Когда ненависть и к миру, и к себе надежно затушена кровью сотен и тысяч существ, Фирро, когда-то многообещающий рыцарь-командор, настоящее олицетворение закона на осквернённых землях Саркориса, осознает, что у него ничего не осталось. Ничего, кроме его Роя, голода и лорда Дескари.

— В этом совершенно нет необходимости, — Командор широко расправляет крылья, позволяя неверному, фиолетово-красному свету Алушинирры играть на потускневших белых перьях. — Вы все четко и ясно услышали любезные пояснения Архитектора, — она не спешит. Роняет слова тяжело, с отстраненной болью и непередаваемым, совершенно чуждым аасимару, восторженно-злым выражением. — Я исполню свой долг и свое предназначение. Пусть оно станет моим наивысшим достижением. И пусть же оно станет моим последним.