Show me your true self

Это был один из зимних спокойных дней. Феликс лениво лежал на просторной кровати своего номера, в сотый раз переворачиваясь с одного бока на другой. Он листал комментарии в инстаграм, читая комплименты, и пытался поднять себе настроение. Но получалось не очень. Парень тяжело вздохнул и кинул взгляд, полный грусти, на окно. Несмотря на то, что был день, в номере было довольно темно. Небо затянуло серыми тучами, которые нависали над Токио и придавливали город к земле своей тяжестью. Крупные хлопья снежинок сыпались с поздней ночи, не прекращая. Пушистое одеяло белого снега, накрывшее землю и здания, немного оттеняло серость неба. Каждый воспринимает погодные явления по-своему. Настроение Ликса сегодня было таким, что от этой атмосферы за окном становилось только хуже. Промоушен японского альбома the Sound уже подходил к концу. Все крупные и важные премии года были позади. Осталась всего парочка выступлений с новой заглавной песней. Группа прибыла в Токио как раз для одного из них. Очередное утреннее шоу в прямом эфире для японского телевидения. Компания решила, что они прилетят на день раньше, чтобы к утру все выглядели отдохнувшими и посвежевшими. Парни всегда гуляли по Японии, когда прилетали сюда. Сейчас есть отличная возможность пройтись по улицам Токио, поесть всяких вкусностей. Но Феликс впервые не хочет выходить на улицу. И, если честно, он не знает, пошёл ли кто-то из группы сейчас гулять. Потому что все парни были страшно вымотаны. Все ощущали необходимость выходного. Всем нужно было отоспаться, хоть немного отлежаться, позволить натренированным мышцам расслабиться и разгрузить мысли неважными вещами. У Феликса разгрузить мысли совсем не получалось. Уж лучше бы он был снова занят, заполняя свои мысли расписанием, заучиванием текстов и движений хореографии, чем думал о Хёнджине, оказавшись свободным. Их взаимоотношения всегда были горячей темой для обсуждений. После их совместной поездки в Париж в качестве приглашённых гостей на мероприятие Yves Saint Laurent, количество запросов и теорий об их взаимоотношениях в социальных сетях и СМИ захлестнуло мир с троекратной силой. Люди размышляли, обсуждали и мечтали. И если Феликса это нисколько не волновало, и даже вызывало своеобразный интерес, то Хёнджину это, судя по всему, совершенно не понравилось. Он прекрасно видел повышенный интерес к их общению и отдалился. Это произошло слишком резко и надолго. Вот только настоящую причину Феликс никак не мог понять, а эту тему между собой они никогда не поднимали. Позже, зимой, на них обрушилась нездоровая волна хейта. Хейт присутствовал в их жизни всегда, но почему-то в тот период его было настолько много, что, казалось, спрятаться от него просто некуда. Сколько бы они не получали грязи в свою сторону, привыкнуть к такому сложно. Это ударило по их моральному состоянию в разной степени. Феликс черпал исцеление в общении со стэй, концентрируя своё внимание на тёплых словах любви и поддержки. Хёнджину этого было мало, он всегда был ненасытен в любви. Поэтому просто замкнулся в себе. От его былого хорошего настроения, весёлого смеха и воодушевлённого состояния остались лишь призраки. Он перестал позволять себе дурачиться, как делал это раньше. Приступы нежности, иногда посещавшие его и направленные на участников группы, просто закончились. Феликса это действительно пугало. Ему казалось, что он стал терять прежнего Хёнджина. Такого весёлого и милого в обычной жизни. Такого глубокого и проникновенного спокойными вечерами. Единственное, что оставалось неизменным — его взрывная страсть на сцене, сжигающая всё на своём пути. Сумасводящие движения во время исполнения хореографии, дикий взгляд и необузданная, пламенная энергия, которая перехватывала дыхание. Феликс множество ночей ломал голову над тем, как же ему удаётся быть настолько разносторонним. И где он действительно настоящий? Каждый раз он приходил к одному и тому же ответу. Хёнджин придаёт танцам огромное значение. Он живёт танцами и вкладывает в них всю свою душу. Танцевать так, притворяясь — невозможно. А значит, настоящим он бывает именно на сцене, там, где балом правят его демоны. Феликс давно для себя понял, что испытывает к Хёнджину далеко не дружеские чувства. Будучи би-сексуалом, он нисколько не удивился тому, что запал на мужчину. Но факт того, что они оба являются айдолами слишком знаменитой группы, добавлял множество проблем. Хёнджин количество этих проблем не уменьшал, а только увеличивал. Во-первых, он не позволял Феликсу переключиться на что-нибудь другое. Ликс с радостью бы задушил эту симпатию ещё в зародыше. Но, видимо, заведомо проиграл. От него невозможно было оторваться: ни взглядом, ни мыслями. Во-вторых, Хёнджин не давал зелёный свет, но и не говорил строгое «нет». Он будто