Повествование ведется от лица Алены.
Часть 1
Если честно, мне всегда было интересно, хоть раз в жизни рассказать о себе до самого конца. До этого момента, все истории, которые я когда-либо начинала, заканчивались почему-то как-то глупо или не заканчивались вовсе. А главное, я не знала, как прекратить эту порочную практику. В общем, сегодня, я расскажу о себе и о том, какую роль я играю в жизни своей лучшей подруги – Алисы. Возможно, вам мой рассказ не понравится, или покажется чересчур утопичным, однако я со своей стороны уверена в том, что Земля, на сегодняшний день, круглая и люди, так или иначе, все равно встречаются между собой. Вне зависимости от их взаимоотношений, привязанности к чему-то или кому-то. Такова жизнь. Взять, к примеру, мою дружбу с Алисой: мы дружили с самого детства, со школьных лет и в определенный момент должны были даже породниться, если бы не злосчастное стечение обстоятельств. Моего брата убили, когда он возвращался с практики домой, а ехал он к ней, преисполненный уверенности в том, что как только увидит лицо своей любимой, сразу же предложит ей выйти за него замуж. Наверное, это событие и послужило отправной точкой к желанию Алисы стать оперативником, ловить и закрывать таких, как те упыри, убившие Илью. Я много думала о том, как бы сложилась ее и моя жизнь, если бы брат остался жив. Наверное, он приковал меня и ее наручниками к батарее, но не для осуществления самых смелых фантазий, на которые только способен мозг моего слушателя, а для того, чтобы мы с Алисой не влипли в неприятности. К слову, тяга ко всяческим казусам у нас с ней кармическая и сложно понять порой, кто именно навлек на наши многофункциональные полушария жизненных меридиан (задницы) беду. Какое-то время мы с Алисой сосуществовали в относительном мире: я старалась не давить на нее, а она, в свою очередь, мало по малу приходила в себя, после потрясения. Она любила его. Любила всем сердцем, чего уж скрывать: первая любовь всегда такая и после нее, особенно если теряешь, сложно поднять голову и посмотреть вперед. Ко всему прочему, ты, каким бы ни был сильным по характеру, до конца своей жизни будешь видеть улыбку того самого человека, его глаза. Помнить каждое его прикосновение, его слова. Одним словом, будешь помнить все. Вот знаете, сказать честно, Алиса – девушка с непростым характером, но она копия своего отца. Она действительно не дочь своей матери, как это говорится, она – дочь своего отца. Если бы я не знала ее, не знала, как она выглядит и не знала бы ее имени; если бы мы общались исключительно по сети, я бы, наверное, решила, что она – парень. Такой типичный, среднестатистический Российский паренек. Она очень смелая, не всякий мужчина может так стойко выносить удары судьбы. А вот она, она может. Порой мне кажется даже, что она может все: в космос лететь, играть в хоккей, баскетбол, стрелять, убивать людей, врагов, друзей, изобретать лазерное оружие, которым пользуются герои знаменитого на весь мир, фильма Лукаса. Еще она очень добрая, не смотря на то, что пережила и наверняка еще переживет… Любит животных и свою сестру, хотя любая другая, на ее месте, отдала бы ее в семью, под опеку, чтобы спокойно жить и работать. Очень часто ей нужна помощь, особенно моральная. Поддержка – это то, что я всегда ей давала и буду давать. Было время, когда мы не разговаривали месяцами, а потом просто, кто-то из нас писал другому «привет» и понеслось… А сколько прозвищ мы дали друг другу? О, вы бы знали… Я даже Тони Старком была, верите, нет? Да, смешно звучит, наверное, но это было очень весело! Вопреки всем предрассудкам я старалась поддерживать ее во всем и сама не замечала, как получаю удовольствие от всего, о чем мы с ней говорим и что делаем вместе. Вот она, настоящая дружба: когда даже интересы полностью совпадают. Кстати, мы даже вместе пили алкоголь. Ну, как алкоголь: