Гидробионты

Изо дня в день ученый по обыкновению был прикован к виду из окна своего кабинета представали захватывающие виды, которые стали так привычны и обыденны, словно выучены наизусть бескрайнее море Тейвата и скалы. Восседая на устеленном сумерской тканью кресле, продолжал томно глядеть в бесконечную даль, наблюдая за поблескиванием волнующегося моря, словно заполненное дымкой пасмурное небо. Прозвучал стук в дверь. "Войдите", - произнес доктор. В кабинет вошел слуга и долго не томя начал: "Господин, сегодня вечером ожидается аудиенция с Царицей, в сборе со всеми предвестниками", - как только слуга закончил реакция доктора была неоднозначна выдало это его нахмуренные брови, руки переплетающеюся в кулак, дававшие понять его озадаченность. "Я понял, можешь идти", - быстро выпалил доктор, после, слуга поспешно удалился. Не обратив никакого внимания, стал обдумывать возможные причины поспешной, незапланированной аудиенции, случаются они достаточно не часто, последние проводились по причинам индустриализации Снежной, модернизация, железные дороги, увеличение инфраструктуры - это было немного не по его профилю, от чего особого интереса он не проявлял. Неужели на этот раз что-то другое? Или опять копаться в этих чертежах паровозов. Но такой модернизации можно только завидовать - железная дорога проходящая через всю Снежную, соединяющая западную часть и восточную, и это далеко не конец технического прорыва, ни одна территория не могла таким похвастаться. Правда, это так быстро наскучивало доктору: "Моя задача открывать или создавать новые, непревзойденные, совершенные виды и копаться в них, а не в металле и машинном масле", - процедил доктор с интонацией полной скуки и разочарования. Пока остается ждать назначенного времени. Доктор не был закрытым и отстраненным, у него не было проблем с коммуникацией с другими людьми, но со своими коллегами доктор не был близок, даже можно сказать, отстранен, не видел смысла с ними устанавливать контакт, да и они тоже, явно находили его суждения, взгляды и кадровую политику странными, при личном общении доктор не знает, либо же не чувствует границ, с детства его недолюбливали по этой причине, считали бестактным, а это в свою очередь с годами наложило на юношу привыкание которое обуяло оковами смирения. Свободное время предпочитал тратить на работу или чтение научных трудов, не любил стоять на месте, считает, что совершенствовать надо все. Но когда глаза перенапряглись от непрерывного взгляда в одну точку, доктор опрокинув голову опустив книгу на колени, решил, что пора развеяться. Надев пальто, доктор вышел из своего пристанища и направился по пути к выходу из дворца, с надеждой не встретить ни одного из своих коллег. В коридорах было тихо и безлюдно, надеявшись, что никто и дальше не нарушит эту идиллию, прошел к запасному выходу. Распахнув тяжелую дверь выйдя на свободу, убежав от оков, ощутил целебный, пробирающий до костей воздух, даже при пасмурной погоде когда солнце было словно за ширмой густых облаков все равно поблескивал снег. Пустившись в путь по началу осматривался с опаской, ведь постоянное нахождение в четырех стенах имело свои последствия. Иногда когда доктор постоянно пропадал в темной лаборатории, его глаза становились более чувствительными к солнечному свету который достаточно редок в специфичной стране вечных льдов и морозов. Погрузившись в свои мысли набрел на одну из людных улиц где круглые сутки кипит жизнь, вошел в эту сутолоку таких же бренных туш как и он сам, но был он возвышен среди них мнимым титулом, привилегии, положение в обществе, вот что, хотя точно также нес свое бремя среди дня, кто мог подумать, что когда пробираешься к вершине проходя весь тернистый путь, проходя трудности одни за другой, боле не можешь испытывать радости жизни. Осматривался, оценивал люд, всякого рода лавки владельцы которых были также не самыми хорошими, хитрые пустословы так и норовили продать, выторговать, свой товар иногда оказывавшийся пустой безделушкой, тут же и купцы из других стран, пестрили тут знакомые сумерские ткани, фонтейновские простенькие приборы, знаменитое вино из одуванчиков, заведения источали запах еды. Пройдя все препятствия пришел доктор к тихому, почти безлюдному переулку, еще оставалось немного времени побродить по улицам. Тихо даже мирно, это мнимое умиротворение на секунду успокоило внутреннюю смуту, постоянные