играл с ним в игру «тяни-толкай». То отталкивал, проявляя почти ощутимое безразличие, то притягивал, одаривая множеством улыбок, прикосновений и объятий. Иногда Феликс чувствовал на себе такие взгляды Хёнджина, что мурашки шли по телу. А иногда тот не обращал внимания вовсе. Феликса сводили с ума эти игры и чувство неопределённости. Он настолько запутался, что порой вообще не понимал, мог ли сегодня рассчитывать на очередную порцию нежности, или же на него даже не взглянут. Дни шли, сменяя друг друга, а Феликс осознал, что Хёнджин ему не просто нравится. Он искренне полюбил его. Все его минусы и плюсы. Ласкового и вредного, усталого и задумчивого, громко смеющегося и молчаливого. Полюбил каждую его черту и сторону. Милого парня, который обезоруживает своей тёплой улыбкой, и страстного зверя, коим он был на сцене. Взаимодействия с милым Хёнджином он получал не раз, пусть и не сейчас, когда старший замкнулся в себе. А вот со страстным — ещё никогда. Феликс желал его всего и хотел прочувствовать эту неизведанную сторону. Хотел познакомиться с его сексуальной личностью поближе. Он множество раз ночами знакомился с ней ближе, представляя результат этого знакомства. Его действительно сильно привлекала эта страстная скрытая натура. Феликс сам далеко не ангел, но тоже едва ли позволял кому-то взглянуть на эту часть себя. Лишь на сцене или в мимолётном двусмысленном взгляде. Он чувствовал, что они в этом похожи и точно друг друга поймут. Феликс всё время думал, что же чувствует к нему старший на самом деле? Как открыть его секреты? Он до невозможности устал от этих молчаливых загадок, устал быть без Хёнджина. Отталкивающая стадия его игры уже давно затянулась. И поэтому он твёрдо решил положить этому конец. Разговор должен состояться, иначе он просто сойдёт с ума, думая обо всём этом. В скором времени он получит ответы любой ценой. Даже если придётся его спровоцировать. Хёнджин любит молчать, и Феликс всегда это принимал. Но если он не хочет, чтобы терпение Ли подошло к концу, ему придётся отвечать. При хорошем раскладе Ликс рассчитывал на возвращение прежнего общения, при идеальном — стать ещё ближе, чем раньше. Хотя бы в стороне от чужих глаз. Почему-то он был уверен, что если кто-то и пошёл прогуливаться по Токио, то это точно не Хёнджин. Как бы он не любил романтику Японии, что-то подсказывало Феликсу, что сейчас он точно в своём номере, сидит в тишине и гордом одиночестве. То есть в своей любимой атмосфере. Убедив самого себя в правильности своих мыслей, Феликс уверенно поднялся с кровати. Сегодня у него точно получится разговорить Хёнджина и хоть как-то прояснить ситуацию. Сердце подсказывало, что он на верном пути. Феликс был не из тех, кто бросает ситуацию на самотёк. Особенно, если дело касается любви. К этому чувству парень относился очень серьёзно и прекрасно знал, что в этом они с Хёнджином тоже одинаковые. Ужасно хотелось касаться его. Феликс привык к тому, что их отношения напоминают игру. Сперва нежно коснуться друг друга у всех на глазах, а потом коснуться так, чтобы никто не заметил, оставив это только между ними. Привык ловить на себе такие взгляды Хёнджина, от которых колени подрагивали. Так мог смотреть только он. Феликс любил мечтать о том, что эти взгляды означают желание обладать. Это сводило с ума, и игра казалась очень увлекательной, вызывающей бурю эмоций. В какой-то момент он действительно убедил себя в том, что их чувства взаимны, и момент их признания — лишь вопрос времени, который они специально оттягивают, чтобы подольше сохранить эту атмосферу игривости и таинственности. Но теперь, когда Феликс хотел коснуться, Хёнджин отстранялся. Он ускользал каждый раз, словно неуловимый ветер. А когда Ли искал его глазами, он каждый раз отводил взгляд. От этого складывалось ощущение, что на него смотрят лишь тогда, когда Феликс этого не замечает. Вопросы копились в голове, как гора вещей в захламлённом чердаке, который срочно нужно было освободить и очистить, потому что дальше захламлять просто некуда. Казалось, ещё одна непрошеная мысль, и всё это вывалится наружу страшной горой, прибив владельца своей тяжестью. Если уж его действительно отвергли, то пусть хотя бы он услышит это в лицо. Феликс немного встряхнулся, настраивая себя на разговор, пригладил чёрные взлохмаченные от подушки волосы и направился прямиком к Хёнджину. Он уверенно постучал в дверь номера. Через несколько секунд ему открыли. Хёнджин с интересом смотрел на гостя. — Феликс? — судя по лицу старшего, у него в голове запустился какой-то сложный мыслительный процесс, полный сомнений, но всё же тот произнёс. — Проходи, — он приглашающе отошёл в сторону и сел в кресло перед небольшим столиком, на котором стояло зеркало. Феликс в душе отпраздновал маленькую победу, что перед ним не захлопнули