«Тогда я еще не видел разницы между собой и другими детьми»
Иккинг Кровожадный Карасик Третий, Надежда и Опора и Наследный Принц Племени Лохматых Хулиганов… такое себе имечко, даже сам мальчик его запомнить не пытался, останавливаясь на первых четырех словах, если не сокращая так и вовсе его до одного. А уж что касается остальных, то, кажется, многие и не знали его вовсе, останавливаясь лишь на начальном слове «Иккинг», коим обычно прозывали совсем маленьких питомцев. Нет, бывали имена, конечно, и похлеще. Взять того же Сморкалу. Глядя на него, жаловаться, так-то, даже не приходится. В месте, где когда-то была целая поляна с цветами, сейчас по колено в снегу стоял отрешенный маленький ребенок, что просто-напросто не понимал, из-за чего ребята не захотели брать его в команду. Почему он не мог ни с кем подружиться? В чем же он такой особенный? — Фу, давайте не будем его звать! Это же Иккинг! Он нам только всю командную игру испортит! — завопил один из детей, что, видимо, был тогда главным в их группе. Он решал все и за всех. Кого брать, кого не брать, во что играть и куда идти в следующий раз. Везде, в любой группе, к какой он пытался только присоединиться, был такой человек. И, как правило, не было еще ни раза, при котором мальчик смог бы с ними подружиться.«Никчемный. Этим прозвищем нарекли меня ребята, когда я был еще маленьким»
Иккинг лишь неловко отвел взгляд в сторону, слушая, как один ребенок отбирал себе команду из других детей и, в общем-то, остался он совсем один. Даже Рыбьенога, над которым смеялись все без исключения из-за любви поесть и полноты, и то приняли с распростертыми объятиями. — Я… не никчемный, — сжав руки в кулаки, тише произнес сын вождя, на что его знакомые сначала замолчали, а после по всей поляне пронесся громкий, почти истеричный смех. — Что ты там мямлишь?! — его с напором оттолкнули, словно пытаясь его разозлить или попытаться свести к драке, но Иккинг сразу же повалился в снег, чем вызвал еще больший приступ смеха. — Не зазнавайся, Карасик. Пусть ты и сынок Стоика, но мы никогда не признаем тебя будущим вождем, ты понял? Что? Губа трясется? Выходит, я тебя обидел? Пхах, ну и бедолага! Если хочешь стать моим другом — попытай удачу в следующей жизни! Может, в ней ты и не будешь таким дохлей.«Быть может, моя жизнь и правда ничего не стоит? Почему… чего же от меня все ожидали?»
Ребенок не собирался подниматься, прекрасно понимая, что одним действием нарвется лишь на еще большие неприятности. Эти голоса, противный хохот нескольких мальчишек, завывание их лидера, что все время бросал фразочки вроде «подъем!» или же «Никчемный Иккинг, просыпайся!», словно намеренно пытаясь рассмешить их еще больше. Точно… он всего лишь сын великого человека, что никак не смог бы его здесь защитить.«Ты должен постоять за себя сам. Какой прок с того, если в дело вмешается вождь племени? Иккинг, ты как себе это представляешь? Стоик Обширный ругает детей и заставляет их общаться с сыном?»