пиво, «Bud» – может знаете такое? Ну и, как следствие, пивом мы только разогнались, а дальше в ход пошел коньяк, распили на двоих половину бутылки коньяка, бейлиз и залили все это белым вином, привезенным из Греции в подарок молодому человеку Алисы. — Оп, оп, — слегка покачиваясь, попыталась я остановить подругу, — это же эт-этому… как его… имя не помню… — В слю-ик-ни! — Алиса воодушевленно пропихивала пробковую затычку бутылки, обратной стороной вилки. К трем часам ночи мы и правда напились в слюни, и я поняла, что это даже весело. Слава богу, мы были дома и никто этого не видел. В интернете мы посмотрели несколько смешных роликов и после этого, с улыбками на лицах (а точнее говоря, с диким смехом), заснули. Проснулась я, от того что кто-то сопел мне в затылок. Поворачиваться было страшно, так как первая мысль, которая закралась в мою похмельную голову, была таковой: «— Белая горячка…» Сознание тут же нарисовало мне очень комичную белочку, которая размахивала бутылкой пива. Я, поморщившись с сожалением на лице, подумала, что вчера вечером мне, все случившееся накануне, таким ужасным не казалось. Найдя в себе силы, я резко повернулась (а спала я на раскладушке) и врезалась губами в холодный и сопливый нос Алисиного пса. Он был не против такой ласки и без разрешения забрался на раскладушку, которая угрожающе затрещала. — Нет, нет! Слезь, кабанья голова! — Я старалась не шевелиться и в тоже время стащить с себя лайку, которая хоть и была тощей, но весила килограмм пятнадцать. Алиса, услышав мою борьбу с псом, который, судя по всему, расценил мои несуразные движения телом, как заигрывание, стал нежно покусывать меня за палец левой ноги. Следующее, что я помню, это контузию нас обоих подушкой: Алиса промахнулась, поэтому подушка пролетела мимо нас с собакой, однако попала прямо в груду мягких игрушек, которые свалились на нас. Пес безоговорочно капитулировал. Моя подруга относилась к тому типу людей, которые не любят выставлять напоказ свои чувства. Но она всегда очень близко к сердцу все воспринимала и порой, когда я оказывалась рядом с ней в моменты огорчения, когда ей необходимо было побыть одной, мы просто разбегались в разные стороны, не требуя друг от друга, ни извинений, ни объяснений. Возможно, для вас это покажется странным, но я такой человек… Я просто никогда не смогу не поддерживать ее. Чем бы она там не занималась, с кем бы, не занималась – я всегда останусь на ее стороне. Что касается меня, так я обычная, простая девушка, с маниакальной тягой к рисованию, настоящей любовью к своей лучшей подруге и несбыточной мечтой завести семью. Да-да. Мы с Алисой часто говорили на эту тему, и я уповала, чтобы ее от меня забрал человек, который был бы в состоянии контролировать каждый шаг этой безумной кошки, которая гуляет сама по себе. А вот я… С детского сада у меня была огромная куча всяких разных комплексов, относительно моей внешности, характера, воспитания… Потом я стала заниматься кендо, что окончательно оттолкнуло от меня представителей сильного пола. Наверное, потому что я больше не нуждалась в защите, или потому, что мы с Алисой возвращались домой или куда-то, с беспорядочными вскриками, которые сопровождались обычно громким смехом. — Привет, — я помахала рукой художнику из моей мастерской, который в свою очередь, одарил меня нежным взглядом, от которого меня бросало в пот. — слушай, у тебя знакомые не сдают комнату или квартиру? Не дорого. — А тебе зачем? — Удивился Ильдар. — Лучшая подруга переезжает, так что я не знаю, куда ее устроить… — печально пробормотала я, завязывая на голове хвост. — Так пусть у тебя живет! Мы с Ильдаром знали друг друга почти семь лет: с института, а он знал меня едва ли хуже, чем сама Алиса. Единственное, что отравляло наше мирное существование, это его влюбленность в мою сумасшедшую персону. Я вообще боялась чувств, так