Денис закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Такое уже вряд ли забудется. От остановки в салон автомобиля непросто далось тащить на себе больше пятидесяти килограмм неподвижного и непослушного тела, которое то и дело, по общепризнанным меркам всемирного тяготения, постоянно тянуло слиться в едином порыве с твёрдой почвой. Он открыл глаза и посмотрел в окно квартиры на шестом этаже с застеклённым балконом. Этот этап «сострадания» осилить будет непросто.

Можно уйти или убежать, скрыться или спрятаться, но есть ситуации, с которыми приходится смиряться и уживаться. Люди, которые под натиском общества не могут этого сделать – воздвигают стены, чтобы оградиться. Выше. Толще. А через время приходит понимание, что петляешь по коридорам нескончаемого лабиринта. Где нет света. Ветра. Тепла. Один. В собственной темнице. Из которой теперь никак не выбраться. Остаётся лишь ждать и уповать, что кто-нибудь протянет руку помощи и поможет снести все преграды.

Мир без любви, не бывает такого. Любовь - это яд. Что ждало впереди? Неизвестно. Быть может, в тех краях счастье есть. Где-то оно обитает. Его не может не быть.

Царила суматоха. Невозможным представлялось охватить взором весь масштаб торжества. Каждый в трепетном волнении жаждал хоть на мгновение прикоснуться к радуге. Кто-то не мог скрыть радости и восторга, некоторые испытывали тревожную дрожь по всему телу перед заключительным выступлением. Множество различных эмоций скопилось в одном месте, которое прославилось на всю Скандинавию и за пределами территориальных границ единым для всех и каждого – маршем равенства.

Рубен в раздумьях сидел на жёсткой койке и смотрел в одну точку. С этого места уже никому живым не выбраться. Впереди заключённых ждал только Аушвиц. Последний земной путь в деревянных тесных вагонах длился около трёх суток. Репрессии и ссылки начались сразу после оккупации. В краткий миг человеческая жизнь перестала быть чем-то существенным. Нацисты были беспощадны к детям школьного возраста и пожилым узникам. Все они считались слабохарактерными и немощными, которым не место в Третьем рейхе.