***
Тэгун лежал на кровати и смотрел в потолок. Старый, облезший, пожелтевший, он продолжал притягивать к себе взгляды. Чон думал только о Воншике. На секунду ему показалось, что он, как и всегда, лежит рядом и тихо смотрит на него, думая, что делает это незаметно. Лёгкое дуновение его дыхания доносится до шеи Чона, и он весь покрывается мурашками. А стоит Киму прикоснуться к нему, так это становится сродни маленькой смерти. Но лучше такая, ментальная, чем самая настоящая, о которой он, в последнее время, думал не реже, чем о Воншике, вместо которого сейчас сидел Джехван. Он тоже уставился куда-то в сторону и думал. Может быть, он считал Воншик сумасшедшим, терзал себя мыслями о том, что же будет дальше, для чего были оставлены те ключи? Что он пытался предвидеть? О чём всё-таки была эта записка? А может, он думал и о Тэгуне. Бедный, бедный парень, за какие же грехи ему суждено было вляпаться в такую передрягу? И как эти двое могли найти друг в друге своё спасение? Слишком уж сказочно это звучало бы. Убийца, наивно полюбивший свою жертву, был вынужден её прикончить. И он прикончил. А затем прикончил бы и себя. Но сказка заключается в том, что они чудом выжили, а потом жили долго и счастливо. Они победили злого дракона, защищающего огромный замок, и бедный лучник освободил маленького мальчишку, что угодил в его цепкие лапы. Занавес. Так думал Джехван. Теперь он и сам потерял всякий смысл, он не знал, что будет дальше. Он осторожно посматривал на Тэгуна, который, на удивление, казался слишком спокойный, он наверняка всё ещё не до конца понимал, сколько сюрреализма в его мыслях. Воншик внушил ему, что всё будет хорошо, что он ещё вернется. В конце концов, добро должно побеждать зло. Но этого не случится, потому что жизнь не может быть сопоставима сказке. Теперь Джехван смотрел на Тэгуна с жалостью, его сердце содрогалось, он не готов видеть реки слёз на его бледном, славном личике. Он не готов потерять друзей. Солнце ярко освещало комнату, делая видимой пыль и заставляя паутину в уголках комнаты сверкать. Один надоедливый лучик светил прямо Джехвану в глаз. Он пытался отодвинуться в сторону, чтобы дать глазу отдохнуть, но лучик не сдавался, он настигал его снова и снова. Тэгун лежал к нему спиной и теперь рассматривал свои пальцы. Он вспоминал о сильных пальцах своего защитника, прославившегося убийцей, которые ранее крепко сжимали его запястья, руки, бедра, пару раз плечи и лицо. Теперь он уже не казался таким страшным. Он чувствовал себя защищённым, он чувствовал себя нужным. Он продолжал мечтать. Телефон Джехвана издал глухую вибрацию где-то на просторах скомканного под ними одеяла. Хван вздрогнул, мгновенно поднявшись, и начал шарить по всей поверхности дивана, пока наконец не нашёл его. Теперь Тэгун смотрел только на друга, они оба были в напряжении. На белом экране всего пять слов.« Игра началась. Ваш ряд — первый »
Он точно сошёл с ума, подумал Джехван. Его руки затряслись, и страх снова охватил его. Тэгун поднялся и заглянул в экран. Естественно, он ничего не понял и просто уставился на друга. — Воншик? — спросил Тэгун, и в его голосе тоже появилась тревога. — Да, — задумчиво ответил Хван и посмотрел на Чона, их взгляды пересеклись. Казалось, в это мгновение они подумали об одном и том же. — Мы пойдём к нему. Джехван отложил телефон в сторону и подорвался с дивана, начиная собираться. Чувство тревоги нарастало. Он бегал из одного угла в другой, в поисках своего джемпера и когда нашёл, уставился на Тэгуна, который по-прежнему сидел на диване, наполовину утонув в одеяле, и наблюдал за негодованием