же, как их проявлений, но его настойчивость меня порой вводила в ненормальный ступор. — Зайка, ты слушаешь? — Он оказался рядом слишком быстро, и я среагировала чисто инстинктивно. Даже не думая, выхватила зонтик и со всей дури (а ее у меня много, поверьте на слово), треснула художнику по голове. Бедняга согнулся, считая звездочки, летающие перед его глазами. — Черт… Прости, Ильдар! — Я уже стукнула себя ладонью по лбу, пытаясь придумать оправдание лучше, чем моя боязнь близости на трезвую голову. Через десять минут мы уже пили чай, смеясь и болтая обо всем. Обожаю, когда люди не напрягаются на счет их отношений. Мы поделили все пути и сделали все, чтобы неприятности не приходили в нашу галерею. Меня и Ильдара связывала любовь к нашим картинам, которые, кстати, достаточно высоко ценились и продавались на выставках. Да и из самой галереи они уезжали в дорогих машинах, что не могло не радовать. Однако, через две недели после открытия галереи, к нам пришел мужчина в кепке защитного цвета. Выглядел он самоуверенным, более чем, и даже наглым. С ухмылкой взглянув на меня, он махнул рукой двум мужчинам, которые вошли вместе с ним и все втроем они направились ко мне. Я сглотнула, подавляя подсознательный страх, и улыбнулась сквозь силу: — Добрый день, я могу вам чем-нибудь помочь? Я даже была вежлива с ними, и долгое время после этого не могла понять, в чем был мой косяк. Ильдар конечно не обиделся, что я позвала его, когда мужчина в кепочке попросил, ведь я не знала, что случиться, однако ситуация сложилась неприятная. Те двое избили Ильдара только за то, что он не захотел платить им какие-то деньги. Только потом я узнала, что этот человек – местный авторитет. Причем не только криминальный. В кругах бизнесменов, особенно тех, что торговали нелегальным или очень дорогим товаром, его называли просто по фамилии: Карпов. Тогда я и предположить не могла, что этот мужчина милиционер. Так вышло, что с детства, я думала о милиционере и полицейском так, будто они, что-то вроде супер-героев. Обязательно охраняют добро и защищают исключительно слабых, а не обижают их. Примером для подражания был отец Алисы, который, сколько я себя помню, даже бабушек провожал до дома, если что-то было, по его мнению, не так. Наверное, и для Алисы ее отец был самым лучшим, самым правильным и честным в этом мире. И, наверное, именно поэтому она решила стать милиционером. Что касается моего отца, то он был не очень хорошим человеком, и когда я была маленькая, бил меня. Потом ушел из семьи, завел себе новую жену, стал пить, но зарабатывал достаточно много, вот только алименты он никогда не платил и когда ушел из дома, оставил не только меня, но и моего младшего брата Димку на шее у матери, которая, в тот момент еще не могла работать. Я стала работать официанткой в суши-баре, за считанные копейки, но это было нам необходимо, чтобы было, что покушать на завтрак, обед и ужин. Приходилось урезать бюджет, затягивать пояса, и вообще стараться жить, как можно экономнее. Но не будем о трудных временах, потому что они бывают чуть ли, не в жизни каждой Российской семьи, с такой-то политикой… К слову, дальше, моя история пойдет о тех прекрасных месяцах, когда моя драгоценная подруга приехала в Москву. Она привезла с собой свою младшую сестру, которую называла всегда «мой ребенок», чем частенько вводила в заблуждение всех и каждого, кто слышал подобную фразу. Ведь все считали, что такая молодая мама, как она просто не может иметь такого взрослого ребенка. То есть, может, конечно, но обычно такие «мамочки» выглядят иначе и пьют вместо чая, водку стаканами. Москва Алисе не нравилась, она всегда хотела уехать обратно домой, в Питер. Часто шутила, что влажный климат это ее стихия, без нее никуда и, что сама Алиса – плесень, которая любит, когда сыро, темно и прохладно. Еще Алиса любила, когда играют на