дверь и он оказался на стратегически важной территории. Закрыв за собой номер, он услышал характерный звук сработавшего электронного замка, который без ключ-карты не открыть. — Не поможешь мне? — Хёнджин увлеченно всматривался в зеркало, держа двумя руками своё ухо. Феликс на мгновение даже застыл, совершенно не ожидая просьбы о помощи. Он представлял кислую мину на моменте, когда старший увидит, кто именно пришёл, и такое же кислое приветствие, но только не это. — Что случилось? — опомнившись через секунду, Феликс подошёл ближе. — Сегодня мне захотелось сменить кольцо в хрящике уха на чёрное, думаю, оно лучше подойдёт к пепельным волосам, но я никак не могу застегнуть, — кажется, Хёнджин уже долго сидел за этим занятием, пальцы слегка подрагивали от напряжения, но кольцо никак не хотело поддаваться. — Давай я посмотрю, — Феликс тут же протянул руки, и Хёнджин доверчиво передал ему пирсинг. Брюнет внимательно всматривался, аккуратно вставляя колечко в хрящ. Маленькие пальчики австралийца как нельзя кстати подходили для этой задачи, ловко надавливая. Послышался тихий щелчок. — Ай! — Хёнджин дёрнулся от неожиданности. — Немного больно, кажется кожу задело. — Прости! Я не хотел, — Феликс поддался порыву заботы и чувств, приложил ладонь к лицу Хёнджина и мягко прикоснулся к покрасневшему хрящику губами, целуя место прокола. — Зато теперь всё на месте. Тебе очень идёт, как всегда, — Феликс говорил полушёпотом, понизив свой голос, как бы успокаивая. Он не сразу сообразил, что сейчас в их отношениях не лучший момент, чтобы так себя вести. Но дело было даже не в Хёнджине; если бы на его месте сейчас сидел любой другой участник группы, он бы поступил точно так же. Потому что привык вот так по-детски проявлять заботу и дарить тепло. Особенно, когда сам случайно причинил хотя бы капельку боли. Хёнджин моментально напрягся. Феликс почувствовал, как его челюсть сжалась под ладонью брюнета. Тот перестал, кажется, даже дышать. Будто ему резко стало больно, вот только причина вовсе не в пресловутом пирсинге. Феликсу стало некомфортно от такой реакции, ладонь медленно отстранилась от чужого лица, и парень выпрямился, внимательно наблюдая за поведением Хвана. Тот, после недолгого молчания, тихо сказал: — Феликс, спасибо за помощь, но тебе лучше уйти, — он смотрел немигающим взглядом перед собой, даже не повернувшись на гостя. Феликсу показалось, что ему дали пощёчину. Щёки запылали от чувства обиды. Да сколько же это может продолжаться? Вот сейчас, когда он только подумал, что его рады видеть, его снова отталкивают. Только раньше его отталкивали невербально. А теперь впервые прогоняют открытым текстом. Это больно, парень ощутил такое бессилие, плечи поникли, а во всегда блестящих глазах взгляд потух. Куда же подевался тот Хёнджин, который так горько плакал, когда Феликса исключили на шоу? Куда подевался тот Хёнджин, который когда-то так нежно прижимал его к себе каждый день, чуть ли не пища от радости? Тот, который называл его ангелом и дарил поддержку каждую минуту. — Зачем ты так со мной… — тихо произнёс брюнет. Несмотря на обиду, Феликс не оставлял попытку узнать причину. Он обязан понять, чем стал так неугоден Хёнджину. Уйти, ничего не выяснив? Ну уж нет. Ноги прилипли к ковру, отказываясь сделать хотя бы шаг по направлению к двери. Ковёр ощущался, как зыбучий песок, который затягивал его в пучину тоски по когда-то ласковому Хёнджину. Любовь в душе Феликса цвела неувядающими бутонами роз, но их шипы больно царапали изнутри. Старший продолжал молчать, смотря перед собой. Он почти не шевелился, не считая того, что начал нервно ковырять ногтями кожу пальцев. — Хёнджин, ты делаешь мне больно… Прошу тебя, давай поговорим. Что с тобой происходит? Я тебя не узнаю, — Феликс попытался предпринять ещё одну попытку получить ответ. Хёнджин встал со стула с тяжёлым вздохом и прошёл к окну, запуская руки в короткие пепельные волосы. Он замер в такой позе на какое-то время, рассматривая вид из окна. Он снова смотрел куда угодно, но только не на Феликса. — Сам бы я знал… — тихо ответил он. Такие вопросы Феликс задавал ему впервые, и, кажется, Хёнджин к ним не очень готов. — Мы всегда находили общий язык, мы всегда понимали друг друга. Прошу тебя, поделись со мной, — Феликс с грустью смотрел на спину Хёнджина, мысленно молясь, чтобы тот доверился ему. — Не в этот раз, Ёнбок-а. Не в этот раз… — он тяжело облокотился руками на подоконник, словно его плечи придавливало тяжёлым грузом, и выносить эту ношу своими силами больше не получалось. — И чем же этот раз отличается от других? — Феликс отчаянно пытался понять. Вот сейчас, когда он наконец осмелился поговорить, ему стало страшно от поведения Хёнджина. От того, как он отвечал на вопросы, или не отвечал вовсе. — Я скучаю по нашему общению, по