тревоги, смятения как болезнь к которой привыкаешь и уже вовсе не замечаешь. Продолжая путь вдруг доктор почувствовал на себе взгляд, его это мало заинтересовало и помедлив шел дальше. Черная материя накатывала, поглощала, некуда бежать некуда деться, приближаясь к ней все ближе тебя растягивает, а потом и вовсе разрывает на куски, ни света ни тепла ни времени. В одну секунду тяжелая, маленькая рука падает на плечо доктора. "Здравствуйте", - убирая руку говорит девушка. Моментально узнав голос и прикосновение молниеносно пронеслись мысли в голове. Но доктор не проявил должного радушия убедившись кто рядом с ним. "Здравствуй", - черство произнес доктор не желая продолжать эту беседу, как гром среди ясного неба встретил свою юную деву продолжая смотреть на нее не отводя взгляд. Доктор не был близок ни с кем из своих коллег как ему казалось, но в любых науках, как и в жизни бывают исключения. Наблюдательная юная дева, словно первая подступалась к нему, когда только стала предвестницей. Тогда и сам доктор нес свой титул не так давно, как появился новый предвестник. Юная девушка которая также не сможет больше ощутить радости существования, но пока не осознававшая серьезности своего положения, но доктор проходивший это с самого детства, сразу понял, что не свойственно было ему, пытался бы отгородить бренную душу, но процесс все равно был не обратим. Одинокая тогда, никому больше не суждено было ее понять, ощутить ее тоску. Свела судьба две бренные души с кровоточащими ранами, сделав над собой усилие доктор тогда первый заговорил с ней, понимал ее и мог ей как-то помочь, но не умел, попытки были кривыми и неловкими, почувствовали себя в обществе друг друга в мнимой безопасности, неумелые шажки доктора когда он не находил нужных слов, или перегибал, так дорого ценились ею! День ото дня становилась она хладнокровнее ко всему, но оставался маленький огонек где-то внутри еле ощутимый, почувствовала она, что питает он к ней особого рода склонность, которая, как правило, возникает у родственных натур, подогревало это как минимум существующий между ними молчаливый заговор. Не особо терпел он чье-то общество. Но никогда не чувствовал он враждебности к ней. "Давно не видел тебя", - продолжал доктор, но в контексте его слов явно преобладало скорейшее желание закончить эту вежливую даже в какой-то мере неловкую беседу, а не искренний интерес. "Пойдемте немного прогуляемся - предложила девушка. Доктор поразмыслив, что скоро надо будет возвратиться во дворец и походу вернется он не один, сначала хотел отказаться, но понял, что ее общество его не отягощает, ответил положительно. - Пойдем". Двинулись они по направлению к тавернам. Толи от смущения толи от нежелания прерывать тишину, никто не осмеливался заговорить. Лишь изредка поглядывал доктор на свою спутницу. Благо идти пришлось недолго. "Я надеюсь вы не против зайти сюда, — только она могла утвердительно произносить предложения по структуре вопроса, будто другого развития событий и не могло быть, в прочем, доктор и не противился, — нет, совсем нет". Зайдя в заведение, сразу ударил характерный запах алкоголя, сиропов, добавок, и менее приятный перегар: " Вот это да". - подумал доктор, в итоге все эти благоухания смешивались в одно противное зловоние, нечасто ему приходилось бывать здесь, был изумлен от непривычки, место было не слишком захолустное, бывали здесь в основном люди достатка не ниже среднего, и другие предвестники. Неожиданно для себя пока следовал за ней, доктор поинтересовался:" А ты часто здесь бываешь? - пока они проходили меж столов, доктор осматривался, судя по всему юная дева хотела абстрагироваться от остальных и завела в самый конец. - Да нет, в последний раз я была здесь точно полгода назад". Расположились они у лестницы, грузно опустившись на стул, доктор издал тихий вздох, спутница сразу смекнула, что к чему и начала непринужденную беседу будто между ними и не бывало этой пропасти последние 3 года. От прежней близости родственных душ не осталось ровным счетом ничего, ни толики, не признал бы он, но хотел бы сохранить хоть частичку того, что было. Будучи погребенными в собственных заботах, делах и работе, три года прошли незаметно и бесследно, унесся с собой и без того ничтожно малые чувства, но хладнокровные люди отпускают быстро и с особой легкостью свойственными только им, оба они отпустили как казалось