Северный ледовитый Океан.

Погода была чудовищной почти всю следующую неделю. Дождь лил не переставая, замок погрузился в мрачную, тихую дремоту. Ученики передвигались только группами, причем, чаще всего, вместе с кем-то из учителей Хогвартса, как раз для того, чтобы избежать стычек с Кэрроу. Их с лихвой хватало на уроках Защиты от Темных Сил, а потому лишний раз встречаться с ними в коридоре никто желанием не горел. Сентябрь тянулся невероятно медленно. Новым указом Министерства Магии стал "Указ об отмене матчей по квиддичу". Метлы даже сами по себе стали вне закона, как и совы — ученикам было запрещено приходить в совятню (дементоры, переметнувшиеся на сторону Воландеморта, строго следили за тем, чтобы никто из студентов не отправлял жалобных писем домой), а вот метлы было приказано запереть в чулане, а ключ отдать профессору Руквуду. В назначенный день и час он ожидал учеников возле чулана для метел. Из студентов выстроилась длинная очередь — те, кто официально входил в команду по квиддичу, а так же те, кто имел собственные метлы для урока полетов на метле. Ученики сдавали свои метлы с такой неохотой, словно расставались с чем-то драгоценным. Джинни, например, относя школьную метлу в чулан к остальным, плакала. В конце очереди оказалась и Николь. Она после конфликта с Амикусом везде появлялась только с Изабель, своей подругой. Пожалуй, лучшей подругой. Они весело болтали, обсуждая как Вероника Филти с шестого курса попыталась применить какое-то косметическое заклятие на своем лице и до того обезобразилась, что подружкам пришлось срочно отвести бедняжку к мадам Помфри. Она недовольно пробурчала что-то о девичьих желаниях выделяться, которые расходятся со здравым смыслом, затем бросила беглый взгляд на практически седые волосы Николь и удалилась, закрывая ширму у кровати Вероники. Очередь к чулану медленно двигалась. Где-то в середине этой очереди Николетта заметила, что профессор Руквуд не сводит с неё взгляда. Малфой, прямо перед ним, умолял оставить ему его прекрасную, дорогую метлу. Но такие фокусы могли бы пройти, если бы метлы собирал под замок Слизеринский декан… Августус был непреклонен. Он молча окинул коротким взглядом Драко и, без особого энтузиазма, всего лишь жестом попросил его дать следующему волшебнику выполнить указ Министерства. — Он на тебя смотрит! — Громче, чем планировалось, брякнула Изабелла. — Тебе кажется. Он смотрит на всех, он же учитель! — Возразила Никки, но сама она уже успела заметить пристальный взгляд мужчины, который без зазрения совести скользит по ее волосам, задранным в конский хвост чуть сбоку, а не сзади, так, что пряди волнами спадают на плечо. Он осмотрел ее аккуратное лицо, острый маленький подбородок, и вернулся к глазам — серо-голубым, однако сама Николетта всегда говорила окружающим, что её глаза подобно камню настроения меняют цвет. Очередь дошла до Пуффендуйки. Она сжала древко метлы и нехотя поставила ее в чулан, выбрав самый «малонаселенный» метлами. Будто бы так её метле станет безопаснее. — Мисс Ковенант, — Руквуд нарушил молчание также неожиданно, как появился несколько недель назад, в вагоне Хогвартс-экспресса. — Вы играете в квиддич? — Не прошла отбор в прошлом году. — Сухо сообщила она. — Что ж, это весьма печально. Думаю, Вы прекрасно смотрелись бы. — Участливо заметил профессор, и между ними повисла неловкая пауза. Изи, которая будто случайно остановилась в нескольких метрах от них, завязывала шнурки и хихикала, закрывая лицо волосами. — Как поживает эссе? Николь широко раскрыла глаза. У нее на лбу было написано, что о древних рунах, предмете профессора Руквуда, она благополучно забыла! Не то, чтобы она совсем за них не садилась, но после заклинаний и ЗоТИ сил почти не оставалось, а профессор Руквуд задал написать эссе длиной не меньше двадцати дюймов! Что такого волшебница могла знать об Истории древних Рун, что могло бы уместиться на таком длинном свитке пергамента? Николь не могла свободно посещать библиотеку, в нее с завидным постоянством наведывалась Алекто Кэрроу (чтобы поспать на широком подоконнике у запретной секции). — Профессор… — Прошептала она, готовая уже признаться, но декан улыбнулся краешком губ. — Не опаздывайте, мисс Ковенант. И зашагал прочь по коридору. Николетта несколько минут стояла, не шелохнувшись, а затем к ней подошла подруга. Они быстренько обсудили, как поступить с этой ситуацией с Древними рунами, а точнее, с отсутствием выполненного домашнего