Дни на мусороперерабатывающем заводе №2 по улице Шарикоподшипниковая, 38 все также шли своим чередом. Барсик ловила мышей в курилке, избегая чужих рук, норовящих погладить толстую белую кошку. Шаман колдовал над неликвидным мусором, время от времени отпрашиваясь с работы и навещая Модестова в больнице...

– Солнышко, я знаю, ты сделаешь правильный выбор! – доктор улыбается, но взгляд стальных серых глаз отдает холодом. – Ты же умница! Мне ничего не остается, как опустить голову вниз и сжать комок нервных пальцев еще сильнее. Я не хочу ничего выбирать. Я вообще ничего не хочу. С тех пор, как я здесь оказалась, мои желания растворились, растаяли, подобно снежинкам на коже. Стискиваю зубы, еле-еле сдерживая волну раздражения. А он все чувствует, черт возьми, он всегда все чувствует!

«Набегавшись» за день по небосклону, солнце прячется в опочивальне, накрывая маленький городок одеялом с россыпью холодных точек. Позевывая, светило касается последними лучиками верхушек пятиэтажек, подсвечивает стекла машин, вырисовывает веснушки на лицах прохожих, чтобы завтра вернуться в этот городок в десять тысяч сосен вновь.

Спросили бы у меня год назад согласие на участие в подобной съемке, то я бы ответила категорическим отказом. Но в последние три месяца коммерческие предложения забыли путь в мой почтовый ящик, а мои денежные запасы стремительно испарялись как мелкие лужицы после дождя в жаркий летний день. В общем, исключая некую поэтичность, мое состояние ожидало желать лучшего. Именно поэтому я сейчас нахожусь здесь, на мои плечи накинута шубка ярко-синего цвета, а в руках застыла скользкая бутылка водки.

Я закрыла глаза, позволив неуместным мыслям заполнить мою голову, вызывая трепет в грудной клетке и дрожь в руках. Я думала о нем. А это значит, что она уже здесь. Я не сразу почувствовала ее присутствие. Она всегда приходит неожиданно, пытаясь разрушить все, что было до нее. Стоит признать, у нее получается. Так случилось и в этот раз.