Nothing in common (except all our problems and pain)

— Хэй, эй, Чан Дон-су-у-у! — смеется Тэ-шёк. Его голос звучит выше, чем обычно. После драки на парковке с детектива пришлось снять окровавленную одежду и переодеть в больничный халат, чтобы штатный врач мог спокойно провести осмотр. Тэ-шёк даже не замечает — просто падает на койку, обнажая плечо. — Дон-су, — мямлит он, и смех перетекает в мягкую улыбку, которую детектив обращает к Дон-су. Кожа Тэ-шёка гладкая и безупречная. Мягкая выпуклость мышц напрягается, когда он дергает за край куртки Дон-су. Из-под складок свободного халата детектива едва виден смуглый сосок. Дон-су сжимает кулаки и отводит взгляд. — Что, чёрт подери, они ему дали? О-сён смотрит на детектива Юна так, словно он грязь с его ботинка, которую нужно соскоблить. — Морфин, — насмешливо ухмыляется тот. Дон-су пришлось сдерживаться, чтобы не закатить глаза. Да, это как раз то, что ему нужно. Дон-су задался вопросом, насколько будет неправильно вырубить этого копа до того момента, пока морфин не выйдет из его организма. Но идея быстро отвергается. Ему нужен дееспособный коп, если уж не трезвый, раз Дон-су собирается использовать его, чтобы поймать ублюдка. — Убирайся отсюда. Иди и позаботься об остальных людях, — строго проговаривает он. Улыбка О-сёна исчезла. Он посерьёзнел и поклонился. — Хён-ним, — это все, что он говорит, прежде чем оставить босса и детектива одних. — О-о-о, а ты действительно босс, хах? — Тэ-шёк глупо смеется, пытаясь встать из сидячего положения на краю койки. Он опасно покачивается, и Дон-су должен бы поймать его, чтобы коп не упал и не повредил свою голову ещё сильнее, так что он просто толкнул детектива обратно на кровать, но этот идиот так и не отпустил куртку. Тэ-шёк наклонился в сторону, и его хватка стала крепче, как будто он пытался сохранить равновесие. Его глаза закрыты, когда он наклоняется вперёд, упираясь лбом в живот Дон-су. Он хоть понимает, что сейчас полагается на гангстера? Что-то в Дон-су меняется, когда он смотрит на человека перед собой. Слабого. Потрёпанного. Дон-су оттягивает голову мужчины назад, чтобы взглянуть на аккуратные красноватые швы над его бровями. Стойкий. Немногие смогли бы выстоять вместе с ним против такого количества гангстеров, как Тэ-шёк сегодня вечером. Жаль, что он полицейский. Тэ-шёк двигает головой так, что Дон-су ничего не остаётся кроме как рассеянно гладить мягкую кожу над швами. Глаза детектива все ещё закрыты. Как чертов кот. Дон-су останавливается и убирает руку. Глаза Тэ-шёка распахиваются. На его лице еле уловимая хмурость. Он моргает, глядя на Дон-су, а затем открывает свой рот, который можно было благословлять и проклинать вечно. — Ты действительно блядски большой, ты знал? Дон-су изгибает бровь. — Типа… Я почти уверен, что я выше, но ты… ты… огромный. Хватка Тэ-шёка на куртке Дон-су наконец ослабевает, но прежде чем гангстер успевает сделать шаг назад, этот идиот решает использовать плечи Дон-су как опору, чтобы подняться. На этот раз выходит немного устойчивее, но Дон-су все равно невольно держит детектива за локоть. Каким-то образом он всегда, кажется, в конечном итоге становится на пути этого идиота, который приводит к еще большей мороке. — Видишь? — Тэ-шёк улыбается ему. — Я определённо выше тебя. Дон-су закатывает глаза. У детектива есть небольшое преимущество в росте, он готов это признать, но гангстер все ещё может вытереть этим идиотом пол в любой день недели. Когда Дон-су наконец отступает, отпуская Тэ-шёка, тот снова качается. Он закатывает глаза, на этот раз обхватывая гангстера за талию двумя руками, чтобы удержаться. — Сукин с… — прерывисто ругается Дон-су. Сколько гребаного морфина ему дали? Гангстер оглядывается на дверной проем, чтобы позвать кого-то, но в коридоре пусто. Если бы этот крысиный зад доктора все еще был рядом, он бы дал этому ублюдку… Ход его мыслей резко прерывается, когда он чувствует чужую руку там, где ее быть не должно. Дон-су снова смотрит на Тэ-шёка, и тот… краснеет. Нижняя губа детектива припухшая и влажная — он сильно зажал её между своими острыми белыми зубами и пялился на грудь Дон-су… где у него находились обе руки, и Тэ-шёк просто… мял мышцы груди Дон-су. Гангстер чувствует, как его ощупывает этот идиот-полицейский, что давно был занозой в заднице и в трезвом уме, а сейчас впридачу под кайфом от болеутоляющих. Честно говоря, не то