Наши страхи

Тьма вокруг.       Ступая медленно и осторожно, так, чтобы ни одна душа не заметила его. Он точно помнил, что грохот доносился из кухни. Домашнее задание не было выполнено полностью. Стоун уже придумал объяснение: забыл записать заданную тему. Нелепое, но всё же. Хоть это. Соня дёрнул за дверную ручку. Как и во всём доме, в кухне было темно. Глаза уже приспособились. Темнота. Кто-то её боится. Но не Соня. Она была его другом. И ещё тишина. Тишина помогала сосредоточиться, капнуть и отыскать в себе нечто совершенно новое. В тишине лучше думается. А тьма. Она давала нечто более ценное. В ней ничего не видно, но это к лучшему. Когда тьма окружала Соню, он представлял, что в ней стоит не монстр, а ангел. Его мать. Возможно, после смерти она попала в рай или ад. Может, она вовсе переродилась. Кто знает. Никто не ступал за грань жизни, вернувшись оттуда, помня, что было за чертой. В душе мать для юноши всегда была рядом. Вот она стоит в темноте, смотрит на сына.       Пройдя на середину кухни. Что странно — ничего. Ни отца, ни воров. Должно быть, показалось. В последнее время в доме словно полтергейст завёлся.       Он облокотился на кухонный стол, задумчиво бросив взгляд на пол. Почувствовал знакомый запах, что окутывал весь первый этаж. Сырость. Столько воспоминаний, хороших и плохих. Что только не случалось на этой маленькой кухне.       С пола взгляд поднялся на потолок. Было одно пятно в памяти. Как не старался Стоун, не удалось его забыть. Чем сильнее он пытался это сделать, тем сильнее оно не давало ему покоя. Здесь, на месте, где он стоит, случилось нечто ужасное. Возможно, причина, по которой мать ушла из жизни. Безвозвратно потерянная. Что бы сказали на это друзья, если бы узнали. Ничего не изменилось? Или Соня ловил на себе взгляды, наполненные омерзением? Всё бы стало потеряно. Но никто не знает. И никогда не узнает. Соня сжал кулаки. Если кто-то им про это не расскажет. Отец всё знал. Угроза в том, что он когда-то кому-то может об этом рассказать. Может, он забыл? Нет, такое не забудешь.       По щеке скатилась слеза. Какое счастье, что никто не видит его в таком виде. Не всегда получалось скрыть свою боль. А парень изо всех сил старался стать сильнее. Пусть он слаб физически, его худощавое тело не подходит для тяжёлой работы. Поскольку нет денег и сил на тренировки. Хоть научится прятать эмоциональную слабость, становясь сильнее. Так считает Соня. Он даже купил книгу по психологии для этого. Только прочитав её, стало легче прятать свои слабые эмоции, но не укротить их.       За дверью послышались шаги. От внезапного света глаза начали пощипывать. От чего к ним приникли ладони. Они, как щит, спасающий от света. Медленно убрав ладони, парень взглянул на лампочку. Она висела в полном одиночестве. Тёмные пятна перед глазами не пропали, но стали меньше.       — Ты кто такой? — послышался женский голос у двери. Такой же вопрос хотел задать парень, но… Отец возник рядом с женщиной.       — Да это ммм, — язык не поворачивается. Отец приобнял незнакомку. Кто знал, что отец приведёт в дом женщину? С момента смерти жены она была второй. Соня изумленно смотрел на неё. Двойной подбородок. Полная, но в меру. Голова обмотана платком. По одежде можно понять, что с деньгами у нее всё хорошо. Мужчина подошёл к сыну. Незнакомка не понимающе смотрела на них. Отец наклонился. Запах алкоголя — всё, что удалось уловить. Стараться не пришлось. Мужчина было хотел что-то сказать. Но не сделал этого. Он схватил сына за плечо, толкая вперед. Соня понял, что желал отец. Он послушно пошёл вперёд. Входная дверь была вся в царапинах. Когда-то у них была кошка по кличке Мурзик. Таким образом она точила когти. Мужчина прижал сына к двери.       — Погуляй немного.       Соня и рот не успел открыть. Дверь открылась, и он полетел на асфальтированный порог. Спиной ударился о выступ. Боль сразу окутала его. «Да что за день?» Все нынче толкают его в грудь. Отец пнул ноги сына. Теперь ничего не мешалось на пути у двери. Она без колебаний закрылась. Перед глазами расплывались белые пятна — последствия удара.       