Именно поэтому, пару раз сказав парню в машине о том, что ему правда, правда некуда ехать и беспомощно усмехнувшись на почему-то не кажущееся настырным «Мы что-нибудь придумаем», Луи садится в машину, запивает скиттлз водкой, как советует парень за рулём, и знакомится с сомнительного характера личностью по имени Зейн Малик.

— Ка­кая пре­лесть. Зейн и па­рень од­новре­мен­но по­вора­чива­ют го­ловы к раз­давше­муся сквозь до­лета­ющие сни­зу би­ты низ­ко­му го­лосу под влаж­ное чпо­канье по­кинув­ше­го рот ша­тена член.

— Потому что мы оба прекрасно знаем, почему вы здесь. И мне необходимо, чтобы вам было известно — вы ничего не контролируете. Он засмеялся и наклонился к доктору: — Ох, а вот здесь вы ошиблись. Я контролирую абсолютно все, что сейчас происходит, доктор Малик.

Первый слабый стон, вылетевший из уст Тедди-боя, будит в Зейне все его инстинкты, и он отстраняется от губ Луи на пару сантиметров, приоткрывая глаза. — Держу пари, что ты не позволишь мне трахнуть тебя, — шепчет он, выцеловывая слова на его линии подбородка. Или 50-е AU, где у бриолинщика Зейна есть байк, а тедди-бой Луи хочет объездить обоих.

И во всей этой нарисовавшейся картине его безупречного успеха, такого же безупречного, как и блеск его дорогих туфель, Гарри волновала лишь одна вещь: какая же все-таки главная ошибка нынешнего тысячелетия? И нужно ли думать об этом, когда над всем человечеством сияют такие яркие и бесконечные звезды. Или AU, где Гарри и Луи пройдут длинный и тяжелый путь, преодолевая вспышки фотокамер и собственную глупость, прежде чем станут счастливыми.