Наши страхи

      Одну неделю Соня пробыл в больнице. Главврач отделения в связи с состоянием юноши сделал одолжение. За одну неделю пребывания в больнице плата не взималась. Юноша пришел в себя быстро, точнее через день. Врачи диагностировали истощение.        Когда Соня добровольно покинул больницу, ему вручили справку. Да, с этой справкой в школу не пойдёшь, она всего на одну неделю, а Соня отсутствовал гораздо больше. Но не тут-то было. После выписки из больницы Соню насильно отвели в полицейский участок. Там и начался допрос.        Полицейский с жетончиком на груди облокотился на стол. Он подал юноше чашку чая, а сам отхлебнул крепкий кофе. Соня, не долго думая, отпил глоток.       — Ну, говори! Как ты проник в заброшенную психлечебницу? Сколько ты там жил? Как давно? Ты был один? Кто был с тобой?       «Слишком много вопросов», — подумал юноша. Он молчал. Тогда мужчина сказал:       — Ты ведь не один там был, — Соня рефлекторно прикусил губу. — Значит не один. Слушай, когда тебя нашел смотритель, он сообщил нам, но в связи с твоим состоянием нам пришлось отвести тебя в больницу. Честно признаться, я думал, ты там месяц пролежишь. — Соня покосился на полицейского, затем опустил взгляд. — Проблемы с деньгами? Кстати, при тебе не было никаких документов. Как тебя вообще из больницы выписали? — мужчина скрестил руки на груди. — Надо будет отправить проверку туда. Знаешь, это похоже на халатность. Но это уже другая тема. Так, продолжим. Как тебя зовут? — Соня молчал. — Сколько тебе лет? – и снова тишина. — Пятнадцать? Шестнадцать?       — Мне семнадцать! — тихо сообщил юноша. — Меня зовут Соня Стоун!       — А ты, оказывается, говорить умеешь, — мужчина отпил кофе. — Чем докажешь? Ничем?       Юноша вспотел, он перепрыгивал взглядом с одной точки на другую, мысленно подбирая ответ.       — Дома! — голос дрожал. — Дома. Документы, паспорт я могу принести. Только отпустите.       Полицейский хлопнул ладонью об стол, щурил глаза и с ноткой издевки произнёс:       — Чтоб ты сбежал! — мужчина прикрыл веки. Вновь задал вопрос: — Что вы там делали?       В горле встал комок, по лбу скатилась капелька пота, а ноги как будто дрожали изнутри.       — Мы тупо бродили там, фоткались, рассказывали страшилки.       — Под кайфом?       — Нет, — возразил Соня.       Не хватало ещё, чтобы всю эту ситуацию раздули до службы опеки. Хотя через два месяца юноше исполняется восемнадцать. Но это только хуже. Соня не знал, что будет дальше. Припишут ли ему какое-то преступление, которого он не совершал. Посадят? Отправят на исправительные работы? Или выпишут штраф?       — Не было никаких наркотиков, —сдерживая слёзы, пробубнил тот.       — Честно? — мужчина прижал ладонь к щеке. — Ну, допустим, кто с тобой был?        А в ответ тишина.       — М-да вижу, ты не крыса.       «А он точно полицейский?» — подумал юноша.       Мужчина покачал головой, напоследок поднялся из-за стола и направился к двери.        «И? Что дальше?»       — Что со мной будет? — уже захлёбываясь слезами, поинтересовался Стоун, боясь услышать худшее.       — Да ничего. Та заброшенная больница, — полицейский развернулся, — никому не принадлежит. Смотритель там только ради того, чтобы таких, как ты, ловить. Здание аварийное, старое. Мало ли что: кирпич на голову упадёт или пол провалится. Посидишь до завтра в обезьяннике. Ты несовершеннолетний, твоим родителям выпишут штраф и всё. Придется поговорить с ними. По сути ответственность за тебя должны нести они, но как я знаю, тебе скоро восемнадцать. Дело заводить бессмысленно.       «Откуда он знает?»       Полицейский заметил косой взгляд юноши.        — Я звонил в школу, — пояснил он.       Школа в городе одна, тут и гадать не надо.       — Кстати, хотел спросить, да забыл. При осмотре палаты номер шесть на пятом этаже обнаружено. В общем, ты что там жил что-ли? Неужто всё настолько плохо?       