Если бы Чимин мог остановить время на этом моменте, когда физическую боль заглушает это чертовски теплое и яркое чувство. Он бы правда пролежал с Юнги еще долгие часы, с трудом растягивал уголки губ в слабой улыбке, пытаясь поймать нотки такого любимого, родного голоса, что так отчаянно зовет Чимина. Юнги молит не закрывать глаза. Чимин уже не слышит.