бесследно. Смотрел он на нее даже с какой-то трагичностью потому что спустя непродолжительное время осознал кто перед ним, озарился, что происходило, с чего все начиналось, испытал даже желание убежать отсюда как можно дальше, укрыться как можно глубже, стало тошно, тиски обреченности сдавили его. "Как Вы? Вы же идете на аудиенцию? - эти рядовые вопросы даже немного смутили доктора, начал ощущать тяжесть этой беседы. - Да пойду, я уверен и ты тоже, но я оставлю тебя пожалуй". Проговорил доктор и поспешил встать. Эта скорейшая попытка ретироваться ничуть не смутила юную деву и даже заставила хихикнуть. "Не торопитесь, пожалуйста, времени еще полно, неужели вам так тягостно находиться в моей компании, от кого вы убегаете, от меня или от себя, прошу сесть, спустя три года нам бы не помешало обсудить жизнь, не знаю как вы, но я думаю, что не все так легко отпустить". - смотрел доктор на свою собеседницу в полном изумлении, и незамедлительно сел обратно. Доктор опустил глаза, пока дева смотрела на него с улыбкой полного сожаления. "Официант, нам два бокала вина, пожалуйста, — проговорила девушка после, официант отошел. Доктор решил осмотреться, с его прошлого похода сюда ничего не изменилось, а был он здесь достаточно давно, до того как тотальное одиночество взяло верх. Приглушенное освещение, деревянный потолок, каменные серые стены, дубовые столы и стулья, камин в середине помещения, каменный пол. Наконец официант принес бокалы с напитком. Оба перестали торопиться, опустив глаза, наконец море перестало волноваться, звери испугавшиеся шума успокоились и перестали бежать, ветер перестал наклонять молодые березки, ясени и сосенки, а лишь теребил маленькие веточки старого дуба, могучий широкий ствол, корни его уходили глубоко, глубоко, ничто не могло напугать или снести его. Снова погрузились в абсолютное молчание, но боле не такое тяжкое, как когда два близких человека, наедине не нуждаются ни в каких разговорах, но смотреть друг на друга не осмеливались, опустошая бокалы с приятной сладковатой жгучей жидкостью, которая опускалась и жгла гортань и пищевод обволакивая стенки желудка. Осознав, что они снова сидят в тишине, доктора это уже ничуть не напрягало. Как вдруг в помещении будто становилось все душнее и душнее, и вовсе не от горячительного напитка, в заведение вдруг привалило человек двести, половина из них уже толпилась на противоположной лестнице, все стремились на второй этаж, вся процессия начала сопровождаться не только гулом, но и топотом, криками, танцами, люди явно не скучали, а доктор счел это как знак, что пора покидать это место повернулся к своей спутнице, она смотрела по направлению к источнику звука, но как только доктор повернулся с приподнятыми уголками губ взглянула на него. "Думаю, пора уходить", — вставая сказала она. Оба оплатив половиною назначавшейся суммы, наконец покинули это сумбурное заведение, пропахнувшее спиртом. Они двинулись по направлению во дворец. Шли они даже как-то неспешно, но тут доктор уже толи не мог терпеть, толи заиграло любопытство, почему же юная дева снова начала подступаться к нему, три года они никак не контактировали, лишь изредка встречал ее в залах, или на аудиенциях, иногда замечал на себе кроткие взгляды, вдруг она помышляет что-то корыстное, полный мнительности начал первый: " Что тебя подвигло снова завести разговор со мной?" - несмотря на свою спутницу, спросил он. "Один раз я уже сталкивалась с душераздирающей болью разлуки, которая отпечаталась на мне, я была уверена, что боле не испытаю этого, но Ваш скорейший уход я долго не могла отпустить, будто новые раны заболели по-старому". - притихла дева, пока доктор обдумывал этот наконец первый адекватный ответ за сегодня, уже подумал, что получится на конструктивный диалог выйдем сегодня и не будем замалчивать все. Похрустывал снег, когда надвигались сумерки, серая палитра снежной сделалась еще более серой только заиграли новые цвета присущее тому времени, когда еще не темно, но и не светло, голубой оттенок размыл серость, зажигались огни из окон жилых домов. " Ты же понимаешь, чувства между предвестниками неприемлемы, со мной в особенности". - отрезал доктор. "Я вовсе не об этом, но минимальные сближения не повод убегать, я понимаю Вас, — все также добродушно продолжала девушка, — почему мы не можем снова разговаривать". Легкая улыбка уже ушла, зазвучала только досада. Делая