— Так, — Том опустил лицо вниз, задумчиво умолкнув, — То есть «осо» — «‎тоже». Надеюсь? — предположил он, поднял взгляд на Торда, жмурясь от воды, стекающей по ресницам и бровям, — Тогда ты сказал, что я тоже вкусно пахну? «‎Ду осо»? // Торд неловко молчал, пытаясь вспомнить, когда мог такое ляпнуть.

Если бы он мог взглянуть ему в глаза, как прежде — преданно и доверительно: «Моё Я для тебя. Весь я в твоих руках». Но теперь — никак. <…> Он покорно опустил голову, развернулся, почти не сходя с места, и зашагал к выходу. Дотерпит ли он до техосмотра? Дотерпит ли он до вечера? А нужен ли ему техосмотр?..

Я молча смотрел в его голубые глаза. Что он вообще знает обо мне, наивный идиот? Я его только что продал — купил обратно… что он смыслит в нас, порочных и безрассудных? От чего он так спокоен и рад?.. <…> Он прервал мои нескладные рассуждения, стукнул по кончику моего носа пальцем — кожу заклевал студёный мороз. Я прикрыл лицо от колючего порыва ветра, но, убрав ладонь от замёрзшего носа, не обнаружил никого у подъезда к поместью господина Буршье…

И вот, в какой-то момент, тот, кто был лишь Козлом отпущения; тот, кто казался лишь жаждущим крови орудием для убийств… Стал объектом научного интереса?