Соня находился совсем один, никому не нужный. В голове что-то начало пощипывать. Как глупо оказаться на улице под предлогом: «Пойди погуляй». Он едва смог встать на ноги. Тяжесть накатила на правое плечо и бок. Движения были искривлены. Со стороны походило, словно парень был пьян. Ручка не поддавалась. Отец запер дверь на замок. От лёгкого холода кожу пощипывало.       Как бесчеловечно вышвырнуть сына на улицу. Пусть даже на ночь. А ведь сын находился в одной тоненькой толстовке, спортивных штанах. Ветер прохладный. Ночь ещё холодней.       Покачиваясь, Соня направился. Куда? Есть одно место, в котором навевали хорошие воспоминания. Любимые. Уличные фонари освещали дорогу. Время от времени мимо проезжали машины, ещё ярче освещая путь, что раздражало парня. Он хотел побыть в полной темноте. А этот яркий неестественный свет. С другой стороны, он понимал, что в темноте можно потеряться. Это не дом, где он знал каждый уголок и мог сориентироваться.       Ветер закручивал пожелтевшие листья в спираль. Раньше, когда Соня был маленьким, интересовался у матери, почему так. Она отвечала: «Ветерок, как ты, любит играть, вот и играет с листьями, закручивая их в спираль». Сейчас это кажется не таким интересным, как казалось в детстве, когда он интересовался всем на свете. Постепенно познавая этот жестокий мир. Люди сделали его таким. И почему в мире так много плохих людей? Бессердечных. Готовы на всё ради своей выгоды, как та полная женщина из школьной столовой. Соня просто не мог ей возразить, так же, как не мог возразить отцу. Не хватало смелости, уверенности в себе. Если выбирать так угол, куда можно забиться, поджав хвост. Если бы только он знал, что ждёт его на каждом шагу. Поступил ли он иначе? Презренный трус не перейдет через себя. Оставаясь в углу, со временем покрытый пылью, она служила мантией. Вот кто-то пройдет мимо и не заметит. Нет новых знакомств. Всё пыль. Волосы трепетал ветер. Он брал обороты, становясь все сильнее.       Вперёд, назад, вперёд, назад. Качели, что удивительно бесшумно выполняли свою работу. Он сидел и размышлял. Копался в себе, задавая вопросы: Почему я такой? Почему не могу постоять за себя? Возразить. Я всегда был таким? Нет. Когда-то он был другим, смелым и упрямым. Один человек подавил в нём эти качества. Вспоминать больно. А ведь Соня доверял этому человеку. Качели остановились. Он поднялся с них. Слишком много воспоминаний. Голова кипит. Прежде чем уйти, Стоун оглянул место, кипящее воспоминаниями. Детская горка. Краска на ней облезла, местами виднелась ржавчина. Кривая песочница. Доски сгнили. Песка в ней осталось немного, ветер позаботился об этом. Статуя жирафа выглядела ужасно, как из фильмов ужасов. И его любимые качели. Только они остались прежними. Лучшие воспоминания.       «Давай сделаем совместную фотографию», — предложила девочка в розовом платье. Покачиваясь на качелях, Соня как не старался не смотреть в сторону девчонок, что возились с фотоаппаратом. Выходило не очень. Стоит мысленно произнести: мне всё равно. Как голова сама поворачивалась в их сторону. Одна из девочек подняла взгляд на его. Он смущённо отвернулся. Смех — всё, что услышал Соня. Любопытство настаивало на своём. Он подался ему. В лицо ударило дыхание.       — Что сидим? — девочка с кудрявыми волосами и с фотоаппаратом на шее сейчас находилась на непристойном расстоянии к Соне. Ещё немного и их кончики носов столкнутся. Лицо Стоуна приобрело багровый оттенок. Он хотел отстраниться. Кувырок назад не входил в его планы. Шорты чуть было не слетели. Соня подтянул их как следует. Не хотелось бы опозориться.       — Ты не ушибся?       «Милая». Всё, о чём подумал Соня. Он покачал головой. Незнакомка с кудрявыми волосами хлопнула в ладоши. — Вот и ладушки! — она схватила Соню за руку. Он попытался оттолкнуть её, но та оказалась сильнее и настырней. — Давай поиграем!       