что бы Дон-су не замечал привлекательности Тэ-шёка до этого. В детективе есть что-то похожее на хитрого уличного кота, которого Дон-су может оценить по достоинству. Это то, что гангстер принял к сведению, когда детектив впервые испытал его «ориентир»... но, как и все остальное в детективе Юн Тэ-шёке, это был просто факт, который Дон-су признал, занёс в свою голову и оставил подальше. Он не тот, кто будет витать в облаках. Дон-су готов убивать, чтобы защитить себя и свою репутацию, но этот полицейский-идиот почти в его вкусе. Некоторые вещи просто случаются. Точно так же, как Юн Тэ-шёк. Он пришел расследовать… чтобы большую часть времени выставлять себя полным идиотом. И хотя каждое второе слово, слетавшее с его губ, обычно вызывало у Дон-су только желание несильно вмазать ему, Тэ-шёк не был совсем бестолковым детективом. Он был умен и упрям. Он мог бы быть достаточно хорош, чтобы стать настоящей занозой в боку Дон-су, если бы его шеф ещё не был бы под кошельком у гангстера. И не то что бы Дон-су не думал об этом раньше — о том, как выглядел детектив Юн. Он, вероятно, был бы хорошей сучкой. Было бы забавно опустить и заставить подчиняться, работать ртом, на который у Дон-су было бы много планов… но добропорядочный детектив был мудаком и свиньей, и Дон-су обычно предпочитал не совать свой член туда, где это могло закончиться плачевно. Дон-су вздыхает, когда детектив хихикает. Он как склизкий угорь — прежде чем гангстер успевает среагировать, полицейский одной рукой сжимает его бицепс, а другой гладит его живот. — Юн Тэ-шёк, у тебя действительно нет инстинкта самосохранения? — обречённо проговаривает Дон-су, но детектив, кажется, его даже не слышит. — Хм, ты много тренируешься, да? — увлечённо спрашивает Тэ-шёк со смехом в глазах. Его руки не переставали двигаться, касаться, чувствовать. —Детектив… —Какая у тебя… как ты тренируешься? — Тэ-шёк теперь похож на хихикающего маленького осьминога: руки повсюду — сжимают и изучают — как будто он имеет на это право. — Ты выглядишь как борец, — бормочет он. А затем на грани слышимости: «Хм, спорим, ты любишь борьбу». Дон-су немного раздражен и очень удивлен. Ему интересно посмотреть, как детектив позже отреагирует, узнав о своём поведении. — Хм, Дон-су-у-у, — Тэ-шёк произносит свое имя тоном, подозрительно похожим на скулёж. Дон-су внимательно присматривается и отмечает неряшливый вид Тэ-шёка. Халат на детективе сполз с обоих плеч, осев складками на сгибах локтей — теперь он почти ничего не прикрывает. Пояс от вещи завязан вокруг талии, но и тот едва держится. Стало лучше видно гладкую загорелую кожу. Плечи и мускулистые бицепсы детектива как никогда открытые, мягкие и настоящие. Края синяков вьются тёмными пятнами по верхней части его плеч, переходя со спины детектива. Его соски маленькие, коричневые и… всё ещё твёрдые. Опять же, Тэ-шёк совершенно не обращает на это внимания. Дон-су пытается делать то же самое. —Дон-су-у-у, — снова лепечет детектив. Дон-су чувствует тепло — тепло тела другого мужчины, то, как его голос теперь стих до шепота. Гангстер смутно понимает, что он так и не перестал поддерживать Тэ-шёка за талию. Мягкий материал халата недостаточно скрывает жар подтянутого тела под его руками. —Дон-су, — в третий раз тянет Детектив. — Что? — рычит Дон-су, будучи в смятении. Когда их взгляды встречаются, в глазах Тэ-шёка мелькает огонек. Блуждающие руки детектива остановились на животе Дон-су. —Дон-су, ты выглядишь как мужчина с… аппетитом. А затем он скользит рукой ниже к чуть более мягкой плоти Дон-су и смеется. Возмущенный вскрик Детектива, когда Дон-су толкает его обратно на койку, прижав одну большую массивную ладонь ко лбу мужчины, приносит намного больше удовлетворения, чем гангстер мог честно признать. — Дон-су-у-у, — снова скулит детектив. — Как ты можешь быть таким грубым с раненым, а? Тэ-шёк недолго ерзает на кровати — его предплечья застряли в рукавах халата. Дон-су в недоумении засовывает руки в карманы. У него нет планов помогать детективу, он просто молча наблюдает, а Тэ-шёк от этого всё больше расстраивается. — Эй, — недовольно начинает Тэ-шёк, несколько долгих минут спустя, когда ему удается вытащить руки из рукавов. Детектив глубоко дышит, грудь тяжело вздымается, как будто он сейчас делал сложные физические упражнения. Этот чертов идиот… — Эй, гангстер хренов, я с тобой разговариваю. Дон-су не двигается, не