Наш союз необратим

К ноябрю пришло затишье после всей этой ситуации, фильму с его участием дали зеленый свет. Он радостно бегал по квартире, покупая нам билеты на поезд в Москву, где состоится премьера, аргументируя тем, что просто не сможет справиться с волнением без меня. Я была очень даже рада такому исходу событий, возможно даже удастся познакомить его со своей семьей. Поэтому с особым трепетом собирала вещи в родной город. И вот мы сидим в зале, красивые и такие юные, но столько повидавшие, что мама не горюй. Держимся за руки, будто нас тянут друг от друга. По приглашению режиссёра актеры вышли на сцену для произнесения речи, которую также должен был произнести Сережа. Его скулы сдавливались от волнения, будто в этих словах будет что-то запрещенное, но взгляд был очень сосредоточенным. — Здравствуйте, дорогой зал. Безмерно рад, что сегодня так много зрителей собралось на премьеру нашего детища. Спасибо, что уделили свое время этому. Проект дался нелегко, по части физической составляющей, мне нужно было много прилагать усилий, чтобы вам хотя бы немного было приятно смотреть на то, как я опять странно играю, но судить вам, и никому, кроме вас, поэтому просто от себя, как человека, который научился многому на этом проекте, хочу сказать спасибо автору сценария и нашему режиссеру. Это действительно крышесносная история, которую надо долго переваривать, по большей части эмоционально, поэтому без лишних слов — приятного просмотра. Состав картины, под громкие аплодисменты, занял свои места в зале, а Сережа, в полной темноте, побежал со мной за руку на выход. Я мило хихикала, потому что знала, что он не сделает ничего плохого, и очень гордилась тем, что не просел под оценивающими взглядами народа в кинотеатре. Отчетливый стук каблуков по кафелю отражался в пустом холле, по которому бежали двое безбашенных людей в сторону служебного выхода, вперемешку с дрожащим хохотом обоих. Мы вылетели на улицу. Было темно, и лишь огни с Нового Арбата хоть как-то помогали нам видеть происходящее. Легкое платье никак не спасало от холода ноябрьской столицы. — Сереж, что случилось? — Подожди. Он схватил меня обеими руками за плечи и начал приводить сбившееся от бега дыхание в порядок. Спустя пару секунд он начал говорить, смотря мне прямо в душу сквозь свои зеленые глаза. — Арин, я стоял на сцене, и понял одну вещь. Не хочу, чтобы ты была там же, где и моя работа. Вы такие разные с этой сферой. Ты так выделялась среди всех этих людей, что я понял, что ты просто не имеешь права находиться среди всей этой фальши и денег. Ты просто такая. отдельная от этой светской жизни. И мне хочется быть в этой отдельной жизни с тобой. Я так тебя, мать его, люблю, Арина, просто на разрыв аорты. Мне ничего так не страшно потерять, как тебя. — Я тоже тебя люблю, и давно это хотела сказать, просто не хватало смелости. Он грубо прижал меня к себе и сплел наши губы в узел, который никто не мог развязать. Жар сменялся покалываниями иглами инея в разных частях тела, и я снова влюблялась. Влюблялась в то, чего раньше не замечала, то, что открывала для себя ежедневно. Мне всегда было недостаточно, и я погружалась глубже, насколько это было возможно. И это продолжалось будто вечность, пока не заметила на его пиджаке первую снежинку, которая так и не растаяла, приземлившись на одежду. Это было добрым знаком, будто с этого момента все пойдет по-новому. Мы, наконец, оставим перипетии прошлого позади, и, скорее всего, станем лучше и сильнее. Каждый сам и за другого. Ради и во имя друг друга.