тебе. Ты же моя родственная душа, не отрицай это! А теперь ты что-то скрываешь от меня. Именно от меня, ведь с другими ты остался прежним. Чем я заслужил твой холод? Послышалась горькая усмешка. Хёнджин устало опустил голову, всё ещё опираясь на руки. Феликсу захотелось выть от непонимания. Он сжал губы и поднял глаза к потолку. Как же он устал. Пытаться говорить сейчас с Хёнджином — всё равно, что с голосовым помощником, который работает через раз, только от него и то толку больше. Он выбирает очередной способ добиться ответов: палить без разбора и следить за реакцией. — Слушай, я понимаю, время идёт, мы меняемся, но не до такой же степени! Что такого в тебе изменилось, что сейчас я должен страдать? Я что, задел тебя чем-то? — Хёнджин на это нервно дёрнул плечом. — Нет, не думаю, я ведь никогда не делал тебе больно, — Феликс отрицательно мотнул головой. — А может быть наоборот меня было слишком много, и ты… — но Хёнджин не дал ему договорить. Резко развернувшись, он прокричал: — Феликс, ты же понятия не имеешь, о чём говоришь! Феликс вздрогнул. Он мог поклясться, что заметил сверкнувшие молнии в глазах Хёнджина. Он нащупал своими словами что-то такое, чем вызвал эту яркую эмоцию. Губы Феликса раскрылись в удивлении, но в душе закипала злость на эту бестолочь, которая так яро отталкивает того, кто его на самом деле любит. Ведь Хёнджину так нужна любовь, так какого чёрта? Поэтому Феликс выбрал гениальный путь ведения диалога, отвечая криком на крик: — Так объясни мне! Кажется, кричать не стоило, потому что Хёнджин сорвался с места и как бестия стал надвигаться на Феликса быстрыми шагами. Брюнет даже почувствовал, как страх мелькнул где-то в душе, проскользнув тихой тенью. И одна нога наконец-то отлепилась от ковра, сделав шаг назад. Хёнджин подошёл вплотную, приблизившись к лицу на расстояние вытянутого пальца. Феликс почувствовал, как чужое дыхание щекотнуло нос. — Хочешь, чтобы я рассказал? — с ноткой безумия спросил Хван. — Я тебе покажу. Мгновение, и Феликс почувствовал, как его схватили за ворот, резко дёргая на себя. Губы столкнулись, и его затянули в требовательный поцелуй, наполненный отчаянием. Чужой язык проскользнул внутрь. Феликс отступил назад, потому что стоять на месте под таким напором невозможно. Хёнджин его буквально толкал. Когда брюнет прижался спиной к твёрдой поверхности, они столкнулись зубами, но поцелуй не прервали. Вот она, та самая страстная натура старшего, с которой так сильно мечтал познакомиться Феликс. Он бы и не подумал останавливать Хёнджина. Он так долго мечтал об их первом поцелуе, но даже не представлял себе, что он произойдёт сейчас и будет таким. В его губы вгрызались, а рот глубоко исследовали языком. Силой вжимали в стену. Никакого трепета и романтики первого поцелуя, лишь отчаяние. Хёнджин сильно жмурился, будто совершал сейчас что-то непоправимое, чего делать ни в коем случае нельзя, но остановиться не мог. Он мокро целовал пухлые губы и ловил чужой язык своим. А Феликс морально умирал под этим напором. Его всецело устраивал такой первый поцелуй. Главное, чтобы он не был последним. Он активно отвечал Хёнджину, всем телом демонстрируя, что ему это слишком нравится. Он обнял Хвана за шею, не собираясь отпускать от себя ни за что. Только не теперь. Хёнджин, почувствовав, как его обхватили чужие руки, прервал поцелуй, отстранившись совсем немного. Парни смотрели друг другу в глаза ошалелым взглядом. В глазах Хвана мелькнул страх. — Ликс… Прости, — он осторожно взял пальцами младшего за подбородок. В его голосе было сожаление. — Надеюсь, ты сейчас просишь прощения за то, что отталкивал меня, а не за этот поцелуй, — Ли едва дышал, тихо говоря всё это в губы Хвана. — Я прошу прощения у тебя за то, что сорвался сейчас. Феликс, я такой жадный, мне нужно от тебя слишком много. Гораздо больше, чем наша дружба, — виновато ответил старший. — Мне действительно сложно контролировать себя рядом с тобой. Поэтому я держу дистанцию. — Мне тоже нужно от тебя больше, чем дружба, Джинни, — он оставил короткий поцелуй на губах для большей убедительности. — И если ты сейчас остановишься, я тебя не прощу. Покажи мне, что я не придумал себе всё это, когда мне казалось, что ты меня ревнуешь и желаешь, — шептал Ликс в чужие губы. — Прошу тебя, покажи мне настоящего себя. — Малыш… — в глазах Хёнджина заплясали безумные огоньки. — Я покажу тебе всё. Феликс, получив именно тот ответ, на который рассчитывал, снова жадно впился в пухлые губы Хвана. Боже, как же он мечтал опробовать их. Никакие фантазии и вполне себе красочные сны не сравнятся с реальными ощущениями их мягкости и жара на своих губах. Феликс уверенно двинулся вперёд, толкая Хёнджина к кровати. Точно так же, как тот толкал его к стене несколько минут назад. Сцепившись в безумном поцелуе, они