флейте, и когда я готовлю спагетти болоньез. А еще Алиса любит платья, но стесняется их носить, любит туфли на высоком каблуке, ненавидит клубы и выпивку. Моя подруга, она лучше всех, понимаете? Наверное, выглядит так, будто я исповедуюсь, но, ощущение не всегда обманчиво и да: я действительно исповедуюсь, перед вами. Перед всеми, кто это читает и слушает. Я хочу рассказать вам всем о том, как я бросила свою подругу. Бросила, что бы защитить ее, но не подумала о том, что может случиться потом. Я ее оставила одну и в итоге, наша битва, сражение, в котором Алиса по определению проигрывала, потому что на ее половине шахматной доски, не доставало фигур, было проиграно. А все из-за меня. После того звонка, и после того, как я впервые в своей жизни увидела лазерным прицел снайпера в живую цель, да еще и настолько дорогую мне, я поехала к человеку, которого знала без году неделю. Странное у меня было ощущение: внутри все переворачивалось, хотелось плакать и, конечно, я не могла себе это позволить. Я знала, что все будут оборачиваться, подходить ко мне, спрашивать что-то, задавать вопросы, но я не могла. Это должно было остаться только моей тайной. Приехав к Джеймсу, я около часа гуляла по двору, потому что не знала, в каком именно доме он живет. Я даже не знала, смогу ли я его поймать, и будет ли он в этот момент один: вдруг он познакомился с девушкой, и приведет ее домой, а тут я: дорогой, где ты был? Почему твоя футболка сухая и пахнет предательством? Хотя постойте, ведь официально мы не встречаемся. Официально я даже не знала его фамилию, ну…слышала от Алисы, а так… Однако удача благоволила ко мне, судя по всему, благоволила с самого утра, и Джеймс появился из-за угла соседнего дома. Он шел, подняв воротник, руки были в карманах, а на плече висела черная сумка, в которой он носил все необходимое для ежедневной работы в клинике. Я направилась прямо ему на встречу, и когда он прошел мимо, я тоже даже не остановилась, медленно осознавая, что он меня даже не узнал. Даже не узнал… — Алена! Да, это был его голос, но я не смогла остановиться, не знаю почему. — Алена! Валеева, это ты? — Он догнал меня и схватил за локоть так, что я сама собой развернулась к нему лицом. — Да. — С холодным металлом в голосе произнесла я, и глаза засеребрились переливающимися под серым небом слезами. Джеймс не стал задавать мне никаких вопросов, просто обняв за талию, и повел к своему дому. И за это он мне очень нравился. Правда, грех скрывать, он нравился мне и не только поэтому, причин было, намного больше, но я не стала бы ему говорить о своей симпатии никогда. Странно, что я не подумала о том, что один мой визит к его дому казался слишком странным. Усадив меня на угловой диван, Джеймс удалился из комнаты, закрыв за собой дверь. С кухни доносились голоса: мужской – Джеймса, который на кого-то кричал. Я не разобрала почти ни слова, только то, что мой «суженый», отказывался что-то делать для Леши. Я удивилась, но потом быстро вспомнила, что они с Никольским отлично знают друг друга. Сама и не заметила, как окунулась в свои мысли с головой. Передо мной уже появился поднос с кофе, тарелка с куском кремового пирога и стакан воды. А рядом лежала таблетка, которая благополучно была отправлена в желудок, еще до того, как мужчина, который уже прочно обосновался в моем сердце, объяснил, что именно я сейчас проглотила. Это было успокоительное, потому что на мне лица не было. — Что случилось? Я очень за тебя волнуюсь, Ален… — Он накрыл своей ладонью мои дрожащие руки. Я взглянула ему в глаза и поняла, что именно этого человека я и ждала всю свою жизнь. Нелепое знакомство, еще более нелепая ситуация заставила его (хотя это спорный вопрос) поцеловать меня: тогда в клубе. Я испугалась, оттолкнув его, когда на моей шее стали ощущаться не просто поцелуи, а уже укусы. Потом мы общались только по