Соня стукнул ногой:       — Нет!       Она властно, отрицательно покачала головой. Она настырно тянула парня за собой. Соня хотел было ударить столь наглую девчонку. Мать будет ругаться. Настырность была не напрасна. Надутая нижняя губа и щёки. Девочка в розовом платье с бантом на голове недовольно смотрела на парня.       — Я не хочу с ним играть! — возразила она.        — Почему? — поинтересовалась девочка с кудрявыми волосами. Она развернулась, осматривая парня с ног до головы.       —Ну, он какой-то странный, — она снова прошлась взглядом. Задумчиво прислонив указательный палец к нижней губе. — Либо я, либо он. Кудряшка, так мысленно Соня назвал девочку, пожала плечами. Она развернулась в его сторону. Мило улыбаясь. Бантик, так он назвал вторую, была этим недовольна.       — Ну и ладно, — она развернулась, собираясь уйти. Что-то ее остановило. Она направилась к Соне. Щека резко начала пощипывать, приобретая красный оттенок. На лице Стоуна появился сильно заметный румянец. Как бы он не старался скрыть, его попытки не увенчались успехом. Горячие слезы обжигали щёки. Ответная пощёчина прилетела только не от Сони, а от незнакомой девочке. Она гордо смотрела на уже бывшую подругу.       Холод окутал тело, большую часть ступни. Ноги начали гореть. Соня развернулся, тряхнув головой, остановил линию воспоминаний. Он не знал, куда идет, да куда глаза глядят. Главное, что он больше не смотрел на эту злополучную площадку. Сердце пощипывало от тоски. Как же хотелось вновь перенестись в детство. Так, чтобы он помнил обо всём. Это помогло избавиться от многих жизненных ошибок. Но разве знать обо всем не скучно?       Соня задумчиво поднял бровь. Жизнь не предсказуема. Может всё будет хорошо. Он, как в своих мечтах накопит денег. Уедет из этого постоянно тусклого города. Начнет все с чистого листа. Купит дом, найдет девушку, обзаведутся детьми. Но для этого нужно отучиться в школе. Потом определиться, на кого идти, работать, снова учиться. Работа, повышение. И вот Соня, уже глядишь, и тогда накопит денег, рванет, как птенец из гнезда.        Парень остановился. Задумчиво опустив голову на бок. А как же отец? Преграда. Даже если он найдет работу, не факт, что отец не станет вытаскивать деньги, отложенные на мечту. Отпустит ли он свой мешок с деньгами?       Голубые глаза мрачно уткнулись в асфальтированную дорожку. Такой же грязный, серый, потресканный асфальт, как его жизнь. Стоит ли вообще стараться? Голова закружилась. Соня присел на корточки, смотря на друга по несчастью. Жаль, что сейчас с собой у парня не было цветных мелков. Может, если он раскрасит этот кусочек асфальта, его жизнь станет краше? Не сейчас, он еще к этому не готов. Взгляд уткнулся в небо.       Он осмотрел все вокруг. Ни одной звездочки. Тусклые, безжизненные дома. Свет от уличных фонарей и то был холодного оттенка. Правительство, решив сэкономить, поставило экономические фонари. С бело-голубым оттенком. Какая жалость. Мир полон ярких красок, которых Соне не дано увидеть в этом забытом городишке. Одинокая слеза скатилась по щеке, оставляя за собой мокрую дорожку. Стоун уловил на редкость неприятный запах. Он становился все сильнее и сильнее.       — Мальчик, — раздался голос позади.       Соня поднялся и обернулся на голос. За спиной стоял пожилой мужчина. У него была большая родинка на левой щеке. Длинная седая борода. Он откинул полосатый шарф назад, слегка наклонившись к парню.       — А что мы делаем в такой поздний час? — Речь была невнятной. Соня даже уже решил, что мужчина пьян. Но когда он снова открыл рот, парень заметил, что у него отсутствовали передние зубы.       — Язык проглотил?       И действительно, Соня не мог выдавить из себя ни слова. Он лишь смотрел на родинку. Источником неприятного запаха оказался мужчина. Запах гнили и мочи. Хотелось закрыть нос, сморщиться. Но Соня стерпел. Прикрыв глаза, он опустил голову.       — Гуляю, — сурово ответил он. Соня поднял тяжелый взгляд на старика. Душа ныла. Хотелось сказать: Оставьте меня. Отойдите! Но разве этого желал Соня? С другой стороны, он хотел кого-то обнять, излить душу. Он не смог выполнить ни первое, ни второе. Так и стоял в ступоре. Старик покрутил пальцем у виска, уже было собираясь развернуться и уйти. Стоуну вдруг стало так обидно. Обидно от того, что снова его кто-то бросает. Влажный след от той самой слезинки. По нему скатилась новая и ещё одна, и ещё слеза. Он снова не сдержал своих эмоций. И зачем только он купил психологическую книгу о воздержании эмоций? Может, когда-то ее советы, наставления были полезны, но не сейчас.       Старик широко распахнутыми глазами смотрел на юношу. Какая-то тоска прошлась по нему. Он поднес грязную ладонь к щеке. Одна слезинка покатилась со щеки на палец. Старик схватил парня за плечо. Соня слегка приподнял уголки губ. Всеми силами стараясь показать. Он в порядке.       — Тебе что, некуда идти ? — Соня кивнул. Мужчина задумчиво поднял голову. — Может, тогда ты пойдешь со мной. Переночуешь. Расскажешь, по каким причинам оказался на улице.       Старик поймал на себе задумчивый взгляд.       Без слов понятно, парень никуда с ним не пойдет. Соня не знал, благие ли намерения у незнакомца. Настоящие его чувства. Старик снял с себя потрёпанную куртку.       Потрёпанная куртка. От нее пахло сыростью, мочой и старостью. Когда Старик уложил куртку на плечи юноши, Соня почувствовал колючий комок в горле. Во рту стало сухо, а нос сморщился. Соня смотрел на старика, хлопая ресницами. «Чего?»       На седых щеках расползлась улыбка. Он, проговаривая что–то про себя, поплёлся прочь. *** Ярко-оранжевый закат. Редкое явление в городишке, где проживал Соня Стоун. Рабочий день окончен. Можно вздохнуть с облегчением. Сердце замерло, когда юноша поднял взор. Хоть что-то хорошее. Обычно в такое время, когда солнце касается земли. Над городом кружит туман. Мрачный мир. Наконец в нём появился свет, наполненный красками. Оранжевыми, жёлтыми красками. И приятный ветерок. Что может быть прекраснее? — Красиво.       Девушка достала из кармана пачку сигарет.       Щелчок зажигалки. Она вдыхала и выдыхала яд.       Соня почувствовал лёгкую боль в боку. Это Мери ткнула его локтем.       — Я не курю. Тебе тоже не следовало, — девушка покосилась на юношу. — Слушай, ты никогда не думала уехать отсюда?       — Да, нет. Что-то случилось?       Лениво уголок губы поднялся. Соня смотрел на девушку, как ребёнок на свою мать, после долгой разлуки. Он вновь поднял взор на редкое явление.       — У тебя когда-нибудь возникало ощущение, что в жизни нет ничего уникального. День сменяется другим. Но ничего нового не происходит. Ты смотришь со стороны на других. Прокладывается зависть. Хотя, кто знает, что у них в жизни. Возможно, они скрывают свои проблемы. Но суть не в этом. Порой устаешь от всей этой повседневности. Может это наказание? Скажи, — он выдержал паузу, — ты когда-нибудь впадала в отчаянье? Хотелось всё прервать?       Открытый рот и распахнутые глаза встревожили Соню. Он уже было пожалел о сказанном. Слишком много слов.       — Такой красивый закат. Вот бы видеть его почаще, — быстро сменил тему юноша.       Смотреть, как кто-то смотрит на тебя, как на безумца, неприятно. На самом деле Мери стало жаль Соню. Она не понимала, что же такого могло случиться в жизни друга, раз он так говорит. Раньше ей казалось, что она знает Соню как себя, но сейчас перед ней словно возник другой человек.       Закат медленно пропадал в тумане. Пусть даже на мгновение. Увидеть закат для Сони это нечто большее, момент счастья? Он хотел налюбоваться им вдоволь, пока туман полностью не скроет собой. Он лишь мог догадываться, какими глазами сейчас на него смотрела девушка. Скорее так же как и раньше. Но вместо упрёков она положила свою руку на плечо юноши. Да, она не сдержала в начале себя. Но может у нее получится все исправить. Я тебя понимаю. Взгляд пал на нее.       