шагали вслепую, заплетаясь ногами. Ликс пару раз мягко наступил на чужую ногу. Хёнджин лишь крепче сжал руки, держащие тонкую желанную талию, не позволяя младшему оступиться. Но, оберегая Ли от падения, в следующую секунду почувствовал, что падает сам. Потому что его обожаемые маленькие ручки с такой силой пихнули Хвана на кровать, что тот не устоял и рухнул всем весом, заставив отельную мебель жалобно всплакнуть. Не успел он опомниться от приземления, как увидел Феликса, забирающегося коленями на кровать меж его расставленных ног и уже ловко расправляющегося цепкими пальцами с чужой ширинкой. Оказывается, им легко подвластны не только пирсинги. Хёнджин почувствовал, как рот наполняется слюной от одной только мысли, что его ждёт. Он шумно сглотнул, приподнимаясь на локтях. К Феликсу хотелось быть ближе, насколько это возможно. Просто лежать на спине эмоции не позволяли. Он нетерпеливо двинул бёдрами, помогая Ли стянуть с себя джинсы вместе с бельём. И заметил, что у того дрожат руки. Их обоих потряхивало, только на этот раз не от страха. А от оправданного признания. Феликс опустился на пол, полностью освобождая ноги Хвана от одежды и пододвигая его поближе к краю кровати. У Ли глаза загорелись, когда возбуждённый орган, прижатый к футболке, оказался на свободе. Он, не сдержав чувств, прильнул к нему лицом, мягко проходясь щекой. А затем снова опустился вниз и широко мазнул по всей длине языком, опаляя дыханием. Хёнджин поджал бёдра от ощущений, шумно выдыхая через рот. — Малыш… — он рывком снял с себя футболку, швыряя её в неизвестном направлении, и запустил пальцы в чёрные волосы. — Джинни, я не могу… Я не хочу больше терять ни одной секунды, я так долго этого ждал. Я хочу тебя всего, — Феликс умоляюще смотрел в тёмные глаза, взяв твёрдую плоть в руку, слегка поглаживая и водя большим пальцем по выступающей вене. — Детка… Теперь я весь твой. Я и так был твоим, я бы не смог быть с кем-то другим. Чёртова любовь к тебе сводит меня с ум…ааахх… — Хёнджин едва смог договорить, сорвавшись на стон, из-за ощущения, как теплый влажный рот обхватил головку. Феликс покружил языком вокруг неё, заставив Хёнджина слегка дёрнуться, и принялся плавно двигаться, с каждым разом погружая в себя твёрдую плоть всё глубже. Хван почувствовал дрожь в локтях, рухнув на спину, но тут же поднялся обратно, возвращая взгляд на Феликса. Смотреть на него хотелось очень сильно. Тот намеренно обильно пачкал слюнями член, усиливая скольжение. И сосал с таким упоением, будто ничего лучше и представить себе не мог. Хёнджин не мог усидеть спокойно, он блуждал руками по чужой шее, плечам и нетерпеливо проскальзывал ладонью под ворот футболки, стараясь получить как можно больше. — Детка, иди ближе ко мне, я тоже хочу тебя… — низкий голос Хвана вывел Феликса из забвения. Он с чмоком выпустил член изо рта и поднялся с пола, быстро снимая с себя футболку. Поставив одно колено на кровать, он мокро поцеловал тянущегося к нему Хвана, руки которого уже спускали с бёдер Ликса штаны. — Ты брал с собой смазку? — с надеждой спросил Феликс. Хёнджин на этот вопрос младшего игриво усмехнулся. — Я никуда не летаю без неё. Возьми в верхнем ящике, — он мотнул головой в сторону тумбочки у кровати. Феликс уже оказался в наполовину спущенных штанах благодаря загребущим рукам старшего. Он ласково куснул того за нижнюю губу, показывая, что ничуть не против, и отправился к тумбочке, на ходу снимая с себя остатки одежды. Бутылёк смазки, найденный в шкафчике, был почти полностью израсходован, но на сегодня им хватит. — Джинни, как часто ты использовал её, думая обо мне? — Феликс удивлённо повернулся к парню, покрутив предмет в руках. — Чаще, чем ты можешь подумать… И ни разу без мыслей о тебе. — Боже, ты такой… — Феликс запрыгнул на кровать, бросив смазку рядом и седлая чужие бёдра. — Какой? — Хёнджин тут же охватил чужую талию, прижимая податливое тело к себе. Феликс смотрел на него восхищённым взглядом, пытаясь вспомнить корейскую речь. Но, не найдя в голове подходящего слова, выпалил с придыханием: — Magnificent… Хёнджин тихо рыкнул, крепко хватая Ликса за ягодицы, и прижал его напряжённым пахом к своему. Феликс откинул голову, хватаясь за крепкие плечи. Широко раздвигал ноги, чтобы оказаться тазом как можно ближе, и нетерпеливо ёрзал на его бёдрах. Специально так, чтобы его член тёрся о чужой. Оба промычали от удовольствия. Губы Хвана принялись целовать медовую шею. Руки не щадили чужой зад крепким хватом, помогая двигать тазом. Феликс с трудом открыл глаза, возвращая себя в реальность. В руках Хвана было слишком хорошо. Горячее желание тягуче разливалось по телу. Но у Ли осталась неудовлетворённая прихоть. — Ты не дал мне закончить, — он выпутался из рук и слез с бёдер. Хёнджин хищным взглядом и с какой-то безумной ухмылкой