решить, чего я хочу больше? Точнее так — почему нельзя решиться на то, чего я хочу больше. Потому что я должна поступить правильно? — Алиса? — выжидающе глядя, тихо спрашивает кондитер. Поступить правильно… — Я не вернусь.