Проезд на санках запрещен

*H* Он проснулся от назойливого звука. Вшшшшух-вшшшух. Гарри сел на неустойчивой раскладушке, та заскрипела, аккомпанируя ритмичному шорканью. Во рту горчило от пива и обиды — на Найла и на девчонок — за компанию. Общаться с ними желания за ночь не прибавилось. "Вшшшшух!" - яростно проскрипело снаружи, и он, слегка пошатываясь, пробрался к окну. Небо стремительно светлело, как всегда бывает в горах, и цвет менялся с темно-серого на пронзительный голубой. Такой любимый им цвет. Так по-детски наивно - помнить того мужчину, который тогда казался практически совершенством, который, ничего не обещая, подарил самую лучшую ночь в его жизни, который растворился, который… Вшшшух! Гарри вздрогнул, понимая, что придремал, опираясь лбом о стекло и, наконец, сосредоточился на поиске источника этого шума. Это просто рабочий чистил дорожку, соскребая слегка заледеневший снег с камня. Он ещё немного понаблюдал за работой, глядя, как ловко работает мужчина лопатой, и снова уставился в бледно-голубое небо. Вспомнился же ему Луи. Столько лет прошло, почти забылся, а вот тут снова… Он-то уже ни лица его не помнил, ни голоса, только туманный образ и сожаление, что не переспал с ним тогда. Впрочем, жалеть он начал не в тот момент, а немногим позже, после того, как подставился первому попавшемуся в туалете того же клуба пару уикендов спустя. Когда-то это заведение казалось самым лучшим местом на земле. Сколько глупостей наделал с тех пор? И сколько из этих ошибок произошло по его вине? Вчерашний разговор с Томмо лёг на патологически острое чувство вины как надо — хотелось лечь под одеяло и, накрывшись им с головой, отгородиться от этого всего. Он чувствовал вину за все, что происходит, за все косяки. Все, что вокруг, — во всем его ответственность. Ведь жизнь человека в его руках, так? А это значит, что всё и все, кто его окружали когда-либо, что говорили или делали с ним, — всё это он заслужил. Найл заворочался, и Гарри, как испуганный заяц, в два бесшумных прыжка оказался у своей кровати, едва скрипнув матрасом, накрылся одеялом с головой. Только не разговаривать с Найлом. Не сейчас, он просто не готов к этому. Хоран, поворочавшись и сладко захрапев, и не думал вставать. Гарри, прикрыв глаза, пытался уговорить себя успокоиться и, наконец, перестать впадать в панику от всего вокруг. Невротик сраный, а? Когда же он наконец снова станет нормальным. Таким уверенным и слегка наглым, каким был, собираясь на вечеринки по субботам в гей-клуб, с правами кузена и десяткой фунтов на пиво в кармане. Когда он смело врал своей подружке, маме, отчиму и даже Найлу, к которому приходил иногда ночевать. Он был не слишком уверенным в том, что ему нравятся только мужчины, но в своей исключительности был уверен на все сто! Честно сказать, он иногда любил вспоминать ту жизнь, что была до Корбета. Такая веселая и беззаботная. И, в общем-то, возможно, если бы он тогда сумел найти Луи или хотя бы Лиама, то все было бы совсем иначе. И он бы не лежал, съежившись под одеялом, вздрагивая от каждого звука и считая минуты, когда же все наконец свалят. Хотя при чем тут Луи? Он сразу же объяснил, что ждать продолжения не стоит. Он же сам его обозначил как исключительного и необыкновенного. А, может, Найл и прав. Может, та ночь с Луи сделала из него геронтофила?! Да ну, разве мужчины чуть за тридцать могут считаться стариками? Чушь это все… Что-то совсем другое его притягивает к тем, кто постарше. Вот Томмо, например… Впрочем, лучше себя сразу придержать. Этот хоть и гей, если верить Сью, а ей стоит верить, но в нём совершенно не заинтересован. И зря он согласился на сноуборд сегодня. Посмеяться разве только… Хотя, вот с Томмо, наверное, и посмеяться хорошо. Даже над собой. Удивительное дело, с