говорит. Просто наблюдает за тем, как этот идиот резво крутится, пока действует обезболивающие, что-то успокаивая в его груди. Гангстер находит в этом что-то бесконечно забавное. Дон-су ухмыляется, и Тэ-шёк теряет самообладание: «Ты, чёртов гангстер, я чуть не умер за тебя». Дон-су поднимает бровь. Тэ-шёк заметно краснеет, теряясь. — Нет, — он машет рукой в сторону кровати. — Не то. Я просто. Я… тебя! Дон-су мычит. — Из-за меня. —Да! Да, из-за тебя! — Тэ-шёк садится и, кажется, наконец понимает, что он полностью голый выше талии, а халат едва прикрывает середину бедра. Его шокированное лицо заставляет Дон-су ухмыльнуться. — Ты, чертов ублюдок! — Детектив ворчит, тщетно пытаясь непослушными руками снова накинуть халат на плечи. — Ты заставил меня… я убил парня! Я-я никогда… Дон-су хмурится. — И? —И!? — Тэ-шёк явно выходит из себя. — Я -, ты -, он-… — Чон Мун-сик был слабым, бесхребетным тараканом. Ты только оказал миру услугу. Не стоит плакаться из-за него. Тэ-шёк немного бледнеет. Хах, наверное, он до сих пор даже не знал имени человека, которого убил. Дон-су не скрывает своё отношение к этому, когда закатывает глаза. Это лишь снова раздражает и злит Тэ-шёка. — Да ладно, чёрт тебя побери. Он был таким же отбросом и гангстером, как и ты! Но я полицейский, я не убийца без морали, ты, сосуно… Не пришлось прикладывать много усилий, чтобы подтащить идиота-детектива поближе к себе. Рука на лодыжке (лодыжка оказалась тоньше, чем думал гангстер (если бы он вообще удосужился подумать об этом)), и быстрый рывок, заставили детектива снова вскрикнуть и замахнуться — через несколько секунд он оказался именно в том положении, в котором и хотел Дон-су. Гангстер нависает над болтливым детективом, уперевшись коленом и одним кулаком на кровать, и все еще крепко сжимает лодыжку, свирепо смотря на него. — У меня нет ничего общего с таким бесполезным куском собачьего дерьма как Чой Мун-сик. Тэ-шёк долго смотрит на гангстера широко раскрытыми глазами, прежде чем неразборчиво прошептать: «Блять, это было горячо». Кажется, секунду спустя он понимает, что сказал, и бледнеет ещё сильнее, пытаясь вырваться из хватки Дон-су. Однако он не успевает сделать что-то стоящее, потому что Дон-су воспользовался своим положением и размером, чтобы загнать Тэ-шёка в ловушку, окончательно нависая поверх идиота-детектива и кровати, лишая его какого-либо пространства. — Что ты… Дон-су, я… это была шутка? Шутка, ладно? — Он фальшиво смеется, все еще извиваясь под Дон-су и пытаясь вырваться. — Прекрати. Двигаться, — Дон-су снова рычит. — Дон-су-у-у, — обречённо тянет детектив. И как этот идиот стал взрослым? — Да, Тэ-шёк-ах? Тэ-шёк замирает. Дон-су не может сдержать рокочущий смех от того, как мужчина под ним краснеет до самой груди. Боже, он такой простой. — Тупой гангстер, — бурчит Тэ-шёк. Но словам не хватает обычного жара, и губы Дон-су изгибаются от того, что обычно эмоциональный и самоуверенный детектив не смотрит ему в глаза. — Правда? Я думал, ты сказал, что я… что это было за слово? — Тэ-шёк дёргается, а Дон-су улыбается, когда самодовольно заканчивает мысль. — А, точно, ты сказал, что я горяч, м? — Тэ-шёк упрямо пихает его в грудь, но Дон-су неподвижен, словно гора над ним. Он никуда не уйдёт, особенно, когда не хочет. — Я сказал, что было жарко, горячо. Ну знаешь, здесь душно. Это просто был порыв и первое попавшееся слово! А не то, что ты горяч! Тэ-шёк, видимо, просто не знает, когда стоит заткнуться для своего же блага. — О, так значит, тебе нравится, когда тобой помыкают? — Дон-су снова хватает детектива за талию и притягивает того к себе по кровати. Грубое обращение с другим мужчиной было только для того, чтобы вывести его из себя, и о, какую бурю гангстер получает. Глаза Тэ-шёка снова распахиваются, и с такого близкого расстояния Дон-су смог отследить, как расширяются зрачки детектива и как резко он вдыхает. Гангстер не думал, что это возможно, но Тэ-шёк, кажется, покраснел еще сильнее и напрягся. Это было еле уловимое изменение — почти мгновенное, и вы легко бы его пропустили, но оно просто невыносимо и греховно сексуальное. Дон-су с трудом выдерживает этот взгляд. Всё, о чем он может думать — это детектив под ним, делающий то же самое выражение лица и так восхитительно извивающийся, когда его наполняет член Дон-су. Чёрт. Это может зайти слишком далеко. Тэ-шёк — полицейский. Дон-су не собирается