друга. — Вставай, нам нужно идти, — попросил Хван, почти умоляя. — Где твоя одежда? — К Воншику? — совсем по-детски спросил Чон. В последние несколько минут он произносил только это имя, словно другие слова ему не были знакомы. — Да, Тэгун-и, — Джехван ответил так, как ответил бы трёхлетнему ребенку, с той же сладкой вежливостью и добротой в глазах. Он воскресил для него эту маленькую ложь, оставленную Кимом. — Всё будет хорошо. Мы должны помочь ему немного. Тэгун неуклюже поднялся, так ничего и не ответив, и стал одеваться. Он старался быть быстрее, но всё начинало валиться из рук, его начал охватывать страх, причина которого ему пока что была неизвестна. Хван терпеливо ждал, обдумывая сообщение Воншика. Игра началась. Что за игра и в чём заключается её смысл? Что бы это ни было, она явно имеет плохой конец. Все люди, которые соглашались «поиграть» с боссом никогда не получали выигрыша. Это были лишь сухие факты, но тем ни менее, теперь они тоже попались в эту ловушку. Однако Босс всегда играл честно, а значит, у них есть все шансы. Жаль только, что большего ему знать, не дано. Чтобы не терять времени, Джехван уже надел куртку, перепроверил ключи от машины в кармане джинс, и наличие телефона. Он вспомнил, что оставил его на диване, поэтому пришлось вернуться за ним. Возвратившись в комнату, ему в глаза бросился чёрный жилет, висящий на спинке стула. Хван быстро, уже не глядя, подобрал телефон, пихнул в карман и принялся рассматривать обнаруженную вещь. Не что иное, как бронежилет Воншика. Дрожь пробежалась по спине Джехвана и одновременно с ужасом, он испытал гнев. — Как этот идиот мог забыть надеть бронежилет?! — вскрикнул Хван, срывая вещь со спинки стула. — Он носит его каждый день, чуть ли не целые сутки, а тут вдруг умудрился забыть! Тэгун повернулся и удивлённо уставился на друга. Он медленно осознавал ту опасность, которой подвергает себя Воншик и вместе с этим осознанием, страх становился сильнее. Безусловно, Ким был тем ещё кретином, но мозги у него были на месте. Он сделал это нарочно. Воншик оставил жилет для Тэгуна, жизнь которого теперь гораздо дороже собственной. — Надевай, — вздохнул Джехван и протянул защиту Чону. Конечно же, он всё понимал, но даже после такого благородного поступка, Ким не вырос в его глазах. Герои не нужны. — Мы должны быть уверены в твоей безопасности. Тэгун раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но решил, что теперь это не имеет значения. Он взял бронежилет, снова снял свитер и надел его. Тот пришёлся почти по размеру и скрылся под широким свитером почти идеально. Он не был слишком надёжным, но тем ни менее, от ножа и пули защитить мог. Главное, чтобы босс не заметил. — Тэгун, — вспомнил Джехван. — Можно тебя кое о чём попросить? — Да, конечно, — согласился Чон. — В чём дело? — Перед тем, как мы пойдём, — начал Хван, пряча в руках одну вещь, которую передал ему Воншик на какой-нибудь экстренный случай. Он нервно теребил её за спиной. Тэгун ведь может и отказаться. — Что бы ни случилось, ты должен верить Воншику. Он точно знает что делает, так что просто доверься. — Да, я знаю, — Тэгун сделал небольшую паузу, чувствуя себя так, словно он и правда, неизбежно обречён. — Но ты ведь не это мне хотел сказать, да? — Точно, — замешкался Хван. — На случай, если тебе вдруг станет плохо и никого не будет рядом, — он протянул Тэгуну стандарт сильного успокоительного. — Я знаю, что должен верить в то, что ты силён, что ты справишься, но даже я не знаю, чем всё обернётся, так что лучше… — Я понимаю, — опечалено кивнул Чон и положил таблетки в карман. — Спасибо, — Джехван не