над собой очередное усилие доктор продолжил: "Неужели ты спустя столько времени хочешь иметь со мной дело?" - изумленный доктор продолжал. Юная дева ответила: "Почему нет, если когда-то Вы все-таки немного значили для меня". Съедаемая приглушенной тоской, ежедневно прокручивала воспоминания, обдумывала произошедшее продолжительное время. Но доктор нарушил тишину, негромко, раздельно и веско: "Я не оставлю тебя без ответа так уж и быть, я не говорю ни да ни нет, стоит подождать, посмотреть, и главное не торопиться. Ты тоже подумай над этим, после всего произошедшего и сказанного, я подумал, что необходимо разъяснить с кем ты имеешь дело, чтобы ты не тешила себя большой мечтой, не все способны меня принять и понимать". - избавляясь от тяжести недомолвок, пояснил доктор. "Неужели думаете, что я не знаю Вас, ошибаетесь, — проговорила дева с частичкой сарказма смотря на своего спутника, и выдержав паузу, продолжила, — ну пойдемте же быстрее! До собрания уже не так долго". Весь оставшейся путь шли они ведя беседы на отдаленные, нейтральные темы; расспрашивали друг друга о делах, работе, дальнейших планах. И сами не заметили как прибыли ко дворцу, сдержанно разошлись они, так как еще увидятся. Вернувшись в свой кабинет, доктор даже выдохнул, но меньше чем через полчаса, он должен был быть в зале переговоров, но мысль о встрече с другими предвестниками омрачала его, до того не любил их общество, что даже стоять рядом было тягостно, ни говоря о взаимодействии с ними. Это будто обходило стороной юную деву, но спустя три года разлада, и между ними начала появляться пропасть, в результате которой этот зачаток враждебности возрастал. Приведя себя хоть немного порядок, надев плащ, предвестник пошел по направлению к зале. Вся атмосфера была напыщенной, претенциозной, важной. Вдруг почувствовал на себе взгляд, который чувствовал доныне, повернув голову это была юная дева, на удивление она не отвела взгляд, а продолжила осматривать доктора, своим пустым взглядом, если посмотреть в глаза то можно увидеть свое отражение. Он кротко оглядел всех предвестников, все прибывало в апофеозе, будто он и все они - это труппа уличных актеров импровизационной комедии, сценарий был формальным, содержал лишь краткую информацию, а все остальное чистая импровизация актеров в масках. Наконец началось долгожданное заседание. Доктор про себя даже обрадовался. Подле Царицы стоял Пьерро, а неподалеку Пульчинелла, и начался поток информации, никто не смел нарушить или прервать, только потом будет разрешена дискуссия. Решено было заняться судостроением, а именно требовалось судно ледокол, по причине льдов Снежной, из-за этого было труднодоступно прибывать в порт Снежной, а также по причине невозможности изучения моря, добычи полезных ископаемых, руд, металлов, которые также требовались для машиностроения. Изучение моря было большим шагом, требовалась не только разработка скафандров для погружения на глубину, но и начало подводного кораблестроения. Доктор даже оторопел на несколько минут, ему показались эти планы чересчур амбициозными, но это было чем-то новым и неизведанным, изучение моря это уже что-то, впрочем, не волновало даже если это обратится неудачей После, началось обсуждение, но доктор особо не участвовал, лишь подмечал некоторые детали, обговаривал, уточнял. Спустя несколько часов, освободился, доктор был привлечен к масштабной работе, которая точно затянется на долгие месяцы. Началась масштабная работа, инженер Николай, работающий под организацией, предложил проект предусматривающий переоборудование обычных судов, на носу судна должны были установить десять кранов, которые должны были сбрасывать на лед перед судном с высоты нескольких метров груз, но другой инженер Михаил, действовал другим способом. Он переоборудовал существующее судно, срезав нос ниже ватерлинии под углом, за образец он взял конструкцию поморских кочей, которая позволяла этим мореходным судам вползать на лед без повреждений, избегая опасности, быть зажатыми между льдин. Второй проект оказался более успешным, он продемонстрировал новый принцип хождения во льдах, приводимый в движение паровой машиной. Он просто наползал на лед и ломал его собственной тяжестью. Также конструкция была гораздо меньше по размерам. Проходили месяцы, как доктор был погружен в работу, наконец произошло первое успешное погружение первой в Тейвате, подводной