почти незнакомым человеком он чувствовал себя уютнее, чем со старыми друзьями. Внезапно тревога отступила, нервная дрожь утихла, и он закутался в одеяло поплотнее. Надо немножко подождать, пока все выметутся на покатушки с какой-то там трассы, а он соберётся и пойдёт к месту их встречи, у забавного знака, который запрещает кататься на санках. *L* К утру его отпустило, и вроде бы прошло это неуместное желание побыть курицей с выводком и кудахтать вокруг несчастного Гарри. Может, он не такой и несчастный. Просто не особо везучий, или его хорошенько поломали неудачные отношения. Но он же ещё совсем молоденький и очухается быстро? Невозможно же в его возрасте всерьёз страдать и заниматься самоуничтожением! Это же чистое безумие. Луи дочистил зубы, умылся холодной водой и, окончательно проснувшись, вгляделся в своё отражение, потёр мокрую колючую щеку и неожиданно улыбнулся сам себе. Он не особо любил тратить время на изучение отражения в зеркале и, вопреки стереотипам, он не сильно увлекался этим всем, что всегда приписывают геям. Вот Зейн - тот да, мог час бороду выбривать, а он — нет, в общем и целом следил за собой, но не более. Без изысков и самолюбования. Но сегодня настроение было отличным — спал он хорошо, погода прекрасная, сноуборд не пугал — в конце концов, склон для обучения просто детский по сложности, Гарри так или иначе встретить хотелось поскорее — компания лучше, чем её отсутствие, это он уже уяснил; да и отражение радовало — сам себе сегодня нравился, хоть и улыбка дурацкая, и глаза задорно блестят. Все же горы благоприятно на него влияют. Ещё и завтрак впереди! Он неожиданно для себя расхохотался и, строго покачав головой себе в зеркале, вышел из ванной. Когда это его завтрак так радовать начал, ох, не к добру этот длинный отпуск. Не к добру! Он все время старался держаться слегка отстранённо и сдержанно, но то и дело посматривал в окно, предвкушая отличный день. Почти знакомые немцы весело помахали ему с соседнего стола, и он так же радостно ответил им. Выглядел он сто процентов как невменяемый, он всегда старался держать эмоции под контролем. Немцы хоть и почти знакомые, но далеко не близкие люди. Одергивал себя, накладывая завтрак, потому как улыбаться еде - это уже последнее дело. Не то чтобы его волновали люди вокруг, просто он и сам не мог припомнить, когда последний раз был в таком хорошем настроении. Он расставил несколько тарелок с едой, обещая себе, что отработает все-все и обновления гардероба не будет, хотя бы потому, что шоппинг не его стихия, и принялся за еду. Что-что, но хорваты готовили отменно даже континентальный завтрак в отеле. Луи допил чай, решив, что раз уж он и без того бодр, кофе ему сегодня только навредит, подумал, что выйдет немного раньше, прогуляется и придёт к месту встречи без опоздания. Заодно и растрясется немного, потому как поел он, похоже, и за себя, и за того парня. А кататься с полным животом не выйдет, уж если даже по лестнице в номер подниматься было тяжеловато. Луи быстро переоделся, проверил перчатки, нацепил солнцезащитные очки на нос и вышел за дверь. Сегодня погода ухудшилась, как и обещалось, — несмотря на солнце, на улице похолодало и потянуло сыростью, и он застегнул куртку до подбородка и натянул шапку. В голове всплыл нелепый колпак Гарри, и Луи замер, не донеся незажженную сигарету до рта. Если Гарри будет кататься в этой своей шапке и шарфе, то, в лучшем случае, расшибет нос, а в худшем — закончит как Айседора Дункан. И ни одно, ни другое не входило в его планы. Это если бы он планировал жизнь этого парня. Томлинсон нахмурился, на секунду задумался и пошёл в обратную от места встречи сторону. Похоже, Гарри придётся подождать. *H* — Прости, что опоздал, — Томмо, чуть запыхавшись, подошёл и уселся рядом на