— А познакомь его с нами. Сколько вы уже вместе, а он твоих друзей не знает. — Ты меня извини, Славочка… Я познакомлю вас после нашей свадьбы. Чтоб он сбежать уже не мог. — Чего? — Слав, ну куда его к вам? Он ёбнется, честно. Он у меня такой… А вы с Владимирычем малёха того. А если ещё начнёте про свою личную жизнь, он совсем забоится. Подумает, что я такой же. — Так ты и есть такой же. — И что? Он-то этого не знает. Узнает — драпанет. А я без него не хочу ничего, жить не хочу, Славочка.

С каждым годом он всё болезненнее воспринимает свое одиночество. Самое страшное, что он прекрасно знает, что не будет у него семьи. Ему ведь по-нормальному не вкатывает. Был бы ещё да хоть тем же тематиком — это полбеды. Им тоже сложно с семьёй, но возможно. Был бы отбитым мазохистом, которого выгнали с Темы за отсутствие ограничений, — плохо, но жить можно. Он и есть такой, отбитый мазохист, которого выгнали с Темы, но… на любое насилие он отвечает сопротивлением. А альфы хотят подчинения.

— Я ненавижу тебя! — Джи вскакивает с постели, принявшись наматывать круги по спальне. — Какого черта, Ричи?! Какого черта?! Я хочу быть с тобой! Я не могу без тебя — ты понимаешь это?! Так ещё и где!.. Я ненавижу этот чертов дом! Джи знает, что Ричи без него ещё хуже. Джи знает, но… — Я люблю тебя, — шепчет Ричард, и его прорывает. — Я здесь с ума сойду! — уже рыдая, выкрикивает омега. — Я без тебя с ума сойду! Если ты бросаешь меня, то так и скажи! Я просто пойду и вскрою вены!

— Куда его девать? — шепчет Дени, поглядывая на бомжа, продавливающего задницей его диван. — Тю! Я его тащил, не чтобы потом выкидывать! — Но это же бомж! — И что? Помоешь, переоденешь, от блох протравишь, от глистов — и красавец мужчина! Дружок-придурок заразительно ржет, а Дени не смешно.

Если б в этой очаровательной сивой головушке случайно завалялась хоть одна почти прямая извилинка, омега б все следующие дни спокойно валялся на шелках, жрал виноград и гонял местное начальство по мелким капризам. Но… Он ещё раз глянул сквозь прикрытые ресницы на неожиданного сожителя и наконец всё понял. Омега-то, кажись, подросток ещё. Самый мерзотный возраст, между прочим. И ему бы по-хорошему пожалеть ребёнка… Просто не жалко было. К вечеру обратно папке-министру отдадут, там и поплачется.