Нет, он не мог впутывать в это своего отца. И, как сильный викинг, должен был показать, чего на самом деле стоит. Вечно он всем был что-то доказывать и показывать. По их представлениям и меркам Иккинг словно не был человеком вообще. Принести голову громмеля в четыре года? В семь неделю прожить одному в лесу? Попытаться завалить медведя? Взрослые все время ждали от него каких-то подвигов, совсем не понимая, что он совершенно такой же ребенок, как и их собственные дети. Почему все дружно решили, что он будет копией отца? Может… может он вообще не хотел потом становиться их вождем! Не хотел быть ответственным за племя, что с жалостью и сожалением смотрели на мальчишку. Будто бы знали, что их ждет, когда он займет место своего родителя…«В тот день я точно знал одно. Мне не хотелось возвращаться в деревню. Я думал полежать еще немного… думал, что будет лучше, если бы сын Стоика Обширного просто умер бы от холода»
Смеха, как и голосов других детей он больше не слышал. Мальчик лежал в сугробе с закрытыми глазами, чувствуя, как хлопьями с неба падал сейчас снег. На его лицо, на теплую одежду, на ледяные руки, коими и шевелить сейчас было немного больно. Наверно, из-за холода. Снег приятно хрустел под чьими-то ногами и шаги стали быстрее, что можно было понять по одному лишь характерному звуку. Карасик не хотел открывать глаза и думать, кто бы мог это быть. Если ребенок — просто пройдет мимо. Если же взрослый… что ж, оставалось лишь надеяться на то, что в сугробе его толком не заметят. Но шум словно становился громче и мальчик даже испугался, не зная точно, кто бы мог это быть. — Ой, прости! — девочка испуганно отдернула свою руку, когда коснулась его ледяной щеки своими пальчиками, словно пытаясь тем самым разбудить или проверить, в сознании ли он находился вообще. — Я… я просто думала, что ты заснул. С тобой все в порядке? Ее горячие пальцы словно обожгли его, а нежный голосок так и вовсе заставил его разволноваться, из-за чего Иккинг точно и не знал, что и как надо сейчас ответить, чтобы не спугнуть ее еще сильнее. Сердце стучало так сильно, что вот-вот словно собиралось выпрыгнуть из его груди, кровь прилила к щекам, а мысли путались, оставляя после себя только бесчисленное количество вопросов, ответов на которые ему просто было негде получить. — А я… да… я да, — выдавил из себя сын вождя, растерянно смотря перед собой на маленькое чудо в белой шубке, что уставилась на него с таким изумлением, словно он сказал что-то ужасно глупое. А стоило Иккингу только закрыть рот рукой, как девочка тихо посмеялась, видимо, найдя в этом что-то забавное. — Смешной ты! — только и сказала девочка, аккуратно беря его за руки и свела их вместе, словно пытаясь таким образом согреть. — Что ты делал здесь совсем один? — Я… я… снегом любовался? — снова ляпнул Карасик и со стыда уже готовился сквозь землю провалиться, когда малютка снова прыснула со смеху. Ну… не мог же он сказать, что и правда пытался заснуть здесь? — Снегом, значит… — она подняла взгляд в небо, смотря, как большие хлопья плавно опускались словно прямо к ним, застревая в волосах и на одежде. — Хорошо, я тебе верю, — с солнечной улыбкой произнесла милая малышка. Она и думать не могла о том, что одним лишь своим любопытством и проявленной заботой спасет жизнь этому ребенку… Иккинг с восхищением смотрел на изумительную девочку, что смеялась и радовалась сейчас рядом с ним. В этот самый момент она казалась ему самим выражением, символом чего-то поистине прекрасного — с ее чудесными белоснежными волосами, с кристальными голубовато-серыми глазами и с улыбкой, подобной которой он не встречал ни у кого и никогда.***