задания. Изи решила, что прогулять ЗоТИ — не самая мудрая идея, учитывая то, как брат с сестрой Кэрроу относятся к провинностям на их предмете, однако, Николь сочла лучшим выходом именно этот вариант. За время, что она потратит на бесконечные препирательства с Амикусом, потому что не планирует набивать руку на своих однокурсниках, можно будет спокойно написать эссе в библиотеке. И нервы поберечь, и здоровье. — Но ты же не сможешь вечно прогуливать ЗоТИ! — Запротестовала подруга, хватаясь за голову и ероша волосы на ней. Она была в настоящем ужасе от того, что Никки собирается дергать тигра за усы! Но Николь лишь махнула рукой и убежала в сторону библиотеки, оставив Изи наедине с её страхами. К слову, даже встреча с Алекто точно не состоялась бы, ведь пожирательница не придет в библиотеку: не станет же она пропускать такую чудесную возможность развлечься с непростительными заклинаниями. Время пролетело очень быстро. Николь настолько углубилась в тему, заданную профессором Руквудом, что очень быстро написала тот минимальный объем, который был задан для удовлетворительной оценки. Осталось лишь принести свиток с домашним заданием на проверку и звонок, громыхнувший даже в библиотеке оглушительным звоном, призвал Никки собрать в сумку школьные принадлежности и бежать на урок. По пути ей встретился Джастин. Он в последнее время был отстраненный и хмурый, они с Николеттой почти не разговаривали, а ведь несколько лет подряд даже слыли лучшими друзьями. Единственное, что сказал Джастин, да и то после того, как его догнал Эрни МакМиллан, так это то, что Амикус был просто в бешенстве, когда узнал, что его любимая волшебница не придет сегодня на урок. О причине он выспрашивал у Изабеллы, которая не нашла ничего лучше, чем соврать — сказала, будто Николь не хорошо и вот уже час она отлеживается в больничном крыле. Правда, Изи не учла, что перед ней те самые люди, чьи способности куда выше её и вообще кого бы то ни было в классе. Амикус никогда не слыл прекрасным магом, а вот Алекто безукоризненно и четко влезла в разум Изи легилименцией и без труда узнала, что девушка врёт. Конечно, наказание не заставило себя ждать. Оказалось, что именно поэтому на Николь злился Джастин. Однако и остаток истории Николь слушать не хотела — вопреки попыткам Эрни задержать ее, схватить за руку, вразумить иным образом, Ковенант помчалась вверх по лестнице к кабинету ЗоТИ. К счастью, с Изи и Амикусом она встретилась едва преодолев лестницу наверх. Пожиратель, небрежно сжимая узлом мантию Пуффендуйки, потрясывал ею, как тряпичной куклой и отвратительно ржал. — Отпусти ее! — Завопила волшебница, хватая Амикуса за руку. Но тот лишь оттолкнул Николь в сторону. — Животное! Амикус, зло сверкнув глазами, отбросил Изабель, измученную пытками, в сторону. Он нависал над Николь, которая пятилась к стене между двумя опустевшими картинами и дыхание у нее, кажется, остановилось. В груди заболело из-за страха или даже ужаса, который в этот момент поместился между лёгкими, болезненно их сжимая в размере. Внезапно мисс Ковенант почувствовала спиной стену, и поняла, что отступать уже некуда, а бежать было не в её правилах, тем более, что бросать Изи она не собиралась. Кэрроу внезапно стало двое. А позади показался Джастин, размахивая беззвучно порошком мгновенной тьмы, имеющим форму небольшого черного камня. Николь кивнула, и в тот же миг Джастин кинул этот камень под ноги, из-за чего камень сразу же рассыпался порошком под ногами брата и сестры, а затем обратился в облако непроглядной тьмы. Амикус взревел словно раненый зверь пытаясь дотянуться до Николь рукой и вытащить ее из облака. Алекто вопила «фините» и «люмос», но ничто не развеяло темноты. В это время Николь в темноте нащупала руки подруги, прижавшейся к перилам лестницы справа от неё (местоположение Изи Николь обозначила для себя ещё до вмешательства Джастина), схватила подругу, и они, молча преодолевая тьму, оказались рядом с Джастином и Эрни. — Бежим, скорее! — Поторопил компанию Эрни, держа наготове палочку. Компания бегом преодолела два лестничных пролета, оказалась в коридоре пятого этажа и завернула за угол, когда из двери в кабинет древних Рун вышел профессор Руквуд. Кажется, до него донеслись вопли пожирателей Кэрроу, которые справились с дизориентировавшим их порошком и уже пустились в погоню. Николетта взглянула на него с какой-то невероятной надеждой во взгляде, но лицо профессора не выражало абсолютно никаких эмоций. Первым