лодки, успешное погружение, кропотливая и ювелирная работа инженеров, предвестников, строителей, проектировщиков. И снова Снежная обошла всех в техническом прогрессе и количеством полезных ископаемых. Закатили даже небольшое застолье в честь успешно реализованных проектов. За развитие механики, машиностроения, судостроения, развитие инфраструктуры и науки. Вот скоро должна быть совершена первая экспедиция ученых в глубину моря Тейвата. Принять в этом участие должен был и доктор, никто не сомневался, что он превосходный биолог. Целью было изучить живые организмы находящиеся в море, водоросли, взятия проб. За несколько дней до погружения, доктор даже испытывал небольшую тревогу, мало что может пойти не так, вдруг что-то окажется неисправным, какая-то деталь будет не на своем месте. Доктор послал своего слугу все рассмотреть и дать отчет как происходит подготовка. Пока доктор собирал записные книжки, документы, книги, письменные принадлежности, вернулся слуга и получив удовлетворительные подробности даже успокоился и вышел прогуляться, что было ему не свойственно и волею судеб встретился с юной девой. Спустя семь месяцев она успела отбыть в Фонтейне, а он даже не интересовался будучи поглощенным в работу, но она также проявляла присущую ей хладнокровность, откровений больше не следовало. Виделись они за это время, но редко, общались на нейтральные темы, интересовались как проходит работа друг у друга, не более, приправлено это было такими же как когда-то кроткими изучающими все такими же пустыми взглядами. Их беседы хоть и были нейтральны, но также столь непринужденны, невозможно сказать, чувствовали ли они оба хоть что-то, догадывался ли доктор, что снова пробудил маленькую симпатию в юной деве, вероятнее всего нет. Оба переживающие смуту, не могли пробраться до заледенелого дна друг друга. Доктору надлежало посмотреть с кем он отправится в экспедицию так как он был главным. Два ученых родом из Сумеру, и один из Фонтейна. Г-н Ясин и г-н Фахим. Леон-Гонтран Буасселье не очень понравился доктору, во время первой встречи, разглагольствовал он настолько много, фонтан его речей изливался этой приторной жидкостью. Доктор подумал про себя: " Вот шалопай эдакий". И искоса поглядывал на него. При свете свечей светлые волосы Буасселье казались рыжеватыми, приглушенное освещение очерчивало его черты лица делая эту картину еще более злобной. "Может он не так прост как кажется, а может на деле он просто дурачье с завышенным самомнением, в прочем какое мне дело". - делал выводы доктор. Г-н Ясин собирал все необходимые вещи и сверялся со своим списком. Ясин наверняка происходил из обеспеченной семьи, говорило об этом как минимум дорогое сумерское одеяние, отличался он также молчаливостью, говорил только по делу, с аткой манерой с которой изъясняются только люди знатных семей, если обычный человек будет изучать практиковать претенциозную речь, то никогда не сможет заговорить свободно, потому что не жил в этой среде, богатых и возвышенных. Г-н Фахим показался доктору слишком милосердным и миролюбивым. Фахим не находил надобности в экспериментах над живыми организмами, в частности над людьми, доктору в ответ на такое мнение хотелось разве что покрутить у виска. "Это он еще не видел, что в моей лаборатории происходило", — возразил про себя доктор. Научно-исследовательская подводная лодка, пришлось переоборудовать оригинальную идею, но спустя месяцы, неудачные попытки переоборудования, были добавлены иллюминаторы в судно, попытки погружения, две недели назад произошла первая удачная. Подводная лодка состояла из двух корпусов: наружного - легкого и внутреннего - прочного, рассчитанного на большую глубину погружения. Телевизионная камера с прожектором, верхний эхолот, второй отсек, ходовой мост, четвертый отсек, камбуз, несколько отсеков, камбуз, аккумуляторные батареи, научный отсек, нижний эхолот, гидролокатор. Между легким и прочным корпусами располагаются цистерны главного балласта. Заполненные водой во время погружения, они придают подводной лодке плавучесть, близкую к нулевой. Прочный корпус борта разделен поперечными переборками на семь отсеков, сообщающихся между собой герметически закрывающимися дверями. В исследовательском отсеке размещены основные приборы, устройства механизмы для научной работы. В первом отсеке размещены фотометр, измерители подводных течений. Второй и четвертый - кислотные