Соня сморщил нос и тихо произнёс:        — Нет, не я, — прежде чем осмыслил, что произнёс это не мысленно, а на яву. Он замолчал, опустил голову, прикидывая, на что можно сменить тему.       — А та история про сумасшедшего врача, правда? Что он издевался над пациентами?       По крайней мере, так твердил Дин.       Полицейский сначала приоткрыл рот, уставившись на парня. Затем рассмеялся.        — Что ты, нет. Это всё выдумки. На самом деле больницу закрыли из-за её нелепой постройки. Признали здание небезопасным. Вот насмешил, — мужчина стряхнул слезинку и вышел из комнаты допроса.       Когда Соню выпустили, на улице было так тепло. Но юношу это бесило. Чёрт возьми, когда у него замечательное настроение, идёт дождь или же пасмурно и холодно. А когда ему грустно, нет ветра, тишь да гладь, да Божья благодать! И не холодно! Странно, обычно бывает наоборот. Словно весь мир стал против его.       Дорога до дома показалась такой короткой. Соня полностью погрузился в себя. Он даже чуть не пропустил свой автобус. В кармане завалялась мелочь на проезд.       «Почему они считают их проблемы выдумкой? Да что ты придумываешь? У тебя ещё молоко на губах не обсохло! Какие у тебя могут быть проблемы? Твердят они, а чуть что, если сорвётся слово с уст, противоположное слово. Почему родители начинают злиться и обижаться? Дети боятся сообщить родителям, что у них что-то болит лишь потому, что боятся их разозлить. Разве это нормально, когда дети боятся своих родителей?» — размышлял Соня.       Дверь со скрипом поддалась вперёд. Соня не стал медлить, зашёл в дом и закрыл за собой дверь. Он шустро разулся и последовал к себе. Вот только по пути он поймал на себе злобный взгляд. Это был отец. Дверь кухни была настежь открыта. Отец сидел напротив. В левой руке он держал кружку, в правой — бутерброд. Он так аппетитно жевал, у Сони аж чуть было слюни не потекли. Похоже отец не был пьян. И откуда он взял деньги на продукты?        В животе предательски заурчало. Соня глотнул слюну, поджав губу, напряг спину. Отец молчал и это ещё больше раздражало. Чёрт.       Соня двинулся с места. Когда он поднялся на второй этаж, вытер рукавом куртки слюну с нижней губы. Он влетел в свои обители, захлопнул дверь, скинул с себя куртку и упал на колени. Согнулся и принялся искать под кроватью коробку печенья, которую он спрятал ещё в прошлом месяце на крайний случай. Вот она! Жёлтая коробка с надписью «Печенье с шоколадной крошкой». Юноша жадно принялся вонзать пальцы в коробку, которую небрежно порвал.        Некоторое печенье упало на пол. Голубые глаза словно приобрели серый оттенок. Они забегали по полу. В этот момент, пожалуй, единственный, Соня не думал ни о чём. В его голове пусто. Юноша словно озверел. С его губ сорвался звук, похожий на шипение. Он подобрал печенья с пола и шустро засунул целиком в рот. Не успев полностью прожевать, он подобрал ещё одно и также засунул его в рот и ещё одно, и ещё. В животе закололо. Юноша начал задыхаться от такого количества.       Ком подступил к горлу, ноги дрожали. Он попытался крикнуть, но не вышло. Появился кашель. Кусочки не тщательно прожеванного печенья вылетели изо рта, по подбородку текла коричневая слюна. Кое-как Соня выплюнул половину содержимого его рта. Другую же — он тщательно проживал. Но этого было мало. Пусть печенье было не таким уж вкусным. Да что вообще ожидать от продуктов по очень низкой цене?       Когда печенье в коробке закончилось. А голод ещё нет. Соня недолго думая откинул пустую коробку и с ещё большей жадностью принялся слизывать ранее выпленную порцию с пола.       И как по всемирному закону подлости Соня забыл закрыть дверь. Отец этим воспользовался.       Когда дверь скрипнула, юноша обернулся. По его подбородку стекали слюни. Кофта была вся в крошках.       — Хуже животного. Отвратительно. И когда ты скатился до такого? — отец, задрав нос к верху, приоткрыл рот и с презрением уставился на сына. Ему даже было его жаль.       