из-за угла показался Амикус. Едва успев выхватить из толпы учеников, явившихся на занятия по рунам, образ Николь с её четко различающимися по цвету волосами, направил палочку в спину девушки, выкрикивая при этом неприличные ругательства. Николь обернулась на вопли, но Руквуд уже отодвигал ее рукой в сторону. Проклятие, невербально выпущенное ни то Амикусом, ни то Алекто, было мастерски отражено профессором. Он сделал всего один ловкий взмах палочкой, когда это произошло, и Амикус тут же остановился, задыхаясь после быстрого бега вниз по лестнице. — Августус… — Произнес он, переводя дух. — Эта чертова ведьма… она… — Она прежде всего, моя студентка. — Холодно и безразлично произнес профессор древних Рун. — Она напала на нас! — Завопила Алекто, яростно размахивая волшебной палочкой за плечом брата. Николетта обратила внимание, что не смотря на всю комичность ситуации, ярость Кэрроу не перерастала ни во что большее, чем вопли. Ни Амикус, ни его сестра просто не решались подойти к Руквуду и вступить с ним в открытое противостояние, что, разумеется, было на руку девушке. Тем временем, к слову, она была прижата к профессору его же рукой. Левой ладонью, извернувшись, он держал студентку за мантию, не давая выйти из-за его спины, а правой держал наготове палочку. Этот жест почему-то заставил Николь непроизвольно прижаться к профессору. Секунда, другая, и она прикрывает глаза, чувствуя себя в безопасности. Пусть и временно. — Темный Лорд не одобрит истребление магической крови, тем более, что мисс Ковенант относится к роду чистокровных волшебников. — Произнес Руквуд, все ещё выражая всем своим видом крайнюю степень готовности в любой момент отразить любое заклинание Кэрроу. — К тому же, я считаю поведение мисс Ковенант недопустимым. Поэтому с твоего позволения, Амикус, я сам накажу свою студентку. Взысканий после уроков с нее будет достаточно. С этими словами, Руквуд жестом приказал своим студентам пройти в кабинет. Но сам остался стоять не шелохнувшись. — А я уж думал ты забыл о Темном Лорде… — с шипением произнес Амикус, до побелевших костяшек пальцев сжимая палочку, однако, не в силах сделать ничего иного. Встретившись с молчанием Руквуда, он и его сестра убрали палочки (точнее, опустили руки, в которых сжимали это магическое оружие), и зашагали прочь. Только когда брат и сестра скрылись за поворотом, Руквуд опустил свою палочку, отпустил мантию Николь и обернулся к ней, смотря очень серьезно, с настоящим осуждением во взгляде. — Сегодня в шесть в моем кабинете. — Сказал он, и жестом указал Николь на класс древних Рун. Уроки тянулись бесконечно. Августус Руквуд вел занятия довольно интересно, и им даже удавалось забыть, что он вовсе не профессор, а пожиратель смерти. Держался мужчина отчужденно, но уверенно. Все понимали, что он знает, о чем рассказывает, и является настоящим специалистом в области толкования древних Рун. После проверки домашнего задания, некоторые даже получили от профессора дополнительные баллы. Однако ни Николь, ни Изабель, ни Джастина не радовало ничто. После ужина компания вернулась в гостиную факультета. Меньше, чем через полчаса, Николь предстояло посетить декана для отработки наложенного на нее взыскания. Джастин, которого понесло на крик ещё во время ужина, в гостиной разошелся не на шутку. По его мнению, то, что Руквуд защищал их, а конкретно Николь, ничего не значит, а потому и взыскания отбывать она не обязана. Что же касается Изабель, то она поддерживала подругу всецело, и все пыталась успокоить Джастина, что, кстати, не имело никаких успехов. Сама Николетта испытывала благодарность перед деканом, а потому переоделась в спальне в свою обычную маггловскую подростковую одежду, спустилась обратно в общую комнату. Джастин уже молчал. Но смотрел на светловолосую волшебницу с осуждением. Эрни поддерживал друга. Собственно, весь факультет разделился на две части — тех, кто поддерживал Николь и понимал, что из всех возможных вариантов им достался не самый плохой, и тех, кому было наплевать на человеческие качества. Тех, кто считал своим долгом ненавидеть Руквуда. Этот факт немного раздражал Николь, но она убеждала себя, что это все потому, что она не может просто забыть воспитание родителей и плюнуть на чувство благодарности, которое обуревало девушку после инцидента в коридоре. Оставив дискуссию в самом разгаре, Никки незаметно выбралась через проход за бочками, и побрела наверх, к кабинету профессора. По пути она