То что я буду перечитывать

Если ваша сторона проиграла в Гражданской войне, то выбор у вас невелик. Можно погибнуть в бою — это ещё куда ни шло. Можно умереть от тифа или замерзнуть, отступая вместе с армией через зимнюю тайгу. Можно, на худой конец, застрелиться. Непонятно одно: что делать, если вдруг появился человек, ради которого хочется жить?

Стражницы лишь недавно обрели силу. Их противостояние с Фобосом набирает обороты. Однако об этом никому не известно, кроме немногих посвящённых, ведь прилагается столько усилий, чтобы скрыть истину о стражницах от жителей Земли. Но в современном мире невозможно скрыть что-то, не оставив следов. Происходящим в Хитерфилде заинтересовываются спецслужбы. Сильные мира сего желают знать правду и обернуть её себе на пользу. Но в этой "игре" есть и третья сторона...

Прошлое настигает, даже если забыл его не по своей воле. Вспоминать давних врагов и друзей - не то, чем хотелось заниматься Сонику, ведь у него есть верная команда, а жуткое прошлое давно вычеркнуто из его жизни. Но Мефилеса не проведёшь.

Волею Пен-Пена Рэй-Лилит выживает после окончания комплементации и перемещается в мир секирей. Она чрезвычайно могущественна, но она и чрезвычайно пассивна. У неё ничего нет. Нет целей. Нет страхов. Нет страстей. И такую её — то ли Рэй, то ли Лилит — находит Хомура. И окрыляется об неё, на свою голову.

Красный глотает меня в красный. Но вдруг выплёвывает наружу. Кто-то касается моего нэна.

Мотозу Урано — девушка обожающая книги и предпочитающая их обществу людей. Во время одного из землетрясений ее убивает упавший на нее книжный шкаф. Умирая девушка желает в следующей жизни читать всю оставшуюся жизнь. Однако, вместо этого она перерождается в средневековом мире где грамотных людей мало, а книги и бумага чрезвычайно дорогие. Поэтому Урано задается целью использовать свои знания из прошлой жизни, чтобы создать себе книгу сама.

«У короля магов не может быть любимчиков», — частенько напоминал себе Юлиус, да вот только Ями был странным исключением, которое выбивалось из общего правила. Стоило ему появиться на горизонте, как глупое сердце начинали сжимать стальные тиски. К худу это или к добру — Юлиус пока не мог сказать.