сдержался и крепко обнял парня, чем вызвал у него удивление, но так было намного спокойнее. Он знал слишком много, слишком, чтобы сохранять спокойствие. Мысли о хорошем конце теперь вновь казались ему сказкой. Тэгун несколько ободряюще похлопал его по плечу. — Это очень хорошее лекарство и, в отличие от прошлого, ты не захочешь спать. По крайней мере, сразу же после приёма. — Думаю, нам уже нужно идти, — безжизненно произнёс Тэгун. Возможно, он что-то всё-таки понял. Глаза его уже давно не излучали радости, они были безжизненными, как глаза фарфоровой куклы. — Да, пойдём, — Джехван пропустил Тэгуна вперед и закрыл дверь, ещё раз проверяя, не забыл ли чего-нибудь очень важного. Он до последнего надеялся, что первоначальный План Воншика, каким бы он ни был, сработает и им не придётся никуда идти, но долг есть долг, и пока не расплатишься за него, он будет продолжать преследовать снова и снова. Так или иначе, это очень старая игра, а играм свойственно заканчиваться.***
Надоедливое солнце наконец-то скрылось за пушистыми облаками. Оно медленно начинало опускаться и уже совсем скоро собиралось окрасить своих белоснежных спутников в персиково-коралловые цвета. Воншику казалось, что он чувствует каждую проходящую минуту и эти два часа кажутся вечностью, бесконечным адом, напоминающим своего рода наказание. Теперь он потерял интерес ко всему: к картинам, к дорогим полам, к шторам, к подсвечникам и даже к завораживающему взгляду девушки с чуть оголёнными плечами. Мистер Чхве, как назло, замолчал и почти бесшумно продолжил наслаждаться вином, изначально предложив его и «гостю», но потом, расхохотавшись, напомнил ему о том, что бокал, приготовленный для него, разбился. Однако Воншик уже ни в чём не нуждался, ему нужна лишь милая улыбка Тэгуна, здорового и радостного, который крепко прижимается к его груди и говорит о том, что не намерен больше отпускать. Ему хотелось знать, что чувства взаимны. Ким почти увидел это, почти почувствовал эти нежные прикосновения, отчего мурашки разбежались по всему телу. Но этого не произойдёт. По крайней мере, не раньше, чем всё это, наконец, закончится. Теперь он не хотел видеть Тэгуна здесь, он почти молился, чтобы Джехван забыл о сообщении. Лучше застрелиться самому, чем заставить себя застрелить свою «драгоценность». Это вполне смогло бы сойти за благородство. Пожертвовать себя, ради спокойной жизни других — это подвиг, достойный сказочного героя, но пули две. Мистер Чхве снова нарушил тишину, словно знал, что Воншик загорелся новым приступом ярости против него. Он покрутился на кресле и принял новое положение, более удобное, чем прежде, и с ухмылкой уставился на «игрушку». В его глазах блеснула новая безумная мысль. — Я придумал! — заявил босс, продолжая смотреть на Кима, зная, что он внимательно слушает, несмотря на свой протест. Нервно подёргивающийся от злости глаз, мгновенно выдал его. — Я знаю, что ты будешь делать, когда они зайдут. Он принялся рассказывать свою задумку, так импульсивно и впечатлительно, словно выдает нечто гениальное. Может, для него это и было чем-то особенным, но только в плане развлечения. Невообразимо, умопомрачительно, никто и не догадается, что всё это — уже заранее прописанный сценарий! А каким будет удивление приглашённых, когда они увидят шоу, что для них приготовлено, даже представить трудно! Мистер Чхве называл свою задумку мелочью, маленькой увертюрой перед самим представлением. Он уже не мог терпеть, ожидание мучило его и только забавное состояние Воншика подбадривало всё это время. Ким никак не отреагировал на идею босса, он искренни надеялся, что