наблюдал за парнем, который удобно устроился на кровати рядом с ним и снова жадно взял в рот. Сегодня правящие балом демоны Хёнджина будут танцевать только для Феликса. А демоны Феликса с удовольствием их поддержат. — Что ж ты делаешь… — пропыхтел от удовольствия Хван. — Мф… Наслаждаюсь тобой, — выдохнул Ликс и продолжил активно двигать головой, втягивая щёки. Хёнджин сходил с ума от действий Феликса. Тот стоял возле него на коленях, прогнувшись в спине и доставлял такие ощущения своим ртом, о которых старший даже не подозревал. Он провёл рукой по лопаткам, спускаясь ниже по позвонкам и талии, и крепко ухватился за ягодицу, понимая, что взять Феликса хочется чертовски сильно. Ни одна дрочка с мыслями об этом сексуальном парне не сравнится по ощущениям с тем, что происходит сейчас. Он нащупал рукой смазку и открыл её. Умелыми движениями выдавив на пальцы побольше, он принялся осторожно массировать узкую дырочку меж ягодиц брюнета. Феликс отвлёкся от своего занятия, подталкивая Хвана к действиям: — Не бойся. Я тоже, знаешь ли, часто думаю о тебе, — Феликс с готовностью согнул колени, опускаясь ниже, чтобы старшему не нужно было далеко тянуться. — Блядь… — одно только представление о том, как Ликс мечтает о нём, лаская себя, заставили член Хёнджина крупно дёрнуться от возбуждения и тут же снова оказаться в тёплом ротике. Сознание застилало пеленой желания, и он резко вставил сразу два пальца. Феликс открыл рот, выпуская горячую плоть из губ, и резко подался вперёд от толчка, скользнув грудью по головке. Было не больно, но неожиданно. Парень давно для себя решил, что желает ощутить Хёнджина в себе. Поэтому часто ласкал себя пальцами, мечтая о Хване. Когда он представлял подобное, сердце колотилось так, будто Ликс оттанцевал не меньше трёх номеров к ряду. И теперь, когда длинные смазанные пальцы ритмично двигались в нём, пробуждая волны удовольствия, Феликс лишь хотел, чтобы тот продолжал. Сейчас он ощущал, что они принадлежат друг другу. Твёрдая горячая плоть снова и снова заполняла его рот, пока Хёнджин, глухо постанывая, трахал его двумя пальцами. Другая рука старшего крепко держала чёрные волосы, задавая темп и заставляя брать глубже. У Ликса в глазах темнело от удовольствия. Он жадно вбирал член, подаваясь то вперёд, то насаживаясь сзади. Хёнджин быстро двигал пальцами, проникая совсем немного, а затем тягуче медленно входил на всю длину, прокручивая их и раздвигая стеночки. Ликс вскинул голову, открыл рот и застонал. — Мой хороший… Хочешь принять меня? — Хёнджин погладил его по волосам и глубоко проник тремя пальцами. — Ах, Джинни… Очень хочу, — Феликс приподнялся на коленях, жадно целуя губы Хвана с языком. Хёнджин покинул влажное нутро, прижимая парня к себе, и мягко уложил на кровать, ложась сверху и чувствуя, как худые ноги тут же обняли его поясницу. Он мягко покусывал шею парня. Целовал, слегка втягивая кожу в себя. — Как же хочется оставить тебе засос… — сознание Хёнджина требовало этого так сильно, что сводило челюсть. — Нельзя… — прошептал Ликс. — Знаю, — Хван едва держал себя в руках. Феликс плавно двигал бёдрами под ним, дразня ещё сильнее. Терпение было на пределе. Куснув подбородок Ли, Хёнджин поднялся на колени, переворачивая парня на живот. Феликс тут же приподнялся, призывно выставляя зад. Старший шумно сглотнул: перед его глазами была картина мечты, и всё это было только для него. Губы прижались к упругой ягодице, жадно целуя. Три пальца вошли в Феликса, продолжая растягивать. Хёнджин целовал, посасывая кожу, пока пальцы уже свободно двигались внутри. Они мягко проходились по простате, оглаживая чувствительное место. Феликс тихо постанывал, двигаясь навстречу пальцам. Затем Хван отодвинулся, чтобы полюбоваться результатом. На левой половинке рядом с анусом красовался свежий засос. — Ты всё-таки это сделал? — Феликс обернулся на Хвана с затуманенным взглядом. — О да, ведь там увижу только я, — он любовно провёл языком по метке. — Мм… Мне нравится, — младший довольно промычал, — но когда ты войдёшь в меня, мне понравится это ещё больше. — Тогда я сделаю это прямо сейчас. Хёнджин обильно смазал член и разработанную дырочку смазкой. Он приставил твёрдую плоть ко входу, надрачивая себе лёгкими движениями. Рука легла на ягодицу, оттягивая большим пальцем розовые края входа. Взгляд подёрнулся поволокой, Хёнджина вело. Он хотел бы видеть Феликса таким открытым перед собой каждый день, несколько раз в день. Хотелось искусать его всего, вылизать и выебать. Но ни в коем случае не причиняя боли. Он нежно протолкнул головку в нутро Феликса и замер. Он сдерживал себя, не входя полностью, не хотел доставить ему боль, главной его целью было свести с ума младшего удовольствием. Он немного наклонился, нежно обхватывая рукой твёрдый член Феликса, чтобы точно