встречала студентов Слизерина, единственного факультета, который чувствовал себя вольготно в сложившейся ситуации. Почти все здесь были в рядах пожирателей смерти, потому их дети свободно общались с пожирателями, присутствовавшими в школе. Амикус и Алекто, отвечавшие за безопасность, так же прогуливались по коридорам, то и дело находя себе «нарушителя» и издеваясь над ним. В этот раз Николь повезло и она не встретила Кэрроу вплоть до самого конца своего пути. Немного помявшись, волшебница постучала в дверь, после чего услышала ровный голос профессора, разрешавший ей войти. Не медля больше, она вошла, вновь очутившись в просторном кабинете, тускло освещённом настольной лампой на рабочем столе и камином, расположенном на смежной стене, соединявшей между собой рабочий кабинет и спальню мага. — Проходите, присаживайтесь за стол. — Произнес Руквуд, указывая жестом на парту и стул, специально установленную в середине кабинета для Николь и ее наказания. Николь послушно прошла и села за парту. Руквуд плавным движением палочки поднял в воздух учебник древних практических применений защитных заклинаний на парту перед Николь, и продолжил что-то писать в свитке пергамента. Николь почти минуту непонимающе таращилась на книгу, после чего произнесла: — Профессор… но я думала, вы дадите мне руны для перевода… — Рад, что Вы испытываете тягу к моему предмету, однако считаю, что Вам куда важнее прочесть эту книгу, пока вы отбываете у меня наказание. — Ответил маг, и взглянул на Николь с тенью улыбки на лице. — Мисс Ковенант, я хочу чтобы Вы поняли одну вещь… нападать на профессора Кэрроу было столь же глупо, как засовывать голову в горящий синим пламенем исчезательный шкаф. — Руквуд неодобрительно покачал головой. — В следующий раз меня может не оказаться поблизости, а Амикус довольно сильный волшебник. Думаю, Вам и не снилось, насколько. Николь смотрела на него, поражённая откровенностью профессора. И вместе с тем у нее мгновенно появилось, что сказать ему в ответ, однако, она промолчала, виновато опуская голову. — Простите… — Пробормотала девушка, открывая учебник. — Я не просил Вас принести извинения, мисс Ковенант. Я призвал Вас быть более осторожной. После этого они уже не смотрели друг на друга. Руквуд что-то записывал, а Николетта старалась вникнуть в написанное в книге. Правда, у нее не очень получалось, и все, о чем она думала, это о словах профессора. Он не просил ее извиниться и не хотел от нее раскаяния… несмотря на то, что речь шла о нападении на его коллегу по оружию. Время тянулось ужасно медленно. Николь хотелось спать, и она время от времени поглядывала на Руквуда, чтобы понять, сколько времени он готов потратить на отработку ею наказания. А он, казалось, был готов задержать ее чуть ли не до двенадцати часов ночи. От этой мысли девушка закатила глаза и вновь углубилась в попытки понять написанное в учебнике. Сложность состояла в том, что непрошенные мысли роились в голове как пчелы, каждая жужжала, и из-за этого сосредоточиться на чтении оказалось и вовсе практически невозможно. Профессор тем временем встал, запечатал свиток, поставив на нём оттиск печати на перстне с его руки, затем прошел к окну, открыв его, и с минуту стоял в безмолвии, а после Николь заметила, что столь же черная, как ночь за окном, в воздухе перед профессором парила сова. Руквуд привязал к ее лапке свиток, что-то сказал ей, и закрыл окно. Николетта, до сих пор находившаяся под впечатлением от увиденного, не смогла вовремя отвести взгляд и сделать вид, будто все это время с интересом изучала вторую главу книги «наказаний». Пожиратель слегка улыбнулся, глянув на волшебницу, спешно отводившую взгляд. — Руны были бы вам интереснее, мисс Ковенант? Николь что-то не совсем внятно пробормотала. Затем взглянула на него, все ещё стоящего у окна и улыбающегося. Лицо Руквуда от улыбки действительно преобразилось. Что-то в ней побуждало Николь больше не переживать за написанное в книге, поэтому она отложила учебник и встала со своего места, подходя к магу медленно, будто боясь спугнуть то неожиданное единение, возникшее между ними благодаря его улыбке. — Мне было бы интереснее узнать Вас получше, профессор. — Ответила Николь, становясь напротив него у подоконника. Профессор задумался, и это слегка приглушило его улыбку. Однако Николь была настроена решительно и, заметив позади него, около стены граммофон, взмахнула палочкой, чтобы от него начала исходить лёгкая английская