тот не тронет Тэгуна, не заставит его испугаться прежде, чем он узнает, что его собираются убить. Однако мистер Чхве не был глуп, а его начинающийся маразм только сильнее разжигал в нём жажду сладкой мести, садистское желание видеть, как его подчинённые страдают. Возможно, именно он и был психом здесь, только он, один единственный и никто больше. По сравнению с безобидными приступами слабости Тэгуна, этот человек был настоящим сумасшедшим. Вот, кому место в психбольнице. Но никто его не сдаст, просто не посмеет, потому что перечить боссу — прямая дорога в похоронное бюро. Его надоедливый, раскатистый как гром, смех, уже раздражал. Терпение подходило к концу. Никто не смеет оскорблять Чон Тэгуна. — Знаете что! — Воншик поднялся с дивана и посмотрел боссу прямо в глаза. В последние минуты перед решающим моментом, смелости было хоть отбавляй. — Конечно, знаю, — улыбка с его лица мгновенно пропала. — Но и ты, кажется, забыл, кто тут главный. Мой пистолет всё ещё заряжен, так что советую тебе прижать свою задницу и не пищать. Слуги засуетились, и всё внимание босса было тут же привлечено в сторону двери. На его лице снова появилась милейшая улыбка. Первым в зал зашёл Джехван и за руку провёл за собой Тэгуна, который загляделся по сторонам, обращая внимание на необычный для двадцать первого века интерьер. Мистер Чхве весь изошёлся в предвкушении и подлил в свой бокал ещё немного вина, чтобы насладиться представлением по-настоящему. Улыбка не сходила с его лица, и Тэгун не сразу понял, что именно этот человек стоит за всеми их страданиями. Воншик успел обеспокоенно оглядеть пришедших, прежде чем босс повернулся к нему и дал знак, что игру можно начинать. — Воншик, — взволновано прошептал Тэгун, глядя на мрачного парня, который продолжал делать вид, будто не слышит его. Босс довольно облизнул губы и сделал ещё один глоток. Начало ему определённо нравилось. Ким заставил себя подняться с дивана и подойти к Тэгуну поближе. Тот вырвал свою руку из хватки Джехвана и сделал несколько шагов навстречу. В гостиной воцарилась идеальная тишина, все молча, в напряжении, наблюдали за происходящим. Солнце начинало садиться, и прислуга зажгла свечи, устроившись поближе к Джехвану, чтобы в случае чего, не позволить ему помешать процессу. Воншик подошёл к Тэгуну ещё ближе и, когда тот попытался его обнять, он грубо отпихнул его, заглядывая в глаза своим страшным, пугающим взглядом. Чон сделал шаг назад, начиная сомневаться в том, что перед ним стоит настоящий Воншик, тот самый, который так крепко прижимал к себе по ночам и шептал что-то успокаивающее на ушко, запуская руку в волосы. Сейчас это совершенно другой человек, именно тот, которого он опасался всё это время. Тэгун продолжал смотреть ему в глаза, пытаясь найти ответ, но вместо него, он видел в них убийцу, который убил его родителей и угрожал другим людям. А тот Воншик сидел где-то глубоко, заснул, теряя контроль над ситуацией. Ким смотрел на Тэгуна, пытаясь напугать его как можно сильнее, заставить бояться, не позволяя обретать надежду. Он просто медленно шёл по «сценарию», принуждая себя на каждый шаг, на каждое движение, направленное во вред Тэгуну. Воншик ненавидел босса, ненавидел всеми фибрами души, но отступать теперь слишком опасно. Ким обвёл пальцем линию подбородка Тэгуна и, услышав его напряжённый выдох, думал, что его сердце точно выскочит из груди, сбежит, вместе с совестью, но нужно сохранять безразличие. Быть грубым, насколько это возможно. Неожиданно для всех, (кроме босса, конечно, тот уже ликовал от успеха собственного плана) Воншик бесцеремонно впился в