убедиться, что тот всё так же возбуждён и желает продолжения. Ли, почувствовав нежные прикосновения руки к своей изнывающей желанием плоти, прикрыл глаза, вытягивая шею. Прогнул талию по-кошачьи, тем самым медленно самостоятельно насаживаясь на член Хёнджина всё сильнее, пока не почувствовал ягодицами его тазовые кости. Хёнджин всё ещё не позволял себе двигаться. Его лицо исказилось от сдерживаемого желания, он поднял руку и больно сжал свои пепельные волосы, чтобы не начать быстро брать желанное тело. Внутри Феликса было просто потрясающе узко и так пиздецки хорошо, что мозг едва работал на каком-то резервном питании, готовый отключиться в любую секунду. Но он должен был позволить своему мальчику привыкнуть. И Феликс медленно подался вперёд, а затем так же осторожно снова погрузил член в себя, выгибаясь ещё больше. — Детка… — Хёнджин аккуратно толкнулся бёдрами. — Как же хорошо… — он откинул голову назад, задыхаясь от горячей тесноты. Член Ликса дрогнул в чужой ладони, давая понять, что младшему не менее хорошо. Хёнджин обхватил руками упругие ягодицы и начал медленно двигаться, с упоением наблюдая, как его орган выходит из горячего тела, а затем снова погружается внутрь. Он раздвигал округлые половинки пальцами, желая запомнить их первый раз навсегда. Ему казалось, что у него сейчас перехватит дыхание от наслаждения. Немного наклонившись, он резко вошёл полностью, и Феликс простонал. Хёнджин тут же повторил движение и снова получил в награду стон. Понимая, что всё делает правильно, он принялся ускорять движения, аккомпанируя стонам Ликса своими. Этот австралиец сводил его с ума до дрожи. Он словно был создан для Хёнджина. Так хорошо принимал его и дарил наслаждение обоим. Хван ухватился за бёдра Ли, размашисто вбиваясь в тело перед ним и двигая руками его таз навстречу своим толчкам. Руки подводили Феликса. Теряя силу в них, он падал лицом в кровать, заглушая свои стоны мягкой поверхностью, а затем снова поднимался, получая новые крышесносные волны удовольствия. В какой-то момент Феликс простонал так сладко, что Хёнджин замер, шумно втягивая воздух, потому что готов был кончить внутрь прямо сейчас — так сильно он был заведён. Твёрдый орган пульсировал во влажных стеночках, готовый излиться семенем. Но Хван упорно хотел, чтобы первым получил оргазм Ликс. Он пережал себе член у основания и перевёл дух, стараясь отдышаться. Пот с лица крупными каплями стекал по подбородку на спину Ликса, от чего тот мелко вздрагивал. — Ты просто нечто, — прохрипел Хван, возобновляя резкие движения бёдрами. Феликс больше не мог терпеть. Он почувствовал просто запредельное напряжение внизу живота. Он сильно напряг руки, упираясь ими в кровать, сжал простынь, стягивая её под себя. Зажмурил глаза изо всех сил, стараясь не кончить раньше времени. Он очень сильно хотел кончить одновременно с Хёнджином, но его член, так правильно быстро двигающийся внутри и задевающий, кажется, саму душу Ликса, не позволил желанию сбыться. Феликс резко распахнул глаза и, с криком падая на локти, увидел, как из его головки неконтролируемо порциями выплёскивается густая белёсая жидкость. От очень сильных ощущений на глазах выступили слёзы. Феликс сходил с ума от наслаждения. Хёнджин, почувствовав, как Ликс содрогается в оргазме, практически остановился. Он держал руками его бёдра, толкаясь очень коротко, глубоко, но почти на месте, покручивал тазом, наслаждаясь тем, как стеночки Феликса пульсируют внутри от удовольствия и сжимают его. Он откинул голову назад с низким мычанием, ловя эти потрясающие ощущения, а затем наклонился и горячо прижался губами к влажной от пота спине Ли, мышцы на которой постепенно расслаблялись после разрядки. Правая рука Хвана медленно сползла вниз вдоль бедра, оглаживая кожу. — I`m sorry… I`m so sorry… — Феликс, с трудом владея своим разумом, подсознательно перешёл на родной язык. И не понятно у кого просил прощения Ликс: у себя или у любимого. Ведь у Хёнджина и в мыслях не было оттягивать удовольствие Феликса. Для него самое главное было не просто насладиться телом Ли, а знать, что тот наслаждается вместе с ним. Хёнджин сходил с ума от него, его вело от того, как младший на него реагирует, не может себя сдержать, жалобно скулит, тащится по Хвану и не в силах себя контролировать. Ли разжигал пожар в сердце и теле Хёнджина. Он лёг на спину, пролез между ног обмякшего, подрагивающего брюнета. Сжал ягодицы Феликса, немного опуская его таз на себя, и аккуратно подцепил язычком головку, обхватывая губами уже опавший член. Он с удовольствием, жмуря глаза, слизывал и смаковал остатки спермы. — Сладкий… Такой сладкий чувствительный малыш. Такой прекрасный, — пальцы, грубо сдавливающие ягодицы Феликса, давали сильный контраст на фоне невероятно ласковых движений губ и языка. Феликс тихо заскулил, не