телефону, спрашивая друг у друга, как дела. После этого, мы несколько раз созвонились, но и разговор у нас не был более содержательным, чем переписка по SMS-сообщениям: «Привет, как ты?» — Тихо произнес он. «Привет. Разбито, подавлено и у меня такое ощущение, что часть меня умерла…» — Сухо отозвалась я, переминаясь с ноги на ногу у входа в метро. Услышав это, Джеймс мгновенно сменил тон голоса с тихого и спокойного на встревоженный. Через пару секунд что-то уронил, это что-то с грохотом упало на кафельный пол, а в помещении эхом раздался этот глухой удар. Джеймс чертыхнулся и назвал мне свой адрес, велел ждать его там. Я приехала, даже не думая, зачем и почему я это сделала. Ведь по сути, мы были...любовниками, наверное, но это было всего один раз. Больше мы даже не писали друг другу ничего компрометирующего, что могло заставить кого-то из нас двоих подумать, что мы, не дайте Боги, вместе. Как пара. Нет, я конечно не против, просто… меня это немного пугает. В общем, в лучших традициях американской мелодрамы, после его слов «как дела?» я ему все и выдала, как на духу. Про снайпера, про подругу, про ее сестру, которая в больнице, причем время моего рассказа Джеймс все время молчал и ни один мускул на его лице не дрогнул. Я все говорила и говорила, а он все слушал, словно впитывал информацию, как губка. Я уже было подумала, будто он заснул с закрытыми глазами, когда закончила нудное повествование о печалях моей жизни, но Джеймс, удивил меня и заключил в крепкие объятья. Не знаю, как описать вам это чувство… Когда ты попадаешь в искренние, теплые и страстные одновременно, объятья человека, в которого очень давно и жарко влюблен… Ты понимаешь, что ради таких вот моментов и стоит выносить все тягости этого бренного мира и то, что в жизни ты почти, что ноль без палочки. Это ощущение опустошенности словно улетучилось из моего организма, выходя вместе с каждым новым выдохом. Мне становилось тепло и спокойно, а внизу живота зарождалось что-то, от чего хотелось поцеловать его. Прижаться к нему, дать ему понять, что я не хочу уходить, оставлять его… Бросать его… — Мне нравится, как ты пахнешь… — Пролепетала я, краснея и подсознательно не веря, что такой человек, как я, сказал что-то подобное. Джеймс замер, прерывисто выдохнул и опрокинул меня на диван, нависая сверху. Знаете, я думала, что такое бывает только в Голливудских фильмах про большую и искреннюю любовь: когда тебя опрокидывают на постель так резко и безмолвно, ты наверняка, должна дать этому нахалу пяткой промеж ног! Но я, о чудо, этого, слава всем Богам, не сделала. Я будто впала в оцепенение, и чувствовала только, как бьется мое сердце. Створки губ Джемса были приоткрыты и спустя несколько секунд, он, осыпая меня каплями растаявшего снега, летевшими с его плаща, накрыл мои губы поцелуем. Это был самый прекрасный и самый настоящий поцелуй из всех, что мне доводилось ощущать в своей жизни. Да, это был именно он – тот самый мужчина, которого я ждала всю свою жизнь. Я уже была в него влюблена. Я осторожно коснулась ладонью его щеки, колючей, словно он был ежиком, и от моего прикосновения только свернулся в клубок. Уже хотела отдернуть руку, но он вовремя ее перехватил, прижав к своей щеке. Поцелуй продолжался, становился все более требовательным, страстным, и моя ладонь со временем переместилась на его шею: теплую, напряженную. Джеймс… Я закрыла глаза, отдаваясь, на этот раз, желанным ощущениям его близости и тепла. Ощущения его поцелуев оставляли после себя запах кофе и одеколона, которым он пользовался. Кожа горела и требовала большего, чем простые поцелуи: кто же знал, что и он тоже желал этого так сильно. Почему не сказал?! Ну конечно: женская логика не заставила себя ждать и явилась с протестами в самый ответственный момент. Когда поцелуи опустились ниже, к линии талии, и моя рубашка была уже расстегнута до