Алые бусы

Солнце светило ошеломительно ярко, поднимая и опуская лучи, и Касуми мечтательно улыбалась, удаляясь дальше и дальше в лес. Её не тяготили заботы, уж точно не в этот момент. Её живая, яркая натура, казалось, только расцветала, прямо как ветки боярышника, которые она встречала на своём пути. Глаза у Касуми звёздочками загорались, и она шла вприпрыжку в самую глубь, не боясь заблудиться: знает каждый кустик в лесу. Руками махала, думая, что ей только корзинки не хватает — вылитая Красная Шапочка. Тихо посмеиваясь — не спугнуть бы белочку какую, — Касуми продолжала свою прогулку, наслаждаясь дивным ароматом хвои. Она любила лес, страх как любила. Каждой своей спонтанной прогулке Касуми радовалась и старалась продлить момент в своей памяти. Её всегда манила природа, дикая и необузданная. Она знала каждый цветок, характер каждой птички и каждого зверька в их лесу; ей нравилось чувствовать ветер в волосах, что играючи их развевал, и дождь, а особенно землю после него. Касуми любила запахи леса, и сырая земля, наверное, привлекала её больше всего. Пару месяцев назад её семья переехала в другой город, и Касуми долго, с нетерпением ждала своей первой прогулки в нём. Воспоминания о том дне настигли её, и улыбка лишь шире растянулась на губах. Она уже хорошо этот лес знает, но так далеко, как сейчас, ещё не заходила. Ах! Как же всё-таки прекрасна погода в этот мартовский день. Шагая по узкой просеке, Касуми напевала глупый мотив, застрявший в еë голове («По-пи-па-пи-по-па, по-пи-па-по-пи-по-па»), и продолжала свой путь, не сбавляя темпа. Но посмотрев вправо, она остановилась. Там стоял домик. Лачуга, ну или избушка. Ужасно ветхая, но так вписывающаяся в этот лес, словно состоит в симбиозе с его обитателями. Идеальное дополнение. Крыша, будто бы обитая мхом, выглядела так, словно готова была развалиться прямо сейчас, но Касуми знала: многие вещи, кажущиеся хрупкими, прочнее многих других — они как алмаз. И еë глаза расширились в удивлении, и искорки в них заиграли. Она почувствовала прилив каких-то странных эмоций, но не разобралась в них — еë внимание занимала только избушка, словно бы на курьих ножках. И, будучи отважною девушкой (чем еë часто попрекали), Касуми двинулась навстречу чьему-то убежищу с целью войти в него. Она постучала по хлипкой дверце три раза — звук выдался глухим — и принялась ждать. Но ничего не происходило. Пахло снадобьями и какими-то травами, но никто не отвечал. Касуми стукнула ещë пару раз, будто бы для галочки, смело взялась за ручку и аккуратно открыла дверь. Первым делом в глаза ей бросилась печь, самая обычная, белая кирпичная печь. Но больше еë привлекла девушка, сидящая рядом. Еë светлые волосы не были спрятаны под платком или заплетены в косу — на голове виднелись два хвоста. Белое платье аккуратно лежало на полу почти ровным кругом, а девичьи руки собирали алые бусы, умело нанизывая их на нить. Но идиллию, отображавшуюся на сосредоточенном лице девушки, Касуми видела всего пару мгновений — та услышала скрип открывавшейся двери и подняла свою голову в еë направлении. — Ты кто вообще такая? — возмутилась незнакомка, отчëтливо вспыхивая. От неожиданности бусы вылетели из еë ладоней, с громким стуком прыгая по полу, не останавливаясь, залетая в самые отдалëнные уголки комнаты. Касуми проследила за одной из них, закатившейся в темноту и не видной больше, и подняла глаза обратно, встречаясь взглядом с девушкой, что продолжала в упор смотреть на неë. Касуми быстро заговорила: — Ой-ой! Привет! Я тут случайно... — Договорить у неë не получилось: незнакомка нашарила рукою старые ножницы и «взвела» их в сторону Касуми. — Ай! Вообще-то, ими и убить кого можно! — Имя! — как будто приказала девушка. — Тояма Касуми... — И что ты, Тояма Касуми, здесь забыла? — она, нахмурив брови, грозно смотрела на девушку. — Ничего?.. Я сюда случайно забрела! У тебя такой домик, м-м, красивый, и подумала: «Интересно, кто здесь живëт? А если никто не живëт? Ну это вряд ли...» И вот я зашла (а я стучала! Мне не ответили), и вот ну ты тут, и я... вот! — Касуми вздохнула с облегчением; незнакомка ножницы опустила, взгляд, тем не менее, нет. — Ничего интересного тут нет; уходи. — А по-моему, очень интересно. Даже очень-очень! Вот у тебя тут лампа какая классная, и свечи, и, о! карты. А ты умеешь гадать, а? Умеешь? — Отцепись, дура, ей-богу!.. Но девушку прервал новый, старческий голос, заставивший Касуми подпрыгнуть в неожиданности: — Ну же, Ариса, будь вежливее с гостьями. — Старушка, появившаяся внезапно, обратилась к незнакомке. Она опиралась на дверной проëм, и Касуми мимолëтом подумала, что избушка-то больше, чем кажется. — Ой, здравствуйте... — Здравствуй, здравствуй. Я хозяйка этого дома. А ты кто такая? — Я? Я Тояма Касуми, первогодка Ханасакигавы... — Ну что ж, добро пожаловать, Тояма Касуми. Незнакомка — Ариса, еë зовут Ариса — нахмуренно переводила взгляд от одной фигуры к другой, но медленно сдалась. — Умею. — А?.. — Гадать умею! — вспыхнула она сразу. — Но не буду. Убирайся давай, мы заняты. — Но Ариса-а-а! — Ха? Не зови меня так!.. — И она принялась собирать бусины, разлетевшиеся по полу, казалось, так давно. Касуми губу прикусила в раздумьях и — отступила. Улыбнулась ярко-ярко (Ариса почему-то покраснела), зубы открывая, и развела руками: — Хорошо-хорошо! Но я обязательно зайду завтра! И послезавтра! И послепослезавтра! Правда зайду, жди меня! Всего вам хорошего, пока! или до свидания... Ага! Она почти испарилась из этого дома, оставив Арису с открытыми глазами и покрасневшими щеками глядеть вслед, а еë бабушку — понимающе улыбаться. И Касуми совсем-совсем не поймëт завтра, почему Ариса так смотрит на неë. Но одно Касуми поймëт точно: она нашла свой звëздный ритм.