— Погода так и шепчет, — он выдыхает дым в небо. Джун закурил. Раньше один только его голос придавал ему сил. Сейчас же он страшно раздражал. Джуну совсем не хотелось ни говорить с ним, ни видеть. Рана от его предательства останется ноющим рубцом, напоминающим ему о том, что доверять нельзя никому. — Игнорируешь? — усмехнулся он и, потушив окурок, продолжил: — Тебе не стать оябуном, пока этого не захочу я. И, наклонившись, шепотом добавил: — Ты же понял, что я имел в виду?

«Куколка» — это слово, ворвавшись словно шторм в подсознание, рвёт его на мелкие кусочки, нещадно уничтожая барьеры, с такой любовью и заботой выстроенные. Но они сделают всё, чтобы победить и стереть все воспоминания о прошлом.

— Можно я войду? Эрен, сидящий в кресле, в комнате с наглухо задернутыми шторами, в абсолютной темноте, даже не повернул голову. В следующую секунду он всё же заговорил: —Делай что пожелаешь. — Что с настроением? — Майер пересёк комнату в несколько шагов и открыл окно. Эрен зажмурил глаза и выругался. — Неужели загорелся? — он улыбнулся и взял парня за подбородок: — Прекрасен. Не хмурься, Эрен. Твоё новое лицо — слишком дорогое удовольствие. Ты не должен его портить.