конца, раздался звонок. Джеймс остановился и взглянул на меня. Я увидела, что его глаза, ровно, как и разум, затуманены страстью и желанием. Желанием меня. Подобное зрелище повергло меня в шок, который быстро сменился гордостью за себя и разрушением всех моих комплексов. Да. Стены, разделявшие нас с Джеймсом, которые были возведены в моей душе, с треском и звоном падали на воображаемый пол моей души. — Не обращай внимания… — Прошептала я, приподнимаясь и оставляя на его губах страстный поцелуй. Похоже, что Джеймсу это понравилось не меньше, чем мне и он, усмехнувшись, скинул с себя пальто, о котором забыл уже давно. Ну, наконец-то, — подумала я, — хотя все равно: уже вся вода с его пальто вылилась на меня. Телефон назойливо звонил. Раз за разом, абонент на том конце провода явно собирался вмешаться в мою личную жизнь. На четвертый раз, я добралась рукой до кармана, в котором лежал мой телефон, и сбросила звонок. Джеймс лишил меня последнего атрибута одежды, трусиков и я, обнаженная, предстала перед его взором. Сначала не поняла, почему он ухмыльнулся, и попыталась закрыться, но он перехватил мои руки и припечатал меня к дивану. — Не надо, — спокойно, но властно произнес он, — мне нравится твое тело. Почему ты смущаешься? Я открыла, было, рот, но ничего не сказала, потому что все еще боялась ему сказать про мои комплексы, которых, до этого момента было несметное полчище. Джеймс оказался сообразительнее, чем я думала: — Глупая. — Он рассмеялся, и, поцеловав меня в кончик носа, прошептал: — Тебе нечего переживать, ведь ты – само совершенство. Я покраснела и вновь ощутила, как сердце забилось в моих ушах. Пока я обдумывала его слова (а думать я люблю, к счастью и порой, к сожалению), Джеймс времени не терял и, обнажившись, толчком вошел. Я вскрикнула, от неожиданности и боли одновременно, после чего, похоже, от шока, заплакала. Джеймс прерывисто выдохнул и в страхе вскочил на ноги. — Ты… Ты, что… Девственница?! — Вскричал он, активно жестикулируя. Я не знала, что ему ответить, поэтому, все еще плача, стыдливо натянула на себя рубашку, в надежде прикрыться. Джеймс, постояв минуту, несколько раз сменился в лице, но вопреки моим ожиданиям, подхватил меня на руки и направился вместе со мной в ванную. Там он поставил меня в кабинку душа и включил теплую воду. Я же, как самая настоящая леди, плакала уже больше для того, что бы, не казаться трусихой. Джеймс прижал меня к себе и стал целовать в шею. Я, по началу, плакала, но после нескольких поцелуев успокоилась и даже обняла его. Стало приятно осознавать, что после всего, что произошло между нами несколько минут назад, он не выставил меня за дверь, а успокоил и до сих пор обнимает. — Если бы я знал, что ты девственница, я бы… сделал все… более мягко. — Со вздохом произнес доктор, размешивая сахар в чашке кофе с лимоном. Я не смогла сдержать улыбки и, прикоснувшись к щеке Джеймса, приподняла его лицо, чтобы стереть расстроенную и растерянную гримасу. Мужчина взглянул на меня с непониманием и интересом, после чего подался вперед. Я впервые в жизни поцеловала кого-то первая. Я впервые поцеловала Джеймса, сама. Не он меня, а я его. И, наверное, для нас обоих это было неким знаком, нулевым меридианом, на котором все только начинается. — Это, что такое было? — Произнес растерянный доктор, переводя дух. Я лишь улыбнулась и провела ладонью по его волосам: похоже, я влюбилась без памяти в этого человека и теперь, когда он отвечает мне взаимностью, я могу немного расслабиться. Вздохнуть спокойно, выдохнуть и дышать полной грудью. — Лучше расскажи мне о себе. — С улыбкой отозвалась я, — Обо мне ты знаешь почти все: имя, возраст, фамилию, и… даже подробности моей интимной жизни. Я рассмеялась, а Джеймс улыбнулся и, сделав глоток кофе, совершенно открыто ответил мне: — Меня зовут Джеймс Ковенант. Странное имя для человека, который