скамейку. Гарри с недоверием посмотрел на него — мало того, что все же пришёл, так ещё и извинился. Томмо сидел, курил, смотрел на него и чуть улыбался обветренными губами. Он на мгновение завис, рассматривая его, и, тут же смутившись, отвернулся. Не нужно этого. Ему не нужно влюбляться в каждого встречного, который просто нормально к нему относится. Томмо просто милый и одинокий мужчина, который приехал отдохнуть и заскучал, а он тут тоже один и, вроде бы, они немного развлекают друг друга, да? Так что не нужно романтизировать каждый момент, даже если этот мужчина просто идеален на фоне гор, снега, голубого неба и солнца. И глаза у него такие же, как это самое небо, и ресницы чернющие и густые, а кожа смуглая и обветрившаяся от солнца и ветра, и… — Ты ещё не передумал? Сноуборд? Момент был разрушен. Впрочем, это даже к лучшему. Он вёл себя хуже подростка, вглядываясь в этого совсем незнакомого человека. Что-то далекое, золотистое и греческое, давно похороненное под его разбитой жизнью, мелькнуло в голове. К чему тут Греция, если они в Хорватии? Да ерунда лезет в голову, вот и все! — Это будет ужасно. Хуже ты ещё ничего не видел, — произнёс он. — Но нет, не передумал. А ты? — И я нет. Зачем? — Томмо расстегнул куртку и вытащил из-за пазухи бумажный пакет: — Это тебе. Вместо колпака твоего и шарфа Айседоры. Он не особо понимал, о чем речь. Гарри вытряхнул содержимое, и на колени плюхнулся комплект — темно-синий бафф и такая же плотная шапка. — Я бы не хотел, чтобы ты зацепился, или в неподходящий момент на глаза тебе съехала шапка. Ну, знаешь, — Томмо затянулся и резко отвернулся. — Я просто подумал, что… Не Айседора же ты, так заканчивать свою жизнь. — Не Айседора, — он стащил перчатку и обвёл пальцем эмблему на подвороте. — Спасибо. Очень красивая… Шапка. И шарф. Зачем Томмо это сделал? Зачем тратил время и, конечно, деньги на него? Он отмахнулся — просто так. Или нет. Это не важно. Нужно жить моментом и радоваться, проживать его полностью, а не задаваться вопросами и искать логику. Нет её, логики, нет ничего, кроме сейчас. Внезапно словно время назад откатилось, и на минутку вернулся он сам из прошлого. Такой уверенный в себе, в том, что мир создан для него, словно его ещё никто не переломал на щепки. Он не будет думать и цепляться за вопросы «зачем?» и предположения «а может?!». — Идём? — он протянул руку и потянул Томмо вверх. — Идём, — просиял тот. — Конечно, идём. Гарри улыбнулся в ответ. Интересно, насколько хватит его, чтобы не сорваться в привычное состояние? Он-то как никто иной знал, что вряд ли надолго. Томмо был как рождён для сноуборда. Или, по крайней мере, был рождён где-то очень рядом. Всего лишь с третьей попытки он скатился с горки без падения, эффектно затормозив. Гарри так никогда не сможет. Корбет был рядом — напоминая, нашептывая, выкрикивая. Он ни на что не годен, никому не нужен, и Томмо все из жалости. Из жалости катается, и шапка эта тоже — подачка. Уж если Корбет все про него понял, но терпел, то этот-то точно сообразительный, поймёт, но терпеть не станет. Он съехал в сотый раз и снова завалился. Он - никчемная бездарность. Даже детские горки не спасают. Гарри был готов утонуть в жалости и ненависти к себе. Был готов ровно до того момента, пока Томмо не завопил, сжимая лодыжку, у подножия горки. Вместе с тренером они покатились вниз — тренер на борде, а Гарри просто на заднице. Хорошо, что штаны скользкие. Удобно очень. *L* Вообще-то, он заорал скорее от неожиданности, чем от боли, очень уж сложно было подвернуть ногу в этом ботинке, да и падать особо некуда. Но то, как вокруг него все засуетились, и как исчезло это выражение ненависти к себе с лица Гарри… Сам не понял, зачем, но промолчал. Заботился по жизни в основном он. Само собой вышло