его трахнуть. А ещё Тэ-шёк немного под кайфом от морфина, так что, вероятно, это хороший план… не позволять заходить этому дальше. Поддразнивание было забавным, но пришло время вернуться к здравомыслию и снова взять всё в свои руки. Дон-су заставляет себя подняться с кровати и детектива-искусителя под ним, но не успел он и моргнуть, как Тэ-шёк снова открыл рот. — Аргх, ты просто сводишь меня с ума, ты знал это? Дон-су замирает, прищуриваясь. — Я? Я свожу тебя с ума? — А я невнятно выразился, ты, чёртов гангстер? Если бы не ты, меня бы здесь не было! У меня не было бы синяков размером с Сеул на спине и швов на моем… а-ах, моем несчастном лице, — стонет он, поглаживая свой лоб. Дон-су приходится сдерживаться, чтобы снова не закатить глаза. — Не пытайся повесить это на меня, придурок. Это ты позвал меня на склад, так что если кто и виноват в твоём состоянии, то только ты. — Да, но ты был тем… И знаете что? Достаточно. Дон-су затыкает его, прикрывая чужой рот рукой. Гангстер устал, — это был долгий день — и он добавит покушение на полицейского к своему длинному списку сегодняшних преступлений, если Тэ-шёк не заткнется прямо сейчас. — Теперь ты будешь тише? Тэ-шёк не прекращает попытки свободно заговорить, несмотря на то, что этому мешает рука гангстера. Сердитое маленькое личико детектива выглядит почти мило. Дон-су не перестаёт поражаться тем, насколько общение с этим мужчиной похоже на ебучую игру в эмоциональный пинбол. В одну секунду гангстер злится, а уже в следующую — забавляется, теперь же он очарован. Что за блядская ночь. Дон-су вздыхает и вместо этого просто жёстко сжимает шею детектива. Он наслаждается тем, как у человека под ним перехватывает дыхание, и все возможные слова превращаются в хрип. —Может, теперь? Тэ-шёк хлопает гангстера по плечу, толкая. Его лицо краснеет при попытке набрать воздух в легкие. Через мгновение Дон-су всё-таки уступает. Он не собирается на самом деле вредить детективу. Как бы они ни собачились друг с другом, на самом деле работать вместе было неплохо. Жаль, что он не может получить его в число своих людей. Дон-су ждет потока брани и оскорблений, но так и не слышит. Тэ-шёк пугающе тихий, что удивительно. Кто же знал, что небольшое удушение будет настолько эффективным. —Хэй, теперь нечего сказать? Наконец-то? — Дон-су усмехается и смотрит, как Тэ-шёк облизывает губы. Его глаза блестят так, как никогда раньше — будто детектив мысленно где-то в другом месте. Дон-су хмурится, он не душил его так сильно, но именно это позволяет заметить кое-что любопытное — то, как Тэ-шёк дёргает бедрами и сжимает кулаки по бокам. Теперь его глаза закрыты, голова откинута на спинку кровати, и все, что видит Дон-су, — это длинный участок кожи от шеи детектива до пупка и дальше… ниже… — Это тебя завело, хах? — З-заткнись, — Тэ-шёк прикрывает глаза трясущейся рукой. Дон-су кажется более осторожен, чем хотел бы быть, когда уводит чужую руку в сторону. Он ничего не может с собой поделать — гангстер улыбается идиоту-детективу, наслаждаясь возвращающимся румянцем, на этот раз от замешательства. — Нужна помощь? — Дон-су ловит себя на том, что спрашивает, прежде чем подумать, стоит ли. Его рука ласкает мягкую теплую кожу шеи Тэ-шёка, и это… тоже было незапланировано. Блядство, этот человек влияет на него сильнее, чем он думал. Именно тогда Дон-су говорит себе, что к черту всё это. Если Тэ-шёк скажет «да», он сорвётся. Это была долгая ночь, и если ему представится возможность, гангстер с радостью возьмет то, что хочет. Тэ-шёк смотрит на него снизу вверх. Дон-су не может вспомнить, когда в последний раз он был в присутствии детектива и тот не открывал рот каждую секунду, поэтому то, как он сейчас затих — жутко. Тэ-шёк предпочёл ничего не говорить. Вместо этого он направляет руку Дон-су вниз, двигаясь с того места, где тот нежно поглаживал его раньше. Их соединенные руки скользят по каждому сантиметру кожи: от шеи Тэ-шёка до того места, где пояс халата все ещё завязан вокруг его талии. Вещь легко поддаётся, когда Тэ-шёк отпускает Дон-су, чтобы развязать пояс, отодвигая мягкий материал в сторону, чтобы показать, что он полностью открыт под ним. Всё та же гладкая загорелая кожа с несколькими небольшими синяками на бедре. Дон-су сразу же отмечает, что член Тэ-шёка соответствует телу — длинный и тонкий, возбуждённый в окружении аккуратно подстриженных тёмных волос. Кожа