Сейчас они смотрели друг другу в глаза. Смущение пришло не из-за карих глаз, а из-за роста. Смотреть на девушку снизу вверх. Не совсем удобно. У Мери была одна большая проблема: в свои двадцать лет она была ростом с крепкого мужчины.       Закат, исчезающий в тумане. Рядом та, кто, возможно, его понимает. Вот оно, счастье. Нет, не то!Девушка скривилась, словно в неё воткнули нож.       — Спасибо, Мери, — он не хотел смотреть на нее. Не сейчас. Она никогда не поймет. — Мне пора, — с каждым шагом он удалялся от работы, от заката, от неё, приближаясь к ненавистному дому.       Снаружи дом выглядел прилежно. Так и не скажешь, какой бардак творится в нем. Парень подступил к порогу. Взгляд уткнулся вниз. Коричневый коврик, на нём красовалась надпись «Не беспокоить». Коврик с необычной надписью принёс отец, кто только знает, где он его раздобыл. Стоило отцу перешагнуть порог вместе с ним. Повсюду воцарилась зловоние. Необычная вещица требовала стирки. И она её получила. Красный зажатый нос прищепкой, пощипывал. Пот лился по лицу, не прекращая. Не было возможности стереть его. Старания не прошли даром. Ни с первого, и ни со второго, и даже ни с третьего раза. Запах ушёл. Хорошая работа. Соня, оглянувшись, достал из кармана одинокий ключ. Щелчок. Дверь открылась. Около порога стояло три пары обуви. Одна из которых принадлежала отцу.       За кухонной дверью слышались голоса. Два мужских, один женский. Он приоткрыл дверь. Его догадки подтвердились. И как же без бутылки алкоголя? Только где отец раздобыл на него деньги? Оставалось надеяться на лучшее.       Ступеньки под ногами поскрипывали. Край чёрных брюк зацепился об ржавый гвоздь. Всё никак руки не доходили его забить. Но лучше надо бы выдернуть старые и заменить их на новые. Но на новые гвозди нужны деньги, а с ними туго.       В комнате кружил беспорядок. Стоун в спешке направился к книжной полке. Половину книг были разбросаны по всей комнате. Он подобрал с пола книгу, ту самую. Быстро перелистывая страницы. Все вновь повторилось. Результата не было. Необходимая сумма денег пропала. Они были отложены на свет, воду, пищу и долг. Теперь ясно. Деньги вновь ушли на алкоголь. Время поджимало, платить за коммунальные нужно уже через неделю. А до следующей получки двадцать три дня.       Понятия отца раздражало. Если в детстве он тратил на сына, то теперь сын должен тратится на него. По лицу прошёлся румянец. Брови примкнули к векам. Глубокий вдох и моментальный выдох. Книга соскользнула с рук. Он мирно подошёл к письменному столу. Учебники, тетради не тронуты. Этот день он провел в школе без них. Он бы так и спал беззаботно на лавочке. Сквозь сон он почувствовал влагу на лице. Коричневый спаниель облизывал его лицо. Да так, словно встретил давно потерянного хозяина. Собаки верны, в отличие от людей.       Все полетело на пол. Быстро и мгновенно. Одним движением руки Соня смел все, что находилось на письменном столе. Сжав так зубы, что они начали побаливать.       Компанией из трех человек явно была довольна. Седые локоны скатились к носу. Женщина кокетливо намотала их на палец. Ее лицо, жесты раздражали юношу. Он смотрел через приоткрытую дверь. На столько, чтобы его не заметили. Они сидят и радуются. Стоуну же не до радости. На его плечах находился непосильный груз. Вопрос, что сейчас гнетёт его – где взять деньги? Он чувствовал себя рабом, которому нужно отдавать полученные за труд денежные средства своему хозяину. Работа по дому и та вся на нём. И никакой помощи со стороны отца.       Он не видел всего. Через приоткрытую дверь полностью разглядеть можно было только ту бабу, из-за которой он оказался на улице. Соня прислонился ухом к двери. Раз полностью ничего не увидеть, может получиться отчетливо услышать? Ноги чуть не подкосились. Отец уверял, что его сын бездельник. Издевается над ним и сидит на его шее. В миг всё тело потяжелело. Хотелось ворваться в кухню. Рассказать гостям отца, как все на самом деле состоит. Вмазать ненавистному папаше. И поступить так же, как он поступил с ним, выгнать на улицу только с его гостями в передачу.       