в силах выдержать таких приятных слов и этой сладкой пытки. Хван продолжал неторопливые манипуляции губами и языком и почувствовал, как внутри него член Ликса снова твердеет, увеличиваясь. Хёнджин блаженно закрыл глаза и простонал. И услышал такой же сладкий стон в ответ, ведь мычание в сомкнутых вокруг головки губах вызывало яркие ощущения у чувствительного после оргазма Феликса. Хёнджин немного приподнял голову, пытаясь взять глубже, но пространства не хватало, и тогда он сжал пальцы ещё сильнее, пытаясь опустить Ли на себя. Феликса хотелось так сильно, словно он готов был его съесть сейчас. — Давай, сладкий, — Хван выпустил головку изо рта. — Опустись на меня, я хочу глубже. И Феликс послушно опустил таз, нежно входя в горячий рот. Его тело дрожало от напряжения, движения влажного языка и губ на его возбуждении после разрядки успешно приближали вторую неминуемую волну оргазма. Ликс плавно двигал бедрами, погружаясь в обхватывающие его пухлые губы. У Хёнджина глаза закатывались от кайфа. Он понимал, насколько Феликсу хорошо, и это вызывало желание удовлетворять его бесконечно. Брюнет почувствовал, что безумно хочет поцеловать Хвана. Приподнявшись, он на дрожащих ногах оседлал чужие бедра. Руки Хвана по-хозяйски обхватили задницу. Они посмотрели друг другу в глаза, и Феликс чуть с ума не сошёл от дикого взгляда старшего и самодовольной улыбки на губах. Заметив, что у Ликса текли слёзы, он поднялся, приближаясь к младшему, заботливо вытирая большими пальцами мокрые дорожки с раскрасневшегося лица. — Малыш, тебе нравится? — Хёнджин прекрасно видел, насколько ему всё нравится, но очень хотел услышать это. — Ты даже не представляешь насколько… — прошептал Феликс и жадно впился в губы Хвана. Старший с наслаждением сплёл свой язык с чужим и слегка приподнял дрожащее тело, снова входя внутрь. Стоны утонули в страстном поцелуе. Руки Хёнджина блуждали по всему телу младшего, стараясь оказаться везде одновременно. Больше Хван не собирался себя сдерживать. Он грубо двигал бёдрами, парни кусались, горячо дышали и стонали. Ликс хватался за крепкие плечи и шею, желая как можно сильнее углубить поцелуй. Старался насаживаться резче, отдавая последние силы на быстрые движения. Это было одно безумие на двоих. Хёнджин понял, что второго раза уже не выдержит, он не сможет себя остановить. Грубая ладонь быстро задвигалась на влажном твёрдом члене, подбивая младшего кончить вместе с собой. Продолжительный стон вырвался из губ. Феликс кричал, вгоняя ногти в плечи, и работающая рука Хвана покрылась тёплой жидкостью. Больно вгрызаясь в пухлую губу Феликса, Хёнджин схватил его рукой за талию, вжимая в себя, и замер в горячем теле, обильно кончая внутрь. Феликс прилип щекой к мокрому от пота лицу Хвана, дрожа всем телом и пытаясь отдышаться. После таких ощущений восстанавливать дыхание придётся долго. Хёнджин крепко держал его, обнимая до боли в костях. И это было слишком хорошо. Сердца обоих бились так, словно пытались сквозь грудные клетки слиться воедино вслед за парнями. — Вот такой… Настоящий я… — сквозь сбитое дыхание вымолвил Хван. — Я знал, что ты такой. Хотел убедиться, — сдавленно произнёс Феликс. Хёнджин обнимал его так крепко, что говорить было тяжело. — Джинни… Не мог бы ты… Немного ослабить хватку. После просьбы сильные руки перестали сжимать его, Феликс свободно вздохнул, счастливо улыбаясь. Ему ужасно нравилось, что Хёнджин так крепко обнимал его после секса, но дышать все-таки необходимо. — Убедился? — усмехнулся Хван. — И что скажешь теперь? — Что ты самый потрясающий парень в моей жизни… — уверенно ответил Феликс, с упоением целуя любимые губы. Хёнджин отвечал тягуче-медленно, почти лениво. И выглядел слишком удовлетворённым. — Я буду таким только для тебя, — тихо прошептал Хван, нежно зализывая оставленный в момент оргазма укус на губе. — Ты в курсе, что теперь ты спишь со мной? Пусть мы живём в разных общежитиях, но хотя бы в отелях мы можем спать в одной постели. — Разве я согласился бы на другое? — удивился Ликс. — Теперь я буду любить перелёты в другие страны ещё сильнее. Только давай переберёмся в мой номер? Мы испачкали всю постель, — усмехнулся он. — Отличный план, малыш, — Хёнджин улыбнулся, сгребая чужое тело в крепкие объятия и поднимаясь с кровати.

♡♡♡

Чистые после душа тела прижаты друг к другу, ноги парней переплелись меж собой. Феликс чуть ли не мурча от удовольствия лежит на груди Хёнджина, пока тот ласково гладит его по спине. Хлопья снега красиво кружатся за окном, продолжая усыпать весь город. И теперь Феликсу кажется, что нет ничего прекраснее такой погоды. Разве что лежать в объятиях любимого человека в тёплой чистой постели, пока за окном мороз. И знать, что всё это время ты был так же сильно любим, как и любил сам. И больше никаких секретов.