музыка. Лёгкий джаз, под который волшебница принялась плавно пританцовывать и улыбаться, не сводя взгляда с профессора. Он, кажется, был настолько заинтересован развитием ситуации, что совершенно забыл об осторожности, которой руководствовался до сего момента и кивнул, одобряя предложение Николетты на некую… игру. А игрок он был отменный. — Правда или Вызов, мисс? — Лукаво прищурившись, вопрошал пожиратель, протягивая раскрытую ладонь девушке, что на смене мелодии с джаза на классическую с красивым, женским вокалом прекратила свои танцевальные движения. — Я… — Студентка опешила, сжимая ладони в кулаки и опуская руки вдоль туловища. — Я никогда… я не умею… Руквуд качнул рукой, что была протянута к волшебнице, будто ещё раз призывая ее довериться ему и его опыту. Он ничего не сказал до тех пор, пока Николь, наконец, не коснулась холодными пальцами правой руки до его горячей ладони. Это прикосновение заставило ее вздрогнуть, но руку девушка не убрала. Наоборот, что либо делать было уже попросту поздно. Руквуд держал её ладонь аккуратно, как держат руки коллекционера дорогую и хрупкую фарфоровую статуэтку. Другую рукой он ощутимо, но с такой же нежностью скользнул по талии девушки, опуская пальцы на спину волшебницы и нажимом на нее, сокращая расстояние между ними. Вальс, закруживший их, начался так же плавно и осторожно, как все другие движения связанные с ним. — Мне представлялось, что Вы несколько смелее, мисс Ковенант. — Руквуд улыбался, глядя ей прямо в глаза. Наблюдая уже эту очарованную и оробевшую девочку, чьи щеки пылали после его прикосновений и музыки, что так удачно смеялась на мелодичные и спокойные композиции. — Правда. — Поведайте мне о Вашем самом грустном воспоминании, — тут же вопрошал посерьезневший профессор, все ещё продолжавший кружить волшебницу в танце. Стол и стул, на котором сидела Николь, исчезли, словно их и не было. Николь сама того не ощущая, сильнее сжала руку профессора, явно стараясь совладать с собой. Для нее самым грустным воспоминанием был день похорон матери, как и сама мысль расставания с ней. Она, конечно же рассказала Руквуду об этом со всеми подробностями, сама не понимания своей откровенности, ведь раньше она этой темы избегала или рассказывала о смерти матери без подробностей. Сегодня она буквально вывернула перед пожирателем смерти всю душу, отчего несколько непрошенных слезинок скатились по щекам девушки, и она дернулась, пытаясь забрать руку у мужчины, ведущего танец. Он остановился, но руки не выпустил и самостоятельно, едва ощутимо прикоснувшись указательным пальцем к щеке девушки, смахнул слезы. Услышав эту историю, Руквуд нахмурился, понимая видимо всю боль волшебницы, которая сейчас словно закрылась от него после рассказанного. Она заняла позицию оборонительную, стараясь обнять себя за плечи руками и спрятаться. Руквуд сделал шаг назад от неё и молчал, ожидая, что девушка поймет — не самое мудрое решение пытаться узнать лучше человека, который является пожирателем смерти. Даже если он проявляет к ней доброту. А может и не к ней вовсе. — Правда или вызов, профессор? — Вдруг произносит Николь, прерывая молчание и опуская руки, которыми сжимала плечи. — Правда. — Казалось, он даже не задумывался над этим вопросом. И ему было совершенно не важно, что он ответит, потому что страх сказать что-то лишнее не касался его сознания. — Расскажите о своей семье, профессор? — Чистокровный. Отец маг, мама — колдунья. Единственный сын. Надежда рода. Был помолвлен. — Безусловно честно, но так же без подробностей отчитался Руквуд. — Правда или вызов? — Вызов… — Николетта была обескуражена отчётом, особенно той частью, где упомянулась помолвка. Она не знала, можно ли дальше расспрашивать профессора и можно ли вообще затрагивать эту тему? Почему он расторг помолвку или, может, они просто не успели пожениться? Слушая его, Николь попросту забывала, что такой человек может быть пожирателем смерти. Лицо у него было с одной стороны покрыто следами какой-то болезни, однако это не делало его непривлекательным. Руквуд был высоким, сильным физически, но по возрасту годился ей в отцы. — Покажите мне телесного патронуса, мисс Ковенант. — Сказал пожиратель. Сам он, как помнила Никки, обладать патронусом на мог. Николь взмахнула палочкой, из которой тотчас возник серебристый дымок, превращающийся в облако и образующее форму волка. Волчицы, если точнее. Она была в холке с доброго оборотня, осторожно подошла на мягких лапах к