губы Чона, и когда тот попытался его оттолкнуть, Ким с громким шлепком, звук которого разнёсся по всему залу и эхом оттолкнулся от стен, влепил ему пощёчину. Он несколько не рассчитал и удар оказался настолько сильным, что глаза Тэгуна заблестели от накопившихся слёз. — Ты совсем с ума сошёл?! — закричал Джехван и рванул к Чону, но слуга, оказавшийся рядом, в одно мгновение заломил его руки за спину. — Ну-ну, Джехван, милый, — возмутился мистер Чхве. — Что за глупости? Зачем же так грубо прерывать мою игру? Вам позволили прийти и взглянуть на неё, почему же Вы вырываетесь? Хван состроил злобный оскал и не открывал взгляда от происходящего. Если бы не вцепившаяся в него охрана, он бы с удовольствием помешал этому придурку и наверняка бы сорвал игру, что было в принципе недопустимо. Даже Воншик понимал, что никто не должен мешать, любая помощь, даже малейшее вмешательство, как ни странно, испортили бы весь План. Новый План, придуманный Воншиком в эту самую секунду. Он больше не мог смотреть в глаза ни Тэгуну, ни Джехвану. Чон медленно убрал руку от горящей щеки, на которой всё ещё красовалась красная отметина. С увертюрой было покончено, босс довольно лыбился и подёргивал ногами в предвкушении финала, уже не замечая на себе озлобленного взгляда Джехвана. Воншик сделал несколько шагов назад и осторожно вытащил из заднего кармана своё оружие. Он пребывал почти в состоянии аффекта, и уже не оставалось ни секунды, чтобы ещё раз обдумать правильность своего поступка. Воншик выпрямил руку в локте так, что дуло было нацелено прямо на Тэгуна. Рука уверенно держалась на весу и нисколько не дрожала, палец устроился на спуске. Чон замер на месте и молча ждал, он почти смирился со своей участью. Не смотря на страх и дрожь в коленях, он стоял и смотрел Воншику в глаза, до сих пор пытаясь найти в нём того самого, который попросту не допустил бы такого. Он должен вернуться, должен исправить всё. Где же то чудо, которое должно произойти? Воншик посмотрел на Тэгуна, встречаясь с ним взглядом. Он понял, что если сейчас не сохранит свой «образ», то всему Плану придёт конец. Глаза Чона обнадёжено сверкнули. Рука Кима начала сползать вниз, он отвлёкся, делая только хуже. Парень, находящийся под прицелом стал заметно вглядываться в глаза убийцы. Он, наконец, увидел в них то, что хотел. Мистер Чхве недовольно закряхтел, нарочно покашливая. Воншик конвульсивно передёрнулся, чтобы заставить себя не смотреть больше в эти глаза. Через пару секунд, может быть, он больше их и не увидит. Ким снова выпрямил руку, набираясь уверенности, и прижал указательный палец правой руки к спуску. Джехван хотел что-то выкрикнуть, но его рот моментально был закрыт рукой, он яростно пытался вырваться, но было уже поздно. Тэгун зажмурил глаза. Воншик стал медленно давить на спуск, босс машинально подался вперед. Их разделяла всего одна секунда, после которой всё, наконец, закончится. И теперь даже она казалась вечностью. Ким сделал глубокий вдох, а затем резкий выдох, поворачивая руку на себя. Раздался выстрел. Джехван замер и не мог поверить своим глазам. Пуля попала чуть выше сердца, ближе к плечу. Пистолет выпал из руки. Но не успел пострадавший схватиться за повреждённое место, как прозвучал следующий выстрел. Всё это заняло не больше, чем две секунды. Мистер Чхве прибывал в ярости. В дикой ярости. Он ненавидел людей, которые пытались идти против него. Но условия есть условия. Тэгун открыл глаза и теперь видел всё сам. Босс схватил свой пистолет и, не мешкая, выстрелил. Стрелял он довольно метко, но кто бы мог подумать, что этот идиот решит и во второй