***
Небольшой концертный зал совершенно пуст, они там только вдвоём. — Осаму, давай танцевать? — Танцевать?.. Осаму не понимает. Но если сенсей не шутит, то идея отличная. Интересно, как танцует Акутагава. Хочется танцевать с ним. — Да. — Конечно! Рюноскэ поднимается с кресла и легонько тянет Дадзая за руку, приглашая на танец. Осаму подскакивает и кладёт аккуратную ладонь на плечо Акутагавы. Сенсей мягко обнимает его за талию, начиная самый нежный вальс в жизни Осаму. Рюноскэ поднимает руку, и Осаму кружится, затем падая на сенсея. Но тот отходит, вновь ведя Осаму по кругу. Дадзай обнимает его за плечи и Рюноскэ подхватывает на Осаму руки. — Люблю тебя. — Люблю!***
Рюно считает звёзды. Рюно отчасти романтик. Он даёт имена этим звёздам. — Акутагава-сенсей? — А? — А чьи это имена? — Котят заведём и назовём так. Рюноскэ смеётся. Осаму тоже смеётся, легонько краснея.***
— Ой… Осаму приподнялся на футоне, оглядываясь. — Где я?.. — О, Осаму! Как чувствуешь себя? Полегче? Рядом Дан. Пожалуй, людям в бреду снятся соответствующие сны. — Я… Да, правда лучше. — Не больно уже?.. — Не знаю… Мне снился Акутагава-сенсей… Мы танцевали вальс, и он просто чудесно вёл! А потом поднял меня на руки и закружил. Столько раз сказал, что любит… Считал звёзды, сказал, что мы так наших котят назовём… На губах Осаму показалась еле заметная улыбка. — Вот как. Ну хорошо, что снился. Кадзуо отлично помнил: вчера Осаму в бреду называл его сенсеем. Он искал поддержки у Рюноскэ, не у Кадзуо. Дан не ревновал, но ему было ужасно жалко друга. — Хочешь завтрак? — Нет… Ничего не хочу… Осаму лёг обратно и отвернулся. Сенсей даже не знает его. Даже не о том, что снится ему, а вообще о его существовании. Осаму сжался почти в клубок, представляя, как Рюноскэ обнимает его со спины и успокаивает. В ту же секунду, будто поняв всё, именно так ложится Дан. Осаму мысленно заменяет его на Акутагаву и ему становится до боли хорошо. — Сенсей… — тихонько бормочет он. — Что «сенсей»? — …Сенсей… Любил бы меня, если бы знал? — Конечно. Как тебя не любить? Интересно, воспримет ли Кадзуо это «сенсей» как ласковое прозвище? Можно ли так сказать ему? — А можно звать тебя сенсеем? — Зачем? — …Сенсей — значит смысл. Жизни…¹ А ты и есть мой смысл. — То есть, ты будешь называть меня так, не потому что сенсей — Акутагава, а потому что я твой смысл? — Да. — Ну, хорошо. Конечно, Рюноскэ навсегда останется недостижимым идеалом Осаму, его «единственным». Осаму будет обнимать Дана, и представлять, что это Акутагава. Хорошо, что не наоборот. — …А можно мне не умываться сегодня? — Ну если не хочешь, не надо. Отдыхай. Кадзуо лежал, задумавшись. Интересно, что происходит в этой рыжей голове? Осаму и сейчас думает о Рюноскэ? — Осаму? — Что?.. — Расскажи мне про своего сенсея. Вот какой он? — Добрый. Заботливый, и очень внимательный… Умный. Творческий… И представляешь, он в рассказ на одну страницу может вложить смысла больше, чем возможно вложить в роман… Дан слушал и впитывал. — А вот, как он заботится? В чём его внимательность? Пока Осаму подбирал слова и рассказывал, а Кадзуо запоминал, прошло около двух часов. Дадзай вскоре уснул снова, а Кадзуо лежал рядом, охраняя его сон. Через некоторое время Осаму начал дрожать. Было похоже, будто снова начинается приступ. Это напугало Дана. На глазах Осаму выступали слёзы, он тихонько всхипывал, будто начиная плакать. — Сенсей!.. — Я здесь, здесь… — Сенсей, как же я?! — Я рядом, я никуда не ухожу… Осаму подскочил и сонной походкой дошёл до комода. Глаза были закрыты, он попросту спал. — Сенсей, я сейчас… Только не уходи без меня… Не открывая ящик, Осаму наклонился и будто бы выбросил какие-то вещи на пол, свернув их. Затем он словно покатил невидимый чемодан по коридору. Дан бросился за другом, собираясь остановить как можно скорее, пока Дадзай не успел как-то себе навредить. — Акутагава-сенсей, Вы только подождите, я сейчас… Сейчас… Дадзай перебирал ногами в воздухе, будто запрыгивая в ботинки и уже подошёл к двери. — Тише, тише… Я остаюсь. Только не плачь. Кадзуо, боясь разбудить Дадзая, осторожно положил ладони ему на плечи, как бы предупреждая, а затем поднял на руки. Осаму лежал беспокойно, дёргая головой. — Акутагава-сенсей, я почти собрался, куда Вы?.. — Я никуда не еду… Милый мой, тебе нужно доспать. А потом решим. Кадзуо принёс его обратно на футон. Он заботливо укрыл Осаму и сел рядом. Дадзай успокаивался, начиная дышать ровнее. — Акутагава-сенсей… — Засыпай. Я буду рядом.***
Дадзай проснулся ближе к восьми вечера. — Как спалось? — …Сенсей, мы же никуда не уедем? — Нет, пока ты не выздоровеешь… Мы и не хотели никуда уезжать. Дадзаю снова снился Рюноскэ. Только теперь это был кошмар. — Раз уж теперь я твой сенсей… Я всегда буду рядом. — Хорошо… Осаму притворчески улыбается. Сенсей для него навсегда один. И это Акутагава Рюноскэ.