волшебнице, ткнула носом ее в ладонь, от чего Николетта улыбнулась и взглянула на профессора. — Вызов. — Сказал он, улыбаясь в ответ. Николь сделала несколько шагов к окну и забралась на подоконник, ощущая через тонкий шифон своей алой блузы холод оконного стекла. Она собиралась попросить у него то, чего боялась. Чего боялись многие в школе, но от чего-то именно это требовалось волшебнице для собственного успокоения. Для оставления чего-то очень важного за дверью кабинета профессора. — Покажите мне вашу Черную метку, сэр. Руквуд напрягся всем телом. Она видела, как он медленно касается рукава своей мантии другой рукой, вместе с тем подходя ближе к волшебнице. Улыбка исчезла с его губ, выражение лица сделалось жёстким, словно перед ней был совсем другой человек, не имеющий ничего общего с преподаванием в Хогвартсе. Кажется, сейчас она видела настоящего Августуса Руквуда, пожирателя смерти, а не искушенного ценителя классической французской музыки. Маг подошёл вплотную к девушке, рукав обнажал черную змею, медленно извивающуюся на его предплечье. Он смотрел ей прямо в лицо, пытаясь уловить изменения в выражении лица студентки, вместе с тем медленно закатывая рукав так, чтобы она смогла увидеть метку полностью — черный череп, основание змеи, вылезающей из пустого рта. — Правда или вызов? — Приглушённо произнес он, все ещё рукав закатанным и не сводя взгляда с ее глаз. Николь ответила немедленно, тихо, почти шепотом: — Правда. — Вы боитесь? — Нет… — Шепнула Николь. Она ощутила, как ее собственные пальцы касаются его ладони, затем медленно скользят вверх по руке, и вот она уже касается метки, ее начала, где показывает свои страшные зубы змея. Татуировка по ощущениям выступает немного наружу, что заставляет волшебницу вздрогнуть, но это было не от страха, а от ощущения близости, которое подарило им именно это небрежное прикосновение. Дыхание участилось у обоих, Руквуд отдернул руку, рукав мантии опустился, пряча метку. Больше он не был пожирателем смерти, это было лишь мгновение, оставшееся в воспоминаниях. — Правда. — Произнес он, пальцы мужчины медленно и аккуратно коснулись её талии, и вовсе уже не так аккуратно как раньше, в танце, теперь он словно требовал большего, требовал близости, поэтому подушечки пальцев впились в ее бока, лишая волшебницу возможности ускользнуть. Впрочем, она и не пыталась. — Как Вас зовут? — Николь этот жест оглушил почти полностью. Она чувствовала, как ее дыхание, до ужаса жаркое, осушило губы и она, жадно облизнув их языком, бросила все свои силы на то, чтобы успокоить сердцебиение. Щеки у нее пылали, пальцы ее рук коснулись лица мага, стоявшего перед ней и девушка убрала прядь волос, закрывавшую половину его лица. — Августус Иен Руквуд. — Сказал он тихо, вздрагивая на секунду от этого прикосновения и прикрывая на секунду глаза. Это движение было похоже на то, что его уже давно никто вот так не трогал. Вообще никак, собственно говоря, не трогал. — Вызов. — Произносит Никки, подаваясь немного вперёд. Теперь их лица находятся в десяти, Мерлинова борода, сантиметрах друг от друга! — Покажите мне… — Он медлит, убирая одну руку с ее талии, чтобы достать из рукава мантии палочку. — Свое самое счастливое воспоминание. Николь сглатывает. Она понимает, что условия магического контракта не дадут ей избежать его воли, но легилименция с ней не случалась ещё никогда. Ей страшно. Она дрожит в его руках, не то от страха, не то от холода стекла, к которому прислоняется спиной. Тем не менее, чуть помедлив, закрывает глаза. В какой-то книге волшебница читала, что во время легилименции нужно очистить сознание от посторонних мыслей. Процесс этот неприятный, но лучше всего позволить магу получить то, что он хочет, особенно, если ты не в состоянии свой разум защитить. Теплая волна энергии касается Руквуда, он ещё сильнее сжимает пальцы на талии девушки, и вдруг он видит её — Николь, ее белоснежные волосы завиты и волнами падают на плечи, она спускается по дубовой лестнице, блестящей от лака и уборки домовых эльфов. Внизу, в просторном холле ее встречает отец — высокий мужчина с короткими, каштановыми волосами. Николетта улыбается ему, на ней красивое платье с мягкой юбкой из фатина белого цвета, расшитое блестящими пайетками и камнями. В волосах мерцают такие же камни, как и на платье. Ей семнадцать. Отец устраивает прием в честь красавицы дочери и ее совершеннолетия этим летом. Министерство ещё не пало, они пока ещё счастливы. На глазах