так, сначала он воспринимал это как должное, обязанности старшего брата. А потом как-то уже и отвык. Суета вокруг себя смущала и этим раздражала. Он мог ещё позволить опекать себя Лиаму или Грейс, но тоже очень ограниченно. А уж посторонним… Гарри выглядел испуганным и взволнованным. Шипел на инструктора, что тот тянул ботинок слишком сильно — на самом деле нет — сжимал его руку и говорил, что все наладится и ничего страшного, отнёс на руках до лавочки и, разобравшись со снаряжением, практически дотащил его до номера, попросив на ресепшн врача. Это все было лишним, но… Черт, как он красив без этого жертвенного выражения на лице! Как же ему шло быть таким уверенным, серьезным и только слегка испуганным, а не унылым и взбудораженным. Луи редко позволял себе слабость, но вот в этот раз… Отпуск определенно вредит ему и его характеру. — Врач приедет только через час, извините, — молодой человек в форме, постучав, вошёл в номер. — Я могу вызвать скорую и… — Не нужно. И врача не нужно, — отмахнулся Луи, стягивая жаркую куртку. — Это всего лишь вывих. — Но лучше бы врач посмотрел! — Если будет хуже, то обязательно вызову, — он, улыбнувшись, накрыл рукой ладонь парня. — Правда, спасибо, но без паники. Гарри внезапно дернулся и осмотрелся. Номер произвёл на него впечатление, Грейс стоило заказать поскромнее. Впервые он почувствовал себя неловко. — Это все… Ничего себе! И камин можно зажечь? — Можно. Но я не умею, — Луи кивнул и принялся стаскивать комбинезон. Жарко. Хочется в душ, но Гарри… Черт. Зачем он притворялся? Как теперь ходить, и что, черт возьми, делать с этим всем?! — Слушай, а давай я хотя бы перевязку тебе сделаю, если ты врача не хочешь пока видеть? У меня есть мазь и бинт. И диплом от красного креста, по оказанию первой помощи… — Отлично, — решение Гарри о продолжении спасения было очень кстати. Пока тот бегает, он в душ быстро успеет! — Если тебе не сильно сложно, конечно. — Я мигом! — он вскочил и, натягивая шапку, рванул к двери. На всякий случай выждав несколько секунд, Луи поторопился в душ. Черт возьми, что за странности с ним! Чужие чувства в неловких ситуациях никогда раньше его не волновали, даже наоборот, он любил создавать эти самые ситуации, а тут. Что за черт! *H* Он торопился. Очень. Впервые он был рад, что, к счастью, догадался записаться на курсы первой помощи. Пусть это было от тоски и полной безысходности, Найл ржал и говорил, что это уж точно никогда не пригодится, все же двадцать первый век: скорую помощь он не заменит, а уколы делать не учат. Но, вопреки насмешкам, он тогда пошёл. И внимательно бинтовал руки, голову и ноги своего напарника — Флина, от которого несло специями, и Гарри постоянно чихал от этого. Флин извинялся и проклинал своего соседа из Индии, который готовил, Кришна знает что, с утра до ночи. В конце курсов им выдали сертификат, брошюру и чемоданчик с парой эластичных бинтов, обезболивающим спреем, пачкой пластыря, антисептиком и бутылкой воды. Воду он выпил на следующее утро, пластырь отдал Барбаре, а спрей и бинты так и остались лежать. Перед отъездом он добавил туда пачку презервативов и пакетики смазки, которые взял в клубе, упаковку обезболивающего и витамин C в шипучих таблетках. В комнате был погром — как всегда, и пусто — все они свалили на склон. Спасибо им за это. Гарри принялся перерывать вещи, вытряхнув содержимое рюкзака на раскладную кровать, но убедившись, что аптечки там нет, заметил край оранжевого чемоданчика на кровати Найла. Гарри щелкнул замочком, чтобы убедиться, что чемоданчик не пустой — бинты Найла не интересовали, только витамин С — была у него дурацкая привычка грызть сухие шипучие таблетки. Он выложил пустой пластиковый тубус, потёр пульсирующий висок и, защелкнув крышку, пошёл обратно. В холле напился