кажется распалённой на ощупь, когда гангстер обхватывает его рукой, и оба мужчины тихо хрипят. Голова Тэ-шёка снова откидывается на подушку, губы приоткрываются от удовольствия. Он как избалованный кот, беззаботно прогнувшийся в спине. Дон-су при этом чувствует небольшой трепет — ему удалось вот так заманить под себя хитрого бродячего кота. — Хм, Тэ-шёк-ах, — тянет гангстер немного властным голосом. Дон-су помнит, как детектив покраснел, когда он говорил подобным тоном. —Чёрт, Дон-су, — непроизвольно говорит Тэ-шёк, и это тот самый скулёж, что и раньше, только намного лучше, потому что на этот раз Дон-су будет его причиной. Аргх, этот грёбаный полицейский действует ему на нервы. —Да? Чего ты хочешь, м? — Он ласкает кожу детектива, уверено, но нежно, мягко дразня с молчаливым обещанием большего. Разум Дон-су — это бурлящий водоворот возможностей. — Блять, поцелуй меня уже, ты, чёртов гангстер, — выпаливает Тэ-шёк, и впервые с тех пор, как Дон-су вошёл в комнату, глаза детектива ясны, а взгляд неподвижен. На этот раз, когда Тэ-шёк тянет за воротник куртки, Дон-су полностью готов к этому. Он склоняется и глубоко целует детектива — использует свой рот и язык, чтобы распробовать человека, который так долго был занозой в его боку. Гангстер посасывает язык Тэ-шёка и наслаждается прерывистым стоном, продолжая медленно - медленно водить по члену мужчины. Тэ-шёк пытается поддаться своими бедрами, чтобы получить большее, но у Дон-су теперь есть план. Он собирается полностью извести этого копа и не собирается допустить, чтобы сегодня вечером всё закончилось простой дрочкой. Совсем скоро Тэ-шёк уже достаточно измучен, чтобы отстраниться и заскулить в губы Дон-су. — Больше, блять. Мне нужно… чёрт возьми, Дон-су, — тянет детектив. Дон-су прикусывает губы мужчины в последний раз, прежде чем устроиться удобней на коленях и полностью завладеть. Глаза Тэ-шёка распахиваются, но Дон-су игнорирует это, вместо этого подтягивая детектива к себе. —Дон-су, что… Дон-су шикает на него. — Доверься мне. Детектив фыркает. Дон-су многозначительно улыбается мужчине, зная, что ни один из них, вероятно, никогда не будет доверять другому, прежде чем Тэ-шёк подчинится и машинально перекатится на живот. Дон-су на секунду склоняется, быстро заглядывает в прикроватный ящик и находит именно то, на что надеялся. Приятно знать, что этот ни на что не годный доктор, по крайней мере, снабжает эту комнату всем… необходимым. Дон-су удивлён, когда рассматривает спину Тэ-шёка. Она покрыта огромной паутиной синяков от их сегодняшней совместной перепалки. Не прерываемые длинные участки — Дон-су помнит, что какой-то панк ударил детектива металлической палкой. Некоторые из них стали тёмно-фиолетовыми и выглядели болезненно. Дон-су намного лучше понял, почему детективу дали такие сильные обезболивающие, и почему даже сейчас Тэ-шёк двигается немного скованно, хотя не должен. Руками, которые нечасто получают возможность быть нежными, Дон-су проводит по спине, огибая синяки, пока не оказывается на его пояснице. У детектива Чон Тэ-шёка практически идеальная задница. Дон-су на мгновение теряется от того, насколько она упругая и мускулистая. Кожа на несколько тонов светлее, чем его руки и лицо, но гладкая и безупречная, за исключением нескольких родинок тут и там. Податливые круглые ягодицы так хорошо подходили к его широким ладоням. — Что ты… Дон-су снова шикает на него. Он быстро избавляется от куртки с рубашкой и толкает Тэ-шёка обратно, чтобы устроиться между идеальными блядскими бедрами детектива. Всё начинается с поцелуя в поясницу Тэ-шёка, от которого тот вздрагивает. Дон-су посасывает и кусает ямочки чуть выше его задницы, прежде чем двинуться вниз. Тэ-шёк бросает озабоченный взгляд через плечо… как раз вовремя, чтобы увидеть, как гангстер, которого он ненавидит больше всего, раздвигает его собственную задницу и засовывает свой большой влажный язык прямо в него. Тэ-шёк сжимается и задыхается, когда Дон-су ловит его взгляд, проводя долгие мгновения, облизывая, а затем посасывая тугую складку кожи. Он усмехается, когда глаза Тэ-шёка закатываются, а голова отчаянно откидывается на подушку. Когда детектив мычит, его плечи сутулятся, а кулаки сжимаются на простынях. Его стон — самый сладкий звук, который Дон-су когда-либо слышал от Тэ-шёка, и он тут же хочет услышать его снова. Дон-су кажется, что проходят часы, но это всего