— Я не знал, что ты знаешь викторианский язык цветов, — восторженно шепчет Душенька, также известный как самый милый флорист в истории человечества, срезая несколько непослушных пожелтевших листьев с белой камелии. Обсидиан тупо смотрит на него в ответ, глубокомысленно и очень интеллектуально отвечая: — что? Или: Modern!AU: Душенька — очаровательный флорист, а Обсидиан щедрая порция безнадёжно влюблённого, одурманенного, можно даже сказать, как следует сметённого с ног неловкого идиота.

Было что-то в улыбке «Блёбы», такой, такой несоизмеримо мягкой и уязвимой, в солнечных улыбчивых сеточках вокруг карамельных глаз под трепетной заслонкой ресниц, в тёплом сиянии в глубине этих радужек — незнакомец смотрел на него так, будто знал тысячу лет и копил нежность к нему ещё больше. Или: AU! Душенька случайно встречает более молодого, потерявшего вкус к жизни Обсидиана. И даёт ему одну причину продолжить жить дальше.

Душенька соврёт, если скажет, что он не в замешательстве: Зак продолжает дарить ему безделушки, вплетать цветы в волосы и радостно съедает предложенный арахис; Обсидиан всё чаще приходит заснуть рядом с ним, целует руки и умиротворённо смотрит прямо в глаза. Или: Зак — птица, Обси — кот, а Душенька обычный человек.

Альцест сглатывает ком в горле. У него там всё першит и, кажется, совсем пересохло. Вовсе не оттого, что он сдерживает слёзы. Или оттого, что пытается сдержать лезущие из горла слова, порождённые слабыми скорбными порывами от вины. Или: лечение Душеньки проходит совсем не так гладко, как думалось.

Лололошка знает: мир опасен как зверь, безжалостный и вечно голодный. Он выследит и поглотит сырой землёй всё то, что так ему дорого. Лололошка знает: мир опасен как зверь... Но может быть, иногда, он готов перестать вечно оголять зубы и преподнести ему что-то хорошее. Или: Лололошка в странном меланхоличном состоянии и Седрик пытается помочь. Где-то по пути они влюбляются.