Закончила с работой Адела только поздно вечером, когда за окном уже давно было темно, а парень, помощь которого почти не требовалась, но она ему об этом даже не сказала, так и заснул прямо на диване, от чего только сейчас мастерица почувствовала себя несколько неловко. Точно… надо было хоть предупредить о том, что он мог уже идти. А так она, получается, задержала его зря и Карасик, что по идее уже как часа два назад должен был быть дома, по итогу дремал прямо в ее мастерской. Здорово, правда же? Хофферсон уже заранее чувствовала на себе гневный взгляд Стоика, что узнал о том, как его сын, находящийся под домашнем арестом, на самом деле сбежал к ней по первому же зову. С другой стороны, конечно, вряд ли он стал бы отчитывать ее, учитывая, что прокололся здесь именно Иккинг, но девушке просто не хотелось, чтобы сегодня ему влетело только больше. Мастерица аккуратно приблизилась к сопящему викингу, что уж больно мило и скромно расположился на диванчике, от чего и будить его, на самом деле, даже не хотелось. Присев рядом, она осторожно коснулась его плеча и чуть потрясла его, от чего парень все же разлепил свои сонные глаза и сначала будто даже не понял, где он, кто он и почему до сих пор не в кровати. — Ада? Ты чего у меня тут делаешь? — невероятно спокойно и в то же время сонно поинтересовался Иккинг, от чего Хофферсон, на самом деле, даже удивилась, будто бы не понимая, что же он имел сейчас ввиду. — Икки, работа на сегодня уже закончилась, — от одного лишь обращения Адела не заметила, как расплылась в улыбке, невольно вспоминая детство. Взгляд ее заметно потеплел и она, не удержавшись, слабо потянула сонного парня за щеку, на что тот лишь нахмурился, начиная бормотать что-то непонятное и, кажется, недовольное. Точно недовольное. От этого она лишь тихо рассмеялась, а когда Карасик раскраснелся и, видно, только-только понял смысл своих слов, девушка отпустила его, немного потрепав по голове. — Ничего страшного. Я прекрасно знаю, насколько ты устал, — тихо и с особой нежностью произнесла сейчас Адела, на что тот лишь неловко кивнул, не зная, как еще можно было бы сейчас оправдаться. — Адела, я слышал, что ты закончила мой жилет. А что насчет панталон из того особого шелка? — внезапно ворвавшийся Плевака в мастерскую застал подростков врасплох, уставших и сонных на диване. Викинг, увидевший свет на нижнем этаже от свечей, подумал, что можно было бы заглянуть сейчас и на следующий день уже не идти в такую даль только для того, чтобы забрать оставшуюся часть заказа. Весь перемазанный в саже после уборки сгоревших домов, да безграничных попыток что-то починить… этот мужчина выглядел куда хуже ребятишек, что весь вечер просто провозились с материалами для пошива. — О, Иккинг. Не нужно на меня так смотреть. От хлопка у меня раздражение прямо на… — вот только не успел Плевака и договорить, как девушка чуть скривилась, а сын вождя сразу же поспешил перебить викинга, как бы не услышать что-то крайне омерзительное, от чего заснуть после он уже не сможет. — Ааа! Понял, понял! Прошу, давай только без этих всех подробностей, — сразу же ответил перепуганный Карасик, на что викинг лишь неопределенно пожал плечами, безмолвно соглашаясь с парнишкой. «Ну слава Одину», — мастерица лишь облегченно вздохнула, многозначительно посмотрев на Иккинга, что спас не только самого себя, но и ее заодно. Все же может шелк и было жалко использовать для таких целей викингу, но ничего не поделаешь. Это в любом случае лучше, чем когда Плевака пытался выкупить весь рулон, чтобы самому накосячить себе их как-нибудь. — Да, они тоже готовы, подожди… — и девушка поплелась к проделанным заказам, довольно быстро среди них находя что-то розовое и гладкое… точно не прогадаешь, где его заказ. — Вот. Прости, не было все времени. Хотела сама донести, но как-то… забыла, — и все же, даже понимая всю нагрузку Плеваки, ей просто не хотелось ходить с яркими панталонами по всей деревне, чтобы каждый, кому интересно, попросил ее показать это… — Ничего-ничего, мне же не сложно, — сразу отмахнулся поистине хороший викинг, но теперь, переведя взгляд обратно на Иккинга и как будто нарочно вспомнив разговор с вождем… — Погодите. А чем вы тут это так поздно занимались? — хитрая улыбка до ушей образовалась сама собой и тот забавно поиграл бровями, на что Карасик приложил руку к лицу с таким видом, словно только что испытал большущий позор в его жизни. — Да ладно, все я понимаю. Вот Стоик-то удивится! «Ну нет, я точно умру холостяком», — подумал парень и только теперь с настороженностью взглянул на мастерицу, что ну совсем не ждала такой подставы, о чем можно было судить по одному лишь выражению лица. И Иккинг, решив взять ситуацию под свой контроль, довольно быстро начал перед ним оправдываться, хотя Плеваке не было и дела…