Под снегом.

Спустя неделю после приезда Никиты, Анатолий вдруг понял, как это на самом деле не дешево жить. До этого он вообще почти не тратил деньги. Да и не на что было тратить. Последние два месяца у него не было почти никаких расходов: он ел овсянку, не использовал электричество и воду, не выходил из дома. Он лишь лежал на кровати. До этого минимальные расходы уходили на воду и мыльные принадлежности, в ином случае работать в коллективе (на тот момент он ещё ходил на работу) было бы невозможно. Сейчас Толя понимал, что обеспечить двоих человек одними сбережениями не сможет, так что нужно снова устраиваться на работу. Да и сажать друга на шею Анатолий тоже не хотел. Должен же быть какой-то выход?

***

Уже середина декабря. Вот-вот наступит новый год, а у Толи снова обостряется апатия. Ничего не хотелось от слова совсем. Он изрядно устал, так как на прошлой неделе было много дел: Анатолий с Никитой ходили оформлять приезжему новую сим-карту, подключили тариф. Так же нужно было оформить новую банковскую карту. Анатолий пролежал на кровати весь предыдущий день, и собирался продолжать так же ещё несколько дней. Утром он вышел из комнаты в ужасном состоянии. Глаза красные, волосы взъерошены, одежда далеко не первой свежести. Пройдя в ванную комнату парень совсем не обратил внимания на копошащегося в зале Никиту. Немного ополаснув лицо холодной водой Толя собирался вернуться в свою комнату, но на пол пути остановился. Стоп. А почему везде так чисто? Вот несколько дней назад квартира была захламлена, везде был толстый слой пыли и мусора. В углах валялись скомканные покрывала, на столе и на полу рядом с ним валялись пустые упаковки от овсяной каши, там же чайник и пустые бутылки от воды. Где-то были раскиданы грязные носки. А сейчас чисто. И Никита вот уже заканчивал протирать застеклённые шкафчики высокого шкафа, что стоял рядом с диваном. - Никит, - голос Толи прозвучал очень тихо и хрипло. В горле неприятно щипало. - А ты чего делаешь? - Me? I'm cleaning, - он вынул из уха одну капельку наушников. Со лба медленно скатывалась одинокая капелька пота. На Никите была черная майка, с большими отверстиями для рук, и такие же черные шорты ровно до колен. - But I didn't find any laundry detergent, so I haven't washed anything yet. ( Только я не нашел у тебя средство для стирки, по этому ещё ничего не стирал.) - Пиздец ты конечно, - выдохнул Толя. Он даже и забыл, как выглядит его Чистая квартира. - Диднт файнд что? Я не понял. Никита отложил тряпку и попытался показать жестами, что ему нужно, но, посмотрев на недоумение Анатолия, сдался и, схватив его за руку, повел в ванную комнату. Толя такого поворота не ожидал, но поплёлся за другом. В ванной брюнет показал пальцем на заполненную стиральную машину. - Ты вещи постирал? - спросил Толя. Никита вскинул брови вверх. - А, тебе порошок стиральный нужен? Даже не знаю, есть ли он у меня, - задумано произнес Толя, опускаясь на корточки, что бы поискать средство в нижних ящиках. Никита смотрел на него озабоченным взглядом. Наконец достав какую-то небольшую коробочку, Толя начал вчитываться. - Блин, он походу просроченный, - от разочарования его брови встали домиком. Он не отрывал взгляда от упаковки, дабы убедиться, что порошок уже полностью не пригоден для стирки. - Tolya, - послышалось хриплое. Анатолий оторвал взгляд от упаковки, и посмотрел дургу в глаза. Тот в свою очередь смотрел точно так же. - Are you okay? (Толя, ты в порядке?) - Эм.. Да. А почему ты спрашиваешь? - Because It isn't okay! ( Потому что Это не нормально!) - указал Никита на коробку просроченного средства для стирки. - Ты про порошок? Ну да, просрочен, и что? - And it isn't okay Too! (И это Тоже не