бесплатной воды из кулера и поторопился в гостиницу. Он очень надеялся, что у Томмо ничего серьезного, но он должен помочь хоть как-то человеку, который был добр к нему. — Как ты себя чувствуешь? — он присел на край кровати. — Гарри, ты не должен был, — Томмо улыбнулся ему и поправил халат, натягивая его поверх майки. — Я уверен, что ничего страшного с моей ногой не случилось. И завтра-послезавтра мы с тобой вернёмся на доску. — Я думаю, нам не стоит, — он смутился, вспомнив свои нелепые попытки. — По крайней мере, не надо об этом думать. Давай я лучше тебе помажу и перевяжу. Мужчина кивнул и, заглянув в чемоданчик, присвистнул: — А этим ты мне где мазать будешь? — он поддел двумя пальцами пакетик. — Я всегда думал, это превентивная мера, а не чтобы обезболить после. Стайлс задохнулся, голова закружилась, и перед глазами поплыли мушки. Это ж надо быть таким дураком и не выложить! — Гарри! — он, очнувшись, вскинул голову, слушая, что Томмо говорил дальше. — Разденься. — Это не то, что ты подумал, — проблеял он, ненавидя свой голос. Блядство какое! — Да ты сейчас тепловой удар схватишь. В куртке этой. Там в баре вода стоит, попей сам и мне принеси, — мужчина посмотрел на него и через секунду добавил: — Пожалуйста. — Да, конечно, — он содрал с себя шапку и куртку, чувствуя, что дышать становится легче, и пошёл на поиски мини-холодильника. — Извини, я… Я забыл выложить. И не думал даже намекать на такое. — Да я просто пошутил. Не сдержался, — Томмо поднял руки вверх. — Я не хотел тебя смущать. Это мне нужно извиниться. — Держи, — он открыл бутылку воды и протянул её мужчине, после чего присосался к своей. Вкусная и прохладная. Особенно когда чуть в обморок от перегрева не свалился. Ситуация стала чуть менее неловкой, но презервативы и бесплатная смазка в дешевой белой обертке притягивали взгляд. Он такой тупица! — Давай, я займусь твоей ногой? — Томмо кивнул, и Гарри решительно отставил пустую бутылку от минералки и подтянул рукава свитера. Немного отекла нога, но цвет кожи был нормальным, и при надавливании Томмо не дёрнулся. Гарри слегка надавил на стопу и услышал сдавленный стон. — Больно? — он резко поднял голову и надавил ещё раз. — Приятно, — Томмо отпил ещё воды и расслабленно откинулся на подушку. — Очень приятно, когда ты так делаешь. И не стыдно же ему!.. Гарри плотно бинтовал ногу и не мог остановить монолог внутри своей головы. А за что стыдно быть должно? Он ведь честно сказал… Да и ничего такого же. Ничего такого, конечно, но он чувствовал, как краснеют его уши, и скорее полез за спреем и бинтом. Надо заканчивать, иначе ситуация станет ещё более неловкой. Всегда есть, куда хуже — он лучше всех это знает. — Так ты сможешь ходить, — он, улыбнувшись, захлопнул чемоданчик. — Не далеко, конечно. Но в ресторан спуститься сможешь. — Я в номер закажу, — он махнул рукой. — Скучно одному там… — Хочешь, я закажу где-то и принесу тебе? — Лучше поужинай со мной? Хочешь? Он только открыл рот, как бешеным попугаем заорал его мобильный. Всего лишь сообщение От Ребекки. Она спрашивала, будет ли он ужинать с ними. — Прости. Я сегодня… — он махнул телефоном. — Ребятам обещал. — Все нормально, — Томмо улыбнулся, и, как Гарри ни искал сожаления в его улыбке, не нашёл. — Закажу в номер. Спасибо тебе, Гарри. — Да не за что, — он взял куртку в руки. — Завтра зайду, ладно? — До завтра, — он кивнул, и Гарри вышел за дверь. Едва сдержавшись, чтобы не прижаться драматично к стене затылком, он медленно спускался, касаясь лакированных перил кончиками пальцев. Он же все сделал правильно? Он же не должен был остаться, так? Найл наверняка бы одобрил. И одобрит! Мистер идеальный мужчина слишком идеальный. Не стоит давать себе надежду там, где ее не увидит даже самый оптимистичный оптимист.