живет в России, да? — Он снова глотнул кофе. — Я жил с родителями в Кентукки, но мы переехали из-за того, что отец поступил в распоряжение Российского Министерства Внутренних Дел. Уж не знаю, как так случилось, если честно… Просто, я пошел в Российскую школу, и понял, что тех, кто отличается от других – обычно затравливают. В общем, в этом Россия и Америка очень похожи. Джеймс рассмеялся, и проглотил печенье, после чего запил его двумя глотками кофе. Я слушала его с таким вниманием, будто сижу на лекции по мастер-классу, и мой талант в области рисования зависит от того, насколько внимательно я выслушаю его рассказ. Телефон разрывался в соседней комнате, но на него я уже не обращала внимания, и не обращала бы дальше, если бы Джеймс не заставил меня ответить. — Да? — Валеева, черт тебя дери, где тебя нелегкая носит?! — По ту сторону «провода» бушевал очень знакомый мне голос. — Карпов?! — Не выдержала я, и даже вскрикнула. Джеймс подошел ко мне сзади, обнимая за талию и целуя в шею. Некстати, так как мое дыхание предательски сбилось, компрометируя ситуацию. — Ты… — Стас, видимо, заметил это и поспешил выяснить, в чем тут дело. — Ты где? Что делаешь? — Бегаю. В парке. — Не задумываясь, соврала я, и уставилась на свое отражение в зеркале. Джеймс тихо усмехнулся, прикусив кожу на моей шее. Я вздрогнула и сжала в руке телефон, непроизвольно нажав на какую-то клавишу. Долгое нажатие породило в трубке гудящий звук, от которого Стас нецензурно и громко выругался в мой адрес. Я закатила глаза: — Что хотел? — Мысленно усмехаясь, спросила я. — Где ты? — Голос подполковника становился все более злобным. — Где Юля? Она с тобой? — Нет, я у… Я… А что? Где Юля? Что случилось? — Мгновенно выпутавшись из объятий Джеймса, я стала искать взглядом свою куртку. — Понятно. — Подозрительно спокойно ответил Стас и замолчал. Его молчание повергло меня в шок, испуг и ступор. Я не знала чего ждать, но сознание услужливо подбрасывала «в огонь» размышлений по больше свежих «поленьев». После того, как мысли стали роиться в голове, перемешиваясь с предположениями о том, что же будет дальше и с самыми наихудшими представлениями о судьбе несчастного ребенка, у меня по спине забегали мурашки. — Сука! — Стас, на другом конце провода ударил руками по рулю и его машина отозвалась обиженным сигналом клаксона. Пошли гудки и я, бросив телефон в карман, кинулась к Джеймсу, несколько раз встряхнув его за плечи. Паника охватила мое тело и душу, так что, я подумала, что…да кого я обманываю? Я вообще не думала в тот момент. — ГДЕ?! МОЯ?! ЮЛЯ?! — Чего? — Опешил молодой человек, после чего попытался меня образумить, несколькими попытками поцеловать и умерить мой гнев и испуг. — ГДЕ ОНА, ГОВОРИ НЕМЕДЛЕННО! — По щекам заскользили слезы, которые я совсем недавно успокоила. — Я не знаю, сегодня утром ее уже не было! Мне сказали, что ее выписали и ее забрала мать! — Закричал Джеймс, чтобы перебить мои истошные рыдания и крики о том, что я во всем виновата. Услышав это, я тихо застонала и, найдя куртку на спинке кресла, бросилась к ней. На ходу одеваясь и обуваясь, я пыталась дозвониться до Алисы, потому что понимала, что нам срочно нужно найти девочку. Она ведь не говорит, а посему не могла сказать, что у нее нет матери. — Может, объяснишь, в чем дело?! — Закричал Джеймс, в попытке остановить меня и схватился за рукав моей куртки. Я небрежно дернула руку и взглянула на него с обидой и ненавистью: — У Юли и Алисы нет родителей. Наверное, я оставила его в замешательстве, на пороге его собственной квартиры. После всего, чтобы было между нами в этот день, и после этой сцены, он, скорее всего, ненавидит меня и никогда больше не вспомнит моего имени. Впрочем, я не хотела об этом думать и вскоре выкинула ненужный мусор из разума. Неприятным стало осознание того, что больше всего в жизни я хочу увидеться с Карповым…