лишь несколько долгих минут использования своего рта на детективе. Он сосет, иногда сплевывает и делает из мужчины, лежащего с ним в постели, полный беспорядок. В первый раз, когда бедра Тэ-шёка вздымаются и прижимаются к языку Дон-су, гангстеру хочется зарычать. Он никогда раньше так сильно не хотел вставить свой член в кого-то. Однако Дон-су не собирается этого делать, он знает, что детектив ошибается в размере. Сомнительно, что Тэ-шёка когда-то брали с настолько толстым, если вообще брали. Дон-су не уверен. Детектив Юн всегда казался дамским угодником. Можно только догадываться, насколько успешно детектив затаскивал в свою постель жалких, ничего не подозревающих женщин, которым было все равно, что он полицейский. Но по тому, как Тэ-шёк отреагировал на Дон-су этим вечером, легко догадаться, разделял ли он компанию других мужчин, что всё и усложняет. Впрочем, плевать. Дон-су всё ещё собирается сломить детектива настолько, что тот не сможет смотреть ему в глаза в следующую встречу. Гангстер улыбается при этой мысли, покусывая тугую кожу мужчины, прежде чем потереть большой палец так, что это заставляет Тэ-шёка вскрикнуть в простыни. Мышцы его спины выделяются совершенным рельефом, несмотря на синяки. Гангстер играется с детективом минуту, чередуя свой горячий влажный рот с введением большого пальца, туда-сюда и обратно, пока Тэ-шёк не оглядывается на него через плечо. Он выглядит как нуждающийся беспорядочный зверёк. Как будто он чего-то хочет, но не знает, чего или даже как попросить об этом. Но Дон-су знает. — М-м-м, — тянет гангстер, отстраняясь и используя большой палец, круговые движения по напряженным мышцам, нажим достаточно глубоко, чтобы почти скользнуть внутрь. То, как Тэ-шёк поднимает голову с кровати и стонет через приоткрытые губы, приносит такое удовлетворение, о существовании которого Дон-су даже не знал. — Я все еще гребаный гангстер, Тэ-шёк-ах? — Гангстер чувствует, как сжимается тело мужчины, когда он говорит это. Дьявольская улыбка появляется на лице и глаза закрываются, когда Тэ-шёк снова оглядывается. Дон-су склоняется, чтобы доставить новые ощущения. —Бля-а-ать, — стонет Тэ-шёк. — Да или нет? — Гангстер продолжает умело дразнить, толкая кончик большого пальца туда, где тугой изгиб становится намного слабее. Становится гораздо слаще видеть, как сдается тело детектива. Он тверд, как бриллиант, и так нетерпеливо лежит на бедре. Очень заманчиво просто отпустить себя, войти и высказать всё детективу, пока тот не поймёт реальности того, с кем он в постели… и гангстер отказывается от этой мысли. Не сегодня. Не в этот раз. — Да, — выдыхает Тэ-шёк. — Да, грёбаный гангстер. Ты б-б-лядс… Дон-су не может не смеяться над своим коварным уличным котом, когда использует медицинскую смазку, которую нашел в прикроватном ящике, чтобы ввести большой палец до самого конца. Гангстер начинает медленно трахать им мужчину то входя, то выходя. Входя и выходя. Оттягивает край, когда может, наслаждаясь тем, как Тэ-шёк сжимается и кривится от ощущения. Проходит всего ничего времени, прежде чем детектив поднимается на колени, отталкиваясь от гангстера. Дон-су хочется зарычать от увиденного. Развратный ебучий полицейский, ебущийся на пальцах гангстера. Дон-су сменяет большой палец указательным, и Тэ-шёку не требуется много времени, чтобы заскулить от этого, нуждаясь, желая. Гангстер добавляет ещё смазки и ещё один палец, и детектив стонет сквозь стиснутые зубы. Пальцы Дон-су большие. Он знает, что для первого раза подобное слишком сложно, но Тэ-шёк так хорошо его принимает. Детектив не переставал насаживаться сам, несмотря на то, что его стоны звучали болезненно. Дон-су сжалился. Ему требуется всего мгновение поиска, чтобы найти то место, при соприкосновении с которым, детектив действительно кричит. Он дергается и падает лицом в подушку, сжимая ткань, пока Дон-су безжалостно играется с его простатой. Тэ-шёк сдавленно стонет, когда Дон-су переворачивает его на спину, снова возвращая пальцы туда, где он такой влажный и теплый. Гангстер встречается взглядом с детективом, когда трахает того уже двумя толстыми пальцами. Тэ-шёк выглядит совершенно беспорядочно — щеки раскраснелись, губы красные и влажные в тех местах, где их несдержанно кусали. Он прекрасно выглядит в такой позе, потерянный и послушно принимающий то, что Дон-су может дать ему. Член мужчины напряжённый. С него капает на