раз пожертвовать своей жизнью? Воншик сделал над собой усилие во второй раз и резко дернулся в сторону, получая очередной резкий толчок в спину. На этот раз, устоять на ногах не удалось. Он свалился на пол, словно мешок, наполненный картошкой, чувствуя, как одежда пропитывается горячей жидкостью. Прижавшись щекой к дорогому напольному покрытию, Воншик слабо улыбнулся, замечая над собой Тэгуна. Жаль только, на то, чтобы понять, что он сейчас испытывает, совсем нет сил. Как и на то, чтобы хоть чуть-чуть приободрить его. Жгучая боль охватила всё тело. Беспомощный, бесполезный мешок цемента, подумал Воншик. Он умирает, медленно умирает в луже собственной крови. И даже не смотря на свои незначительные раны, Ким мысленно уже отправил себя на тот свет. Только на том свете, только в своём воображении он мог слышать, что Тэгун его любит. Это просто не может быть реальностью, не в этой жизни. Новая вспышка боли атаковала область спины, в глазах начинало темнеть. Ким всегда знал, что загнётся от своей работы, но не думал, что это произойдёт так быстро. Что ж, умереть, защищая своего принца — звучит совсем по-рыцарски. Блестящие доспехи были забрызганы свежей кровью, и теперь он больше напоминал себе подстреленную дичь, чем нечто благородное. Весь посторонний шум теперь казался лишь размытым фоном. Воншик медленно начинал терять сознание. Прислуга продолжала крепко держать Джехвана, не смотря на всё происходящее, и он, к сожалению, наблюдал всю эту адскую картину со стороны. Босс изогнулся в диком приступе смеха, поражаясь глупости Воншика и умиляясь всей этой жалкой сцене. Тэгун упал перед ним на колени, прижимая его холодную руку к своей щеке, размазывая по ней ещё не застывшую кровь с пальцев Кима. Чон нагнулся как можно ниже, чтобы убедиться, что он всё ещё дышит. Слёзы непослушно катились по щекам. Только в эту секунду он, наконец, понял, что именно значит для него Воншик. Сердце готово разорваться на мелкие, не уловимые глазом части, а дыхание переставало подчиняться, всхлипы участились. Как ни странно, но даже самый ужасный человек в одно мгновение может обратиться святым в глазах другого. Даже если этот человек, в прошлом, совершал ужасные поступки. То был совсем не Воншик, это была лишь оболочка, которую ему внушили, вместе с принуждённой жестокостью. А настоящий Ким Воншик был здесь, всегда, стоило лишь получше присмотреться. — Я люблю тебя, — проговорил сквозь слёзы Тэгун. — Я тоже люблю тебя. Уголки губ Воншика снова дёрнулись вверх, но, так и не согнувшись в улыбке, опустились вниз. Глаза медленно начали закрываться. Тэгун припал к Киму, пытаясь услышать его сердцебиение, но совсем не мог сосредоточиться. Его колени, ботинки, рукава свитера — всё было в крови. Он уже не плакал, он рыдал взахлёб, умоляя, чтобы Воншик не умирал, он умолял его остаться. Джехван снова попытался вырваться, так как смотреть на всё это, просто не было сил. Это жуткое слияние смеха босса и плачущего Чона могли свести с ума кого угодно. Тэгун отстранился от Воншика и начал шарить по карманам, в поисках таблетки. Его руки дико дрожали, а сам он начинал заходиться от нового приступа. Чон кое-как нашел лекарство и, чуть не выронив таблетку в красную лужицу, запихал её себе в рот, прикрывая его двумя руками. На кончике языка почувствовался лёгкий, медно-металлический привкус и Тэгун зажмурил глаза, из которых снова полились слёзы. — Может, хватит уже? — в конец не выдержал Джехван. — Разве игра не закончилась? — Отпустите его, — приказал босс и уставился на парня. — А ты как считаешь? — Каким было ваше условие? — строго спросил