***
Расположившись в сквере со стороны больничного морга, Таргариены-Веларионы потихоньку отпускали ненависть, предвкушая чужой разгром. На деле энтузиазмом и жаждой мести пылали лишь Корлис с Деймоном, но их энергии хватило бы минимум на одну АЭС, так что мало-мальски, но остальные тоже были заряжены идеей. — Давайте не будем радоваться раньше времени, — Рейнис была настроена довольно скептически в отличие от мужа. — Что угодно может пойти не так. Рейнира в очередной раз выдохнула и скомкала рукав своей бесконечно дорогой блузки. Люцерис, сидящий по левую её руку, сейчас беспощадно терзаемую, вложил ладонь матери в свою и заботливо отвёл в сторону. — Если вы не верите, что это ваши внуки, я не буду спорить, — заполучив внимание бывшей свекрови, продолжила. — Но я бы предпочла вас на своей стороне, как близкого человека. — Каждый из нас на своей собственной стороне. — Рейнис, — Корлис укоризненно покачал головой. — И тем не менее, лучше, когда эти стороны движутся в одном направлении. На этот раз согласны были все.***
Когда провозглашённые в далеко не узких кругах «чёрными» Таргариены вернулись к кабинету на следующе утро, Хайтауэры были на месте в том же составе, что и вчера: по всем традициям не совсем трезвый Эйгон, надменный и презирающий весь мир Эймонд, зашуганная Алисента (которой, видимо, дома уже влетело по самое не балуй от отца за максимально неудачную попытку сгладить углы) и мерзкий Отто, подходить к которому, казалось, брезговали даже свои. — Ух ты, всё-таки решили ждать под дверью, как послушные пёсики? — Деймона одарили тремя с половиной гневными взглядами (Эйгон с трудом дышал, что уж говорить о раскрытых полностью глазах). — Похвально. — Всего лишь не доверяем людям, склонным ко лжи, — Эймонд, сидел бы ты лучше молча, мысленно гаркнула ему мать, а в жизни лишь вжала свою многострадальную спину в стену сильнее. — Мало ли кого вы захотите подговорить на этот раз. — Как видишь, племянник, на этот раз никого, — Деймон рассмеялся и опустился на стул. Спустя несколько минут к ним вышел врач с тремя конвертами и, передав их пока ещё потенциальным бастардам, удалился с целью оставить семью наедине. Руки дрожали у каждого из детей, но желание узнать истину перевесило. Все ожидали, что первым конверт вскроет Джекейрис, но тот лишь сидел и смотрел на запечатанный прямоугольник в своих пальцах. Неожиданно на ноги встал Люк, за которым последовали остальные, и, сделав несколько шагов в разные стороны, на выдохе открыл чёртов ответ на вопрос всей его жизни. Он смотрел на буквы и цифры и не верил увиденному. — Ты узнал неприглядную истину, дорогой племянник? — Эймонд, несмотря на кажущуюся перманентной уверенность переживал и, как оказалось, не зря. Ведь через секунду всё пошло не по плану. Громкий смех отпугнул проходящую четвёртый этаж по лестнице медсестру и звонко отбился о белые стены назад. Сомневающийся во всём всего-лишь мгновение назад Люцерис сейчас подходил к Эймонду вплотную и, всё ещё сотрясаясь от смеха, мотал из стороны в сторону перед ним бумагой, уравнивая какие-то личные счёты. Эймонд сначала подумал, что тот сошёл с ума от горя и было пожалел Люка, но. — Лейнор мой отец! — его глаза сузились от вздёрнутых в улыбке щёк и словно светились голубоватым цветом радужки. Теперь цветом его рода. — Я мало того, что Веларион, так ещё и Таргариен больше, чем вы все вместе взятые! Взгляды всех, кроме несчастного Эймонда метнулись к сидящей на диванчике у стены Рейнис, по виду удивлённой нискольким не меньше остальных. Один только Корлис гордо рассматривал внуков (не только родных духом, но теперь и официально кровью). Теперь уже и Джейс с Джоффри смотрели свои идентичные результаты, говорящие лишь об одном – они дети Лейнора Велариона. — Боже... — Алисента, схватившись за голову, взмолилась. — Ну что, милая, как вам ваш позор на вкус? — Деймон на вид миролюбиво наклонился и заглянул ей в лицо, задумчиво касаясь своего подбородка. — Не горчит? Я просто никогда не пробовал. Стоящий рядом Отто боялся поднять глаза, зацикливая мысли на том, что всё это лишь очередная фальсификация от бесчестных, бездуховных, безбожных (и ещё очень много «без» каких) лжецов Таргариенов. Эйгону было наплевать, а из Эймонда словно вытряхнули душу, как из кухонного полотенца крошки. Он в прострации выдернул результаты из рук Люка и перечитывал их снова и снова, и снова, и снова, пока просто не разорвал бумагу и не выбросил на пол. И когда второго сына Алисенты настигал приступ крайней психической нестабильности, сама она уже падала в ноги Рейнире, моля у той прощения и милости за свою грязную ложь о её семье. Рейнира же, напитавшись от мужа злорадства, хоть и решила простить, но немногим позже, а сейчас было выделено время для мести и унижений. — Не стоит, встань, — она мягко потянула Алисенту за дрожащие плечи вверх, не позволяя падать вновь. — Ты не заслужила валяться в ногах у шлюхи, а уж тем более просить у неё прощения. Слова подействовали как и задумывалось, и Алисента уже заливалась новыми горькими слезами, но с этим Рейнире разбираться было не суждено, ведь сторона «чёрных», одержав победу, скрылась за дверьми так вовремя подъехавшего лифта, оставляя за собой трёх разбитых Хайтауэров (Эйгон, не стесняясь, заснул).***
— Рейнира, скажи мне честно, — Деймон обнял жену и заглянул ей в глаза. — Чьи это дети? Ты знаешь, что я спрашиваю не из любопытства и уж тем более не намерен тебя осуждать, но я должен знать, прежде чем мы пойдём в больницу. Никакой реакции не последовало, не было криков о недоверии со стороны собственного мужа, в конце концов. Ничего подобного, лишь вздох усталости и смирения. — Я бы действительно могла родить своих сыновей от Харвина, — она отстранилась от объятий и села в кресло, указывая рукой на второе Деймону, чтобы тот сел напротив неё. — Мне нет дела от кого дети, если в первую очередь они мои. Но поступи я столь своевольно, и это обернулось бы страданиями для них, — Рейнира прикрыла глаза и удобно откинулась на спинку кресла. — Но несмотря на моё нежелание обрекать их на борьбу за собственное имя, они всё равно столкнулись с этим. Даже прошлый тест ничего не решил – все так радостно пришли к мысли, что он подделан. Я лишь хочу доказать в этот раз правду. Оба горько усмехнулись. — Значит, Веларионы. — Веларионы, — кивнула Рейнира.