живот. Дон-су облизывает губы, и Тэ-шёк стонет. — Хм, Тэ-шёк-ах, — гангстер не знает, когда показная ласка превратилась в нечто большее, чем просто поддразнивание. То, как детектив реагирует, дрожит, сжимает пальцы внутри себя, делает Дон-су изнывающим от желания. — Ч-чёртов га-а-ан… — хрипит Тэ-шёк, но прерывается, когда Дон-су воспользовался своим положением, чтобы снова надавить на простату. — Чёртов кто? — Дон-су наблюдает, как Тэ-шёк выгибается в спине, извиваясь на пальцах. Гангстер наклоняется и захватывает губами твердый коричневый сосок. — Б-блять, ты… — Хм? — Дон-су совсем немного использует свои зубы. Удушающий звук, который издает Тэ-шёк, лучше, чем пение хора ангелов. Гангстер ухмыляется. После долгого и мучительного издевательства Тэ-шёк притягивает лицо Дон-су к своему и целует его долго и глубоко, прежде чем отстраниться. — Трахни меня, — стонет он, сжимая медленно двигающиеся пальцы Дон-су. — Нет, — хладнокровно бросает Дон-су. Тэ-шёк недовольно смотрит и слегка оттягивает гангстера за волосы. — Трахни. Меня. — Я сказал нет, — Дон-су нужен трудоспособный детектив, если они собираются поймать этого чокнутого маньяка. Гангстер не собирается никого трахать. —Дон-су, — ноет Тэ-шёк. Дон-су поднимает голову, отрываясь от посасывания синяка на шее детектива. — Ты не знаешь, о чем просишь. — Да пошел ты, грёбаный мудак. Я знаю, что я… — Дон-су высвобождает свои пальцы и игнорирует тихий разочарованный звук мужчины. Гангстер выпрямляется и тащит одну из рук Тэ-шёка туда, где выступало явное возбуждение, скрытое брюками. Детектив распахнул глаза и громко сглотнул, когда почувствовал это. — Черт, ты… э-э… вау. Дон-су закатывает глаза. — Я не собираюсь трахать тебя сегодня. — Н-не сегодня? — Тэ-шёк закрывает глаза, не убирая руки с натянутой ткани. — Нет, — ухмыляется Дон-су. — Не сегодня ночью. Он смотрит, как Тэ-шёк прикусывает губу и дрожит. — Ммм, совсем? Дон-су недоверчиво смотрит на него. — Ну же, Дон-су. Хотя бы головку? — Тэ-шёк щурится. Его взгляд голоден. — Я уже сказал… — Дон-су, — преребивает Тэ-шёк. — Разве ты не хочешь трахнуть меня, хотя бы нежно? Дон-су сужает глаза. — Хм, полицейский, который всегда был занозой в моей заднице, хочет отдать должное? Ты не знаешь, что ты… — Знаешь, это не первый мой раз, — снова бросает Тэ-шёк, не дослушав. Он лукаво смотрит на Дон-су, расстегивая молнию и пуговицы его брюк. Дон-су наблюдает, как появляется волнение на лице другого мужчины, когда он протягивает руку вперёд и обхватывает член Дон-су своими длинными пальцами. Гангстер знает, что сказал, что не будет… но он передумал. Он определенно собирается трахнуть этого идиота-копа. — Ты так этого хочешь, хах? — Да-а-а — триумфально шипит Тэ-шёк, одной рукой стягивая брюки Дон-су, а другой порывисто проведя по его толстому члену. Дон-су понимает, что, несмотря на то, какой опыт есть у Тэ-шёка… подобное причинит ему сильную боль. Дон-су заставит его плакать. Он пульсирует в руках детектива, просто думая об этом. Гангстер знает, что для этого должен поставить мужчину на колени или, что еще лучше, лечь и позволить Тэ-шёку задать удобный себе темп, но любезности уже закончились. Дон-су собирается трахнуть его вот так — на спине, чтобы он мог внимательно наблюдать за выражением лица мужчины, когда тот наполняет его. Когда гангстер, наконец, решается, он видит напряжение в глазах детектива. — Только головка, — заставляет мужчину широко раскрыть глаза и крепко сжать пальцы на простыне. — Не задерживай дыхание, — это все, что говорит Дон-су. Тэ-шёк болезненно давится смешком. — Я серьезно, — бросает Дон-су. — Дыши. Он ждет, пока детектив сделает глубокий судорожный вдох и расслабится там, где гангстер оказался стиснут, чтобы войти дальше. — Прикоснись к себе, — твёрдо проговаривает Дон-су. Он мог бы сделать это и сам, но хочет увидеть, как Тэ-шёк трясется от этого. Дрожание руки детектива особенно заманчиво, когда он обхватывает свой полувстваший член. Эффект, который это оказывает на гангстера, пьянящий. Дон-су не собирается щадить. Он только толкается глубже, сжимая губы в тонкую линию от ощущения. Горячий и такой тугой – Тэ-шёк чувствует себя потрясающе, сжимая его. Детектив стонет и ощутимо вздрагивает под ним, когда оказывается полностью заполнен. Одна рука гладит член, а другая крепко сжимает волосы Дон-су. Тэ-шёк срывает голос, когда Дон-су раздвигает его бедра, чтобы