у Николетты слезы радости. Руквуд обрывает действие заклинания. Открывает глаза. И снова, максимально нежно, аккуратно и едва касаясь ее лица, убирает с щеки слезу, проступившую на щеке от воспоминаний. — Вызов. — Мягко говорит он, заставляя Николь открыть глаза и взглянуть на него. Николетта ждала этого слова. С ужасом осознав эту мысль, девушку залилась краской. Ей было сложно представить себе, что четыре часа назад она пришла в кабинет декана для того, чтобы отбыть наказание за нападение на Амикуса, а теперь она сидит на подоконнике, в самой маловероятной из возможных позиций — с руками пожирателя смерти на её талии, и их лица находятся так близко друг к другу, что очевидное вот-вот произойдет по обоюдному согласию. Но может ли она себе это позволить? Ведь он ее преподаватель… кроме того, как утверждал Джастин, Руквуд был их врагом. И тем не менее, вновь убирая прядь волос с его лица, она произносит это. Отрывисто, словно задыхаясь… — П… Поцелуй… Поцелуй… — Только и получается, что выдавить у неё, и щеки становятся пунцовыми. Руквуд без особого труда целует волшебницу в щеку. В ответ на ее ошеломлённый взгляд, лукаво улыбается. — Вы должны чётче формулировать свои желания, мисс. — Произносит он, продолжая улыбаться. Вдруг Николь становится настолько красной от смущения, что опускает голову. Она не рассчитывала на такое, что уж там, момент единения явно разорван, и она сильно расстроена. — Правда. — Зачем Вы просите поцеловать Вас? — Вновь ровным голосом спрашивает мужчина. Кажется, что это последняя капля в чаше терпения девушки. Николь вздрогнула, ее тело стало слабым и безвольным. И тем не менее, лишённая возможности солгать, ее губы произносят почти беззвучно одну единственную фразу, вновь становясь сухими от учащенного горячего дыхания. — Вы мне нравитесь… — Она замирает, прикусив губу до крови, опускает голову и понимает что сказала нечто, что не должна была говорить. Связанная магическим контрактом, который, похоже, был заключён тогда, когда Никки взяла его за руку ради вальса. Руквуд ухмыляется, самой своей самодовольной ухмылкой. Однако не отпускает рук и не отходит, ему становится интересно, насколько же далеко зайдет эта девочка. Для него она в действительности просто девочка — он видел ее отца, они ровесники судя по внешности. Возможно, учились вместе в Хогвартсе и вот, теперь он стоит, держа его дочь за талию, зная, что будет дальше. Он видел это в ее мыслях, благодаря легилименции. — Вызов, Николь. — Произносит Августус, вытаскивая волшебницу из огня самобичевания за сказанную ею правду. Когда-нибудь она поблагодарит его за это, ведь за эти несколько часов их «игры» все существенно упростилось. Все эти встречи в коридорах Хогвартса, когда они как-то кротко улыбались друг другу, будто ничего не значащей улыбкой, будто случайно смотрели друг на друга во время занятий, будто бы нечаянно касались друг друга в большом зале или гостиной факультета, когда он приходил сделать объявление, касавшиеся их безопасности… все это, стало ненужным после Правды или Вызова. Николетта поднимает голову, смотря на волшебника так, словно видит его впервые. Сердце у нее делает ещё один переворот в груди, она чувствует, что оно сейчас выпрыгнет из груди, и это чувство явно причиняет приятную, сжимающую все внутри, боль. — …в… в губы… — Едва и может, что выдавить волшебница, снова пытаясь опустить голову вниз, но Руквуд перехватывая ее лицо за подбородок несколькими пальцами. Он заставляет ее смотреть ему в глаза, даже когда Николь отводит взгляд в сторону. Заставляет её. Щеки у девушки вновь становятся пунцовыми, она непроизвольно проводит кончиком языка по своим губам, отчего Руквуд и сам уже еле сдерживается, но ему важно услышать это. Услышать полностью то, что она пытается из себя выдавить. — Что? — Он приблизился к ее лицу и застыл в миллиметре от губ студентки, едва прикасаясь скользящим движением к ее губам, заставляя ее саму подаваться вперёд за поцелуем, но продолжал томиться и томить её до тех пор, пока девушка не произнесет эти слова. — Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя в губы? Николь, задыхаясь, кивает, хватаясь руками за его мантию на груди. Жуткое желание, словно пламя выжигало внутри все, что было. Весь стыд, всю боль и ярость, и обиду на Руквуда. Ведь он все прекрасно понял, просто не мог пойти на поводу просто так. — Я хочу услышать… — Шепнул он, явно не без удовольствия наблюдая за мучениями его ученицы