Дверь настежь открылась и потянула за собой парня. Но он сумел вовремя среагировать, выставил перед собой руку.       Мужчина покачал головой.       — Подслушивать нехорошо, — произнес он.       — Это и есть твой сын? — Все трое устремили взоры на Соню. Отец смотрел на сына. Не описать словами, сколько в том взгляде Соня увидел злости, ненависти. Словно он сейчас сорвётся с цепи и налетит на сына с кулаками. Уголки рта приподнялись. Впервые он знал, что козырь у него в кармане. Раз отец строит из себя жертву, он не поднимет руку, не возразит сыну. Соня поднял такой же взгляд на отца, полный ярости и ненависти. В нём что-то блеснуло. Хитрость. Отец насторожился.       — Пошёл вон! — рявкнул мужчина. Может отступить? Нет никаких гарантий. План сработает. Нужно хотя бы попробовать. Ноги вновь ощутили под собой крепкую почву. Намного лучше, чем лежать на ней.       — Деньги,— кулаки сжались сами по себе. Женщина закрыла рот рукой. — деньги, отложенные на нужды. Где они? Ты же не все потратил, Так где остальное?       Мужчина стукнул кулаком.       Соня хотел было что-то сказать, но направленный на него суровый взгляд отца заставил проглотить язык.       — И, что для тебя нужда? — она слегка приоткрыла нижнею губу.       Все тело окутало надвигающимся жаром. Внезапно появилось шипение от чайника. Во рту пересохло. Соня взглянул на прозрачный чайник, расположенный на одном из кухонных шкафов. Пусто. Он даже и не думал кипеть. Только, осмотрев полностью кухню, Соня пришёл к выводу, что звуки кипение издаёт его внутренний голос. А жар и пересохшее горло — тому последствия. Он прикусил губу. План рухнул, рассыпаясь прахом. Даже если он надавит на отца. Возможно, женщина и его друг заступятся за него.       — Ничего, — шёпотом произнес он.       — Что сказал? — отец привстал. Соня пытался выдавить из себя любое слово. Не вышло. Язык словно испарился. Уверенность тоже испарилась, словно ее и не было. Он снова дал слабину. Снова предал свое слово. Каждый начинающий день. Он давал себе обещание: сегодня я буду уверенней. И каждый день его нарушал. Его обещание длилось, пусть даже мгновение. Этого достаточно, чтобы поселить надежду. Когда-нибудь он сдержит обещание и продлит его на всю оставшуюся жизнь.       Женщина встала из-за стола. Она угрожающе направилась к парню. Большие размеры и рост внушали у юноши страх. Все-таки быть ниже ростом совсем неудобно. Смачный хлопок. И щека горела красным. Лишь бы не дать слабины. Он всеми силами сдерживал слёзы. Соня знал, что долго сдерживаться не сможет. Он отвёл голову. Но женщина насильно развернула её к себе.       — Как тебе не стыдно?       Если бы она знала правду, поступила бы так?       Морщины, седые локоны и желтоватые глаза напомнили юноше его бабушку. По левой щеке прошлась слезинка. Не от обиды, беспомощности, а от нагрянувших тёплых воспоминаний.       — Простите, — скрипучим голосом произнес Стоун. Словно у него болело горло. Чувствовать на себе жалостный взгляд, до дрожи неприятное ощущение для него. Он никогда не понимал людей, которые смотрят на него с жалостью, но ничего для утешения не принимали. Достаточно было бы слов поддержки, теплоты, что ему так не хватало.       Соня сделал шаг назад. Вместо слов он покачал головой. Дверь захлопнулась, оповещая об этом громким хлопком, что раздался по всему дому.       Красоты за распахнутым окном несли в себе приятный теплый ветерок, он обдувая слезы. Хотя небо укутали серые тучи, Соня представлял на месте них тот самый закат. Это просто было необходимо, для поднятия настроение. Вместе с тёплым ветром в дом залетел лист. Ветер стих и листок медленно падал на пол. На полпути Соня поймал его. Поднес к лицу, хорошенько изучая. «Сухой», — подумал парень. Он поднес его к области сердца. Веки сомкнулись. Губы дрогнули, он произнес:       — Я стану лучше…