Сидя на кровати в собственной комнате, утопающей в темноте, Саске не столько рассматривает, сколько ощупывает рукоять катаны, подаренной Орочимару «за успехи в тренировках». Лезвие оружия режет всё, что угодно, с учётом пущенных по нему разрядов, а вот рукоять Учихе ещё не доводилось проверять в действии. Саске хмыкает: она должно быть невероятно удобная...

Жечь книги было его единственным удовольствием. Запах керосина и залпы огненного дыхания — всё это внушало ему иллюзорное чувство власти над этими порхающими, стремительно угасающими страницами. А потом Саске нашёл удовольствие в коротких прогулках под луной со странным парнем по имени Наруто и его огненно-желтых волосах, полыхающих ярче любого пламени. И однажды этот парень задал Учихе простой вопрос, на который тот внезапно не смог найти ответ: «Ты счастлив, Саске?»

Омела напомнит мне о первом поцелуе, а шрамы — о первой любви.

— Это такая гуашь хорошая? — Это масло, идиот. — А нарисуешь мой портрет? — Напишешь, Эрвин, картины пишут. — Я ничего не смыслю в искусстве. — По тебе видно.

Он каждый день ждёт, что Наруто придет. В четыре или пять, обычно в четыре. Потому он не раздевается перед сном. Потому он оставляет окно открытым. А почему он не отталкивает его, как сделал со всеми, — неизвестно. Просто с Наруто тепло, даже если на улице дождливо.