Юноша молчал. Он словно отключился от всего мира, перестал понимать человеческую речь, смотрел на отца снизу вверх.       Мужчину не удовлетворила такая реакция. Он кинул на пол недоеденный бутерброд, развернулся, уже собираясь уйти, как вдруг сказал:       — А пообедать вместе со мной гордость не позволила? Или презрение? Знаешь, сейчас ты ничем не лучше меня.       — Неправда! — обижено пробормотал Соня. Точнее, только подумал он и сам не понял, что вместо того, чтобы сказать вслух, он произнёс эти слова мысленно. Но отец уже ушёл.       Соня не стал доедать бутерброд за отцом. Он забрался на кровать, укутался в одеяло и пролежал так где-то минут сорок, пока его не стало тошнить. Сначала Соня терпел, но когда понял, что больше не сможет, скатился с кровати, что есть мочи побежал в туалет. В горле першило. Всё ранее съеденное печенье вышло наружу. Это плохо? Когда тошнота стихла, Соня вернулся в свою комнату.        Тошнота ушла, а жуткий голод вернулся. Соня всё же съел тот бутерброд. По его щекам скатывались слезинки. Он мысленно спрашивал себя: «кем я стал? Он поглядел на выпирающую кость на руке. Ужас. Юноша подставил ладони к губам.       – Только не это, только не это, – молил он. Когда ком в горле рассосался, Стоун с облегчением вздохнул.                               ***       — Как понимаю, вас направил ко мне мой брат, — Ной скрестил пальцы. Соня кивнул. Как удачно, что у соседа был брат, который работал психологом. А Соня смог договориться.       — Прошу, присаживайтесь, — Ной Класс указал на кожаное кресло. Когда юноша присел, мужчина задал четкий вопрос:       — Какие семейные отношения приводят вас к уважению? Каков ваш предел семейных отношений. То есть счастливая семья, может, ограничивается только любовью, счастьем?       Повисла тишина. У Сони вспотели ладони, ком стал в горле. Рядом с этим человеком он чувствовал себя умственно отсталым. Он совершенно не понял вопроса, но всё же попытался ответить:       — Наверное… Ну… хорошие отношения. Ну, наверное.       — Почему «наверное»? — Мужчина уже начал действовать Соне на нервы.       «Что значит почему, наверное?» Юноша воздержался от ответа. Тогда Ной настоятельно задал ещё один вопрос.       — Что такое семья?       «Что за глупый вопрос?» — подумал юноша. — «Уровень первого ».       — Семья – это… это, — а казалось такой лёгкий вопрос. А действительно, что такое семья? Семья — это, когда группа людей состоящая в родстве, обитает вместе или порознь, поддерживая друг друга, одаряя любовью. Семья всегда находится рядом. Но Соня не мог так мыслить. У него не было больше родственников, кроме отца алкаша. Но разве это ответ?       — У тебя нет родителей?       — Ммм… у меня только отец.       Психолог закрыл ладонью подбородок.       — Что для тебя счастье?       Повисла раздражительная тишина. Тогда Ной вздохнул:       — Расскажи мне о своём семейном положении, всегда ли бывали тёмные дни? Или была и светлая полоса?       Соня задумался: «А стоит вообще о таком говорить? А зачем я вообще пришёл сюда?»        Колени юноши задрожали. Мужчина это заметил. Он поднялся с своего места, подошёл к парню и присел перед ним на корточки.       — Знаешь, порой поделиться с кем-то своими проблемами, бывает трудно, на «вид» даже невозможно. Боишься, что тебя осудят, поймут не так. А что если поймут и поддержат? Почему-то все думают только о плохом, не замечая хорошего. А ещё порой нужно высказаться. После этого правда становится легче.       Соня отвёл взгляд.       — То, что ты мне скажешь, да и вообще твоё каждое слово останется в этом кабинете. Никто кроме меня об этом не узнает, если, конечно, ты сам этого не захочешь. Я никому не скажу. Договорились?       Юноша кивнул. Поджав потные ладони, он сквозь силу вымолви:       — Да… Когда я был маленьким…