нормально!) - Никита опустил голову чуть ниже, показывая на заляпанную изношенную футболку Толи. Тот тоже опустил голову, и удивился: он даже не заметил пятин раньше. - And it.. - Он вдруг резко схватил друга, и быстро повел его в комнату Толи. Распахнув дверь, оттуда повеяло пылью и потом, немного мочой. Парням открылся просто невероятный вид. - It Isn't OKAY - чуть ли не прокричал, указывая на полный бардак, царящий в полумраке комнаты: вот по углам валяются грязные вещи, рядом большая куча разных поношенных носков. Где-то ближе к кровати валялись когда-то выглаженные синие брюки с рубашкой, и чуть поодаль такой же синий галстук. А на стуле аккуратно сложенные черные брюки, покрытые большим слоем пыли, видимо до сих пор дожидались своего часа. Наверное Толя собирался из когда надеть.На полу рядом с кроватью куча пустых бутылок, грязные тарелки и упаковки от каши. На кровати скомканное грязное постельное белье чуть ли не годичной давности. На столе куча некогда важных документов, скомканные и разбросанных по всей поверхности. Там же грязные чашки от кофе, бумажные стаканчики от того же напитка. Какой-то стаканчик упал, и остатки его содержимого вылились на несколько уже не важных бумажек. Толя раскрыл глаза и уставился на друга: такого он не ожидал. Он знал, что Никита попросит пояснить за бардак, но не так же? А может и так.. Анатолий честно пытался всё прибрать, когда у него был резкий прилив энергии и счастья, но апатия его опередила. - Ты чего кричишь то? - еле как выдавил из себя Толя. Никита в свою очередь нервно выдохнул, и продолжил уже спокойнее. - You said that you have health problems. Is it a mental problem or something else? (Ты говорил у тебя проблемы со здоровьем. Это ментальные проблемы или что-то ещё?) - немного грустно спросил Никита, всё ещё держа друга за руку. Сейчас их обоих это не волновало. В его словах было много сочувствия. - У меня.. - Тут Толя вынул свою руку из крепкой хватки Никиты, - У меня депрессия, - тихо произнес он, опуская полностью опустошенные глаза в пол. В воздухе повисло долгое, неприятно противное молчание. - How.. How long? ( Как.. Как давно?) - послышалось хриплое. - Два года. Диагностировали два года назад, но сказали что симптомы наблюдались ещё примерно за две недели, до твоей пропажи из сети. - Тихо, с частыми запинками медленно пробормотал Толя. - Do you have progress? ( Есть какой-то прогресс?) - Никита медленно взял друга за руку снова, но на этот раз Толя не спешил вырываться. Холодная ладонь Анатолия неприятно морозила руку Никиты, от чего тот сжал пальцы ещё сильнее. - Незнаю, наверное, - Толя втянул голову в плечи, и слезы начали скатываться маленькими ручейками по щекам. Послышался короткий негромкий всхлип. - Я просто.. Я заебался.. Никита обнял друга. Крепко, с любовью, как в последний раз. Толя не обнимал в ответ. Он правда пытался, но сил не было, он весь раскис, и всё, что сейчас мог делать Анатолий, это тихо всхлипывать в плечо друга, и слушать их сердцебиения, стучащие я разнобой, как тысяча громких барабанов. Так они простояли в тишине несколько минут, пока Толя вдруг резко не отдалился от друга, оттолкнув его. Глаза Никиты раскрылись в немом удивлении, пока Анатолий ходил из угла в угол, нервно почесывая шею. Никита уже открыл рот, дабы сказать что-то успокаивающее, но Толя резко сел на пол рядом с кроватью, уткнулся лицом в колени и стал плакать. Друг незамедлительно подошёл, присел напротив и хотел то ли обнять, то ли схватить за плечи, но как только он протянул руки, как Толя ударил его по запястьям, встал на ноги и быстро вышел из комнаты. Никита последовал за ним. Анатолий стоял на балконе, открыл окно, на котором не было москитной сетки