раскрыть ещё больше, и начинает двигаться. Дон-су мог не спешить. Он должен был бы, если бы у кого-то повернулся язык назвать его порядочным человеком. Гангстер им не является, и полицейский был прав. Дон-су действительно хотел трахнуть человека, который так долго доставлял ему проблемы. Он хочет полностью сломить и обесчестить его для всех остальных. Поэтому гангстер глубоко трахает его, набирая темп. Тэ-шёк убирает руку от своего члена и хватается за все, что может — плечи Дон-су, его затылок, покрывало под ними. Он издает те самые прерывистые тихие звуки каждый раз, а плечи невольно напрягаются, когда Дон-су входит. Гангстер всё время наблюдает за лицом мужчины. Глаза детектива плотно закрыты, и он кусает губы. Не прошло много времени, прежде чем гримасы мужчины превратились во что-то другое… во что-то более приятное, и тогда Дон-су понимает, что полностью завладел детективом. —Тэ-шёк-ах, это то, чего ты хотел? Детектив вздрагивает от слов, которые прозвучали у самого уха, и Дон-су усмехается. Он прерывается, чтобы подсунуть подушку под бедра Тэ-шёка. Гангстер меняет угол, и детектив втягивает воздух, широко распахивая глаза. — Блять, здесь, — это все, что ему удается выговорить между вздохами и стонами. Тэ-шёк снова возбуждён до предела. Его рука тянется обратно к члену. Детектив выглядит нуждающимся и отчаявшимся, кажется, что он ближе к тому, чтобы кончить, чем предполагалось, поэтому Дон-су обхватывает рукой его шею, сжимая, и жёстко входя в него. Гангстер, вспотев, полностью выходит и тут же входит обратно так глубоко, как только может, пока Тэ-шёк задыхается от собственных сладких стонов. — Продолжай трогать себя, — снова бросает Дон-су. — Ты кончишь от своих рук или не кончишь вообще. Тэ-шёк отчаянно водит рукой, его лицо краснеет от нехватки кислорода. Детектив выглядит по-звериному и подавлено, и, наконец, наконец, Дон-су может видеть слёзы, выступающие в уголках его глаз. Большие заметные капли, которые в итоге срываются и текут по лицу мужчины, когда он плачет, от боли или отчаяния, о которых Дон-су не знает и не заботится, ведь это все, что нужно. Гангстер в последний раз глубоко толкается и кончает с гортанным стоном. Бедра дрожат от напряжения из-за всего этого. Когда Дон-су отходит от самого пика оргазма, он осознаёт, что рухнул на Тэ-шёка, и они оба тяжело дышат. Между их телами чувствуется вязкая влага, которая дает понять, что Тэ-шёк тоже кончил. Гангстер не мог сказать, кто стал инициатором, но обнаружил себя, целующим другого мужчину, в то время как тот мягко и нежно гладит его по спине, вниз по позвоночнику. Дон-су знает, что тяжелый и детективу вряд ли хорошо лежать под ним, но ноги Тэ-шёка свободно обхватывают талию Дон-су, и это почти… мило. Эта идея, эта мысль, крутившаяся в его голове, заставляет гангстера разорвать поцелуй. Глаза Тэ-шёка закрыты, и он выглядит… побитым. Множество синяков расположились по его телу, и детектив вздрагивает, шипя, когда Дон-су вырывается, хотя на этот раз осторожно. Чёрт. Дон-су трахнул полицейского. Он не жалеет об этом, но прекрасно понимает, что поступил очень неосмотрительно. — Ммф… ох-х-х, — бормочет Тэ-шёк, всё ещё с закрытыми глазами. Теперь он стал походить на сонного, развращённого школьника. И Дон-су совсем не находит его милым. — Ещё что расскажешь? — фыркает Дон-су, хмурясь. Тэ-шёк стонет. — Нужно полотенце… или блять. Душ? — Он быстро моргает, открывает глаза и смотрит на Дон-су. Пытается сесть, дергается и падает обратно на кровать. — Может быть, еще немного обезболивающих. Черт, моя… спина меня убивает. Дон-су вздыхает, потирая лицо обеими руками. — Эй, ты, чёртов… — Тэ-шёк замолкает и начинает снова. — Разве вы, гангстеры, ничего не знаете о сдержанности? Дон-су безразлично смотрит на него. — Мне нужен душ, — бросает Тэ-шёк. Он не произносит этого вслух, но Дон-су знает, чего ждёт детектив. На этот раз гангстер сдерживает вздох и наклоняется, поднимая того на руки. — Эй, что за! Опусти меня! — кричит Тэ-шёк, но Дон-су игнорирует его и направляется к ванной. — Что? Ты собираешься дойти до душа сам, когда даже не можешь сидеть в постели? Гангстеру особенно нравится, как на этот раз округляются глаза копа, но он все еще готовится к… — Это твоя грёбаная вина, чёртов гангстер! Кто просил тебя так жёстко трахать меня?! — Ты. Возмущенный крик Тэ-шёка заставляет Дон-су ухмыляться всю дорогу до душа.