Один

Пустота разъедает горло, пока Саймон хватается за волосы. Изо рта беспорядочно вырываются вздохи, граничащие со всхлипами, пока он сутулит спину, наклоняясь над асфальтом всем подрагивающим телом. Он слышит только удаляющиеся шаги Софи – Саймон продолжает слышать их и тогда, когда она сворачивает за угол, не сбавляя темпа. Софи так хотела уйти от него. Так стремилась. Ничего не объяснила – лишь ушла. Колени ноют от болезненного приземления. Саймон тяжело дышит, не меняя положения – в голове звучит её голос. Всегда такой нежный и тихий – Софи не повышала его и сейчас, но звучал он совсем по-другому. Слишком твёрдо. Слишком серьёзно. Может, даже злобно. Саймон издаёт нервный смешок – да как она, такая милая девушка, может злиться на что-то настолько жалкое, как он? Это не стоит того. Разве она не понимает? Рука судорожно тянется в сумку. Быстро нащупывает телефон. Звоня Софи, Саймон пытается подняться, но получается с трудом – ноги не могут удержать тело, болящее целиком и полностью. Он может только двинуться к стене и прислониться к ней спиной, прижав колени к груди и не отнимая мобильника от уха. Гудки отвлекают от её голоса. Он звучит всё дальше и дальше, словно Саймон забывается. Пальцы с силой сжимают мобильник, рука безвольно опускается. Саймон вслипывает и обнимает колени, уткнувшись в них лбом. Конечно, она не ответит. Чего он ожидал? Саймон до боли сжимает телефон, отдавая всего себя на то, что бы не попытаться дозвониться до Софи снова. Хуже уже быть не может, но Саймон держит себя в руках изо всех сил, чтобы не испортить всё ещё больше. Хуже может быть всегда. Саймон этого не хочет. Не с Софи. Не с ней, нет. Он громко втягивает воздух через открытый рот и кусает губу. Саймон уже позволил себе, видимо, слишком многое. Больше – нельзя. Ему страшно. Глаза закрываются, и Саймон позволяет телефону выскользнуть из вспотевших рук. Тело медленно оседает. *** Просыпается Саймон оттого, как сильно затекла каждая часть его уставшего тела. Просыпается в темноте и оглядывается с тревогой, а когда вспоминает, почему оказался здесь в таком положении, снова утыкается лбом в колени. Отвратительно. Он отвратителен. А Софи наверняка не легче. Он всё испортил. Конечно. Как всегда. На что он вообще рассчитывал? Саймон поднимает голову и снова осматривается. Обнаруживает телефон возле ног. Удивляется тому, что он всё ещё при нём, и берёт в руки, облокатившись о стену. Нет сообщений. Нет звонков. А время близится к полуночи. Он прикрывает глаза. Как всегда. Саймон не смеет надеяться на то, что Софи свяжется с ним в ближайшее время. Но он был бы рад этому действию со стороны мамы. Саймон притягивает колени ближе и кладёт на них подбородок. Хорошо было бы, конечно, подняться и пойти домой, но… Он выдыхает. Нет сил. И желания. Вернуться он всегда успеет. А что теперь? Саймон кривит губы. Он один. С собой, разве что. Как всегда. О компании Софи, наверное, он теперь не имеет права и мечтать. Как он плох. И тем не менее пальцы набирают знакомый код. На небольшом экране возникает «Змейка». Не мечтать Саймон не может. Он сжимает зубы, сосредоточившись на управлении пиксельной змеёй и поудобнее устроившись возле стены. Софи любит «Змейку» – всегда любила, и Саймон улыбается кончиками губ от этой мысли. А Саймон любит Софи. Потому, когда между ними возникала тишина, Саймон сам предлагал ей сыграть вместе. Она всегда соглашалась, а он всегда продувал, потому что больше был сосредоточен на её умиртворённом в эти моменты лице, чем на змее. Но… сейчас он играет, разве что, сам с собой. Проигрывать некому. Интересно, лежит ли сейчас Софи в своей постели, держа напротив глаз мобильник с запущенной игрой? Наверное, у неё красивая пижама. Хотя на ней любая одежда будет выглядеть красиво, в общем-то. В этом Саймон не сомневается. Змея медленно разрастается. Нажатие на кнопки звучит ритмично. Успокаивающе. Софи даже на кнопки жала как-то мягко. Саймон не уверен в том, действительно это так или эти детали додумывает его влюблённое по уши сознание. Себе он не доверяет. С Софи даже тишина была комфортной. Саймон мог бы провести с ней вечность, ничего не говоря, и держал это желание при себе лишь потому что не думал, что оно взаимно. Вместо этого он пытался порадовать Софи как мог. И у него ведь получалось. Она улыбалась. Как Саймон хочет увидеть её улыбку сейчас. Как Саймон хочет увидеть её улыбку вновь. Как он боится, что этого не произойдёт. Саймон так хотел разделить с ней свою вечность. Своё бремя. Он всегда старался быть рядом, и настолько сильным с каждым днём становилось это стремление, что зашло слишком далеко. Что убило всё, что было между ними. Вечность он теперь сможет провести, разве что, с этой ненасытной змеёй, становящейся всё больше и больше. Задумывалась ли Софи хоть на мгновение о возможности быть с ним? С ним она была всегда. Всегда была рядом – с ним ей было находиться приятнее, чем с кем-либо другим, по её же словам. Так думала ли она хоть секунду о чём-то большем? Нравился ли Саймон ей хоть немного? Или… Или он нравился ей как друг? Саймон чуть вскидывает брови и хмурится, не сводя глаз со «Змейки». Конечно. Всё понятно. Как он сразу не догадался? Кажется, в жизни Софи Саймон был единственным человеком, который хотел… защитить её? Его лицо расслабляется. Да, это подходящее слово. Защитить её он хотел искренне, пусть и никогда не был достаточно сильным, чтобы решить хоть одну из её проблем. Саймон и со своими разобраться не может – куда уж ему пытаться лезть в её. Но он мог быть рядом. Он и был – и Софи, кажется, этого было вполне достаточно. Она никогда не просила его о помощи напрямую, но между слов Саймон всегда чувствовал её боль, так похожую на его. Всё когда-то закончится – эта мысль Саймона всегда успокаивала, но сейчас – вечность. Вечность – это боль, и всё это так хочется разделить с Софи. Огромная змея врезается в собственный хвост. Саймон не реагирует – только убирает телефон в сумку, поднимаясь с асфальта. Как они похожи. Они могли бы разделить боль друг друга, но случиться тому или нет – зависит не от одного только Саймона. Софи этого не захотела. А он позволил себе допустить мысль о том, что она может хотеть разделить свою, её вечность, с ним. Саймон накидывает капюшон на голову, направляясь домой. Не захотела. Он – один. Сейчас – точно.