и наполовину выволился оттуда. Холодный ветер со снегом ударили в лицо, лёгкая футболка развивалась, как и потрёпанные светлые волосы. Щеки медленно обветривались на морозе из-за слёз. «Shit!» - послышалось громкое, и Никита бросился на балкон. Грубо оттолкнув друга, он резкой закрыл окно. Толя не удержавшись на ногах грохнулся на пол и поднял голову. Он смотрел на Никиту самым жалостливым и наполненным слезами взглядом. На этот раз его подвижные брови грустно стояли домиком. - Sorry, - одними губами прошептал Никита, протягивая руку другу и ёжась от холода. - It's too cold. (Слишком холодно.) До этого и так холодная рука Толи сейчас оказалось ледяной. Никита сомкнул пальцы сильнее, стараясь согреть друга, но казалось, будто это Анатолий пытается заморозить Никиту. Толя встал и шмыгнув поплёлся за Никитой. Тот повел его в свою комнату, посадил на кровать и сказал, что сегодня Анатолий будет спать здесь, а не в том бардаке. Комната Никиты была самой обыкновенной. Обычная двуспальная кровать посреди комнаты, с одной стороны шкаф, с другой письменный стол. На самом деле вся мебель из этой комнаты досталась ему от прошлого хозяина квартиры. Кажется, Толя не заходил в эту комнату с тех пор, как купил квартиру. Она была ему не нужна. Он купил трёхкомнатную квартиру лишь потому что отец тогда настоял на этом. «Ты женишься, и заведёшь детей, так что нужно сразу брать с расчётом на это» - утверждал он. Анатолий тогда не спорил, хоть и знал, что никогда не женится. Отец помогал с ипотекой, хотя Толя в помощи не нуждался. А потом погиб. Быстро и неожиданно. Остановка сердца. Это случилось через год, после обнаружения у Толи депрессии. Отец так и не узнал, что тогда переживал его сын. Блондин лег к стене и повернулся к ней лицом. Укрывшись одеялом он закрыл глаза, и перед лицом появилась одна и та же картина, которую он видит каждый день перед сном: он стоит на балконе, наполовину в окне. В глазах всё мутно, в голове пусто. Под окном он видит лужи и грязь. Всё как в тумане. Он высовывается ещё больше и садиться в оконную раму. В лицо ему веет холодный весенний ветер, продувая босые ноги. В голове ни единой мысли. Ни мысли о родителях, о друзьях. Ни мысли о прошлом или будущем, которого может не быть. Ничего. Пустота. Этаж невысокий. Если он выживет, отцу придется платить большие деньги, на лечение сына. И лишь по этой причине Толя спрыгивает обратно на балкон и скатывается вниз по стене, захлёбываясь слезами. Толя вздрогнул и распахнул глаза от неприятных воспоминаний. По лицу и спине побежали ручейки холодного пота, голова казалось тяжёлой, а конечности ватными. Он снова закрыл глаза, пытаясь уснуть, но перед глазами ещё одна ужасающая картина: Толя стоит в душевой кабине, в черной рубашке и брюках, на него льется мощная струя горячей воды. Рядом с душевой валяется черный пиджак. Капли воды вперемешку со слезами скатывались ручейками по щекам. Левый рукав рубашки закатан по локоть. В правой руке небольшой кухонный нож. Он медленно приставляет его к выпирающим венам. руки дрожат, сил стоять на ногах нет. На этот раз он не думает об отце. Незачем думать о человеке, которого больше нет. Нож выпадает из руки, и пока летит вниз, задевает ногу. Из длинного пореза мигом хлынула кровь. Испугавшись, Толя принялся останавливать кровь и, в панике наступив на нож, порезал ещё и стопу. Невыносимая боль пронзает всю ногу. Толя вздрагивает второй раз с гораздо большей силой, и чуть ли не чувствует ту боль прямо сейчас на своей ноге. Тут Никита положил свою теплую ладонь на плечо Толи. «Он лежит рядом, - подумал блондин, - всё хорошо.» И пусть он понимал, что всё далеко не хорошо, рядом с ним был его лучший друг, а остальное не важно.