Жизнь Питера — вся какая-то неправильная. Вечно исчезающий из-под носа отец, мать, таящая секретов не меньше, чем заправский агент ЦРУ, запредельная страсть взять чужое — своего почему-то всегда слишком мало. А еще осознание неполноценности, такое, словно у тебя забрали что-то столь важное, что ты дышать не можешь. Он всегда очень хотел думать, что дело всего лишь в том, что он брошенный отцом ребенок. Но реальность любит подбрасывать сюрпризы покрупнее, чем-то, что твой отец — мутант-террорист.

— Ты из «Змеев», — тихо сказала Купер, вернув руку в карман, где лежал перцовый баллончик. Лес, ночь, она, «саутсайдский змей» — звучало не особо безопасно. — Ага, — парень заметил ее жест, — изнасилую, убью и повешу как Джейсона Блоссома. Может быть, немного не в таком порядке, — задумавшись, заявил Джагхед, но увидев, как напряглась ее рука, сжимающая перцовый баллончик, быстро заявил: — Я же шучу.

Теа тоже проходит крещение огнем. Вновь, медленно и как-то по-другому. Из нее никто не лепит что-то новое, как это сделал ее отец. Нет, она словно обжигается пламенем каждый раз, когда пытается убить Лонни Мейчена. И эти ожоги оставляют на ее сердце шрамы, подобные тем, что безобразят лицо парня. Теа рада, что шрамы на сердце не нужно скрывать под маской.

Цена за эти билеты оказалась дороже, чем за те билеты в театр, и вряд ли Теа сделает вид, что все просто зашибись, как сделала тогда. Цена жизни Малкольма и его дочери - жизнь дочери другого отца. Не его дочери.