Хван, потирая затёкшие руки. — Только честно. У меня мало времени. — Игра заканчивается только при двух условиях: если твой плакса мертв, или если обе пули были использованы, — пояснил мистер Чхве, наблюдая за тем, как Тэгун крутится около Кима. Ему было тяжело признавать, что Воншик оказался умнее. — Тогда я полагаю, что она закончена. Вы ведь тоже выстрелили, верно? — объяснял Джехван, не отводя взгляда от раненного друга, пытаясь на глаз определить его примерное состояние. С момента потери сознания, у них будет максимум полчаса до окончательного и неизбежного летального исхода. — К тому же, смотрите, и убитый имеется. Не Тэгун, конечно, но ведь он ни в чём не виноват. Для вас этот вариант даже выгодней, вы вдвойне отомстили за свою дочь. — Ну какой же он труп? Думаешь, он так быстро выдохнется? — босс приподнял бровь в сомнении. — А вы думаете, от такого количества потерянной крови, люди выживают? — Джехван первый раз полюбил в себе качество виртуозного лгуна. Первый раз оно оказалось полезным. — Черт с вами, — прорычал босс. — Хотите уйти — проваливайте! И дружка с собой заберите, все полы мне испортил. Хван хотел бы порадоваться успешным переговорам, но времени на это не было абсолютно. Он бросился к Тэгуну, заглядывая ему в глаза. Выглядел он явно не важно, не говоря уже о том, что весь замарался. — Боже мой, Тэгун-и, — Джехван повернулся его на себя за плечо и обеспокоено начал разглядывать. — С тобой всё в порядке? — Воншик… — прошептал Чон, и его глаза снова наполнились слезами. Он не отпускал руки раненного ни на секунду. — Я знаю, — кивнул Джехван. — С ним всё будет в порядке, обещаю. Можешь помочь мне немного? К счастью, он ещё не забыл номер скорой, поэтому долго ждать её не пришлось. Они аккуратно взяли Воншика и самостоятельно вынесли из здания, донося прямо до носилок машины скорой помощи. Удивительно, но уроки первой помощи в средней школе действительно пригождаются. — Таблетка помогла? — поинтересовался Джехван, чтобы хоть немного отвлечь парня по пути в больницу. За окном мелькали огни вечернего города. Их ждала очень длинная, бессонная ночь. — Да, — отозвался Тэгун, не отрывая взгляда от пострадавшего. — Он правда будет жить? — Будет, — вмешался врач, прежде чем Джехван успел раскрыть рот. — Но только при успешном исходе операции. Думаю, без переливания уже не обойтись. Ищите донора. — У тебя какая группа крови? — спросил Хван, дотянувшись рукой до колена Тэгуна, чтобы обратить на себя внимание. — Группа крови? — задумался Чон. — Первая. — Тогда готовьтесь к операции, — снова вмешался доктор. — Да можете Вы помолчать, в конце концов! — вспылил Джехван. — Извините… Просто ему и так плохо, а ваши слова звучат непозволительно резко. — Я просто говорю то, что нужно, — объяснил врач. — Или вы хотите, чтобы ваш друг умер от потери крови? — Тэгун, посмотри на меня, — попросил Джехван, полностью игнорируя эти никому ненужные слова действительности. — Ты ведь поможешь Воншику немного? Тэгун кивнул и снова уставился на Кима. Прямо у него на глазах, он пережил первую клиническую смерть, не успев доехать до центральной больницы. Чон не отводил от него взгляда, вытирая с лица выступившие слёзы. Он был почти на грани между раем и адом, и всё это только ради того, чтобы его сокровище, его маленький принц не знал всех этих мучений. Воншик взял всю боль на себя, в одно мгновение, заплатив за причинённые людям страдания. Всё так, как и должно быть. Сильные защищают слабых. Плохие получают своё наказание, а долги, наконец, становятся погашенными. И не важно, что взамен большим деньгам пришлось отдать целую жизнь.