и не давая ей ни отвернуться, ни высвободиться, вдавливая ее хрупкое тело в стекло позади неё. — Я хочу, чтобы ты поцеловал меня в губы! — Вдруг вскричала она, и слезы брызнули из глаз девушки, стекая по щекам солёным водопадом. А Руквуду только это и было нужно, чтобы, наконец, накрыв ее губы своими, прижать к себе маленькую, хрупкую студентку факультета Пуффендуй по имени Николетта Изабелла Ковенант. Он целовал ее нежно, позволяя успокоиться, совладать с чувствами. Маг испытывал уважение к этой юной волшебнице: не каждый смог бы переступить через себя, через свою застенчивость настолько сильную, чтобы быть не в силах даже говорить о том, чего хочешь на самом деле. Когда поцелуй оборвался, Николь прижалась к широкой груди профессора Руквуда, а он лёгким движением рук подхватил ее на руки и перенес на небольшой кожаный диван, стоявший напротив камина. Усадив на диван волшебницу, пожиратель смерти взмахнул волшебной палочкой, прерывая играющую мелодию из граммофона — сейчас она была неуместна и, присаживаясь рядом с девушкой. Увлечь ее за собой, чтобы Николетта забралась на диван и прижалась к нему, укладывая голову на грудь мага, оказалось довольно просто. Она все ещё всхлипывала и нуждалась в успокоении, которым он для нее был. Гладя по волосам и повторяя, словно мантру: — Тише, ничего страшного не произошло. Кого конкретно он хотел убедить, Руквуд не знал. В конце концов, он не был таким уж профессором, чтобы переживать за растление студентов. К тому же прошел уже почти месяц с того момента, как их начало тянуть друг к другу с неимоверной силой. Кто бы мог подумать, что конфликт с Амикусом так хорошо развернет в нужную сторону его отношения со студенткой. В любом случае, говоря откровенно, серьёзно он к ней не относился. Что могло быть между ними такого, что бы осудило магическое сообщество нынешнего покроя? Ничего. Он не собирался тащить ее в ряды пожирателей смерти, да и не расценивал никак иначе, кроме как приятный бонус, совмещённый с полезным препровождением с времени в Хогвартсе. Когда девушка успокоилась, Руквуд продолжал поглаживать ее по волосам, но счёл нужным произнести: — Я думаю, тебя волнуют некоторые вопросы, которые раскрылись после сегодняшней отработки, правда, Николь? Она кивнула, утирая глаза тыльной стороной ладони. — Ты можешь задать мне любой вопрос, я отвечу тебе честно. Без магического контракта. — Он взглянул в глаза волшебнице, улучив момент, чтобы смысл его слов дошел до её разума как можно скорее. — Ты всегда можешь обратиться ко мне, и я буду с тобой максимально откровенен. Николетта кивнула, правда, не совсем понимая, так ли он откровенен, насколько пытается показать. Впрочем, спросить она действительно хотела. В конце концов что конкретно это было сейчас между ними — просто поцелуй, или нечто большее. Но в то же время не хотела ничего спрашивать, ведь нужно было бы принять правду в ответ, какой бы она не была. А Николь сейчас была не готова к этому. — Как мне называть…? Руквуд улыбнулся. — В первую очередь, называй меня на «ты» наедине, и на «Вы», если вдруг мы оказались в обществе других преподавателей и студентов. — Маг мягко улыбнулся и протянул девушке руку. — Августус, к твоим услугам. — Николь. — Волшебница протянула руку в ответ, после чего Августус мягко сжал ее пальцы и поцеловал их кончики. — Уже совсем поздно, идём, я провожу тебя в гостиную факультета. — Произнес пожиратель смерти, бросив беглый взгляд на часы. Ник кивнула и поднялась с дивана. Оставшееся время до общей комнаты Пуффендуя они шли молча. Николь было почему-то неловко, ведь как только они покинули покои профессора, он снова стал недосягаем. Конечно многие заметили симпатию Руквуда к его студентке, но никто не допускал в этом ничего поистине близкого. Только симпатия. Многие пользовались этим, видя, что Никки имеет некоторые рычаги давления, используя их для наиболее выгодного существования в школе. Оказавшись перед входом в комнату факультета, Августус остановился. — Постарайтесь избегать конфликтов с мистером Кэрроу и его сестрой, — произнес профессор оставаясь бесстрастным внешне. — И до встречи на отработке завтра, в шесть часов. — Я постараюсь, профессор. — Николь улыбнулась. — Доброй ночи? — Доброй ночи, мисс. — Он слегка улыбнулся и едва уловимо подмигнул студентке, затем, развернувшись на каблуках, зашагал прочь, а Николь, открыв паролем в общую комнату, исчезла за бочками, за которыми прятался вход в гостиную Пуффендуя.