Семья Люка живёт на даче за три пизды если не от страны, то от города точно, поскольку детям нужны свежий воздух и возможность выбора, которые отнимает злое общество. Например, возможность убежать в лес с волками или выбор трахаться со своими родственниками. И ведь Люк понятия не имеет, какая дверь из двух открывшихся на этой ебучей даче приглянулась ему больше.

В некотором смысле Алисента могла считаться нежитью, дни напролёт съедая себя саму изнутри, растворяя свою волю и отдавая её остатки в чужие руки. Не желая верить в обречённость, в которой тонула, она верила в Семерых, верила королю, верила отцу. [АU, в которой Алисента рассказала Рейнине о нечистых помыслах своего отца и всё складывается совершенно иначе]

посредственный юмор, непосредственный автор, пони и радуга, цукерки и пиво >Тодорожник: я сейчас у брата >Тодорожник: решил одолжить у него ноут, чтобы найти фильм >Тодорожник: последний запрос в гугле «можно ли пришить отрезанный член» >каччан: ЧТО БЛЯТЬ АХАХАХВ >Пинки: боже твой брат кто >Тодорожник: так вот >Тодорожник: а можно ли...? >каччан: сука, я из-за тебя теперь не засну

Не отступая от своих убеждений в том, что Джекейрис, Люцерис и Джоффри – ублюдки Стронга, Хайтауэры настаивают, чтобы все трое сделали ДНК тесты, дабы лишить стронговских выродков права на наследство Веларионов. Тест показывает неожиданный результат.

Люцерис не мог определиться, что заставило его действовать первым – своё собственное воображение, рисующее чужую разбитую голову или же принадлежащий Эймонду взгляд, полный отчаяния и смирения с тем, что для него всё закончится даже не начавшись, что мечту стать драконим всадником ему удалось осуществить лишь единожды перед смертью, словно боги одарили его этой милостью на прощание. [AU, что, если бы в ту злополучную ночь не Эймонд занёс над головой Джейса камень, а наоборот?]