аккумуляторы, компрессор для наполнения баллонов сжатым воздухом высокого давления. Управление подводной лодкой - третий отсек. Пятый отсек - двигатели надводного хода. Седьмой отсек - вспомогательные механизмы. Подводная лодка должна была еще совмещать в себе функции надводного судна, чтобы в надводном положении с нее можно было спускать трал, брать пробы, вылавливать рыб и морских животных. Погружение должно было продлиться от семи до четырнадцати дней, а там уже может больше, может меньше. В принципе ничего сверх необычного не происходило, рядовая работа ученых, делали пробы со дна, отмечали водоросли, новых видов рыб зарегистрировано не было, да на такой глубине кто мог водиться. Дни проходили неспешно, либо в исследовательском отсеке, либо за книгой. Иногда все четверо собирались и обсуждали исследования. В одну из ночей когда доктору не спалось, взор его пал на иллюминатор, взглянув в него, рассматривая толщу воды, не видя дна, доктор продолжал всматриваться в эту бездну, что принесло ему даже некое умиротворение, блеснуло некое белое бельмо, маленькое пятнышко вдали блеснуло и исчезло, доктор не предал этому явлению особого значения, списал все на то что привиделось, мало ли что может привидеться от усталости, потерев глаза, доктор продолжил смотреть. Но вдруг то самое пятно, будто извивалось и плыло куда-то. Неужели это водяная змея или, что-то в этом роде, суть оставалась одна - это необъяснимое морское животное, неужели новый вид. Бросившись к третьему отсеку, доктор последовал за морским животным, разглядев немного лучше, морское животное было человекоподобным, доктор сразу отметил туловище человека и хвост рыбы. Ненамеренный упускать такую находку, хоть и двигалось существо с достаточной скоростью, повредив хвост устройством для взятия проб, это немного замедлило его, тогда он смог ухватить его. Приподняв судно на воду, выйдя из лодки принимая свежий, холодный воздух, вытянув небольшой резервуар и веревки, он наконец смог осмотреть существо, это было то что в народе называли бы "русалкой". Длинной почти в два метра полностью бледное, чешуйчатое, но в темноте не мог отметить другие черты и характеристики, тут явился Ясин. Изумленный Ясин взглянул на доктора который сосредоточено смотрел на русалку, но вдруг она оказала попытку сопротивления, бедное плененное существо, своими перепончатыми руками пыталось доползти до воды, забрыкавшись соскальзывая, как тут Ясин смекнув, что от него требуется, схватив веревку начал связывать русалку. Не церемонившись, г-н Ясин и доктор навалились на русалку когда она задергалась с новой силой почти соскользнув с судна, Ясин и доктор оба не желая терять находку схватили ее за веревки и закинули в резервуар предварительно набранный водой. Так как все собранное оборудование не предусматривало транспортировку животных больше обычной рыбы, пришлось использовать, что есть, погрузив туда русалку, изнеможенные ученые направились обратно в судно аккуратно занося новую находку, Буасселье проснувшись и заметив отсутствие доктора и Ясина, разбудил г-на Фахима, оба по возвращению уже не спали. Когда г-н Ясин и доктор погружали резервуар, г-н Фахим и Буасселье помогли погрузить и разместить, почувствовав движение, бултыхание, Фахим и Буасселье озадачено посмотрели на Ясина, и тот коротко процедил: "Г-н Дотторе, обнаружил неизведанное животное. Заметив его отсутствие я вышел наружу, а там лежало схваченное морское животное, ныне не виданное ни кем в Тейвате", — Буасселье смутился и был скептичен, подумал, что доктор совсем тронулся умом и спутал тунца с русалкой, но скептицизм, моментально отошел, не мог же и г-н Ясин сойти с ума. Видения у подводников вполне возможны, но эта версия казалась ему маловероятной. Г-н Фахим же был слегка воодушевлен, хотел поскорее посмотреть на русалку. Доктор скоро нарушил тишину: "Я не вижу надобности ждать утра, прямо сейчас стоит выдвигаться в сторону порта, в период от четырех до шести часов утра мы прибудем", — не желая посвящать в подробности насчет своих опасений по поводу существа, что оно может не дожить до утра в таких условиях транспортировки, а доктору оно нужно еще живым, в крайнем случае он мог осмотреть и труп, но это было бы не так продуктивно как может быть. Двинулись они по направлению в порт, доктор управлял, Все трое ученых собирали вещи и оборудование, экспедиция наконец, была окончена.